Историографические традиции: XVIII век

С чего мы начинаем?

ЬЛежкулътурная компаративистика

Существуют две основные причины, по которым мы начинаем наше рассмотрение истории современной историографии в сравни­тельной и глобальной перспективе с XVIII века: во-первых, как мы уже упоминали во введении, XVIII век был преддверием того перио­да, когда западная историография оказала значительное влияние на исторические культуры остального мира. Во-вторых, XVIII век был ознаменован фундаментальными изменениями в исторических воз­зрениях прежде всего (хотя и не только) на Западе. Именно тогда поя­вилось современное мировоззрение, которое в том виде, как мы уже описали его во введении, господствовало в способах исторического мышления на протяжении всего XIX века и вплоть до второй полови­ны века XX.

Сразу же возникает вопрос о том, каким образом можно сравни­вать историографические традиции. Во введении мы обозначили не­сколько традиций исторического мышления и историописания. В то же время мы осознаем, что культуры, в рамках которых эти традиции возникли, состоят из разных субкультур; таким образом, в рассматри­ваемое нами время национальные традиции играют весьма значитель­ную роль. Но эти традиции исторического мышления не могут быть описаны исключительно как национальные - много важных измене­ний выходит за национальные рамки. В качестве известных примеров можно привести распространение идей Просвещения в Европе и за ее пределами, а также распространение «доказательного знания» в Вос­точной Азии. Мы должны понимать, что ни одна из этих культур не остается неизменной, как часто полагали европоцентристски настро­енные мыслители XVIII - середины XIX века, все они со временем претерпевают изменения. И все-таки, ставя своей целью проведение

ГЛАВА 1

компаративных исследований, мы можем выделить некоторые осо­бенности, свойственные или несвойственные данным культурам.

Особенности исторического мышления в разных культурах

Мы выделим три такие особенности.

а) Всем им присущи традиции, которые, несмотря на свойствен­ные этим историографиям изменения в представлениях о мире, при­дают им определенную степень континуитета. Все они отсылают к классическим моделям отдаленной старины, которые и задали им спо­соб постижения и написания истории. На Западе, вплоть до современ­ного времени, историография придерживалась двух весьма различных моделей, созданных великими греческими историками, в частности Геродотом и Тацитом'. Исламский мир был тоже хорошо знаком с историками Древней Греции и эллинистического мира. В Восточной Азии влияние Конфуция, создавшего и распространившего более ран­нюю традицию регистрации исторических фактов и написания исто­рии 'shi' (писцом / историком) на разных уровнях власти, ощущалось не только в Китае, но и в Японии, Корее и Вьетнаме. В Индии возник­новение историографической традиции восходит к написанным на санскрите Ведам.

б) Классическое происхождение каждой традиции связано с рели­гиозным компонентом. На Западе это христианство, источниками ко­торого является не только Новый Завет, но и иудейская Библия. Они же наряду с Кораном являются ключевыми и для ислама. Оба разде­ляют линейную концепцию исторического времени, начиная с его возникновения, описанного в Книге Бытия, к центральному событию в виде распятия Иисуса на кресте в христианстве и бегства Мухамме­да в Медину в исламе и до конца времен в виде судного дня. В Вос­точной Азии появление 'shi', официального статуса, являвшегося вплоть до I в. до н.э. наследственным, уходит своими корнями в прак­тику шаманизма в древнем Китае. Хотя в восточноазиатской истори­ческой мысли идеологизированные представления практически отсут­ствуют, иногда они все же встречаются". Роль Конфуция, фигуры очень мирской, конечно, отличается от роли Иисуса как сына Божьего и Мухаммеда как божественного пророка. Однако представление о

¹ См.: Ernst Breisach, Historiography: Ancient, Medieval, and Modern (Chicago, IL, 1983); Arnaldo Momigliano, The Classical Foundations of Modern Historiography. Berkeley, С A, 1990.

² Masaki Miyake, 'Millenial Movements and Eschatologies in Europe and Asia: A Comparative Approach' // Time: Perspectives of the Millennium (Westport, CT, 2001), 213-227: для Европы: Karl Lowith, Meaning in History: The Theological Implications of the Philosophy of History. Chicago, IL, 1949.

МИРОВЫЕ ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ: XVIII ВЕК 41

небесном порядке, tian, к которому часто непосредственно обращался сам Конфуций и его последователи, влияет на труды китайских исто­риков, на то, как они оценивают политику предшествующей династии. На восточноазиатскую мысль в целом влияют и различные формы буддизма с его представлениями о цикличности истории, разделяе­мыми и индуизмом. Но циклические идеи ни в коем случае не отсут­ствуют и в классической западной мысли.

с) Институциональная структура, в которой разворачивается исто-риописание, в каждой из выделенных нами культур различна и отража­ет меняющиеся социально-политические условия. Возможно, самое большое расхождение в этом плане - это расхождение между восточно-азиатской и западной историографиями. Определяющим фактором для первой, по крайней мере, в Китае и в меньшей степени в Японии и Ко­рее, является существование с очень ранних времен, хотя и с некото­рыми перерывами, империи или, как в Корее, царства, на службе у ко­торых историки и пишут историю. Довольно рано историки в Китае были интегрированы в систему правительственной бюрократии; с VII в. и по сей день существует Историческая служба, в задачу которой вхо­дит написание и оценка истории предшествующей династии. История, таким образом, пишется бюрократами для бюрократов¹. На региональ­ном и местном уровнях история пишется коллективами, организован­ными сходным образом. Однако эти исторические труды не всегда соз­даются в угоду правителю - вдохновленные своим долгом перед tian, историки в своих трудах часто осуждают его поведение. И не всегда это анонимные историки; на многих из них имеются биографические све­дения. Существуют и истории, написанные частными лицами. На Запа­де положение дел почти прямо противоположно. В классической ан­тичности, а затем начиная с периода Возрождения историю в основном писали люди, не находящиеся на службе у государства. В частности, в период Средневековья ее пишут в приписанных к орденам монасты­рях и иногда*- придворные историки. В исламском мире, особенно в Персии, а также в греко-православной Византийской империи, религи­озные ордена и придворные историки играли важную роль в написании истории, но у нас есть и заслуживающая внимания информация о неза­висимых историках. Различалась и аудитория, для которой писалась история на Западе и в Китае. В классической античности такие истори­ки, как Тацит, зачитывали свои труды на собраниях, а с появлением в период Ренессанса книгопечатания и книготорговли исторические тру­ды стали доступны широкой публике. Таким образом, история в гораз­до большей степени, чем в Китае, была рассчитана на широкую аудите-

¹ См.: W. С. Beasley and E. G. Pulleyblank, eds, Historians of China and Japan. Oxford, 1961, 5; см. также: E. Balaci, 'L'histoire comme guide de la pratique bureauc-ratique¹, ibid., 78-94.

ГЛАВА 1

рию. Книготорговля, однако, не ограничивалась Западом и была хоро­шо организована в Китае и Японии.

Запад

Основные черты западной историографии

В этом разделе мы обратимся к сложному вопросу об особенно­стях Запада. Он рассматривался на недавно прошедшей конференции в Германии, в работе которой приняли участие представители разных не западных стран¹. Кембриджский историк Питер Бёрк, один из наи­более сведущих специалистов по современной западной историогра­фии, в пленарном докладе изложил десять тезисов о сущности запад­ной исторической мысли. Для него «самой важной или, по крайней мере, наиболее очевидной особенностью западной исторической мыс­ли», отличающей ее от других культур, «является ее акцент на разви­тии или прогрессе, другими словами, "линейное представление" о прошлом». Это связано с «исторической перспективой», которая избегает «анахронизмов» и признает исключительность прошлого. Далее, она отличается своей озабоченностью вопросами эпистемоло­гии, то есть проблемами исторического познания, поиском каузаль­ных объяснений и приверженностью объективности. Кроме того, «квантитативный подход к истории также чисто западное явление»². Проблема с этим определением состоит в том, что описываемые Бёр-ком особенности не столько западные, сколько современные'. Они являются чертами современного мышления, свойственного сегодня многим незападным историкам, но не свойственного в той же мере историческому мышлению Запада в период Средневековья или даже в классический период. Линейный подход и идея прогресса, озабо­ченность проблемой исторического познания - последнее присуще также восточноазиатским и мусульманским мыслителям — и поиск каузальных объяснений начинают обсуждаться на Западе в XVIII веке, в то время как квантитативный подход к истории характерен для кон­ца XX века и ни в коем случае не является общепринятым.

¹ Jorn Rusen, ed. Western Historical Thinking: An Intercultural Debate. New York, 2002.

² Peter Burke, 'Western Historical Thinking in a Global Perspective', ibid., 15-30. (см. об этом на русск. языке: Кукарцева М., Коломоец Е. Западное и не западное историческое мышление: сходства и отличия. Аналитический обзор // Способы постижения прошлого. М., 2011. С. 232-349. см предисловие к данной книге.

³ Georg G. Iggers ( 1926-), 'What is Uniquely Western about the Historiography of the West in Contrast to that of China?', ibid., 101-110.