Установление однопартийной системы

Годы «военного коммунизма» стали периодом установления политической диктатуры одной партии. Этот процесс проходил поэтапно и разнообразно. Сворачивалась издательская деятельность, запрещались небольшевистские газеты, производились аресты руководителей оппозиционных партий, которые затем объявлялись вне закона. Постоянно контролировались и постепенно уничтожались независимые институты, усиливался террор.

28 ноября 1917 г. кадетов объявили «врагами народа». После прихода к власти большевиков партия кадетовприняла активное участие в формировании различного рода вооруженных отрядов и подпольных организаций для борьбы с новым режимом. Кадеты входили в ближайшее окружение адмирала А. В. Колчака, занимали ключевые позиции в правительствах генералов А. И. Деникина, Н.Н. Юденича и др. Видные деятели партии кадетов В. А. Маклаков, П. Н. Милюков и некоторые другие, находясь за границей, сыграли большую роль в обеспечении поддержки белых армий со стороны западных правительств. К весне 1920 г. почти все наиболее активные члены партии выехали за рубеж. Подпольные организации, действовавшие на территории Советской России, в том числе в Москве и Петрограде, были разгромлены.

В апреле 1918 г. были разгромлены анархисты. Большевики, обвиняя анархистов в поддержке "буржуазных контрреволюционеров" и в создании собственных вооруженных формирований — "очагов анархобандитизма", применяли против них все методы, в том числе и карательные. В 1921 г. большинство анархистов пошло на сотрудничество с большевиками, другая часть эмигрировала.

Основными политическими соперниками большевиков в борьбе за влияние на рабочих и крестьян являлись меньшевики и эсеры.В борьбе с ними руководство большевистской партии применяло различные методы: насильственное подавление политической активности эсеров и меньшевиков; соглашение с теми фракциями и течениями, которые разделяли идеи мировой революции и признавали незыблемость принципов советской власти; доведение раскола внутри социалистических партий до окончательного организационного разрыва между теми, кто поддерживал большевиков, и теми, кто отказывался с ними сотрудничать.

Руководство партии эсеров, учитывая волю большинства местных Советов не допустить новой корниловщины, временно отказалось от тактики насильственной ликвидации большевистского режима. Меньшевики придерживались курса на соглашение с большевиками с целью создания "однородного социалистического правительства". Левые эсеры в начале ноября 1917 г. приняли решение о вхождении в состав такого правительства. В результате социалистические партии окончательно раскололись на два лагеря — на сторонников советской и парламентарной демократий (Учредительное собрание). Меньшевикам и эсерам удалось в первой половине 1918 г. укрепить свое влияние в ряде промышленных центров России и среди крестьянства. Это все дало повод ВЦИК принять постановление об исключении эсеров и меньшевиков из своего состава. Когда меньшевики и эсеры стали побеждать на выборах в местные Советы, они 14 июня 1918 г. постановлением ВЦИК были из Советов исключены. Та же участь постигла левых эсеров, к которым после фактического запрета меньшевиков и эсеров стали примыкать недовольные коммунистической политикой. 6 июля 1918 г. левые эсеры застрелили немецкого посла Мирбаха, стремясь спровоцировать войну с Германией. Большевики мгновенно воспользовались этим убийством. Левые эсеры были обвинены в мятеже, их военные отряды разгромлены, их лидеры, в т.ч. М.Спиридонова, арестованы, их депутаты исключены из Советов.

Однако в ноябре ВЦИК отменил решение в отношении меньшевиков в обмен на признание ими исторически неизбежным большевистского переворота и развертывания политической кампании на Западе против вмешательства во внутренние дела России. Эсеры окончательно отвергли попытку свержения советской власти путем вооруженной борьбы и отказались от всякого блокирования с буржуазными партиями в феврале 1919 г. Тогда же ВЦИК отменил свое решение и в отношении эсеров. Однако легализация деятельности оппозиционных социалистических партий была неполной, так как карательные органы всячески препятствовали им пользоваться свободой печати, слова, собраний и воссоздавать свои организации. Особенно напряженными отношения между ними и большевиками стали с лета 1919 г. вследствие критики эсерами и меньшевиками командно-административных методов управления и призыва отказаться от утопии непосредственного перехода к социализму.

Используя участие эсеров в антибольшевистских восстаниях, органы ВЧК с сентября 1920 г. по март 1921 г. произвели ряд арестов, что вынудило эсеров и меньшевиков перейти на нелегальное положение. В последующем они подверглись репрессиям, и к лету 1923 г. социалистическая оппозиция в России была практически разгромлена.

В отличие от других политических партий большевики были наиболее мобильны и дисциплинированны и вскоре приобрели статус правящей партии.

С мая 1918 г. ЦК РКП (б) начал постепенное подчинение себе советских, профсоюзных, молодежных и иных общественных организаций. Полностью были политизированы вооруженные силы, другие силовые структуры. Диктатуру пролетариата в форме Советов большевики на практике превратили в диктатуру своей партии. Все это позволило руководству партии проводить политику, основанную на методах принуждения во всех областях жизни страны.

Сама концепция партии, называемой коммунистической с марта 1918 г., не допускала разделения власти. Эта организация нового типа уже не являлась политической партией в традиционном понимании, так как ее компетенция распространялась на все сферы — экономику, культуру, семью, общество. В этих условиях любая попытка воспрепятствовать партийному контролю за общественным и политическим развитием расценивалась как саботаж.

Коммунистическая партия выполняла функции государственного управления, и ее руководящие органы принимали решения по всем вопросам экономической, культурной и социальной жизни.

Установление и укрепление однопартийности в СССР и БССР шло параллельно с формированием тоталитарной партии - «партии нового типа». Для реализации своих целей в начале 1920 г. были внесены изменения в структурную организацию и деятельность коммунистов. Руководство партии стало многоступенчатым. Ранее высшие органы партии не имели внутренней структуры.

На 10-ом съезде РКП (б) была принята резолюция «О единстве партии», согласно которой запрещалось создавать партийные фракции и группировки. Более строгим становился контроль над членами партии, выходцев из «чуждых классов» в партию не принимали. Была создана специальная комиссия - Центральная Контрольная Комиссия, которая смотрела, чтобы в партии не появились перерожденцы. Было введено понятие партийных чисток.

В Белорусской ССР в первой половине 1920-х гг., как и в РСФСР, установилась однопартийная система. Независимые политические партии последовательно уничтожались разными способами. Национально-демократические партии были ослаблены выделением из них разных течений. Немало представителей национал-демократии переходили на платформу компартии и советской власти. После самоликвидации Бунда часть его членов влилась в ряды КП (б) Б. В июне 1924 г. произошел самороспуск Белорусской партии социалистов-революционеров — наиболее значительной и влиятельной среди движений национальной демократии.

 

Основные черты АКСУ

1. АКСУ особенно заметно проявилась в осуществлении самой главной функции государства и его органов власти — законодательстве. Законодательная деятельность даже высших органов власти - Съездов Советов и ЦИК СССР - была как бы вторичной: созыву каждого съезда или сессии ЦИК, как правило, предшествовали либо Пленум ЦК партии, обсуждавший вопросы повестки дня очередного съезда Советов, либо партийная конференция или съезд партии, где обсуждались и принимались решения по кардинальным вопросам экономики, политики, культуры. Поэтому обсуждаемые на съездах Советов (высших и местных) доклады носили характер скорее информационный, отчетный, а не постановочный. К концу 1920-х гг. Всебелорусские съезды Советов представляли собой орган власти, прежде всего, советско-партийной бюрократии. Исчезла даже видимость народного представительства, демократичного характера выборов. Вся организационная работа по подготовке Всебелорусских съездов проводилась под руководством бюро ЦК КП(б)Б, которое утверждало повестку дня съездов, проекты резолюций, кандидатуры в состав ЦИК БССР, давало соответствующие указания президиуму ЦИК и коммунистической фракции съезда. С начала 1930-х гг. Советы всех уровней уже имели декоративный характер. Нарушалась регулярность созыва съездов Советов БССР: они собирались для утверждения задним числом политической линии исполнительных органов и ЦК КП(б)Б. Окончательно формализовалась деятельность ЦИК. С 1933 по 1937 г. состоялось только 9 сессий ЦИК БССР.

Внешне деятельность Президиума ЦИК выглядела достаточно бурной. Кроме того, что он утверждал от имени ЦИК и СНК БССР решения союзных и республиканских партийных органов, принималось еще множество разных постановлений, подготовленных соответствующими отделами президиума. Собирался президиум 3 раза в месяц. В повестку дня вносилось 4—6 плановых вопросов. Реально же рассматривалось до 25 вопросов за одно заседание. Естественно, что при таком объеме работы обсуждения или изменения заранее подготовленных проектов постановлений не было. Президиум фактически контролировал соответствие подготовленных чиновниками государственных решений линии партии.

Нередко законами становились не только ведомственные (наркоматские) постановления, но и партийные решения (от Политбюро до райкома). О верховенстве закона при такой массе законодательных актов говорить не приходилось.

2. Главным методом руководства при АКСУ была “чрезвычайщина” — совокупность принципов, приемов и методов управления, основанных на массовых репрессиях, судебном и внесудебном принуждении. Чрезвычайная система управления, если она и необходима (например, в условиях войны), допустима и оправдана лишь на короткое время. АКСУ сделала “чрезвычайность” не только основным принципом организации и деятельности всего государственного аппарата, но и “образом жизни”.

Пик “чрезвычайного законодательства” приходится на 1930—1932 гг. Это, прежде всего, партийные решения, связанные с проведением коллективизации и ликвидацией кулачества. Все эти законы были не только беспредельно жестоки, но и необыкновенно растяжимы: их можно было применять за любой проступок и осудить по ним на любой срок. Ужесточение уголовного законодательства за счет огромного количества “чрезвычайных” законов, направленных в первую очередь на охрану социалистической собственности и было основой АКСУ.

Как известно, АКСУ создала и органы внесудебных репрессий - “особые совещания” при наркомах внутренних дел СССР, союзных и автономных республик, при местных правоохранительных органах.

Чрезвычайные меры, вводимые законодательно с середины 1920-х гг., неизбежно вели к гипертрофии функций карательных органов, которые все больше стали выходить из-под контроля государства, будучи лишь под контролем вождя.

“Чрезвычайщина” сохранялась и в последующие годы, так как оставалась одной из характерных черт АКСУ, средством поддержания политической стабильности и “порядка”. В 1930—80-е гг. периодически издавались новые чрезвычайные законы, сфера применения которых то расширялась до предела, то сужалась.

На протяжении 1930—50-х гг. в качестве универсального средства решения всех проблем АКСУ использовала репрессии. Первая волна репрессий пришлась на 1929—1933 гг., когда на селе была проведена, так называемая, “революция сверху”, преследовавшая цель ликвидировать кулачество. Вторая — на 1937—1938 гг., когда было предпринято уничтожение всех потенциальных соперников Сталина в борьбе за власть. Третья волна (1940—50-е гг.) имела целью навечно законсервировать административно-командную систему.

3. Выдвижение на первый план государственного аппарата, его увеличение и сращивание с партийным аппаратом. АКСУ потребовала реорганизации всего государственного аппарата, сложившегося в начале нэпа.

Во-первых, в конце 1920-х — начале 30-х гг. происходил стремительный рост всего управленческого аппарата, что постепенно обескровливало Советы как органы власти. Структура органов советской власти, предложенная большевиками в октябре 1917 г., содержала две ветви исполнительной власти: наркоматы и исполнительные комитеты Советов. В начале 1920-х гг. были разрешены противоречия между ними — за счет централизации путем переподчинения исполкомов местных Советов наркоматам. Для выполнения всей работы, подлежащей ведению местной власти, и для проведения в жизнь решений вышестоящих исполнительных комитетов и центральной власти в губернских исполкомах было образовано 15 отделов, в уездных — 12. Отделы по своей структуре полностью копировали наркоматы, став их подведомственными учреждениями: наркоматы имели право давать указания соответствующему их профилю отделу исполкомов любого уровня. При этом авторитет Советов как законодательных органов существенно снизился.

Формализацию деятельности Советов как органов государственной власти усиливало развитие института «уполномоченных комиссаров» — работников, направляемых на места с конкретным поручением от партии или от представителей центральной власти. Уполномоченные проводили указания центра на местах, боролись с местной самодеятельностью. Они обладали неограниченными полномочиями в пределах своей компетенции, пользовались поддержкой ВЧК.

Уже к началу 1920-х гг. усиление роли исполкомов и большевизация Советов превратили последние в формальные органы, практически не участвующие в политической жизни.

Шло дробление, разукрупнение почти всех наркоматов — и промышленных, и непромышленных. Это касалось, прежде всего, госаппарата общесоюзного, но те же самые процессы (лишь в меньшем объеме) протекали в союзных республиках, на местах. В первую очередь они затронули управление народным хозяйством.

В органах управления социально-культурным строительством шел тот же процесс, но с более явным стремлением к централизации.

Разукрупнение наркоматов преследовало цель превратить крупные отраслевые центры, своеобразные штабы отраслей, какими были эти наркоматы, в подотраслевые, узкоспециализированные ведомства, деятельность которых легче было контролировать.

Во-вторых, с середины 1920-х гг. особенно быстро разрастался исполнительный аппарат, и именно та его часть, которая связана с административными мерами принуждения: органы НКВД, узкоспециализированные органы контроля (финансового, санитарного, планового и т.п.), всевозможные “инспекции” и “уполномоченные”. Все они были централизованы, действовали в масштабах Союза ССР, независимо от Советов.

Рост управленческого аппарата продолжался и в 1940—80-е гг., иногда замедляясь под влиянием обстоятельств (например, во время Великой Отечественной войны) или регулирующего вмешательства сверху, иногда убыстряясь, особенно в период “застоя”.

В-третьих, в 1920-е гг. возникает и развивается такой феномен, как ведомственность. Возникавшие в начале 1930-х гг. после упразднения ВСНХ отраслевые наркоматы быстро превращались в замкнутые центры административно-хозяйственных систем. Отраслевой наркомат являлся одновременно и центральным органом государственного управления, и органом хозяйствования. Постепенно каждая отраслевая система во главе со своим наркоматом-ведомством становилась замкнутой, а с увеличением числа предприятий, объемов производства и ресурсов, которые наркомат сосредоточивал в своих руках, все большее значение для такого центра приобретали его собственные интересы по выполнению планов. В сфере государственного управления ведомственность проявлялась как столкновение интересов: ведомственного (наркоматского) и общегосударственного (народнохозяйственного).

В-четвертых, АКСУ породила такое явление, как сращивание партийного и советского аппаратов. В первые годы после революции функции партийных и советских органов не были четко разграничены. Однако в то время партийный аппарат и государственный еще уравновешивали друг друга. Но уже к середине 1920-х гг. партия встала над обществом, ее руководство встало над партией и оказалось вне контроля. Партийные руководители на местах приобрели власть, которая в силу своей неподконтрольности оказывалась выше закона

По конституции 1918 г., высшими органами законодательной власти были всероссийский съезд Советов и ВЦИК, высшим органом исполнительной власти - Совнарком, имевший, однако, и законодательные полномочия. В действительности реальная власть находилась у партийного аппарата. Именем Советской власти и диктатуры пролетариата страной правила олигархия - Центральный комитет, а с его разрастанием - Политбюро ЦК РКП (б), в Конституции не упомянутые. В чем выражалось это сращивание партийного и государственного аппаратов?

На ранних этапах это были отдельные, как их тогда называли, “неправильности”: пленумы губкомов рассматривали резолюции съездов Советов и сессий губисполкомов, партийные органы назначали руководителей предприятий, рассматривали и решали вопросы советского и хозяйственного строительства и т.п. Эта “опека” партийных органов над непартийными приучала последних обращаться в партийные органы по любым, даже хозяйственным, вопросам.

В специальных циркулярах регламентировались не только содержание деятельности работников на местах, но и ее форма, и ритуал, и церемониал. Возведенное в принцип, подобное вмешательство позднее не только не вызывало возражений, но уже воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Все экономические вопросы, включая разработку и утверждение планов, решались на съездах партии, а не в Советах. Все основные постановления по этим вопросам принимало Политбюро. Все “чрезвычайные законы” хотя и издавались от имени ЦИК и СНК СССР, но разрабатывались и принимались в Политбюро, в аппарате ЦК. Сама партия из организации, коллективно вырабатывающей решения, все более превращалась в организацию, проводящую решения, в своего рода, наркомат. Коллективное руководство на всех уровнях — от высшего до низового подменялось единоличным, хотя формально демократические процедуры соблюдались.

Осуществлялось огосударствление по трем направлениям:

1. Проведение или назначение коммунистов в исполнительные органы Советов.

2. Изменение функций структурных подразделений партии и их право контроля над инфраструктурами.

3. Финансирование деятельности РКП (б) из госбюджета.

Отсутствие демократических традиций, низкий уровень политической культуры населения способствовали фактически безболезненной замене Советов парткомитетами. Принципиально важные для развития страны вопросы, касающиеся внутренней и внешней политики, решались на партийных форумах.

Установление партийного контроля за деятельностью государственных учреждений началось с унификации партийных структур. На предприятиях и в учреждениях действовали первичные ячейки большевиков, которые подчинялись парткомам и проводили их решения в жизнь конкретно на этих предприятиях, учреждениях.

Кроме контроля «снизу», который осуществляли партийные ячейки и парткомы, существовала и система партийного контроля за деятельностью госучреждений сверху. Вопросами контроля занимались ЦКК, а также члены бюро ЦК КП(б)Б.

Отчёты о деятельности центральных учреждений регулярно заслушивались на бюро и секретариате ЦК КП(б)Б и их подразделениях в райкомах, горкомах, обкомах.

Слияние компартии с государством дало возможность использовать средства и структуры для выполнения партийных задач. Парторганизации на местах субсидировались из местных бюджетов, поскольку считались агитационными отделами местных советов.

Уже III съезд Советов СССР (май 1925 г.) отметил в ряду недостатков советской системы "умаление роли Советов, как органов подлинной народной власти", подмену Советов их персональными председателями, низведение Советов до роли учреждений, регистрирующих готовые решения, непрерывное увеличение числа членов исполкомов и ЦИК, нарушение общереспубликанского законодательства из соображений "местной целесообразности" и т.п. Волокита, бюрократизм в решении простых вопросов противопоставляли власть интересам населения, делали влияние чиновников на местах практически безграничным. Недовольство крестьян, вызванное политикой государственного ценообразования, бюрократизацией Советов, привело к стихийному бойкотированию выборов в местные Советы.

В связи с этим по инициативе ЦК КП(б)Б VII Всебелорусский съезд Советов в мае 1925 г. принял решение о расширении прав и функций районных и сельских Советов. Было утверждено Положение о райсоветах и структура аппарата окрисполкомов. Они включали меньшее число членов, что делало их более работоспособными.

22 октября 1925 г. ЦИК БССР принял новое Положение о сельсоветах, однако, как и раньше, сельские Советы в своей деятельности не были свободны. Их работа полностью определялась распоряжениями райисполкомов, которые осуществляли их финансирование.

Но реальная активизация деятельности Советов привела бы к их противостоянию с партийными органами, которые стремились фактически к единовластию.

Работа исполкомов как коллегиальных органов управления продолжала вестись формально. Из состава исполкома выбирался президиум, который решал все важные для граждан вопросы.

Высшие органы советской власти республики полностью зависели от решений Центрального бюро КП(б) Б и ЦК РКП(б). Система выборов в территориальные Советы и высший орган государственной власти отвечала интересам «диктатуры пролетариата». Выдвижение кандидатов в делегаты съездов Советов осуществлялось партийными органами или при их поддержке. Если по какой-либо причине партийным органам не удавалось провести своего кандидата, сейчас же осуществлялась замена. В результате во второй половине 1920-х гг. более половины участников Всебелорусских съездов с правом решающего голоса являлись работниками аппарата административно-хозяйственного и политического управления республики. Еще больше управленцев было среди членов ЦИК.

Выборы членов ВЦИК не были ни тайными, ни прямыми, ни равными, ни всеобщими. Они избирались на специальных съездах открытым голосованием. Кандидатуры выдвигались партийными органами к избранию и утверждались бюро ЦК КП(б)Б. Готовый список на съезде «обговаривался» с представителями окружных делегаций. Как правило, голосование проходило списком, который зачитывал представитель президиума съезда. Число членов ЦИК к концу 1920-х гг. составляло более 250 человек. Обсуждение кандидатур членов высшего исполнительного органа на съездах не проводилось: число кандидатов в члены ЦИК строго соответствовало количеству мест. Как правило, самоотводы не удовлетворялись.

Выборы в высшие органы власти не были прямыми: так, делегаты на съезды Советов БССР выбирались на съездах уездных и пленумах городских Советов. Не были они и равными — городские Советы избирали одного делегата от 2 тыс. избирателей, а волостные и уездные (позднее — районные и окружные) съезды Советов — одного депутата от 10 тыс. жителей. Преимуществом в избирательном праве пользовались представители города: считалось, что в городах сконцентрирована основная часть рабочего класса. К рабочим относили также выходцев из рабочей среды, находящихся на административно-хозяйственной, партийной, профсоюзной работе и военнослужащих. Выборы в Советы уже к началу 1930-х гг. носили формально-принудительный характер: участие в них призвано было публично продемонстрировать поддержку власти, а не реальное избрание кого-либо.

Делегаты съезда, члены ЦИК, депутаты Советов выполняли свою работу на общественных началах, занимаясь профессионально другой деятельностью. Поэтому фактически все решали многочисленные чиновники, которые формально должны были только обслуживать избранных представителей советской власти.

Ротация кадров как местных, так и центральных Советов сначала была высокой —первые избирались сроком на два, вторые — на шесть месяцев. С окончанием процесса «большевизации» сроки перевыборов были значительно увеличены.

Складывалась парадоксальная ситуация, при которой Советы как реальная сила формально (по закону) обладали всеми правами и полномочиями, а фактически были отстранены от власти.

4. АКСУ держалась в значительной мере на номенклатурном принципе управления всем обществом.

Основой могущества ВКП (б) - КП (б) Б являлось установление контроля партийного аппарата за кадровыми назначениями, осуществлявшегося через оргбюро или секретариат. Декрет ВЦИК и СНК от 24 ноября 1924 г. ликвидировал прежнюю иерархию служащих и зафиксировал, что «все гражданские чины упраздняются» и «наименования гражданских чинов» уничтожаются. Но мечта о государстве-коммуне, в котором не будет профессиональной бюрократии, и все будут управленцами, осталась нереализованной. Очень скоро выяснилось, что в распадающейся, охваченной гражданской войной стране для овладения ситуацией необходима четкая система организации власти и управления. Кадровый корпус государственных служащих формировался, прежде всего, из членов РКП (б). Принципы отбора кадров изначально были простыми: личные контакты видных большевиков с будущим назначенцем по революционной деятельности, выяснение социального происхождения и степени политической преданности. Постепенно был создан четкий механизм отбора, воспитания и проверки управленческих кадров. Для ответственных работников, занятых на разных этажах государственного управления была введена категория номенклатуры.

15 ноября 1925 г. Оргбюро ЦК РКП (б) приняло постановление «О порядке подбора и назначения работников». В структуре партаппарата были образованы учетно-распределительные отделы. Списки номенклатурных должностей являлись строго секретными. Номенклатура — это перечень наиболее важных должностей в государственном аппарате (а позднее — и в общественных организациях), кандидатуры на которые предварительно рассматриваются, рекомендуются, утверждаются и отзываются партийным комитетом _- от райкома (горкома) до ЦК партии. Номенклатура просуществовала до конца 1980-х гг.

Номенклатуры не оставались неизменными, они ежегодно пересматривались и в разные гг. включали различное число должностей. Номенклатура делилась на два списка: № 1 и № 2. К первому из них, распределительному, были отнесены должности, на которые руководители назначались только по постановлению Политбюро ЦК партии, ко второму, учетно-резервному, — должности, назначение на которые требовало согласия Орграспредотдела ЦК. Учетно-резервная номенклатура являлась своеобразным «банком данных» для распределительной номенклатуры, а также для того, чтобы ЦК имел возможность постоянного создания резерва кадров.

Кроме номенклатурных списков вводились списки выборных должностей, утверждение по которым осуществлялось через специальные комиссии, созданными ЦК РКП (б) для проведения съездов. Сюда включались члены и кандидаты в члены ЦК комсомола, члены и кандидаты в члены президиумов СНК, ЦИК союзных республик и СССР.

Подбор и назначение на должности, не входившие в списки № 1 и № 2, должны были производиться по спискам, устанавливаемым каждым государственным учреждением по согласованию с Орграспредотделом ЦК, — так называемая “ведомственная номенклатура” № 3.

Важным в формировании номенклатурной системы является 1926 г. В августе 1926 г. ЦК КП (б) Б принимает постановление «Об организации учетно-распределительной работы», в соответствии с которым «плановая работа учраспредотдела должна охватить детальное изучение и подбор людей на номенклатурные должности, подготовку резерва по отдельным отраслям, систематическое изучение процесса выдвижения, регулярное руководство работой учраспредотделов ведомств и местных парткомов». Обе номенклатуры в результате были четко структурированы. Распределительная номенклатура разбивалась на 14 групп. Аналогичные номенклатуры вводились в райкомах и горкомах партии. Структура номенклатуры райкома и горкома строилась по такому же принципу, но количество групп, на которые она была разделена, а также количество должностей было сокращено. Она включала должности районного и городского масштаба и подразделялась на 6 групп.

С существованием номенклатуры тесно связан непрофессионализм, неквалифицированность управления. В течение десятилетий падал авторитет квалифицированного труда и в сельском хозяйстве, и в промышленности, и в управлении. Особый урон это нанесло сфере управления. АКСУ требовала приспособленчества, тиражировала непрофессионалов, т.е. людей плохо или совсем не учившихся, не знающих дела, но усвоивших лозунги текущего момента и “генеральную линию”. Сталинская и послесталинская номенклатура была более образована, чем ленинская. Стало велением времени и престижа иметь высшее образование.

Важным и необходимым средством для создания советского аппарата управления, способного «к новым методам и формам работы по выполнению генеральной линии партии и директив правительства», стали чистки. Массовая чистка советских учреждений была проведена в 1932-1933 гг. Проводилась она под руководством и при непосредственном участии сотрудников НК РКИ специально созданными комиссиями. Чистка проводилась по трем категориям. «Вычищенные» по первой категории рассматривались как враги советской власти. Они арестовывались и осуждались. «Вычищенные» по второй категории могли заниматься только физическим трудом и направлялись работать на заводы. Третья категория позволяла оставаться на том же предприятии или в учреждении, но с понижением в должности или переводом на более низкооплачиваемую работу.

Место «вычищенных» занимали «выдвиженцы». 7 апреля 1930 г. президиум ЦИК обсудил и утвердил постановление ЦИК и СНК БССР «О выдвиженцах». Общие собрания предприятий, цехов, смен (или производственные совещания), профсоюзные и общественные организации, местные исполкомы и советы (или их секции и комиссии), общие собрания колхозников получали право «выдвигать», т.е. предлагать для руководящей работы рабочих, батраков или колхозников.

Если «выдвиженец» не справлялся с работой, его могли перевести на другую должность или уволить только по согласованию с выдвинувшей организацией. «Выдвижение» рассчитывалось на 2 года, после этого выдвиженец мог быть уволен на общих основаниях, однако, если речь шла о сокращении штатов, то только в последнюю очередь. Однако «демократизация» органов управления, связанная с введением института «выдвижения», их деятельность не улучшила.

Таким образом, административно-командная система управления наложила отпечаток на все сферы государственной жизни — на производственные отношения, экономический базис, государственный аппарат, культуру, быт и т.п., деформировав их социалистическое содержание.

Процесс сращивания партийного и государственного аппаратов, в конце концов, привел к функциональному слиянию аппаратов, к смешению компетенции различных по своему назначению органов. Пределы вмешательства партийных органов в деятельность госаппарата (поглощение его функций) расширялись с каждым годом. Всеобъемлющая регламентация усугубляла такую болезнь, как бюрократизм, а ее носители постепенно превращались в определенный слой — корпорацию партийных и хозяйственных руководителей, управленцев, использующих свое положение не в интересах дела, а в своих корыстных интересах.

В индустриальном секторе экономики АКСУ проявилась в гипертрофии государственного начала: в огосударствлении основных средств производства, в создании привилегированной и неподконтрольной обществу бюрократии, в искусственном подхлестывании индустриального развития, что приводило его к частым сбоям.

В аграрном секторе экономики АКСУ использовалась для внеэкономического принуждения крестьян. Это выражалось в отчуждении большей части произведенной крестьянами продукции, чем подрывался принцип социалистического распределения по труду. Внеэкономическое принуждение, прикрепление к земле (запрет выдавать колхозникам паспорта), обязательно-принудительный труд дополнялись и экономическим принуждением. Колхозы создавались на основе объединения крестьянских средств производства: пай крестьянина попадал в неделимый фонд колхоза и не подлежал возврату. Но и сами колхозы не имели права распоряжаться своим неделимым фондом, были лишены главных средств производства — техники, которая находилась в руках государства. Государство через МТС предоставляло технику колхозам за натуроплату.

В духовной сфере административно-командная система насаждала “единомыслие”, создавала атмосферу страха, подозрительности, неуверенности.

В области национальных отношений АКСУ проявилась в виде грубых деформаций, связанных с нарушением социалистической законности, как в отношении целых народов, так и в отношении отдельных граждан определенной национальности: а) принудительное переселение в 1930—40-е гг. тысяч представителей отдельных национальностей в Казахстан, Сибирь, Среднюю Азию; б) ликвидация в гг. войны национальной государственности ряда народов; в) незаконные репрессии в отношении национальных кадров тактически всех республик страны (так называемые “ленинградское дело”, “дело врачей” и т.п.).