Журналистский рефлекс: приказ из подсознания

Не вдаваясь в анализ огромной литературы, посвященной проблемам мотивации, следует отметить одну общую для всех исследователей констатацию, фиксирующую существование как внешней оболочки побудительной системы, элементы которой так или иначе связаны с конкретными предметами и обладают вполне отчетливой рациональной и эмоциональной спецификацией, так и глубинных, скрытых от постороннего взгляда, а иногда и от самого субъекта, побудительных механизмов и сил.
Различные исследователи по–разному видят эти глубинные механизмы.
Г.Г.Дилигенский включает в их состав установки, интересы и ценности.1 По мнению А.Г.Здравомыслова, в качестве важнейших стимулов человеческой деятельности выступают потребности, интересы и ценности.2 В работе В.Ф.Рябова указывается, что в качестве движущих причин всякой человеческой деятельности выступают потребности, интересы, цели.3 Примеры разного толкования структуры побудительных сил человеческой деятельности можно умножить. А если учесть разногласия в толковании и самих категорий "потребности", "цели", "интересы", "установки", "ценности" и другие, то становится очевидным, что и здесь невозможно обойтись простым указанием на те или иные побудительные силы. Необходимо воспроизведение всей системы в единстве структуры и элементов.
С нашей точки зрения, побудительная сфера личности представляет собой сложную многоуровневую систему, внутренние "слои" которой образованы такими взаимодействующими комплексами как "установки", "потребности", "жизненные цели". Система основных установок, потребностей и жизненных целей, а также отражающих их рефлексов, интересов и обязательств может быть обозначена понятием "направленность личности".
Одной из самых загадочных областей на карте побудительного пространства журналиста являются установки. Говоря об установках, обычно имеют в виду возникающее в определенных ситуациях неосознаваемое человеком внутреннее побуждение к совершению определенного действия или использованию определенного способа действия. По мнению Э.Гуссерля "Под установкой, вообще говоря, понимается привычно устойчивый стиль волевой жизни с заданностью устремлений, интересов, конечных целей и усилий творчества, общий стиль которого, тем самым, также предопределен".4 Эта устойчивая готовность действовать в определенных ситуациях определенным образом обозначается с помощью самых разных понятий: социальная установка, аттитюд, ожидание, намерение, преддиспозиция, диспозиция, информационная модель, схема, доминанта, валентность, функциональная фиксированность, субъективное отношение и т.д. – всего около трех десятков "псевдонимов".
Анализу установок, в том числе профессиональных, посвящено большое количество отечественных и зарубежных исследований.5 Несмотря на такое внимание к проблеме установок, приходится констатировать определенные расхождения в понимании сути этого побудительного механизма. Так, по мнению Д.Н.Узнадзе, установка представляет собой целостное состояние субъекта, характеризующее динамическую определенность его психики. Она выступает как целостная направленность субъекта на определенную активность и всегда возникает под влиянием ситуации, ставящей перед человеком определенные задачи. Или, другими словами, установка есть "готовность к определенной активности", и решающая роль в ее формировании и изменении принадлежит воле. Установка возникает, как подчеркивал Д.Н.Узнадзе, на почве потребности, объективных обстоятельств, т.е. ситуации, и не только является энергетическим источником, но и содержит необходимую для организации поведения информацию.6 Развивая эту концепцию, Р.Г.Натадзе указывает, что "установка есть целостное состояние мобилизованности индивида на определенное действие, обусловленное потребностью субъекта и соответствующей объективной ситуацией (уже возникшей или только представляемой, ожидаемой). Установка обусловливает единство действия, соответствующее данной ситуации и потребности субъекта".7 Другими словами, "... установка – это возникающая на основе прошлого опыта готовность субъекта к определенной деятельности в соответствии с конкретными условиями, потребностью и ситуацией".8 Характерным свойством так понимаемой, установки является ее неосознаваемость. То есть установка, как это вытекает из работ Д.Н.Узнадзе, его учеников и последователей, представляет собой бессознательную готовность человека к определенным действиям, которая возникает, когда "сходятся" насущная потребность и ситуация, удобная для ее удовлетворения (готовность эта, кстати, при многократном повторении приобретает прочность, "фиксированность").
Установка cоздается на основе предшествующего жизненного опыта, под воздействием совокупности факторов реальной социальной среды, в которой формируется и живет личность. Вместе с тем на процесс становления установок большое влияние оказывает коммуникация, в которую вплетен индивид.9 Данная концепция, очень многое объясняя в механизмах человеческого поведения, вместе с тем обладала и весьма существенным недостатком: с помощью бессознательных установок никак нельзя объяснить наше сознательное поведение. Поэтому другой грузинский ученый, Ш.А.Надирашвили, предположил, что за разные уровни нашего поведения – в том числе и осознанные – ответственны различные типы установок. Например, выходя из дома, вы совершенно машинально и неосознанно запираете дверь на ключ. Направляет вас в этот момент установка практического поведения, формирующаяся на стыке простейших потребностей и конкретно–предметных ситуаций. Но дверь у вас почему–то не запирается. Тогда вступает в действие второй уровень регуляции вашей активности, направляемой установкой теоретического поведения, – она возникает при потребности разрешить некую ситуацию ("Что это там стряслось с замком?"). Ну а третий, высший уровень психической активности человека, как члена общества, регулируется установками социального поведения, формирующимися при встрече так называемых потребностей "Я" – высших, подлинно человеческих – и воспитанными в данной среде, в данной культуре представлениями о том, как их следует удовлетворять в конкретных ситуациях. Если однотипные ситуации повторяются достаточно часто, установки фиксируются – такие установки обозначаются понятием "аттитюд".
Следующий принципиальный шаг в развитии теории сделал В.А.Ядов, "надстроив" "верхние этажи" регуляции, ответственные за наши аттитюды и через них управляющие нашим поведением. Действительно, если аттитюд – это склонность человека в определенных ситуациях действовать вполне определенным образом, если человек при этом не только раб социальных привычек и стереотипов, то должно быть нечто, определяющее сами аттитюды. Если, подчиняясь социальным установкам, мы выбираем ту или иную тактику поведения, то что определяет его стратегию? В.А.Ядов предложил такую схему диспозиций (готовностей, предрасположенностей человека). Первый, низший уровень, – фиксированные установки, как их понимал Д.Н.Узнадзе (неосознанные, автоматические привычки действовать определенным образом: так мы едим, пользуясь ножом и вилкой, а китайцы – палочками; так мы запираем дверь, включаем свет, входя в комнату).
Второй – социальные установки на объекты и ситуации. Они, по В.А.Ядову, определяют наши действия в привычных, стандартных ситуациях деятельности и общения, но в отличие от предыдущего уровня уже вполне осознаны. Такие установки, порожденные социальным опытом, есть привычные способы реализации наших ценностей по отношению к данному объекту или данной ситуации. Мы сознаем связь установок и ценностей, то есть диспозиций второго и третьего уровней: мы радушно принимаем гостей, ибо "надо быть гостеприимным", или закрываем для них свой дом, ибо "надо работать, время дорого"; мы добросовестно и скрупулезно выполняем задание, ибо "в каждом деле нужна добросовестность", или, найдя интересный новый поворот в задаче, весьма небрежно его воплощаем в деталях, ибо "главное – идея, творчество, а мелочи – не для меня". Вот все эти "главное", "важное", "надо" – то, что социальные психологи называют ценностными ориентациями личности, – и составляют третий уровень схемы В.А.Ядова.10 Есть еще и четвертый уровень системы субъективных отношений – самые общие диспозиции человека, его общая направленность на ту или иную сферу жизнедеятельности. Ведь понятно, что для человека, в принципе ориентированного на работу, порядок ценностей иной, чем для человека, все интересы которого в основном сосредоточены на семье или которого полностью поглотило его хобби. Все они, например, могут ценить материальное благополучие, но у первого оно отступит на задний план, если ему предложить интересную работу; второй не поедет за большим заработком, чтобы не оторваться от семьи; третий не поступится ради него свободным временем, которое может отдать своему увлечению.
В ходе разработки учения об установках возникли различные классификации.
В этом плане значительный интерес представляет концепция А.Г.Асмолова, который выделяет несколько иерархически связанных уровней установок (смысловой, целевой, операциональный), а также фундаментальный уровень психофизиологических механизмов, реализующих деятельность. Разные аспекты деятельности обслуживают – по мысли А.Г.Асмолова – разные установки. Например, действия (осознанное движение к осознанной цели) обслуживают одни установки, а операции (способы этого движения) – другие.
Аттитюды в этой системе отвечают за операции: они формируют привычный способ достижения целей в соответствии с усвоенными социальными нормами и правилами поведения. Это поверхностный слой потока. В глубине его – и смысловые установки, которые мы редко формулируем, часто даже четко не осознаем, которые легче всего обнаруживаются в наших обмолвках и "описках", но тем не менее именно они организуют, направляют и стабилизируют всю нашу деятельность целиком. Они "фильтруют" все внешние влияния на человека, по возможности пропуская лишь то, что может помочь нам удовлетворить потребность, породившую главный мотив деятельности. Они сохраняют силу наших устремлений, обеспечивая тем самым непрерывность и направленность деятельности.
А.Г.Асмолов предупреждает, что иерархичность установок только кажущаяся, поскольку деятельность – единый поток, и только в целях анализа его можно "расщепить" на "ручейки", а поскольку деятельность целостна, отдельные слои в ней легко перемешиваются, и, следовательно, система установок также отличается подвижностью.11 Для нас здесь важной представляется мысль о том, что если целевые установки, в основном, определяют устойчивость действия, его направленность и завершенность, то смысловые установки, принадлежащие к более высокому уровню, выражают личностную направленность деятельности, придают ей устойчивый характер и являются одним из ведущих факторов ее стабилизации как целостного процесса.
Установки, определяющие направленность профессиональной деятельности, обычно называются профессиональными.
Профессиональные установки представляют собой сформировавшуюся в процессе профессионального становления журналиста на основе овладения способом журналистской деятельности совокупность представлений, определяющих направление и последовательность его действий. Посредством установок и ценностных ориентаций профессиональное знание приобретает личностный смысл и согласуется в той или иной степени со всей диспозиционной структурой личности журналиста.
В структуре профессиональных установок журналиста можно выделить комплексы, соответствующие основным структурным компонентам журналистской деятельности. Так, например, можно указать на познавательные (перцептивные и мыслительные), проективные и коммуникативные установки.12 Основной формой выражения установки является рефлекс, то есть неосознаваемое побуждение к действию. Говоря о рефлексах, обычно имеют в виду функционирование человека в качестве биологической системы, моментально отвечающей своими действиями на внешние стимулы: ожоги, отсутствие пищи или воды и т.п. Мы используем понятие рефлекс в несколько более широком плане – для обозначения неосознаваемых, сформированных десятилетиями культурного и профессионального тренажа импульсов, которые мгновенно возникают – при соответствующих условиях – и организуют поведенческий акт по какой–то мгновенной, логически не выверяемой и разумом не осознаваемой схеме. Рационализация этого рефлекса осуществляется путем аппеляции к общепринятым представлениям о необходимости тех или иных действий или ссылками на долг, совесть и иные нравственные категории.13 Правила, которыми руководствуется в данном случае журналист, могут быть сформулированы следующим образом: "как в этой ситуации поступают все профессионалы", или "как поступают те, кого я уважаю" и другие. Широчайшая сфера такого поведения представляет собой то, что обычно называется "профессиональные нравы" или "нравы профессиональной среды". Эти общесоциальные и общепрофессиональные стандарты предопределяют многие поступки журналиста, поскольку содержат в себе определенные требования и ожидания окружающей его среды. Современные ученые доказали, что неосознаваемые мотивы и рефлексы имеют свое социальное основание, пусть не осознаваемое личностью в момент совершения поступка. "В более общем смысле сама система "подсознательных" инстинктов, чувств, автоматизированных навыков тоже формируется средой, воспитанием, всем предшествующим опытом общественной и индивидуальной жизни".14 Особое значение в системе профессиональных установок имеют нравственные императивы профессионального поведения. В настоящее время они становятся предметом пристального внимания журналистского сообщества и исследователей.15 Осмысливая предложенные некоторыми авторами подходы к проблеме этической кодификации профессиональной деятельности журналистов, следует отчетливо постулировать тезис о том, что любые попытки разработать некие кодексы профессионального поведения с явно авторитарными устремлениями и административно–регламентационными механизмами контроля за поведением журналиста бесполезны и бессмысленны, если журналист не рассматривает профессиональную среду как личностно значимое сообщество, все члены которого придерживаются примерно одинаковых профессионально–этических стандартов. Как только профессиональная среда расслаивается на несколько конкурирующих сообществ, так профессионально–этические стандарты из средства регуляции профессионального поведения становятся инструментом социально–психологической консолидации, способом заявить о себе: "а мы вот такие и отличаемся от всех прочих высокой нравственностью".
К сожалению, именно в такой ситуации находится российская журналистика. На сегодняшний день в рамках профессиональной журналистской культуры сосуществуют несколько альтернативных парадигм профессиональной деятельности, отличающихся друг от друга всеми регулятивными компонентами, включая и нравственно–этический.
Подробный анализ этих парадигм представлен в разделе 5.2. "Типы журналистских профессиональных идеологий".
В условиях существования множества профессионально–этических парадигм, конфликтующих друг с другом или друг в друга перетекающих, влиятельность корпоративных кодексов, как об этом уже сказано выше, не очень велика. Зато значительно возрастает личностная отвественность за этическое самоопределение, требующая постоянной рефлексии журналиста над процессом и результатами своего творчества.
Таким образом, можно предположить, что корпоративный дух, понимаемый как некая "нравственность", не привнесенная в профессию извне, а извлеченная из требований профессионализма ("призвание", "профессиональный этос", "профессиональные нравы" и т.п.), может развиваться только в условиях высокого уровня личностной отвественности журналиста за свое профессиональное поведение.

Мир наших потребностей
В литературе можно найти различные определения понятия "потребность".16 В настоящее время с его помощью обозначаются четыре достаточно различающихся явления:
1) объективная нужда, необходимые условия жизнедеятельности человека или социальной общности;
2) отражение этой нужды в сознании человека или социальной общности;
3) связь между объективной нуждой и ее отражением в сознании;
4) диалектическое единство объективной нужды, ее отражения в сознании и связи между нуждой и ее отражением.
Первая точка зрения представлена в работах психологов: С.Л.Рубинштейна, Д.Н.Узнадзе и их последователей, а также А.Г.Здравомыслова и ряда других социологов.
К сторонникам второй точки зрения, различающим понятие нужды как объективной необходимости и понятие потребности как отражения, субъективного выражения этой объективной нужды можно отнести И.А.Джидарьяна, В.Н.Мясищева, К.К.Платонова и других.
Как связь между объективной нуждой и ее отражением во внутренних состояниях субъекта рассматривают потребность П.К.Анохин, П.В.Симонов и некоторые другие ученые, преимущественно физиологи.
Сторонники четвертой точки зрения утверждают, что "потребности представляют собой диалектическое единство объективно существующей нужды, необходимости в определенных условиях, жизненных средствах и способах жизнепроявления человека; субъективного, идеального состояния нуждаемости, влечения, цели; деятельностного обнаружения нужды и необходимости в различных формах активности, в том числе потребительского поведения индивида или общности".17
Это многозначность в использовании термина является одной из причин многих схоластических споров. Более того, наблюдения показывают, что даже в рамках одной работы происходят незаметные для авторов "перескоки" с одного значения категории "потребность" на другое, что еще больше затрудняет сопоставление взглядов.
Исходным пунктом наших рассуждений будет указание на то, что категория "потребность" используется для обозначения явлений, возникающих в процессе взаимодействия активной, динамичной, самовоспроизводящейся системы с окружающей средой. (Такой системой может быть общество в целом, различные социальные общности и группы, отдельные личности). Эти процессы, целью которых является воспроизводство и развитие системы, нуждаются для своего нормального протекания в совокупности определенных объективных и субъективных условий. Эти условия воспроизводства и развития (УВР) можно классифицировать и группировать по разным основаниям.
Для того, чтобы система могла нормально существовать и развиваться, она должна обладать механизмом, сигнализирующим ей о недостатке УВР и необходимости осуществить действия по оптимизации своих взаимоотношений с окружающей средой. В качестве такого механизма выступает потребность, являющаяся, с нашей точки зрения, особым состоянием системы, фиксирующим уровень обеспеченности условиями воспроизводства и развития и, как было сказано выше, сигнализирующим о том, что этот уровень заметно снизился по отношению к какой–то норме, что требует осуществления действий, направленных на присвоение необходимых УВР.
Сам процесс формирования потребностей может быть представлен следующим образом. Для того, чтобы воспроизводить и развивать свою сущность, социальная система нуждается – как уже было сказано – в определенных условиях воспроизводства и развития. Если этих условий нет или они представлены в недостаточном количестве или неадекватном для потребления виде, система не имеет возможности нормально функционировать. Возникает проблемная ситуация, которая характеризуется невозможностью функционировать в соответствии с привычным способом, стереотипом, стандартом существования. Проблемная ситуация в той, или иной мере, осознается социальной системой. Этот процесс может протекать по–разному: в одних случаях система сразу "понимает", что именно ей необходимо для нормального функционирования и развития, в других – осознание проблемной ситуации может длиться очень долго. Это характерно как для отдельного человека, так и для целых обществ.
В ходе осознания проблемной ситуации у социальной системы возникает потребностное состояние. Это состояние характеризуется определенной напряженностью (психической – у отдельного человека, социальной – у общества), которая выражается в чувстве дискомфортности, неудовлетворенности, нехватки чего–то и т.п. Потребностное состояние еще нельзя считать определенной потребностью, так как в "самом потребностном состоянии субъекта предмет, который способен удовлетворить потребность, жестко не записан,...он должен быть еще обнаружен."18
Потребностному состоянию соответствует веер разнообразных объектов, которые потенциально могут стать предметом потребности:

Потребностное состояние выполняет две важные функции в процессе формирования потребности. Во–первых, оно является сигналом о том, что дальнейшие существование, функционирование и развитие системы натолкнулись на некоторое препятствие и требуют тщательной ориентации в возникшей ситуации. Во–вторых, потребностное состояние стимулирует активность социальной системы, направляет ее на анализ ситуации и поиск путей ее разрешения.19
Таким образом, следует различать понятия "объективная нужда" и "потребность". Нужда – это то, что системе необходимо для нормального функционирования и развития вне зависимости от того, ощущает и осознает она это или нет. (И даже от того, есть ли у нее органы осознания. Например, механические часы нуждаются в регулярном заводе пружины. Но можно ли сказать, что они испытывают потребность в том, чтобы их заводили? Очевидно, нет.)
Потребность, на наш взгляд, выражает особую форму активности саморазвивающейся сложноорганизованной системы (нуждающейся в выявлении и разрешении противоречий как между данной системой и средой, так и внутри данной системы), обеспечивающую в процессе выявления и разрешения этих противоречий определенную направленность функционирования и развития данной системы.
Следует предостеречь от понимания потребностей как некоторых качеств или состояний общественного или индивидуального сознания. Несмотря на то, что потребности всегда принадлежат субъекту (обществу, группе или индивиду), и их осознание зависит от многих характеристик субъекта, они не превращаются в "идею", а представляют собой отражение объективной нужды, действительно испытываемой субъектом в его действительных состояниях, которые осознаются и переживаются субъектом с большей или меньшей степенью адекватности.
Объективные отношения между испытывающей потребность системой и конкретным предметом, способным эту потребность удовлетворить, могут быть обозначены понятием "интерес".
Интерес не просто фиксирует состояние неудовлетворенности субъекта, но и одновременно демонстрирует объект, который это состояние может "снять", направляет деятельность субъекта на присвоение этого объекта, который в данных конкретных условиях может данную потребность удовлетворить.
Графически соотношение этих понятий может быть проиллюстировано следующей схемой:

Динамизм развивающихся систем ставит их в ситуацию постоянной неудовлетворенности собственным положением, поскольку развивающаяся система постоянно вступает в зону объективных необходимостей, которые еще предстоит осознать и в процессе осознания перевести в разряд вполне определенных потребностей.
Говоря об осознании, мы имеем в виду, разумеется, не только чисто рациональное, понятийное сознание, но и переживание потребности, ее отражение в эмоциональной сфере. Это отражение может иметь разную степень интенсивности и адекватности. Можно предположить, что интенсивность переживания и адекватность осознания выступают критериями развитости объективной нужды: чем более она развита, тем отчетливее осознается и интенсивнее переживается.
Эмоционально потребность может переживаться в форме влечения, желания или страсти. Объективным основанием степени эмоциональной напряженности переживания потребности является степень ее значимости для субъекта. Вместе с тем следует помнить, что в конкретных ситуациях степень адекватности переживания может варьировать в весьма широких пределах.
Между объективными нуждами субъекта и его субъективным отношением к этим нуждам существуют довольно сложные связи, которые зависят от наличия и степени развитости имеющихся у субъекта механизмов осознания, обнаружения этих нужд. Эти механизмы, в силу тех или иных причин, могут просто отсутствовать и тогда система может погибнуть, так и не определив собственные потребности. Эти механизмы могут быть недостаточно развиты или работать в извращенном режиме. Например, человек может умом понимать, что пришло время поесть, хотя абсолютно не чувствует голода. И наоборот, он может постоянно хотеть есть, хотя умом понимает, что все его потребности в пище давно удовлетворены. Кроме того, следует учитывать и то обстоятельство, что человек – это не пассивный слуга своих потребностей и интересов. Он "взвешивает" их, отдавая предпочтение одним и подавляя другие. Критерием такого осознания потребностей и интересов является "шкала" ценностей, характерная для того или иного общественного строя.
Потребность необходимым образом связана с содержанием и структурой человеческой деятельности, так что ни потребность нельзя понять, не рассматривая деятельность, ни деятельность нельзя понять, не рассматривая потребность, которая выступает задающим и направляющим ее моментом.
В процессе исторического развития потребность и способы ее удовлетворения взаимообусловливают и порождают друг друга, граница между ними оказывается весьма подвижной. Потребность, не предписывая человеку изначально никакого конкретного способа или предмета своего удовлетворения, тем не менее объективно определяет некий класс способов или материальных условий, необходимых для этого. Какой из этих способов реализуется, какой предмет "встретится" с потребностью, это жестко не детерминировано и часто зависит от случайных в данной связи обстоятельств, производных от свойств географической среды, типа культуры, уровня развития экономики и т.д. В зависимости от ряда условий, наличная потребность получает удовлетворение тем или иным способом. Со временем определенный способ удовлетворения потребности может стать настолько частым и естественным для субъекта, что перестает осознаваться им как способ удовлетворения потребности и начинает выступать, восприниматься и переживаться в качестве новой, самостоятельной потребности, как говорят психологи, происходит "сдвиг мотива на цель".20
Следующий вопрос, который необходимо рассмотреть, исследуя проблематику потребностей применительно к журналистике, это вопрос о классификации потребностей. При этом следует помнить о том, что потребности всегда существуют в виде системы и взаимодействуют с миром предметов именно как целостная система. Расчленяя эту систему на группы и элементы, мы совершаем необходимую для теоретического анализа операцию абстрагирования, но надо четко осознавать пределы этой операции.
Существует множество разнообразных классификаций потребностей. Формируя их исследователи, как правило, стремятся не просто перечислить объекты, выступающие в качестве УВР, а выстроить иерархическую систему, то есть вводят дополнительный критерий значимости объекта. К сожалению, многие из предлагаемых классификаций отличаются эмпиризмом, отсутствием какого–либо теоретического обоснования.
В качестве примера можно указать на классификации, приведенные в книге К.Обуховского "Психология влечений человека". Одна из них включает в свой состав: потребность безопасности, потребность признания, потребность дружбы, потребность нового опыта; другая – потребность в средствах существования, потребность в свободе, потребность в сексуальном партнере, потребность в вере (убеждениях, идеалах и др.)21
С.Н.Паркинсон в свойственной ему манере писал: "Когда Адам и Ева вкусили запретного плода, они были изгнаны из рая не затем, чтобы лишить их познания добра и зла (в этом отношении ущерб они уже понесли), а чтобы помешать им найти еще и древо жизни, вкусив плоды которого, они обрели бы бессмертие. Так что Адам и Ева оказались за вратами рая, наделенные смертностью как наследственной, родовой чертой. Кроме того, они познали целый ряд устойчивых стимулов, который с тех пор увеличился лишь на один. Нарушить запрет Адама и Еву побудило стремление к: а) еде (и крову), б) красоте, в) знанию, г) сексу и д) озорству. Те же устремления могли толкнуть их на любые другие действия, не исключая убийства и даже, пожалуй, какой–нибудь работы. Итак, автор книги Бытия, глядевший в корень, перечислил все соображения, которые могут побудить обычного человека к деятельности, подчас самой неожиданной. Эти соображения (плюс одно – забота о статусе) и есть основные стимулы."22
Типичный образец эмпирического формирования комплекса потребностей представляет собой проведенное в США исследование – "Массовое рекламное ориентирование как объект социального прогноза". Проанализировав содержащуюся в журнале "Лайф" массовую рекламу, авторы исследования сформулировали комплекс из 18 потребностей и вытекающих их этих потребностей человеческих стремлений.23
Широкое распространение в западной литературе получила концепция А.Маслоу, согласно которой потребности индивида могут быть представлены в виде следующей иерархической системы:
первый уровень – физиологический, т.е. потребности питаться, одеваться, иметь жилье и т.д.;
второй уровень – потребности, дающие индивиду относительную безопасность и независимость от окружения;
третий уровень – потребность в принадлежности к каким–либо социальным группам, поиск признания у других;
четвертый уровень – эгоистические потребности: уважение к себе, потребность в хорошей репутации и положении;
пятый уровень – высшие потребности в самовыражении, творчестве, саморазвитии и т.п.
В качестве основной идеи классификации А.Маслоу выступает принцип относительного приоритета актуализации мотивов, гласящий, что прежде чем активизируются и начнут определять поведение потребности более высокого уровня, должны быть удовлетворены потребности низшего уровня. Таким образом, сначала необходимо удовлетворить физиологические потребности, далее следуют потребности в безопасности и социальных связях, затем – потребности в уважении и, наконец, – потребности в самоактуализации.
Самоактуализация – центральное понятие гуманистической психологии, в рамках которой оно понимается как желание человека стать тем, чем он может быть, как стремление к реализации всех возможностей и способностей, заложенных в человеке. Самоактуализация может стать мотивом поведения, по утверждению А.Маслоу, лишь тогда, когда полностью или частично удовлетворены все другие его потребности.
Недостатком этой концепции является то, что предлагаемый этим исследователем линейно–иерархический уровень противоречит многим хорошо известным фактам, обобщенным в формуле: "Не хлебом единым жив человек".
Речь идет о точке зрения, согласно которой преобразование потребностей на уровне человека охватывает также (и прежде всего) потребности, являющиеся аналогами потребностей животных. "Голод, – отмечал К.Маркс, – есть голод, однако голод, который утоляется вареным мясом, поедаемым с помощью ножа и вилки, это иной голод, чем тот, при котором проглатывают сырое мясо с помощью рук, ногтей и зубов".24
С этой точки зрения, хотя потребности человека, удовлетворение которых составляет необходимое условие поддержания физического существования, отличаются от его потребностей, не имеющих своих гомологов у животных, это отличие не является абсолютным, и историческое преобразование охватывает всю сферу потребностей. Самое же главное состоит в том, что "...у человека потребности вступают в новые отношения друг с другом. Хотя удовлетворение витальных (биологических) потребностей остается для человека "первым делом" и неустранимым условием его жизни, социально–человеческие потребности вовсе не образуют лишь наслаивающиеся на них поверхностные образования. Поэтому когда на одну чашу весов ложатся фундаментальнейшие витальные потребности человека, а на другую – его высшие потребности, то перевесить могут как раз последние".25
Верно, конечно, замечает А.Н.Леонтьев, что общий путь, который проходит развитие человеческих потребностей, начинается с того, что человек действует для удовлетворения своих витальных потребностей, но далее это отношение обращается: человек удовлетворяет свои витальные потребности для того, чтобы действовать. Это и есть принципиальный путь развития потребностей человека.
Совершенно с неожиданной стороны развенчивает идеологию самоактуализации как главной потребности человека В.Франкл. По его мнению, фундаментальным для понимания человека феноменом является самотрансценденция, то есть ориентированность человеческого бытия на нечто, что не является им самим, на что–то или на кого–то: на смысл, который необходимо осуществить, или на другого человека, к которому мы тянемся с любовью.26
Трудно удержаться и не процитировать один из множества ярких пассажей на эту тему, в изобилии рассыпанных в книге В.Франкла: "Насколько соблазнительны популярные разговоры о самоосуществлении и самореализации человека! Как будто человек предназначен лишь для того, чтобы удовлетворять свои собственные потребности или же самого себя. Поскольку самоосуществление и самореализация вообще важны для человеческого бытия, они достижимы лишь как результат, но не как интенция. Лишь в той мере, в какой мы забываем себя, отдаем себя, жертвуем себя миру, тем его задачам и требованиям, которыми пронизана жизнь, лишь в той мере, в какой нам есть дело до мира и предметов вне нас, а не только до нас самих и наших собственных потребностей, лишь в той мере, в какой мы выполняем задачи и требования, осуществляем смысл и реализуем ценности, мы осуществляем и реализуем также самих себя."27
А вот еще одно место: "Самоактуализация – это не конечное предназначение человека. Это даже не его первичное стремление. Подобно счастью самоактуализация является лишь результатом, следствием осуществления смысла. Лишь в той мере, в какой человеку удается осуществить смысл, который он он находит во внешнем мире, он осуществляет и себя. Если он намеревается актуализировать себя вместо осуществления смысла, смысл самоактуализации тут же теряется."28
Э.Фромм также писал о том, что необходимо определить, "какие потребности являются потребностями нашего организма, а какие – результатом культурного развития, какие потребности служат выражению развития индивида, а какие являются искусственными, то есть навязанными индивиду производством, какие потребности "активизируют" деятельность человека, а какие делают его пассивным, какие потребности обусловлены патологической, а какие – здоровой психикой." 29
Отвечая на этот вопрос, Э.Фромм выделяет две группы потребностей. Одна – утоление голода, жажды, сон и т.д. – то есть физиологически обусловленные потребности самосохранения. Они составляют такую часть натуры человека, которая требует удовлетворения при любых условиях и поэтому является первичным мотивом человеческого поведения.
Другая группа потребностей, столь же важных, хотя и не коренящихся в физиологических процессах, но составляющих самую сущность человеческого бытия – это потребность связи с окружающим миром, потребность изб