Взаимосвязь личностных качеств и идеологических представлений журналиста

Обработка заполненных журналистами тестов и опросных бланков позволила прежде всего рассчитать средние для данной выборки значения развитости выбранных для анализа личностных качеств журналиста или, другими словами, выработать усредненный личностный профиль данной совокупности журналистов. При всех недостатках подобного рода усредняющего моделирования, полученные результаты представляют определенный интерес. Ниже приведены данные о средних значениях личностных качеств опрошенных журналистов (по 10–балльной шкале).

Если сравнить эти усредненные показатели степени развитости личностных качеств друг с другом, то неизбежно возникает вопрос о причинах существенных различий между ними. Можно предположить, что уровень развития каждого личностного качества определяется не столько личностными характеристиками конкретных индивидов, сколько объективными требованиями, предъявляемыми журналистикой как типом деятельности к осуществляющим ее индивидам. Другими словами, либо в журналистском сообществе удерживаются только такие индивиды, личностный профиль которых близок к требуемому, либо они обладают компенсаторным механизмом, позволяющим сгладить разницу между тем, что они собой представляют, и тем, чего от них ожидает журналистское сообщество и журналистская деятельность.
В качестве гипотезы можно предположить, что чрезмерно большое отклонение от этих средних величин определенным образом сказывается на творческом процессе журналиста. Так ли это на самом деле, мы попытаемся выяснить в дальнейшем.
Затем были выделены пять степеней развития каждого качества:
– очень низкая степень (1–2 полож. ответа);
– низкая степень (3–4 полож. ответа);
– средняя степень (5–6 полож. ответов);
– высокая степень (7–8 полож. ответов);
– очень высокая степень (9–10 полож. ответов).
Таким образом, появилась возможность дать относительно компактное описание групп журналистов, отличающихся по уровню развития тех или иных личностных качеств (табл. 7.4).

Таблица 7.4

Данные о распределении журналистов по группам,
соответствующим степени выраженности личностных качеств
(% к числу опрошенных)

Анализ полученных данных свидетельствует о том, что в сфере журналистской деятельности представлены индивиды, для которых характерны разные уровни развития личностных качеств: от очень низкого до очень высокого. Разумеется, по своему количественному составу группы журналистов, отличающиеся по степени развития личностных качеств, неодинаковы. Например, в группу журналистов с очень низкими показателями по тесту интеллектуального развития входят 11,3% опрошенных журналистов; 26,7% образуют группу с низким интеллектом; 32,9% – со средним; 25,8% – с высоким и 3,3% – с очень высоким.
Если взять такое качество, как ответственность, то, судя по данным тестирования, 2,9% журналистов обладают им в минимальной степени; 12,1% – в низкой степени; 25,0% – в средней; 31,7% – в высокой; 28,3% – в очень высокой степени.
Свои, каждый раз иные, соотношения количественного состава групп журналистов и по другим личностным качествам. Cледующий шаг был связан с осмыслением взаимосвязи между различными качествами журналиста, представляющими сферу его способностей, и его социально–политическими, профессионально–ролевыми и творческими установками, выступающими репрезентантами регулятивно–смысловой сферы. То, что такая связь существует, представляется очевидным, однако каких бы то ни было основательных исследований на эту тему нам не встречалось.
В качестве примера рассмотрим данные, свидетельствующие о существовании такой взаимосвязи между личностными качествами и политико–идеологическими взглядами журналистов.12
Какие же факторы определяют устойчивое тяготение журналиста к определенному типу политической идеологии? В самом общем плане можно выделить два ряда таких факторов. К одному из них относятся объективные параметры жизнедеятельности журналиста – его место в системе общественных отношений (позиция, статус и т.п.); к другому – его фундаментальные личностные качества.
В данном исследовании нас больше интересовали взаимосвязи между типом политического сознания и личностными качествами журналиста. Другими словами, мы хотели получить достаточно надежные свидетельства того, что между интелектом, невротизмом, общительностью и другими качествами журналиста и его политическими ориентациями существует (или не существует) какая–то отчетливо проявляющаяся взаимосвязь.
Чтобы исключить, по возможности, влияние социальных факторов, мы отобрали более или менее однородную группу из 227 редакторов районных газет Российской Федерации, преимущественно ее Центра, мужчин в возрасте 30–40 лет с высшим гуманитарным, преимущественно университетским образованием.
Анализ заполненных этими редакторами тестов позволяет указать на любопытные тенденции. Так, например, журналисты с низким уровнем внутренней мотивации дали самый высокий средний балл социалистической идеологии, затем идет экологическая, патриотическая и лишь после этого западническо–либеральная ориентация.13 В группе журналистов со средним уровнем внутренней мотивации самый высокий средний балл присвоен либеральной идеологии, затем идет социалистическая, экологическая и государственническая и лишь затем патриотическая. У журналистов с высоким уровнем внутренней мотивации на первое место вновь выдвигается социалистическая идеология, затем – либеральная, экологическая, патриотическая и государственническая. Таким образом, ориентация на либерально–западническую политическую идеологию характерна для журналистов со средним уровнем внутренней мотивации, в то время как повышение или понижение ее уровня связано с усилением значимости социалистической идеологии.
Обратившись к анализу взаимосвязей между уровнем социальной мотивации и типом предпочитаемой политической идеологии, вновь обнаруживаем, что самый высокий балл либеральной идеологии дают журналисты со средним уровнем социальной мотивации. Журналисты с высоким и низким уровнями социальной мотивации ориентированы прежде всего на социалистическую идеологию, причем журналисты с высоким уровнем социальной мотивации в еще большей степени, чем их коллеги с низкой социальной мотивацией.
Что касается взаимосвязи уровня материальной мотивации с ориентацией на ту или иную политическую идеологию, то здесь дело обстоит несколько по–иному, нежели в двух предыдущих случаях. Прослеживается четкая зависимость между ростом материальной мотивации и повышением среднего балла либеральной идеологии. С другой стороны, повышение уровня материальной мотивации связано с понижением привлекательности социалистической идеологии.
Анализируя взаимосвязь между уровнем общей активности журналиста и степенью привлекательности для него разных типов политической идеологии, можно усмотреть следующие закономерности. У журналистов с очень низким уровнем общей активности средний балл социалистической идеологии значительно выше либеральной. У журналистов со средним и высоким уровнями общей активности безусловный приоритет приобретает либеральная идеология.
Наибольший интерес вызывает, естественно, взаимосвязь между уровнем интеллектуального развития журналиста и его политическими симпатиями. Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что для журналистов, показавших низкие результаты по тесту на интеллектуальность, привлекательность либеральной и социалистической идеологий практически одинакова. При среднем уровне интеллектуальности привлекательность социалистической идеологии понижается и главенствует западническо–либеральная. Журналисты, показавшие высокие результаты по тесту на интеллектуальность, социалистическую идеологию ставят выше, чем либеральную.
Взаимосвязь уровня общительности журналиста с привлекательностью различных типов политической идеологии также носит волнообразный характер. Так, например, у журналистов с очень низким уровнем общительности на первом месте стоит социалистическая идеология, а либеральная – на втором. Затем привлекательность и той и другой идеологии несколько снижается (сохраняя, впрочем, первые места). После этого у журналистов со средним уровнем общительности привлекательность либеральной идеологии резко идет вверх, а социалистической остается практически на прежнем уровне. Дальнейшее повышение общительности приводит к некоторому понижению привлекательности либеральной идеологии и повышению социалистической. Наконец, у журналистов с очень высоким уровнем общительности соотношение вновь переворачивается: либеральная идеология берет верх над социалистической. Более длинная волна прослеживается на примере государственнической идеологии. Эта волна начинается с того, что журналисты с очень низким уровнем общительности выставили данному типу политического сознания самую низкую оценку, поставив его на последнее место после экологической, патриотической и даже прагматической ориентаций. У журналистов с низким уровнем общительности средний балл привлекательности государственнической идеологии несколько выше. Еще выше этот балл у журналистов со средним уровнем общительности. Затем привлекательность государственнической идеологии вновь начинает падать.
Данные о взаимосвязи уровня интроверсии с привлекательностью различных типов политической идеологии также говорят о существовании сложной волнообразной зависимости этих компонентов внутреннего мира журналиста.
Аналогичные зависимости прослеживаются и на материале других личностных качеств.
Обобщая полученные в ходе исследования материалы, можно констатировать, что сквозь множество сложных зависимостей, связывающих психологические качества журналиста и его социально–политические воззрения, пробивается одна отчетливая закономерность, которую можно обозначить понятием "принцип маргинальности", а именно – резкая разница в политических ориентациях журналистов, обладающих средним уровнем развития личностных качеств, и журналистов, уровень развития личностных качеств которых значительно выше или ниже средних показателей. При этом политические симпатии журналистов с очень высокими и очень низкими показателями развития личностных качеств часто близки или совпадают.
Выше уже говорилось о том, что структура социально–ролевого комплекса печати может быть описана с помощью таких понятий, как "репертуар" и "пространство социально–профессиональных ролей". С помощью первого мы обозначаем устойчивый перечень ролей, так или иначе связанных с функционированием какого–либо издания, средства массовой информации или конкретного журналиста. С помощью второго описывается система взаимоотношений между самими ролями: нахождение в центре или на периферии, расстояние ролей друг от друга и т.д.
Для того, чтобы получить иерархию ролей, с исполнением которых связывают свою деятельность журналисты, участникам опроса предлагался бланк, в котором в алфавитном порядке были перечислены основные социально–профессиональные журналистские роли. Опрашиваемые должны были проранжировать исполняемые ими роли сначала с точки зрения их реального веса в практической деятельности, затем с точки зрения желаемого соотношения. Результаты опроса представлены в табл. 7.5.

Таблица 7.5

Оценка журналистами значимости реальных и желаемых профессиональных ролей
(цифра "1" – самая значимая роль, цифра "15" – наименее значимая роль;
цифры в скобках означают средний ранг, рассчитанный по всему массиву)

Сравнение оценок реально выполняемых профессиональных ролей за последние годы свидетельствует о том, что в 1993–1995 годах журналисты прежде всего выступали в качестве "выразителей общественного мнения" (то есть помогали гражданам и социальным группам излагать свои соображения по различным проблемам) и "комментаторов" (людей, дающих объяснение, толкование событиям, фактам, действиям, текстам). Причем если в 1993 и 1994 годах на первом месте была роль "выразителя общественного мнения", то в 1995 году на это место выдвинулся "комментатор". Еще интересней ситуация с ролью "генератора идей". В 1993 и 1994 годах эта роль стабильно занимала третье место, то есть СМИ в целом и многие журналисты выступали в качестве субъекта, определявшего ключевые проблемы общественного развития и предлагавшего новые идеи и пути их реализации. В 1995 году эта роль сместилась на седьмое ранговое место, пропустив вперед роли "глашатая" (объявляющего народу важные официальные известия), "критика", "агитатора", "информатора". Существенно изменили свои позиции такие роли, как "защитник" (6–7 ранговые места в 1993 и 1994 годах и 14 – в 1995 году), "критик" (9–11 места в 1993 и 1994 годах и 4 – в 1995). Стали повышаться ранги ролей "организатора", "пропагандиста", "развлекателя".
Понятно, что такие преобразования в репертуаре ролей не могут не вызывать определенные напряженности в профессиональном сознании журналистов. Эти напряженности отчетливо проявляются при анализе ранжировок желаемых ролей.
В 1993 и 1994 годах журналисты прежде всего хотели быть "генераторами идей", "выразителями общественного мнения" и "комментаторами". И именно эти роли они в основном и выполняли. В 1995 году существенно повысился интерес к роли "агитатора–вдохновителя" (что в общем–то неудивительно, учитывая политическую ангажированность многих работников СМИ и их искреннее желание поучаствовать в предвыборной борьбе). Существенно повысился среди желаемых ролей рейтинг "критика" и "развлекателя". Снизились рейтинги таких ролей, как "воспитатель–наставник", "глашатай", "комментатор".
Общий вывод может быть сформулирован следующим образом.
Во–первых, пространства желаемых и реальных ролей постепенно расходятся (в 1993 году сумма разниц между желаемыми и реальными ролями составляла 36 пунктов, в 1994 – 53 пункта, в 1995 – 57 пунктов).
Во–вторых, внутри пространства реально осуществляемых ролей на фоне сохранения основных ролей "выразителя общественного мнения", "комментатора", "информатора" повышается значимость ролей, связанных с рекреативными функциями, а также рекламой и паблик рилейшнз.
В–третьих, в пространстве желаемых ролей наблюдается снижение интереса к комментарийной журналистике и повышение интереса к ролям "критика" и "развлекателя".
В–четвертых, набирает силу процесс преобразований внутри профессионального сознания (сумма разниц между ранговыми местами желаемых ролей в 1993 и 1994 годах составляла 13 пунктов, а между 1994 и 1995 годами – 26 пунктов).
Естественно, нас интересовал вопрос, существует ли взаимосвязь между различными объективными и субъективными качествами журналиста и его ролевыми ориентациями, а если существует, то каков характер этой взаимосвязи. С этой целью был осуществлен корреляционный анализ ранжировок социально–профессиональных ролей, выполненных журналистами, отличающимися друг от друга по своим личностным качествам.
Материалом для анализа послужили ранжировки названных выше социально–профессиональных ролей, выполненные той же однородной по своим социальным характеристикам группой редакторов районных газет Российской Федерации, которые участвовали в эксперименте по ранжированию типов политических идеологий.
В соответствии с принятым в предыдущих разделах порядком начнем анализ с рассмотрения взаимосвязей между мотивацией журналиста и его профессионально–ролевыми ориентациями. Имеющиеся данные позволяют констатировать, что интерес к основным журналистским ролям с уровнем внутренней мотивации практически не связан. Журналисты с низким, средним и высоким уровнем внутренней мотивации одинаково поставили на первое ранговое место такую роль, как "выразитель общественного мнения", а на второе ранговое место – "комментатор". Влияние уровня мотивации начинает сказываться при ранжировании социально–профессиональных ролей второго и третьего порядков. Так, например, повышение уровня внутренней мотивации влечет за собой падение интереса к реализации таких ролей, как "воспитатель–наставник", "защитник", "контролер", "летописец истории", "просветитель–информатор" и др. Кроме того, надо отметить, что повышение уровня внутренней мотивации вообще связано с уменьшением репертуара интересующих журналиста ролей.
Что касается социальной мотивации, то здесь наоборот, повышение уровня этой мотивации связано с расширением репертуара интересующих журналиста ролей. Журналисты с низкой социальной мотивацией на первое ранговое место среди желаемых ролей поставили "агитатора–вдохновителя", а на второе – "выразителя общественного мнения". Журналисты со средней социальной мотивацией поступили наоборот. Кроме того, понижение уровня социальной мотивации связано с повышением значимости таких ролей, как "генератор идей", "защитник", "комментатор", то есть ролей, осуществляя которые, приходится брать на себя ответственность. И наоборот, журналисты с высокой социальной мотивацией дают более высокие ранговые места таким ролям, как "контролер", "критик".
Сравнивая иерархии желаемых ролей у журналистов с низкой и высокой материальной мотивацией, можно заметить, что повышение этого вида мотивации связано с приписыванием более высоких рангов большинству исполняемых ролей. Это значит, что высокая материальная мотивация как–то связана с желанием более активного и многообразного функционирования своего издания.
Следующее фундаментальное личностное качество, проявляющее себя на всех уровнях личности, в том числе и в социально–профессиональных ориентациях – общая активность. Сравнивая характерные для журналистов с разным уровнем общей активности представления о желаемом соотношении ролей, можно заметить, что с повышением уровня общей активности повышается значимость такой роли как "воспитатель–наставник".
Бросается в глаза и такой факт. Такие социальные роли как "генератор идей" и "организатор" получают самое высокое ранговое место у журналистов со средним уровнем общей активности, в то время как отклонение этого уровня и вверх и вниз влечет за собой одинаковое следствие – снижение рангового места этих ролей. С другой стороны, есть роли, где эта закономерность проявляется зеркально: средний ранг такой роли, как "контролер" у журналистов с очень низкой общей активностью 7,3; с очень высокой общей активностью – 6,7; а со средней общей активностью – 9,4 балла. Если же этими особенностями пренебречь и сравнивать только крайние точки шкал, то можно сказать, что повышение общей активности статистически связано с повышением интереса к таким ролям как "агитатор–вдохновитель", "воспитатель–наставник", "глашатай", "контролер", "пропагандист", "третейский судья" и, наоборот, некоторым падением интереса к ролям "защитника", "комментатора", "критика", "организатора".
Следующее выделенное для анализа фундаментальное личностное качество – раскованность, расторможенность. Как это качество влияет на формирование желаемого, по мнению журналистов, соотношения социально–профессиональных ролей? Прежде всего можно констатировать, что с повышением расторможенности средний ранг таких ролей как "выразитель общественного мнения", "критик", "летописец истории", "защитник", "пропагандист" повышается, а таких как "агитатор–вдохновитель", "воспитатель–наставник", "генератор идей", "глашатай", понижается. Мера интереса к таким ролям, как "контролер", "организатор", "третейский судья", "развлекатель" с уровнем расторможенности практически не связана. Журналисты с низким уровнем расторможенности, то есть чуть более раскованные, чем те, кто входит в первую группу, дали средний ранг этой роли 9,3 балла, то есть чуть–чуть опустили ее в своей иерархии. Журналисты со средним уровнем расторможенности присвоили этой роли средний балл 10,9, а с высокой степенью расторможенности – 11,3. В данном случае мы имеем четкую линейную зависимость: чем выше раскованность журналиста, тем меньше ему хочется выступать в роли глашатая. А вот другой пример. Очень скованные, зажатые журналисты выставили такой роли как "комментатор" средний балл 7,8. Журналисты менее скованные дали средний балл 8,9. Можно предположить, что с повышением раскованности снижается интерес к роли комментатора. Однако в следующей группе журналистов со средней степенью раскованности средний балл этой роли вновь повышается до 7,9. А в группе журналистов с высокой степенью раскованности он вновь понижается до 8,2. Таких загадок немало и чем более дробными мы делаем шкалы, с помощью которых измеряется степень развития личностных качеств, тем более пестрой и запутанной становится картина. Хотя, если шкалу упростить до двух делений – низкий уровень–высокий уровень – сразу появляется соблазн делать однозначные выводы о строгих закономерных связях между уровнем развития того или иного качества и отношением журналиста к системе социально–профессиональных ролей.
Анализ данных о взаимосвязи интеллектуального развития журналиста с существующей в его сознании ролевой иерархией, выявляет интересные закономерности. Например, средний балл такой роли как "агитатор, вдохновитель" у журналистов со средним уровнем интеллекта – 3,5; у журналистов с очень низким уровнем – 7,0; с очень высоким уровнем – 6,5. "Воспитатель–наставник" у журналистов со средним уровнем интеллекта получил 7,1 балла, с очень низким – 9, с очень высоким – 10,5. "Генератор идей" соответственно 4,6; 5,6; 8,5. "Защитник" – 6,9; 7,2; 10,5 и т.д. Можно сделать вывод, что ролям, требующим активной деятельности, журналисты со средним уровнем интеллекта дают более высокие места, чем их менее или более интеллектуальные коллеги. И наоборот, более спокойные, "кабинетные" роли "летописца истории", "глашатая" у журналистов с очень низким и очень высоким интеллектуальным уровнем получили более высокие места, чем у их коллег со средним уровнем интеллекта. Размышляя над этими фактами, неизбежно приходишь к уже высказывавшейся в предыдущих разделах мысли о том, что для журналиста оптимальным является не очень высокий и не очень низкий уровень развития личностных качеств, в том числе интеллектуальных, а некая средняя зона между концами шкалы.
Журналисты с очень низким интеллектуальным потенциалом полагают, что идеальная иерархия ролей должна выглядеть следующим образом: "выразитель общественного мнения", "генератор идей", "критик", "глашатай", "агитатор–вдохновитель", "контролер", "комментатор", "третейский судья" и т.д.
У журналистов со средним индексом интеллектуальности иерархия иная: "выразитель общественного мнения", "агитатор–вдохновитель", "генератор идей", "организатор", "критик" и т.д. По–иному располагают роли те, у кого тестовые показатели интеллектуального развития самые высокие. Они также ставят на первое место "выразителя общественного мнения", а затем у них идет "критик", "развлекатель" (который у всех остальных групп журналистов не попал даже в первую десятку), "летописец истории" и лишь затем "агитатор–вдохновитель", "организатор" и "генератор идей".
Обратимся теперь к такому качеству, как "общительность". Влияние этого качества на представление об идеальной иерархии ролей проявляется в том, что повышение уровня общительности статистически связано с повышением ранговых мест таких желаемых ролей, как "агитатор–вдохновитель", "воспитатель–наставник".
Для малообщительных журналистов предпочтительными оказываются роли "комментатора", "контролера", "критика". Журналисты со средней степенью общительности хотели бы, чтобы в периодических изданиях больше внимания уделяли реализации таких ролей, как "генератор идей", "критик".
Среди журналистов, попавших в нашу выборку, оказалось слишком мало таких, у кого уровень интроверсии был бы очень низким или очень высоким. Поэтому наш анализ опирается на мнения только трех групп журналистов с низким, средним и высоким уровнем интроверсии. Но и эти данные позволяют сделать некоторые умозаключения. С ростом интроверсии возрастает привлекательность таких ролей, как "агитатор–вдохновитель", "воспитатель–наставник", "выразитель общественного мнения", "генератор идей", "критик", "организатор" и падает интерес ко всем остальным ролям.
Исследование позволило зафиксировать отчетливую связь такого личностного качества, как ответственность, с профессионально–ролевыми ориентациями журналистов. Чем выше ответственность журналиста, тем выше средний балл таких ролей, как "агитатор–вдохновитель", "воспитатель–наставник", "глашатай", "пропагандист" и тем ниже интерес к таким ролям, как "выразитель общественного мнения", "генератор идей", "критик".
Влияние тревожности на привлекательность ролей проявляется в том, что журналисты с высоким уровнем этого качества на два–три балла повышают по сравнению со своими низкотревожными коллегами средние оценки ролей, связанных с возможностью активной самореализации: "агитатор", "воспитатель–наставник", "выразитель общественного мнения", "защитник", "контролер". И наоборот, средние баллы таких ролей, как "генератор идей", "комментатор", "летописец истории", требующих меньшей активности (по крайней мере внешне) оцениваются высокотревожными журналистами значительно ниже, чем теми, кто имеет крепкие нервы.
Вряд ли есть необходимость утомлять читателя скрупулезным анализом всех конкретных взаимоотношений между различными фундаментальными личностными качествами и ролевыми представлениями журналиста.
Самый важный вывод, который, на наш взгляд, вытекает из всего сказанного выше, заключается в следующем.
Существуют три типа взаимосвязи между уровнем развития личностных качеств и отношением к функционально–ролевым предписаниям. Первый тип – линейная связь, при которой возрастание индекса развитости качества связано прямо пропорционально с возрастанием рангового места той или иной роли.
Второй тип – тоже линейная связь, но с обратным знаком. Возрастание индекса развитости качества связано с понижением рангового места роли.
Третий тип – нелинейная связь, которая на графике может быть представлена в виде волны. При этом наибольшие различия в оценке ранговых мест тех или иных ролей прослеживаются не между журналистами, у которых уровни развития личностных качеств максимально различны, а между теми, кто имеет средний уровень развития личностных качеств, и теми, у кого этот уровень или очень высок, или очень низок.
Причем одно и то же качество связано с ролевыми представлениями, как правило, всеми типами отношений.
Следовательно, нельзя произвольно выхватывать только одно какое–то качество и на его основе делать прогноз о взглядах и направленности интересов журналиста. Необходим комплексный, многомерный подход к рассмотрению всех вопросов, связанных с личностью и деятельностью журналиста.