Типы журналистских профессиональных идеологий

Анализ продуктов труда и методов деятельности российских журналистов свидетельствует прежде всего о том, что существуют нескольких типов профессиональных журналистских идеологий. Все они располагаются в своеобразном "пространстве", образуемом тремя векторами, в качестве которых выступают некие фундаментальные социально–профессиональные установки, определяющие общий характер отношения журналиста к аудитории.
Первая из таких установок ставит журналиста над аудиторией, определяя его право рассматривать своих читателей как объект управления (воспитания, формирования), а себя – как носителя или транслятора управленческих программ разного типа и уровня.
Вторая установка размещает журналиста рядом с аудиторией и ориентирует его на отношения информирования. В этом случае журналист считает своей основной профессиональной обязанностью поставлять аудитории разнообразные интересующие ее сведения, данные, материалы, оказывать помощь в выражении мнений.
Третья фундаментальная установка – на соратничество – требует от журналиста находиться внутри аудитории, разделять с ней все ее боли, пытаться вместе с читателями решать волнующие их проблемы. (Мы не рассматриваем здесь фундаментальные установки читателей, которые могут быть классифицированы по этому же основанию и вступать в сложные отношения с установками журналистов.)
Выбор той или иной фундаментальной установки предопределяет взгляды журналиста на содержание основных структурных элементов деятельностного акта: цель – предмет – средство – способ. Самоопределяясь в поле тяготения этих полюсов, российские журналисты выработали три относительно устойчивые идеологии журналистской деятельности.
В течение многих лет наиболее развитой, глубоко проникшей в профессиональное сознание многих журналистов была система представлений о журналистской деятельности, связанная с широко известными идеями В.И.Ленина о роли печати как средства агитации, пропаганды и организации масс, высказанными в определенных исторических условиях развития революционного процесса в России в 1883–1919 гг. Практическая реализация этого подхода в условиях господства командно–административной системы привела к дезориентированию людей в реальной действительности. Выполняя волю управляющего аппарата, журналисты создавали в своих писаниях некую "параллельную реальность". "Такою было мировоззренческая установка: люди должны жить убежденными, что наряду с объективной, окружающей их натурой существует идеальная, блистательная параллельная реальность. Опасно видеть только ближние Покровки–Семеновки с их "трудоднем пустопорожним и трудоночью не полней", с обложением каждой яблоньки, сдачей картошки и шкур и невозможностью выехать даже в область без справки председателя – близорукость уже сама по себе искажение картины дней. Надо иметь перед глазами Волго–Дон, хлопчатники мичуринцев и бетонную стену от Москвы до Сочи.
Величие и блеск второй, законной действительности рождали представление о твоей личной вине, о твоем частном ничтожестве, питали массовый комплекс неполноценности: ты оказывался хуже, чем тебе о тебе говорили",– отмечает Ю.Черниченко.11
Полная монополия на средства массовой информации позволяла партийно–идеологическому аппарату раздувать значимость одних событий, замалчивать другие и искажать информацию о третьих. Случалось так, что некоторые информационные потоки неожиданно для аудитории "перекрывались", иные же получали мощную поддержку, а были и такие, которые, как и великие реки, вдруг поворачивали свое течение вспять.
Вопрос о том, как ко всему этому относится потребитель информации – читатель, зритель, слушатель, – интересовал руководителей информационно–пропагандистских ведомств лишь постольку, поскольку полностью игнорировать потребности и интересы аудитории не представлялось возможным, и поэтому в той или иной мере эти потребности и интересы изучались, однако не с целью их удовлетворения, а для установления так называемой обратной связи и определения путей более целенаправленного и изощренного воздействия на сознание и поведение людей.
Подобного рода журналистская практика получила свое достаточно фундаментальное обоснование в работах многих теоретиков и исследователей, создавших комплекс стройных и по–своему совершенных концепций управляющего воздействия, опирающихся на представление об активной роли средств массовой информации, выступающих в качестве субъекта пропаганды, и пассивной (несмотря на многочисленные оговорки) роли аудитории, рассматривавшейся в качестве объекта идеологического, пропагандистского воздействия.
Бесчисленные "специалисты по пропаганде и коммунистическому воспитанию трудящихся" разработали немалое количество пособий, которые должны были помочь журналистам, лекторам, пропагандистам половчее манипулировать общественным и индивидуальным сознанием.
Поскольку в основе этих теорий лежит идея о человеке как об обучаемом и программируемом элементе социальной системы, а следовательно, объекте различных манипуляций, постольку все они могут быть объединены понятием "авторитарно–технократический подход". Если попытаться одним словом охватить конечный смысл деятельности журналиста, исповедующего авторитарно–технократический подход, то этим словом будет "воздействие". По мнению технократа от журналистики, задача журналиста заключается в том, "чтобы на научной основе эффективно воздействовать на формирование индивидуальной системы ценностей и норм в сознании каждого телезрителя, слушателя, читателя, добиваясь оптимального ее соответствия ценностно–нормативной системе, утвердившейся в обществе, и тем самым предопределить образ жизни и характер практической деятельности личности, отвечающие как общественным, так и личным нуждам советского человека".12
Подобные установки существовали одновременно с бесконечными выступлениями и публикациями о значимости человеческой личности и необходимости развивать в каждом советском человеке личностное начало.
С точки зрения структурных элементов журналистской деятельности авторитарно–технократический подход представляет собой идеологию, в рамках которой целью журналистской детельности объявляется воздействие на сознание и поведение людей. Что касается представлений о предмете журналистской деятельности, то сторонники этого подхода рассматривают в качестве такового широкие народные массы. Обратившись к вопросу о средствах, используемых сторонниками управленческо–технократического подхода для достижения стоящих перед журналистом профессиональных целей мы можем констатировать: сущностно значимой особенностью создаваемых ими журналистских произведений является наличие жестко однозначной программы действий (или осмысления фактов, или отношения к действительности), предлагаемой читателю чаще всего совершенно безаппеляционным тоном. Ориентация на дезавуирование, а если удастся – и на полный разгром в сознании читателя точки зрения оппонента, "вколачивание" в это сознание только одной системы взглядов, формирование интеллектуального иммунитета к любому инакомыслию считалось и считается для данной системы взглядов признаком журналистского профессионализма.
Особенностью способов профессиональной деятельности,13 используемых носителями авторитарно–технократической парадигмы, является стремление к жесткой алгоритмизации, нормативизации всех сторон профессиональной деятельности. Действие этой ориентации выражается в том, что журналист (редакция в целом) стремится каждый творческий акт осуществлять по моделям, доказавшим сою эффективность в прошлом. Эти жесткие алгоритмы проявляются и в выборе тем, и в конструкции текста (когда от журналиста требуют чистоты жанра), и в размещении материалов на полосе или в номере, и во всех других параметрах творческого процесса журналиста. Журналист, ориентированный на жестко алгоритмический способ деятельности, получает внутреннее удовлетворение от того, что его сегодняшний "продукт" четко воспроизводит некий образец, эталон, созданный мастерами прошлого. Эта профессиональная ориентация обычно камуфлируется разговорами о необходимости хранить традиции, соблюдать привычнй образ газеты и т.д.
Авторитарно–технократический подход влияет на творчество журналиста на всех этапах его деятельности: будь то сбор материала или создание отдельного текста, организация информационно–пропагандистского процесса или процесс контроля за своей деятельностью (через специфическое понимание ее эффективности).
О том, как выглядит на практике общение технократически ориентированного журналиста с "источником информации", рассказывается в публикации новосибирского профессора Э.Горюхиной: "Каждый, кто хоть раз был под пристальным интересом профессионального журналиста, знает, что такое – ощущать себя "материалом". Независимо от дарования журналиста, ты чувствуешь, что являешься предметом манипуляции: твоя жизнь, твоя работа – болванка, на которую натягиваются актуальные сюжеты. Сколько же это раз было со мной, когда мне пытались объяснить, будто какие–то особые "высшие" соображения руководили журналистом, когда он вынужден был слукавить, смолчать, убрать из текста самое главное. Ты кожей своей чувствуешь, что никакого дела ему нет до тебя, до личности твоей, никакого дела нет до работы, которая для тебя жизнь. Журналистская безнравственность, бесчеловечность многолика...".14
Следует еще раз отметить, что технократический подход вовсе не принадлежность печального прошлого. И сейчас есть немало журналистов, которые, искренне считая себя демократами, в профессиональной области исповедуют авторитарно–технократическую идеологию. Красноречивым свидетельством этого является большое и сердитое выступление в "Независимой газете" доктора философских наук Вадима Межуева. Вот лишь несколько фрагментов: "Пресса свободна тогда, когда становится общественной трибуной, на которой слышны голоса всех слоев и групп населения. Стилистика, лексика, интонационный строй речи такой прессы разительно отличаются от той, что претендует на исключительное право высказывания собственного мнения. Почему, собственно, все эти враз прозревшие дяди и тети, заполонившие собой экраны телевизоров и страницы газет, берутся учить нас, как жить, во что верить, кого любить и кого ненавидеть? Как избавиться от их навязчивых комментариев, субьективных оценок и приговоров?..
Освободившись от контроля сверху, многие журналисты так и остались "бойцами идеологического фронта". Лучше других они знают, кто прав или заблуждается в споре президента с представительной властью, демократов с патриотами, коммунистов с антикоммунистами, рыночников с государственниками...
Журналист, как правило, не лучше и не умнее того, с кем ведет диалог. Но у большинства наших телевизионщиков прямо зуд какой–то продемонстрировать зрителям свое интеллектуальное и нравственное превосходство... Сегодня на ТВ, лишенном прямого контроля со стороны зрительской массы, сформировался какой–то удивительный тип журналиста, мнящего себя высшим авторитетом и судьей во всех сложных проблемах жизни, в вопросах политических и нравственных, экономических и культурных...
Свобода слова существует не только для того, чтобы говорить самому, а чтобы услышать других, по возможности всех, дать каждому право голоса и свободного выражения своего мнения. И "четвертая власть", желающая служить делу демократии, должна гордиться не тем, что она власть, а тем, что она раньше, оперативнее первых трех способна "озвучить" голос обычно "безмолвствующего" народа."15
Возвращаясь в прошлое, следует сказать, что, несмотря на все усилия некоторых сил, узурпировавших право говорить от имени народа и различными способами навызывавших ему свое мнение по любым вопросам, в обществе всегда были люди, не поддававшиеся идеологическому гипнозу. Поэтому наряду с господствовавшей авторитарно–технократической идеологией существовала, правда едва заметно, и другая, принципиально противоположная система взглядов на журналистику. Ее суть – в ориентации на соучастие журналиста в делах своих читателей, на совместный с аудиторией поиск решений сложных жизненных проблем.
В 60–х годах эта идеология получила свое яркое воплощение в редакторской деятельности А.Аджубея и творчестве нескольких журналистов, среди которых наиболее известен А.А.Аграновский. Что касается А.Аджубея, то именно он раньше других понял, что унылой сталинской газете пришел конец. "Не антисоветчик, не диссидент, не ниспровергатель властей, Аджубей ворвался в затхлый мир занудливых передовиц и пословно согласованной критики с простым и, как сейчас кажется, естественным лозунгом: помочь человеку.
Не человечеству. Не классу. Не республике и даже не деревне. Одному человеку.
Сначала в "Комсомольской правде", а затем в "Известиях", куда Аджубей пришел в 1961 году, он мощной волей непреклонного главного редактора ломал каноны построения газеты, делая защиту прав человека, пусть даже в их урезанном советском объеме, творческим фундаментом газетных коллективов.
Эта революционная концепция новой журналистики если и не отсекла от читателей, то сделала очевидной фальшь и тупиковость предыдущей эпохи, развивавшейся по образу и подобию идеологически зашоренной, косноязычной и, особенно в те годы, поразительно высокомерной "Правды".16
Известный публицист, доктор экономических наук Отто Лацис, двадцать лет знавший Аграновского, пишет в своих воспоминаниях: "А.Аграновский... не задавался целью хвалить или хулить. Его цель была всегда – думать и читателей к тому побуждать, а там уж пусть они сами, читатели, расставят отметки героям и их поступкам".17
Журналистка Е.Альбац фиксирует иную грань этой целевой ориентации: "Не единой идеи ради садился он за письменный стол – ради конкретных людей, с их конкретными судьбами, милыми и дурными чертами характера создавал Аграновский свои статьи и очерки".18
Аналогичных взглядов придерживаются и многие другие журналисты, чье профессиональное становление происходило в те годы.
Поскольку журналисты с подобной целевой ориентацией являются принципиальными противниками любых форм манипуляции людьми, стремятся быть честными партнерами, такую идеологию журналистской деятельности мы назовем гуманитарной. В качестве девиза этой группы жуналистов может быть использовано понятие "сотворчество".
Сторонник гуманитарной идеологии вовсе не считает себя свободным от необходимости кого–то "воспитывать" или "нести в массы передовые идеи". Но он полагает, говоря словами А.Аграновского, что для того, "чтобы воспитывать убежденность, надо читателей убеждать... Мы же думаем почему–то, что все уже решено, что всем все ясно и спорить не о чем. И не убеждаем, а декларируем, не доказываем, а утверждаем. Особенно в очерках, воспевающих наши достижения".19
Параллельно с переосмысливанием целевых установок журналистской деятельности в эти годы менялись представления о предмете журналистского внимания. "Именно тогда газета "Известия" поставила на одно из важнейших мест на своих полосах проблему личности, индивидуума, взаимоотношения человека и общества, то, что считалось ранее как бы решенным, не требующим рассмотрения".20
Проблемы личности стали на некоторое время ведущими и во многих других изданиях. Выдающимся журналистом, большинство выступлений которого было ориентировано на этот предмет, являлся Е.Богат.21
Менялся характер журналистских произведений. Из них исчезали призывы, лозунги, предписания. Главенствующим элементом содержания становилась мысль, идея, общий план решения проблемы, ставшей конкретным поводом журналистского выступления. И дело даже не в том, что подробный рецепт решения проблемы зачастую просто отсутствует. Дело в принципиальной установке журналиста на думающего читателя (зрителя, слушателя), нуждающегося не в рецептах, а в новых идеях, на базе которых он сам найдет конкретный способ разрешения волнующих его проблем.
Для журналистов, разделяющих гуманитарную идеологию, характерно стремление к постоянному обновлению способов, приемов и методов профессиональной деятельности. Эта – творческая – ориентация предполагает, что журналист, приступающий к каждому акту своей деятельности во всеоружии профессионального опыта, вместе с тем как бы заранее отказывается использовать этот опыт. Анатолий Друзенко пишет об А.Аграновском: "... к каждому своему выступлению в газете Аграновский и впрямь подходил словно новичок. В том смысле, что относился к нему с той степенью серьезности и трепета, как если бы это был его дебют в газете. Иначе каждое его выступление и не становилось бы событием... Некончающийся дебют – это и к журналисту самому премаститому может относиться".22
Своеобразную трактовку принципы той профессиональной идеологии, которую мы называем гуманитарной, получили в документах Всемирной ассоциации христианских средств информации (ВАХСИ): "ВАХСИ привержена следующим ценностям в области коммуникации. Средства коммуникации должны стремиться к освобождению народов и культур от угнетения. Целью усилий должно быть полностью равноправное, социально активое и демократическое общество для всех культур и для обоих полов. Не должно быть никаких препятствий потоку информации между народами и обществами, и в то же время этот поток должен быть не односторонним, а сбалансированным и двусторонним. Коммуникационные средства должны не подавлять культуры, а способствовать их расцвету и обогащению. Журналисты должны иметь возможности свободно выполнять свои профессиональные обязанности и в свою очередь должны воспитывать чуткость по отношению к разным культурам и избегать этноцентрического освещения явлений и событий. Они должны пользоваться своей свободой с чувством ответственности. Информационные системы должны быть доступны всем. Плюрализм в отношении как источников, так и распространения информации является существенным элементом демократической коммуникационной системы."23
И в нынешних российских средствах массовой информации были и есть сторонники гуманитарной идеологии. Отвечая на вопросы корреспондента "Независимой газеты", Владислав Листьев так характеризовал свои представления: "Я работаю в жанре ток–шоу. Я так же, как и Донахью, интересуюсь жизнью людей. Темы могут быть самые разнообразные. Моя ошибка в том, что мы потихонечку в "Темах" стали уходить от человека к явлениям, событиям. Все равно во главе должен быть человек – с его слабостями, его страстями, плюсами и минусами. Не надо давать готовых рецептов – это мой ответ тем критикам, которые ждут от "Темы" решения той или иной проблемы. Нужно показать человеку варианты выхода из ситуации на примере другого человека".24
Наряду с авторитарно–технократической и гуманитарной идеологиями в рамках российского журналистского сообщества существовала, существует и, более того, интенсивно развивается третья система взглядов, сторонники которой полагают, что профессиональный долг журналиста заключается в обеспечении аудитории разнообразной информацией, отражающей действительность во всем ее многообразии и противоречивости, а также в оказании помощи согражданам в выражении ими своего мнения по широкому спектру волнующих их проблем. Очень условно эту идеологию можно назвать коммуникативно–познавательной. В качестве примера можно привести ответ известного тележурналиста Л.Парфенова на упреки в отсутствии собственной позиции: "Я считаю высшей похвалой, если меня спрашивают: а как вы сами относитесь к Руцкому? Это значит, что за сорок минут я ни разу нигде не проговорился. Меня упрекают: "Не спорил с Горбачевым, не возражал Руцкому",– предполагая, очевидно, что есть точка зрения Руцкого, и есть правильная. Программа называется "Портрет на фоне" – портрет героя, а не мой. Кому нужны мои взгляды? Как немного пышно, но точно выразился Алан Куперман, корреспондент "Ассошиэйтед пресс": "Журналист не Фемида, а грузчик у ее весов".25
Изданиями (речь идет именно об изданиях, а не о личностях журналистов, поскольку эта профессиональная идеология принципиально ориентирована на отказ от лидерства журналиста в диалоге с читателем и в своем логическом развитии она приходит к идее анонимности журналистики), наиболее полно воплотившими в последние годы эту профессиональную идеологию, являются "Аргументы и факты", "Коммерсантъ", ставшие, неожиданно для многих исследователей, одними из самых популярных – каждое в своей информационной нише – в нашей стране.
Предмет журналистского интереса сторонников этих идеологий чрезвычайно многогранен и разнообразен. Однако в этом почти необъятном спектре тем и проблем все же прослеживается тенденция преимущественного внимания к различным аспектам жизнедеятельности средних и малых социальных общностей. Жизнь предпринимателей, пенсионеров, наркоманов, многодетных матерей, "афганцев", безработных, бюрократов – перечислять можно долго – вот что привлекает внимание журналистов этой ориентации в первую очередь. Если автор повествует об отдельном человеке, то все равно речь идет о группе, представителем которой он является. Если поднимаются проблемы общества в целом, то и здесь, как правило, делается акцент на интересах противоборствующих групп.
Основным содержанием журналистских произведений, создаваемых сторонниками этой идеологии, являются разнообразные факты, оценки, мнения, несущие в себе информацию о возможных способах решения жизненных проблем, интересующих читателя. Если сторонники авторитарно–технократической идеологии обычно создают тексты с жестко фиксированной, однозначно интерпретируемой программой, а гуманитарно ориентированные журналисты предлагают читателю лишь общую идею, общий план решения проблемы, то тексты, созданные в рамках коммуникативно–познавательной идеологии, обычно содержат в себе различные, иногда противоречащие друг другу нормы, образцы, эталоны жизненного поведения. Возможность сделать выбор предоставляется самому читателю.
Корреспондент газеты "Аргументы и факты" побывал в редакции американского журнала "Пентхауз". Излагая взгляды сотрудников этого издания на задачи журналистики, он не скрывает своего согласия с ними: "Не стоит думать, что в журнале все – сплошь сексуально озабоченные личности. Нет, вполне нормальные люди. Я видел, как сотрудники макетировали суперэротический фоторепортаж. И делали это с таким видом, словно перед ними – снимки с заседания Политбюро. Что поделаешь – работа. "Вот это, на мой вкус, безобразное зрелище, – сказал Джон Эванс, указывая на фото девушки с неимоверно большой грудью, – но некоторым нравится, и мы должны учитывать это".
Сказанное, по сути, является основой тамошней жизни, где каждый может найти себе все, что пожелает. От марки машины до способа сексуального удовлетворения. Можно спорить, хорошо последнее или плохо, но, как считают в "Пентхаузе", уровень демократичности общества любой страны можно проверить следующим образом. Если в специализированных изданиях публикуются сексуальные материалы и власти не пытаются как–то ограничить или запретить их, – значит, все нормально, демократия".26
Что касается последнего структурного компонента журналистской деятельности – способов выполнения тех или иных действий, то для коммуникативно–познавательной идеологии характерно стремление к постоянному творческому обновлению предлагаемого читателю содержания при определенной традиционности и даже консерватизме приемов профессиональной деятельности. Так, например, и тематическая и оформительская модели "Аргументов и фактов" за последние несколько лет менялись весьма незначительно. Достаточно однообразны и структуры публикуемых текстов. И это – не недостаток и не достоинство. Это – естественная для коммуникативно–познавательной идеологии форма самоорганизации профессиональной деятельности.
Вырастая из некоего единого корня, эти три обозначенные нами идеологии журналистской деятельности, каждая из которых имеет своих приверженцев, постоянно взаимодействуют и одновременно соперничают друг с другом. Взаимодействие выражается в том, что в системе взглядов большинства журналистов обнаруживаются элементы всех трех идеологий одновременно. Соперничество приводит к тому, что в каждый данный момент побеждает и господствует в профессиональном сознании журналистского сообщества какая–то одна из этих идеологий.
Для того, чтобы выяснить каково реальное влияние трех обозначенных выше профессиональных идеологий, было проведено специальное исследование. Слушателям Всероссийского института печати и массовой информации и Института гуманитарных коммуникаций, проходившим обучение в 1991–1995 годах, предлагалось заполнить анкету, в которой были вопросы о целях, для достижения которых журналист осуществляет свою профессиональную деятельность, о той аудитории, на которую ориентируется данный журналист, о признаках качественного журналистского текста, о предпочитаемых способах профессиональной деятельности и т.д. Вопросы имели по три варианта ответов, каждый из которых идентифицировался с одной из проанализированных выше профессиональных идеологий.
Усредненные данные о приверженности работников печатных СМИ России различным профессиональным идеологиям, представлены в табл. 5.1.

Таблица 5.1

Данные о приверженности журналистов различным типам профессиональных идеологий
(% к числу ответивших)

Анализ полученных материалов позволяет сделать следующие выводы.
Во–первых, популярность авторитарно–технократической идеологии за последние годы неуклонно падала. Сейчас в приверженности такой идеологии практически никто не признается, хотя, разумеется, практика показывает, что у нее еще довольно много сторонников. На уровне формулирования своих взглядов журналисты в основном придерживаются информационно–познавательной и гуманитарной идеологий.
Во–вторых, отношение журналиста к различным идеологиям профессиональной деятельности, в значительной степени зависит от уровня средства массовой информации, в котором он работает. Чем ближе печатное издание к своей аудитории, чем конкретнее и многообразнее связи журналиста со своими читателями, тем более близка ему гуманитарная идеология. Чем дальше отстоит журналист от конкретных повседневных нужд людей, чем шире аудитория, обслуживаемая его изданием, тем ближе ему информационно–познавательная (или авторитарная) идеология.27

Факторы и тенденции развития профессиональных идеологий

На динамику преобразований в системе профессиональных журналистских идеологий влияют несколько основных факторов.
Первый фактор – воздействие социальных сил, использующих журналистику для удовлетворения своих потребностей. Можно выделить три типа социальных субъектов, "нуждающихся" в журналистике.
Во–первых, это отдельный конкретный индивид. Причем одним индивидам средства массовой информации нужны для того, чтобы с их помощью ориентироваться в постоянно меняющейся действительности, овладевать новыми способами жизнедеятельности, обеспечивающими жизненный успех в этой меняющейся действительности; другие нуждаются в СМИ как инструменте самовыражения, самореализации, преобразования не удовлетворяющей их действительности; третьим СМИ нужны как источник постоянно обновляемого материала для общения; Четвертым – для удовлетворения привычки к ежедневному потреблению определенной порции информации и т.д.
Другим социальным субъектом, использующим журналистику для удовлетворения своих потребностей, являются различные малые и средние социальные группы и общности. Основная задача, которую ставит перед принадлежащими ей СМИ каждая такая общность, – это, с одной стороны, пропаганда собственных целей среди возможно более широкого круга людей и, следовательно, привлечение новых сторонников, а с другой – борьба с идеями и взглядами других социальных общностей и групп, выступающих оппонентами или врагами.28
И наконец, общество в целом, обладающее потребностями не сводимыми к потребностям составляющих его индивидов или социальных групп, также предъявляет журналистике свои требования, направленные на сохранение и развитие своей целостности, что предполагает свободный и все расширяющийся обмен информацией между различными частями социальной системы.29
Вторым фактором, влияющим на соотношение и взаимодействие различных идеологий журналистской профессиональной деятельности, являются традиции. Говоря о традициях, мы имеем в виду как чисто профессиональные традиции, так и, главным образом, те фундаментальные культурные стереотипы жизнедеятельности, которые исподволь формируют многие программы профессионального поведения. В качестве примера можно указать на западную (европейскую) и восточную традиции общения. Для европейской традиции характерно четкое расчленение на субъект и объект общения. модель диалога здесь линейна и последовательна. Успех общения зависит от правильной логической выстроенности текста, убеждающей доказательности аргументов. В целом для западной традиции общения характерна "коммуникация максимального сообщения". От читателя мало что зависит, ему все дается в готовом виде.
Принятый в восточной традиции способ общения японские ученые называют "коммуникацией минимального сообщения". По представлениям японцев, истина постигается в молчании – в момент паузы между словами рождается то, что невыразимо в слове. Эта традиция требует от участников диалога выражать свои мысли и чувства косвенно, ненавязчиво. Главное заключается не в том, чтобы во что бы то ни стало выразить то, что думаешь, а в том, чтобы не помешать собеседнику додумать до конца и высказаться.
Как свидетельствуют специалисты, у японцев информация не выстраивается в последовательном порядке, в соответствии с законами формальной логики, а выдается сразу целиком и может быть правильно воспринята только на уровне интуиции. Сообщение дает лишь импульс уму, остальное зависит от способности другой стороны схватить целое.30
Взаимодействуя друг с другим, эти две традиции дают массу разнообразных культурных стереотипов общения, которые так или иначе сказываются на профессиональных действиях журналиста.
Третий фактор – конкретные социально–экономические, политические, идеологические и иные условия, в которых реализуется деятельность средств массовой информации и работающих в них журналистов.
Схематически изложенные нами соображения можно представить в виде схемы (см. ниже).

схема!!!

Разумеется, эта схема, как и любая другая, неизбежно упрощает и огрубляет реальное положение дел. Обозначенные отдельными квадратиками профессиональные ориентации, регулирующие процессы постановки целей, определения предмета, выбора средств и способов деятельности, представляют собой лишь пределы, ограничивающие пространство, в рамках которого происходит постоянное взаимодействие (конвергенция и одновременно дивергенция) взглядов и представлений журналистов на особенности своей профессиональной деятельности. И вместе с тем эти невидимые, неощутимые пределы все–таки существует реально, определяя структуризацию всего комплекса профессиональных журналистских ориентаций в три основные идеологии: авторитарно–технократическую, гуманитарную и коммуникативно–познавательную.
Таким образом, выявив комплекс основных структурных элементов журналистской деятельности, рассмотрев существующие в журналистском сообществе профессиональные ориентации, связанные с каждым из этих элементов определив факторы, влияющие на соотношение этих ориентаций, мы можем поставить вопрос о возможных путях развития российской журналистики.
Прежде всего можно констатировать: авторитарно–технократический подход отодвигается в настоящее время на задний план. Это связано с тем, что все большее количество людей начинают осознавать себя суверенными личностями, имеющих право на самостоятельное определение путей своей жизнедеятельности и активное участие в определении направлений развития общества в целом. Следовательно, возрастает доля индивидов, рассматривающих тексты массовой информации как необходимый источник получения оперативных способов эффективной жизнедеятельности и критически относящихся к любым попыткам манипулировать их сознанием и поведением.
Это вовсе не означает, что авторитарно–технократическая идеология сдается без боя. Есть влиятельные силы, нуждающиеся именно в таком подходе к деятельности СМИ. Это определенные группы читателей, по–прежнему выключенные из исторического процесса, не умеющие и не желающие самостоятельно думать. Это относительно слабые, но рвущиеся к политической власти группы и группировки, стремящиеся расширить свое влияние. Это власть традиций, помноженная на неумение и нежелание работать по–другому.
Но такая позиция подвергается все более жесткой критике. Под влиянием реальной социальной практики, работ мыслителей, восстанавливающих подлинный смысл понимания личности, все больше людей, участвующих в массовых информационных процессах, начинают опираться в своей деятельности на идею о принципиальном равенстве всех людей (равенстве не в смысле способностей, а равенстве в правах на жизнедеятельность, самоосуществление,реализацию своего жизненного призвания) и тезис о том, что духовный труд (а создание самого себя посредством усвоения информации – труд именно духовный) есть по преимуществу область свободного самоопределения человека. Когда же этот труд становится делом необходимости или принуждения, то он в принципе не соответствует своей природе. Если от человека ничего (или почти ничего) не зависит, если сознание в него "вносят", обязывая посредством различных механизмов социального контроля знакомиться с теми или иными материалами прессы, телевидения или радиовещания, и при этом требуют лишь одного – дисциплинированно усваивать предлагаемые сведения и руководствоваться готовыми установками, то бессмысленно рассчитывать на встречную активность и личную ответственность.
Осознание этих постулатов приводит к