Борьба и покой. «Парус». «Ангел»

 

Один из ведущих мотивов лирики Лермонтова – борьба. Стремление к действию, к борьбе изначально присуще лирическому герою поэзии Лермонтова. Обратимся к раннему стихотворению поэта «1831-го июня 11 дня», где этот мотив звучит особенно ярко: «Так жизнь скучна, когда боренья нет».

В стихотворении «Парус» (1832) мотивы действия, борьбы сочетаются с мотивами одиночества, странничества, покоя и счастья. Образ паруса становится символом мятежной, полной тревог жизни.

Рассмотрим композицию стихотворения. В каждом из трех четверостиший «Паруса» первые две строки рисуют морской пейзаж. Следующие две строки воссоздают внутренний мир лирического героя.

В первом четверостишии на фоне безмятежного моря и одинокого паруса лирический герой предается размышлениям о жизни, о судьбе:

 

Белеет парус одинокой

В тумане моря голубом!..

Что ищет он в стране далекой?

Что кинул он в краю родном?..

 

Следующие строки описывают бурю:

 

Играют волны, ветер свищет,

И мачта гнется и скрипит...

 

Лирический герой уже не издалека наблюдает парус. Он сам находится на корабле, видит перед собой мачту, слышит ее скрип. Однако мысли его непосредственно не связаны с бурей. Это мысли о счастье:

 

Увы, он счастия не ищет

И не от счастия бежит!

 

Смысл этих строк, наверное, в том, что лирическому герою трудно обрести счастье в жизни, узнать ее истинную цель.

В последнем четверостишии вновь рисуется умиротворенная картина природы:

 

Под ним струя светлей лазури,

Над ним луч солнца золотой...

 

Однако лирического героя не может удовлетворить спокойное состояние мироздания. Истинный покой, истинную гармонию он может обрести только в буре:

 

А он, мятежный, просит бури,

Как будто в бурях есть покой!

 

В стихотворении «Ангел» (1831), в отличие от «Паруса», доминирует мотив покоя. Здесь отразилось умиротворенное состояние души юного поэта, еще не вступившего в борение с миром. Реальная основа произведения, по-видимому, связана с воспоминаниями Лермонтова о рано ушедшей из жизни матери, о ее песнях.

Лирический герой представляет себе, как ангел приносит с небес душу человека для краткой земной жизни, полной страданий:

 

Он душу младую в объятиях нес

Для мира печали и слез...

 

Находясь на земле, душа человека помнит о своем Божественном происхождении и стремится вернуться на небо:

 

И долго на свете томилась она,

Желанием чудным полна;

И звуков небес заменить не могли

Ей скучные песни земли.

 

По наблюдениям исследователей, «Ангел» – одно из немногих ранних стихотворений Лермонтова, в которых отсутствует пафос сомнения и отрицания. Земной мир не отвергается как враждебный миру небесному, хотя и не может с ним сравниться. Тихая песня ангела оказывается более притягательной для человеческой души, чем борения жизни. Подобное мироощущение, в целом не свойственное раннему Лермонтову, проявится вновь лишь в зрелом творчестве поэта («Когда волнуется желтеющая нива...», «Горные вершины...», «Выхожу один я на дорогу...»).

 

 

Мотив любви в ранней лирике

 

В ранней лирике Лермонтова начинает звучать и мотив любви. В отличие от Пушкина, у Лермонтова этот мотив часто окрашен в мрачные тона. Любовь для него почти всегда чувство безответное, мучительное.

Мотив неразделенной любви воплощен в ранних лирических циклах поэта – «сушковском», связанном с именем Екатерины Сушковой, и «ивановском», связанном с именем Натальи Ивановой.

«Сушковский» цикл – лирический дневник юного Лермонтова, отражающий историю его любви. Яркое стихотворение этого цикла – «Нищий» (1830), где влюбленный уподобляется нищему, которому вместо хлеба положили в протянутую руку камень.

Наиболее интересное стихотворение «ивановского» цикла – «Я не унижусь пред тобою…» (1832). В нем любовь противопоставлена свободе, творческому вдохновению и даже душевному спасению. Вспомним, что у Пушкина любовь выступала как спутница творческого вдохновения («Я помню чудное мгновенье…»). Здесь же – наоборот.

 

Как знать, быть может, те мгновенья,

Что протекли у ног твоих,

Я отнимал у вдохновенья,

А чем ты заменила их? –

 

с досадой обращается поэт к возлюбленной.

 

 

Лирика 1837 – 1841 годов

 

«Смерть Поэта»

 

Стихотворение, открывшее новый этап в лирике Лермонтова, – «Смерть Поэта» (1837). Это произведение явилось непосредственным откликом на трагическую гибель Пушкина. Здесь Лермонтов размышляет о трагической судьбе истинного поэта, творца.

Рассмотрим композицию стихотворения. В нём можно выделить три части. Первая представляет собой гневный монолог лирического героя об убийстве Поэта:

 

Погиб Поэт – невольник чести!

Пал, оклеветанный молвой,

С свинцом в груди и жаждой мести,

Поникнув гордой головой!..

 

По мысли Лермонтова, убийство Пушкина – неизбежное следствие его одинокого противостояния свету.

Лермонтов обличает убийцу Поэта, бездушного чужеземца, ловца «счастья и чинов», человека с «пустым сердцем»:

 

 

Его убийца хладнокровно

Навел удар... спасенья нет:

Пустое сердце бьется ровно,

В руке не дрогнул пистолет.

И что за диво?... Издалека,

Подобный сотням беглецов,

На ловлю счастья и чинов

Заброшен к нам по воле рока;

Смеясь, он дерзко презирал

Земли чужой язык и нравы;

Не мог щадить он нашей славы;

Не мог понять в сей миг кровавый,

На что он руку поднимал!..

 

Однако Лермонтов утверждает и то, что ничтожный убийца лишь орудие в руках судьбы: «Судьбы свершился приговор!» Таким образом, трагическая гибель Пушкина не случайна. Это закономерная участь истинного поэта в России.

Если первая часть стихотворения выдержана в ораторском стиле, то вторая его часть напоминает надгробную элегию, в которой воссоздается духовный облик погибшего Поэта, причем сквозь призму лермонтовского восприятия. Пушкин предстает здесь как поэт-романтик. Недаром он сравнивается с Ленским:

 

И он убит – и взят могилой,

Как тот певец, неведомый, но милый,

Добыча ревности глухой...

 

Третью часть стихотворения составляют знаменитые шестнадцать строк, написанные Лермонтовым позже, когда он узнал, что многие представители высшего петербургского света выражали сочувствие Дантесу и осуждали погибшего поэта.

 

Вы, жадною толпой стоящие у трона,

Свободы, Гения и Славы палачи! –

 

обличает их лирический герой. Не надеясь на земной суд над палачами Поэта, лирический герой взывает к высшему суду:

 

Но есть и Божий суд, наперсники разврата!

Есть Грозный Судия: Он ждет,

Он недоступен звону злата,

И мысли, и дела Он знает наперед.

 

Стихотворение «Смерть Поэта» явилось важным событием в литературной и общественной жизни России конца 1830-х годов. Лермонтов был вскоре арестован, а затем сослан на Кавказ.

 

 

«Когда волнуется желтеющая нива...»

 

Стихотворение «Когда волнуется желтеющая нива...» (1837) можно отнести к жанру лирического размышления. В нём доминирует мотив единения с природой, а также мотив покоя.

Образы природы в этом произведении стихотворения не составляют целостного пейзажа. Здесь и «желтеющая нива» (лето), и «малиновая слива» (начало осени), и ландыш (весна). Важен не конкретный пейзаж, а общее представление о таинственной красоте природы, дающей сердцу поэта успокоение и утешение. Лирический герой, наблюдая гармонию в природе, сознает возможность покоя и в собственной душе, реальность земного счастья и даже созерцания Божества:

 

Тогда смиряется души моей тревога,

Тогда расходятся морщины на челе, –

И счастье я могу постигнуть на земле,

И в небесах я вижу Бога.

 

Восхищаясь красотой природы, поэт способен увидеть «Создателя в созданье», как писал об этом состоянии души В.А.Жуковский. Подобное мироощущение довольно редко встречается в лирике Лермонтова. Чаще его стихи бывают отмечены пафосом отрицания, неприятия окружающего мира.

 

 

«Молитва» («Я, Матерь Божия, ныне с молитвою...»)

 

Стихотворение Лермонтова «Я, Матерь Божия, ныне с молитвою...» (1837) построено как молитва о счастье ребенка[20], обращенная к Богоматери:

 

Я, Матерь Божия, ныне с молитвою

Пред Твоим образом, ярким сиянием,

Не о спасении, не перед битвою,

Не с благодарностью иль покаянием,

 

Не за свою молю душу пустынную,

За душу странника в свете безродного,

Но я вручить хочу деву невинную

Теплой Заступнице мира холодного.

 

Мотивы уныния и упования парадоксально соединяются в этом произведении. О себе лирический герой молиться не смеет, изначально лишая собственную душу возможности спасения. В то же время он с искренней надеждой молится о душе ребенка, пророча ему земное счастье и блаженную кончину в старости:

 

Окружи счастием душу достойную,

Дай ей сопутников, полных внимания,

Молодость светлую, старость покойную,

Сердцу незлобному мир упования.

 

Срок ли приблизится часу прощальному

В утро ли шумное, в ночь ли безгласную –

Ты восприять пошли к ложу печальному

Лучшего ангела душу прекрасную.

 

Мотив ангельского сопутствия праведной душе заставляет вспомнить раннее стихотворение Лермонтова «Ангел». Однако если в «Ангеле» земная жизнь мыслится поэтом как мир душевного томления, скорбей, то здесь она представляется светлой, радостной и покойной, осененной любовью и заботой Богоматери.

Живая вера лирического героя в заступничество Богородицы за «душу достойную» омрачена, однако, мыслью о собственной богооставленности.