Марта 1904 года 13:25 по местному времени

Забайкалье, не доезжая до Читы, поезд Наместника Алексеева

Капитан 1-го ранга Иванов Михаил Васильевич

Приближаемся к Чите. Горы еще вчера вечером были тоненькой полоской на горизонте, а сегодня вот они – рядом. Судя по карте, мы уже покинули Маньчжурию и теперь находимся на территории Российской Империи. Еще три дня – и Байкал. Насколько я помню – байкальские туннели еще не готовы, так что придется переправляться вплавь на пароме или по льду, если он еще крепок. Во время обеда в вагоне-ресторане ко мне подошел капитан 1-го ранга Эбергард.

– Михаил Васильевич, не уделите ли вы не немного времени для продолжения вчерашнего разговора?

– Безусловно, Андрей Августович, через полчаса вас устроит?

Конечно, по русскому обычаю было бы приятнее поговорить прямо тут, за обедом, да еще заказать графинчик «Смирновской»… Но мы договорились, что во избежание утечек за пределами своих кают никаких рабочих разговоров мы вести не будем. Вот так. И теперь капитан 1-го ранга Эбергард, как и вчера вечером, снова сидит напротив меня. Дымятся в пепельнице, недокуренные, его папироса и моя сигарета. И снова разговор о больном для нас обоих – о судьбах мира, о России и о Германии. Мне-то проще, я русский и просто обязан любить Россию и ненавидеть ее врагов. Те, кто думают – иначе не люди, а бешеные мутанты и подлежат безусловному истреблению. Но в душах русских немцев навсегда поселен горький дуализм Россия-Германия. Мальчик-мальчик, ты кого больше любишь – папу или маму, Германию или Россию, ты кто – немец или русский? И как страшно и обидно ребенку, когда ссорятся папа и мама… Как тяжело человеку, когда две его родины сходятся в смертельной схватке. И добро бы, если бы причина войны была стоящей, так ведь нет, стравили как боевых псов. А кому надо, чтоб поссорились папа и мама, у кого нужда в русско-германской истребительной войне? Конечно же, такая нужда имеется у англо-саксонского дяди, это необходимо ему, чтобы ограбить весь мир и править им.

И глядя в глаза капитану 1-го ранга Эбергарду, я медленно, в стиле гипнотизера, говорю:

– Андрей Августович, несмотря ни на что, у меня нет зла на сегодняшних немцев. Они пока еще вне того зла. На протяжении всей истории Российской империи мы были двумя сторонами одной медали, соединялись в одном государстве, как соединяются углерод и железо в одном клинке. Приезжая к нам на время, немцы по большей части оставались навсегда, женились в России и заводили детей. Две самые боеспособные нации в мире два раза за двадцатый век воевали во взаимоистребительных войнах. А теперь, Андрей Августович, подумайте чего надо немцам от России? Лебенсраум? Да пожалуйста! От Петра Алексеевича и Екатерины Алексеевны заведено так – приезжайте и селитесь, только берите российское подданство. Мы двое суток ехали по землям, на которых пока не живет никто! Сейчас едем по земле, где населения как в какой-нибудь Лапландии – два человека на квадратную версту. Да Германия просто растворится в России, как кубик рафинаду в стакане с горячим чаем, вздумай все немцы дружно переехать к нам. Так что же нам делить? Нечего! Венские банкиры и прусские юнкера жаждут власти над миром и в первую очередь над Россией, им ночами снятся бескрайние латифундии и славянские рабы. А вот шиш! Прав был Бисмарк [55] – такие мечты плохо кончаются. Они кончаются страшным разгромом, Германия способна блестяще выиграть отдельные сражения, а потом наступает перелом, Россия сосредотачивается, и немцы с треском проигрывают войну. А теперь представьте, что мы будем воевать на одной стороне с Германией… – Эбергард встрепенулся. – Тогда нет такой силы, которая смогла бы остановить нас в сухопутной войне. Франция, что такое Франция? Даже один на один с Германией это всего лишь смазка для штыка. Но, мы вас умоляем, не надо никаких бредней про расу господ и назначение править миром. Будьте скромнее. Чем вы тогда лучше тех же самых евреев, которые три тысячи лет талдычат о своей богоизбранности и регулярно бывают за это истребляемы? Но это, Андрей Августович, так, задача на перспективу. Сейчас главное – не допустить втягивание России в антигерманскую Антанту и достойно ответить Франции за ее предательство России в этой войне, а с другой стороны, необходимо расшатать союз Германии и Австро-Венгрии – лоскутного одеяла Европы. Если работать над этой задачей, то нет ничего невозможного, и мы избежим того тупика, в который Россия и Германия попали в нашей истории двадцатого века, судьбы миллионов еще не рожденных немцев и русских находятся в наших руках…

Я замолчал, давая собеседнику очнуться.

Эбергард медленно приходил в себя.

– Михаил Васильевич, что это было?

Я пожал плечами.

– Андрей Августович, вы задали вопрос, а я всего лишь высказал то, что наболело на душе, не более того.

Он медленно произнес:

– Я был как во сне, но теперь мне все ясно. Я, конечно, не кайзер Вильгельм, но теперь могу сказать, что судьба Германии – в союзе с Россией. У меня есть по ту сторону границы с Рейхом влиятельные родственники и знакомые. Я постараюсь донести до них ту картину будущего мира, которую вы мне представили. Конечно, пока мы не можем победить Британию на море, но у нее столько колоний и стран-сателлитов, до которых русские и немецкие солдаты смогут добраться по суше. А теперь позвольте откланяться, сейчас я чувствую острую необходимость побыть наедине с собой.

Он вышел, а я сижу у окна, смотрю на проплывающие мимо горы, покрытые лесом до самой вершины, и думаю: «Не учинил ли ты, Михаил Васильевич, сейчас нечаянно новой мировой войны? И уж не знаю, как немцы с русскими, а уж миллионы французов, а особенно француженок, проклянут тебя на корню, если узнают… – И сам себе отвечаю: – А нечего было выбирать себе такую власть, которая лжет и предает так же естественно, как дышит. Франция демократическая страна, значит, последствия политических ошибок правящей элиты должны равномерно распределяться по всей массе электората. Как-то так! Селяви!

* * *