Г. Порт-Артур, Западный Бассейн

Катер БПК «Адмирал Трибуц»

Катер стремительно уносил Великих Князей от причала – то есть это им казалось, что катер на стремительной пятнадцатиузловой скорости мчится по внутреннему рейду. На самом деле ничего особо стремительного в этих пятнадцати узлах для этого катера не было – так, морская прогулка для детишек старшей группы детского сада. Вот по левому борту позади остался пароход «Харбин», ошвартованный прямо напротив стоящего в тупике поезда Литерный «Б». Сейчас на его борт по специальным трапам поднимали лошадей конвоя. Впереди, вместе с Великими Князьями и подполковником Новиковым, находился только Карл Иванович Лендстрем. Ася, денщики Великих Князей, морские пехотинцы из почетного караула, да десяток ахтырцев конвоя располагались ближе к корме.

Обернувшись, Великая Княгиня увидела, что к тому месту, откуда они только что отошли, причалил второй катер и на него начали грузиться оставшиеся на берегу солдаты в зеленых балахонах и десяток лейб-кирасир. Остальные конвойцы должны были прибыть на Эллиоты на «Харбине», вместе со своими лошадьми. Карл Иванович же, наоборот, основное свое внимание уделял катеру. Конечно, он понимал, что, произведенный сто лет тому вперед, он будет превосходить известные ему образцы, но все равно поражало, что всю команду составляет единственный рулевой, что моторы (явно бензиновые или керосиновые) работают ровно и без особого шума. А еще почтенного Карла Ивановича удивляла легкость, с которой катер рассекал воды, и то, что рычаг, которым рулевой регулировал ход, был двинут вперед едва ли на треть. По правому борту мимо пробежала якорная «штрафстоянка» для арестованных за контрабанду транспортов, потом батарея Тигрового хвоста…

Мысли Александра Михайловича витали далеко от весенней погоды, как у Ольги, или технического устройства катера, как у Карла Ивановича. Вопросы, которые мучили его ум, были куда шире. Здесь и сейчас он был не больше и не меньше, как представителем Государя Императора Всероссийского, а кроме того, они с Николаем были еще и друзьями детства. А момент, когда придется броситься как в омут с головой, приближался неотвратимо. Подполковника Новикова он понял неплохо с первых же минут знакомства – типичный «слуга царю, отец солдатам». За то во что верит, будет драться яростно, до последнего вздоха, не изменит и не предаст. Иметь такого на своей стороне – величайшая удача и величайшая ответственность, ибо с ним надо быть всегда и во всем честным. Одна мельчайшая ошибка, одна малейшая ложь или несправедливость – и союзник превратится во врага. Но если отбросить все и идти до конца – тогда да, он один из тех, что вернет России славу несокрушимой военной силы. Но об этом думать пока рано, еще не решены более глобальные вопросы. Надо будет только проследить, чтобы подполковник Новиков и его коллеги не ушли слишком глубоко под чье-нибудь влияние – например, Наместника Алексеева. Ведь все, что он знал о будущем, говорило ему: Ники и трон – вещи несовместимые. И даже если старинный друг детства добровольно откажется от престола, начнутся такие интриги Мадридского двора, что только держись. Все будет настолько неоднозначно, как и в начале царствований Елизаветы Петровны и Екатерины Алексеевны, и вопрос власти будет в значительной степени решаться с помощью вооруженной силы. Так сказать, роль Гвардии в истории России. А поскольку нынешняя Гвардия уже не совсем та, что тогда, то надо будет создать новую Гвардию… а эта война – очень хороший повод для этого.

В этот момент катер вышел из тесноты прохода на внешний рейд и где-то впереди замаячил едва различимый из-за камуфляжной окраски силуэт корабля. Рулевой повернулся к Новикову:

– Товарищ подполковник, как пойдем – в обход минных полей потихоньку, или напрямую, с ветерком?

После коротких раздумий тот ответил:

– Пожалуй, с ветерком!

Что повлияло на такое решение – неизвестно. Может, желание показать гостям технические возможности десантного катера, а может, банальное озорство. Но этот момент, возможно, имел далеко идущие последствия.

Рулевой кивнул.

– Тогда пусть все держатся покрепче…

И его рука плавно двинула вперед рычаг газа. Тихое урчание моторов также плавно сменилось ни на что не похожим звенящим свистом. Инстинкт моряка сказал Александру Михайловичу прямо на ухо: «Цепляйся крепче!» – и за секунду до того, как катер рванулся вперед как пришпоренный конь, Великий Князь мертвой хваткой ухватился за поручень. Тем самым он помог не только себе, но и Михаилу, как всегда, не обратившему внимания на предупреждение. И теперь, взмахнув руками, Наследник Престола Российского смог удержаться на ногах только потому, что крепко вцепился в рукав шинели Александра Михайловича. Великая Княгиня Ольга предупреждению вняла, но не могла себе представить силы рывка, так что в тот момент, когда катер рванулся вперед, ее пальцы разжались, кожа перчаток бессильно скользнула по поручню… От обидного, и опасного, в смысле здоровья, падения на спину Ольгу уберегла сильная рука подполковника Новикова, в самый критический момент поймавшая ее за плечи и вернувшая в вертикальное положение. Потеряв равновесие, Ольга приглушенно пискнула, и Александр Михайлович, повернув голову на звук, увидел и на всю жизнь запомнил картину, как на лице у Ольги, полулежащей на руке подполковника Новикова, охватившей ее за плечи, гримаса страха сменяется выражением облегчения и… покоя. Именно в этот момент в его голове первый раз скользнула шальная мысль, что для Ольги быть Романовой-Новиковой куда лучше, чем Романовой-Куликовской, и уж тем более чем Романовой-Ольденбургской…

Ну а Великая Княгиня, после мгновения внезапного испуга и беспомощного падения назад, вдруг впервые в жизни ощутила то, что женщины обычно называют надежным мужским плечом. И ей вдруг стало так приятно и спокойно от этого ощущения крепкой опоры и поддержки за своей спиной. Палуба катера дрожала под ногами от огромного напряжения и две больших белопенных волны разбегались в стороны, как крылья сказочной птицы. Великую Княгиню захватило ощущение полета и восторга, или восторга от полета… этого она и сама не знала. Аккуратно освободившись от удерживающих объятий, она выпрямилась, но продолжала ощущать в дюйме за свой спиной сильную руку, готовую в любой момент подхватить и поддержать, и от этого ей хотелось… она и сама не понимала, чего именно ей хотелось – наверное, чего-то странного и невозможного. А туго ударивший в лицо морской ветер рвал с ее головы шляпку, и если бы не туго завязанные подбородочные ленты, лететь бы изделию дрезденских шляпников над морем аки большой черной птице.

Великий Князь Михаил после секундного замешательства ощутил такой же восторг, как во время бешеной кавалерийской скачки. Вышедший на редан [77] катер пожирал милю за милей, оставляя позади себя широкую вспененную борозду кильватерного следа. Вперед, вперед, и только вперед! Как во время кавалерийской атаки хотелось выхватить палаш… глупость конечно, но Михаилу показалось, что он что-то понял – десятки таких бешено мчащихся катеров с морской пехотой не остановить никакой артиллерией. Береговые батареи строят обычно на высотах, так что катера будут сбрасывать скорость уже в мертвой для них зоне. Почти беспроигрышная операция, потому что пехотного прикрытия у береговых батарей не бывает, а орудийная прислуга продержится против тренированных убийц не дольше, чем штоф водки на похоронах дьявола.

Сзади в первые мгновения гонки образовалась сущая куча-мала из морпехов, ахтырцев и заливисто смеющейся Аси. Пока там разбирались, поднимались на ноги, поправляя кителя и доломаны, впереди неумолимо вырастал грозный камуфлированный силуэт «Адмирала Трибуца». Вот уже видны большие цифры «564» а рулевой начал постепенно убирать газ. Обернувшись, Александр Михайлович поразился, как далеко за такое короткое время они ушли от Золотой Горы, и каким маленьким кажется дежурящий у входа на внутренний рейд крейсер «Диана». А опустивший нос катер уже подруливал к опущенному с правого борта парадному трапу. Четкие ряды выстроенной команды не оставляли сомнений – предстоит почетная встреча. Александр Михайлович встретился взглядом с раскрасневшейся от гонки Ольгой, со взъерошенным, возбужденным Михаилом и понял, что сейчас ему предстоит новое испытание. Эти двое сейчас подпишут любой договор, даже если он будет написан кровью, в зеркале и левой рукой. И только он сохранил хоть какую-то трезвость мышления.

Вот катер мягко ткнулся в трап, сверху доносится команда:

– Смирно! Равнение на середину! На караул!

Все, пора!

* * *