Марта 1904 года 14:05 по местному времени

Острова Эллиота, остров Да-Чан-Шан Дао

Павел Павлович Одинцов

 

Час назад «Аскольд», «Баян», «Новик» и два миноносца ушли в Порт-Артур, отчаянно дымя всеми трубами. Вместе с ними отправились все японские пароходы, груз которых нельзя было использовать для оборудования нашей базы. Даже пришлось немного поторговаться и с адмиралом Макаровым и с Наместником Алексеевым, но договорились обо всем. Кроме того, нам обещали прислать долю от наших старых трофеев в натуральной форме. К примеру, совсем не лишним будет австралийский рефрижератор с грузом мяса. И вновь сформированную бригаду морской пехоты и рабочий персонал базы надо будет кормить при двойной норме мяса в рационе. Кроме него, мы получим с германского трампа «Киль» две тысячи комплектов обмундирования и обуви. Но это все мелочи. Теперь, когда у нас есть твердая почва под ногами, нам наконец пора разобраться со своей внутренней ситуацией. Дневное солнце уже неплохо припекает и трава на склонах холмов начала зеленеть. А это знак, что было бы неплохо собрать всех пришельцев из две 2017 года и ввести их в курс дела, проинформировать о сегодняшней жизни, политическом моменте, дальнейших перспективах и положении с хлебом насущным. Чтобы люди не волновались и не распространяли диких слухов. Сейчас именно это мы тут уже и делаем. Горизонт еще запятнан дымами уходящей Порт-Артурской эскадры, а на зеленой травке холмов начинают собираться люди. С «Трибуца», «Быстрого», «Иркутска», двух МРК, «Вилкова» и «Бутомы» их перевозят десантными катерами. На кораблях остались только стояночные вахты и расчеты радаров. Почти восемь с половиной сотен человек народу, а те, кого здесь нет, все услышат по общей трансляции. Чуть в стороне кучкой собрались Дашины подопечные; им, конечно, тоже интересно, но все же для них пока ничего не будет понятно. «Страшный» остался при нас на якорной стоянке, чуть дальше полузатопленных японских миноносцев, но рядом с нами его командир, капитан 2-го ранга Юрасовский. Понятное дело, все наши действия вызывают у предков бешеный приступ любопытства. Но они вежливы, это самое любопытство удовлетворяет только один человек. Мизансцена организована по тем же правилам, что и у древних греков. Народ на склоне холма, оратор, то есть я, внизу. Всем все замечательно видно и слышно…

Смотрю на волнующееся людское море. Действительно море – больше половины народа в темно-синих робах военных моряков с «Трибуца», «Быстрого», «Бутомы». Еще сотня в черных кителях морских пехотинцев. На плечах вчерашних рядовых и сержантов новенькие погоны с одним просветом и одной или двумя звездочками. Почти у всех солдатские кресты Св. Георгия. У некоторых морпехов, кто отличился в абордажах, даже по два. Для них мои слова не будут пустым звуком, они уже мобилизованы, собраны и готовы к дальнейшим боям, победам и соответствующим наградам. Чуть в сторонке стоят люди из групп профессоров Тимохина и Шкловского. Их тоже в достаточной степени удалось заинтересовать перспективами. Вчера вечером зашел к ним на огонек вместе с Макаровым и Алексеевым. Как только будет готово здание, будет у нас микробиологическая лаборатория; лучшее возможное оборудование в дополнение к тому, что мы привезли с собой, будет немедленно заказано в Германии. Зачем был нужен группе Шкловского микробиолог? Спросите чего полегче; говорят, должен был изучать мутации микроорганизмов внутри Маскировочного Поля. Зато теперь мы впереди планеты всей, и не только в микробиологии. Сам профессор – специалист по поражениям центральной нервной системы, есть довольно неплохой хирург и терапевт, между прочим, со стажем преподавания в вузах. И без того немаленький уровень российской медицинcкой науки должен скакнуть на недосягаемую высоту. Медики мобилизованы и готовы к работе. С группой Тимохина тяжелее – с «Туманом» покончено, но есть перспективы в области радиодела и смежных наук. А иногда не только смежных. Например, та девочка, которая им считала изменение формы поля при смещении эмиттеров, теперь будет делать нам математическую модель экономики России. С тем расчетом, чтобы, когда надо будет приступить к прогрессорству, мы уже понимали, что к чему и почему. Самая ненадежная часть нашего общества – это гражданские моряки с «Бутомы». Для них перспективы ясны – судно будет превращено в плавучую нефтебазу. Кого-то мобилизуем во флот, кто-то будет работать в мастерских по адаптации нашей техники к местным технологиям, но это не все и не сразу. Остается тот мерзкий осадок из людей, которые пошли в море за длинным рублем и только за ним. Им наплевать на слова «Родина», «честь», «патриотизм», они с радостью продадут все и вся за бочку варенья и корзину печенья. Ну, ничего, сейчас наш закон прост до примитивности, и при выявлении мы будем таких людей просто убивать – как говорится, ничего личного, только работа. А поставил я на нее особиста с «Быстрого» по прозвищу Копатыч.

Я набираю в грудь воздуха и… была не была!

– Товарищи! Мы собрались здесь, чтобы решить, как нам быть дальше. Такое собрание было невозможно в походе, поскольку там каждую минуту и секунду мы были на тропе войны. Сейчас же можно чуть расслабиться, но только чуть. Поскольку еще ничего не кончилось, а все самое интересное только начинается. Да, мы благополучно дошли, да, уничтожили эскадру Того. Да, мы нашли место, где можем относительно свободно сойти на берег. Да, местные власти к нам вполне благосклонны, и, чего бы там ни писали истории, царские сатрапы оказались вполне вменяемыми людьми. Но впереди у нас огромное, непаханое поле проблем… Впереди у нас война, и причем не одна. Войну с японской империей мы, считай, почти выиграли, пусть даже не все это понимают. Без первой боевой эскадры возможности японского флота катастрофически сократились. Теперь наши корабли совместно с Артурскими крейсерами должны взять Японию в плотное кольцо морской блокады, а при случае и выбить у них вторую эскадру. Тогда и японский флот перестанет играть в войне хоть какую-нибудь роль. А именно этим мы займемся в следующих походах совместно с крейсерами Первой Тихоокеанской Эскадры. А без флота и при отсутствии снабжения умрет и японская армия на Корейском полуострове. Но в чем же тогда проблемы, спросите вы? А проблемы в самой России. В ее политической системе, военно-феодальная часть которой была надломлена более ста лет назад Указом о вольности дворянской, а буржуазная часть продажна и, открыв рот, смотрит на запад. Все так называемые «революционные силы» являются иностранными агентами, при полном политическом бесправии народа. В одних российских губерниях остро не хватает пахотной земли, в других крестьян. В стране не хватает средств на научные исследования и образование народа, на борьбу с эпидемиями, и в то же время огромные деньги тратятся в Ниццах, Баден-Баденах и на Лазурных берегах. Но! Россия – наша Родина-мать, даже за много лет до нашего рождения. И исправляя пороки, мы должны быть бережны, чтобы не допустить смуты. Все знают, как мы были готовы поступить с человеком, который желал продать наши общие секреты англосаконским банкирам. Желающие смуты, берегитесь, ответственно заявляю, что участь ваша будет незавидна. Но это не значит, что мы очарованы хрустом французской булки, совсем нет. Только мы убеждены, что проблемы и недостатки России надо врачевать эволюционным путем. Шаг за шагом, без лишней крови. Если революция – то только и исключительно сверху. Пусть даже будет большой террор по образцу тридцать седьмого года, все равно жертв у него будет на два порядка меньше, чем у самой гуманной гражданской войны. Если какая-то война неизбежна, то ее следует выиграть с минимальными потерями. Это позиция, не подлежащая обсуждению, никаких революций снизу, только сверху. Абсолютно ни к чему, чтобы на радость иноземным владыкам русские люди убивали друг друга. Но отложим в сторону далекие перспективы и перейдем к нашим ближним делам. Ведь, кроме войны с Японией и борьбы со смутой, есть и более насущные вопросы. Во-первых – мы остаемся здесь, на этих островах. Здесь, подобно Петру Первому, будем закладывать свой город. А что – место здесь не пустое, есть оборудованная стоянка для кораблей, и к тому же эти острова находятся вне юрисдикции местных властей. Во-вторых – за захваченные торговые пароходы с военной контрабандой нам положено вознаграждение в сумме, равной миллиону золотых рублей. Это очень большие деньги. Столько просто нет в Порт-Артуре. Сегодня утром нами был получен аванс в двадцать пять тысяч рублей золотом. Поверьте, и это немало. Деньги пойдут на закупку продовольствия и стройматериалов для строительства нашего городка. В конце концов (и это очень скоро) у каждого из вас будет отдельный дом. Пока не налажены элементарные бытовые условия, жить будем как при военном коммунизме, но как только получится организовать регулярное снабжение, начнем выдавать зарплату. Да-да, теми самыми царскими золотыми рублями. Я думаю, никто не будет протестовать против того, что мы с Сергеем Сергеевичем зарегистрировали акционерное общество «Белый медведь», где акционерами числятся все те, кто пересек границу между две тысячи семнадцатым и тысяча девятьсот четвертым годами. Долю в этом АО нельзя продать, пропить или потерять, также ее не смогут отобрать за долги. Не будем повторять ошибки Исава – первородство не продается. Поверьте, скоро любой из вас будет жить не хуже местных королей. Конечно, для этого придется много и тяжело работать. В настоящий момент, пока идет война, мы живем за счет того, что наши военные моряки и морские пехотинцы фактически грабят Японию и ее торговых партнеров. Но война скоро кончится и нам надо подумать, за счет чего мы будет существовать дальше… Оглянитесь вокруг себя, подумайте, какие из вещей, привычных нам в веке двадцать первом, но неизвестных в начале века двадцатого, мы могли бы начать производить в обозримом будущем. Конечно, это не касается военного снаряжения и оружия, а только предметов быта и роскоши. Ну, и к примеру, медикаментов… Еще в пути группа медиков профессора Шкловского начала разрабатывать приспособленную к местным условиям технологическую карту для получения пенициллина. Не надо вам объяснять, сколько человеческих жизней способен спасти этот вроде бы простейший антибиотик, а так же то, сколько денег способно принести нам его производство. Будьте уверены, вся его группа, включая местных девочек, которые сейчас моют пробирки, будет в скором времени очень уважаемыми и очень обеспеченными людьми. И так во многом; к примеру, налаживание совместного с фирмой Нобеля производства судовых дизелей большой мощности, по образцу двигателей «Бориса Бутомы» и «Николая Вилкова». Да в принципе это может быть что угодно, хоть мятная зубная паста… только ее надо будет сперва запатентовать. Вот как-то так мы и будем жить, не забывая, что на нас на всех лежит ответственность изменить историю России и избавить ее от череды бед и катастроф. Должен сказать, что никто из вас без работы не останется, и будет эта работа соответствовать вашему образованию и интеллекту. Собачьих парикмахеров и демократических журнализдов, слава Всевышнему, среди нас нет. – Народ на склонах холма сдержанно засмеялся. – А всем прочим специалистам мы сумеем дать работу по профилю или достаточно близко к тому. Но вкалывать придется по стахановски – предупреждаю сразу, дармовых пряников не будет.

Над толпой, там, где стояли моряки с «Бутомы», поднялась одинокая рука.

– Товарищ Одинцов, можно вопрос?

– Приятель, будь добр, выйди вперед, чтобы тебя все видели, и говори… – ответил я.

Через толпу протолкался низенький крепыш.

– А как будет с местными, которых вы берете на работу? -спросил он. – Им тоже положена какая-то доля?

Я ответил:

– Ну, с местными вопрос сугубо индивидуальный, тут все по заслугам. Это вам такая честь дана по праву рождения, а им ее надо заработать. Но и тех из вас, кто не будет вносить свой вклад в общую копилку или будет вести асоциальный образ жизни, тоже будем выкидывать из акционеров к чертовой матери. И может даже, на тот свет. Ну, у кого еще есть вопросы?

– А когда мы получим первую зарплату? – вышел вперед один из приятелей крепыша.

– А где вы здесь видите магазины? – я обвел рукой окружающие холмы. – Пока не обустроена инфраструктура базы, у нас коммунизм. Вы сыты, одеты, обуты, а зарплата начисляется на ваш счет. Когда мы построим здесь магазины, клубы и прочие заведения для обмена ваших денег на товары и услуги, тогда вы все получите сполна.

– А какая это будет зарплата? – не унимался приятель.

– Мы сейчас с товарищами изучаем этот вопрос, но могу сказать одно – вы будете получать в два-три раза больше чем, скажем так, наши соседи. Но это только в том случае, если у нас получится все то, о чем я говорил раньше. Деньги с неба не падают, тем более деньги из настоящего золота. У кого что еще?

Из рядов моряков «Быстрого» вышел невысокий матрос.

– Иванько, вчера матрос, а с сего дня прапорщик. Я не мастер говорить, наводить «АК-130» у меня выходит лучше. Но я скажу. Товарищ Одинцов, спасибо вам за это, – он постучал пальцем по новенькому погону прапорщика, – приятно сознавать, что когда мы сойдем на берег, никакой дантист не сможет дать мне или моим приятелям в рыло.

– Товарищ Иванько, – ответил я, – это не я, а Наместник Алексеев присвоил вам эти звания.

– Товарищ Одинцов, как говорили на родине моего деда в Одессе – не делайте мне смешно. Если бы вы хорошенько его не попросили, то ничего бы и не было. Ну, дали бы пару цацек и отмазались. Ведь так? Молчите? А вот мы вчера на берегу с аскольдовскими пересеклись и обстановку перетерли. Так что в курсе, кто кого и как мордует. И георгиевских кавалеров, между прочим, тоже лупят почем зря. И про порядки на «Баяне» у Вирена нам известно, и про то, что творится на «Новике» у Эссена. Думаем, ну все, хана, сиди теперь на этих Элиотах и носа не высовывай. А утром раз – и новые погоны! Товарищ Одинцов, я не могу говорить за всех, только за себя и немного за парней из своей БЧ. Но как могу – скажу. Если какая тварь пасть свою поганую на вас откроет – порву! В клочья и напополам! А парни поддержат! – он развернулся к толпе. – Так ведь, ребята?

Строй одобрительно загудел.

Я вздохнул.

– Пока рвать никого не надо, вы лучше в море японцев рвите.

– Это само собой, но вы имейте в виду. Тогда у меня еще один вопрос. – Иванько показал в сторону бухты. – А правда, что только «Трибуц» будет на охоту ходить, а мы на якоре стоять?

– Это вопрос уже не ко мне, а к товарищу Карпенко.

Я отошел в сторонку, давая ему слово. Карпенко нервным движением снял фуражку.

– Нет, первоначальное решение было неправильным, мы будем нести вахту в японских водах по очереди, тройками. Первая тройка – «Трибуц», «Аскольд», «Новик» – выйдет в район патрулирования примерно через неделю. Еще через десять дней мы вернемся, и тогда настанет ваша очередь в компании «Баяна» и «Дианы». Без дела никто не останется. Когда достроим поселок и разгрузим «Вилков» от запасов и людей, и он пойдет в дело, на берегу сидеть не будет никто.

– Спасибо, товарищ капитан первого ранга за разъяснения; все прочее, как мы понимаем, это уже военная тайна. Только вот тут ребята спрашивают – с девочками местными знакомиться можно, или как? А то вот товарищ Спиридонова наших ребят от их общаги гоняет нехорошими словами, аж повторять стыдно… – В строю одобрительно заржали.

Я поднял руку.

– Знакомиться можно, но только вежливо и с обходительностью, и чтоб последствия знакомства были по взаимному согласию, а не так, чтобы хвать за волосы и – «сейчас я буду тебя сильно любить!». И еще, все личные дела с «девочками» в нерабочее для них время – после семнадцати ноль-ноль. С завтрашнего дня все обслуживание береговой базы начнем перекладывать на их плечи.

– Да мы что, мы тоже понимаем, что уголовный кодекс, ептить, уважать надо. У меня все, товарищи командиры.

Иванько отдал нам честь и вернулся к своим.

Я проводил его взглядом. Еще неизвестно, сколько провокаций со стороны мелкой кучки несогласных пресек этот Иванько, когда пообещал «порвать всех» и основная масса моряков его поддержала. И теперь надо ожидать попыток побега. Я тяжело вздохнул и поднял руку.

– Еще вопросы есть? Нет… Хорошо. Тогда последнее объявление – сегодня вечером на острова доставят тысячу штук офицерских «наганов» с патронами. Товарищи новопроизведенные прапорщики и подпоручики, получите и извольте научиться пользоваться, ибо офицер без оружия – все равно что без штанов. Со временем закажем для вас в Бельгии пистолеты «Браунинг» номер три. А вот теперь мы можем считать, что наше собрание закончено, товарищи. Не смею вас задерживать.

Михалыч шепнул мне на ухо:

– На «Трибуце», «Быстром» и даже «Вилкове» все о`кей, а вот на «Бутоме» – там вольница, как на челне Стеньки Разина; они все же гражданские, мы с ними еще наплачемся…

– Знаю, ерунда все это, – так же тихо ответил я ему, – загрузим работой по полной, некогда будет дурью маяться. «Новик» именно они реконструировать будут. А кто воду мутить начнет – вали без разговоров. Красивую жизнь я им устрою, не без того, но вот и вкалывать за нее все будут как пчелки, включая и нас с тобой. А кто вкалывать не хочет – будет плавать и рыб кормить, таков закон естественного отбора по отсеву дураков и лентяев.

Народ с митинга расходился слегка обалдевший, а в моей каюте на Трибуце уже лежала коробка с девятьюстами двадцатью пятью именными долевыми контрактами. Все, что ты делаешь – учили меня в свое время – делай хорошо и делай до конца.

 

* * *

 

Тогда же и там же

Виктор Позников

 

Итак, я больше не заключенный. Уж не знаю, почему они решили выпустить меня на берег, но мою свободу почти не ограничивают. Правда, эта свобода в пределах острова примерно двух километров в ширину и десяти в длину и деться тут совершенно некуда. И поэтому, разумеется, хожу я ровно и дышу тихо.

Кажется, моя так сказать свобода следствие того, что за меня поручилась Алла Викторовна. А может, и нет – черт его знает… Но как-то теперь мое отношение к ней изменилось. Не такая уж она равнодушная сука, как мне казалось раньше. Пожалела меня, пришла приободрить… А мне и вправду легче стало, и я даже чуть устыдился своей выходки. Вообще с того ее визита мысли мои начали меняться. Непроизвольно. Не знаю, почему – наверное, моя психика пыталась прийти к какому-то балансу. Я могу лишь строить предположения, что так бывает в тех случаях, когда удается избежать близкой смерти. Пока я еще и сам не разберусь в хаосе своих мыслей, но надеюсь, что скоро они обрисуются и выстроятся в строгий порядок.

А пока я с немалым удивлением выслушал программную речь господина Одинцова, ибо иначе его выступление расценить было невозможно. Как всегда у таких людей, в его построениях было изложено громадье планов при желании облагодетельствовать все человечество, или хотя бы всю группу попаданцев, включая даже тех быдловатых морпехов. Я всегда считал, что вкусный пирог жизни, должен делиться только между лучшими людьми, к которым относил и себя, а всем остальным должны доставаться объедки и крошки с нашего стола. А вот теперь, когда я лишен даже минимальной доли положенной рядовому матросу или солдату (во всем виновата моя проклятая несдержанность), я вдруг подумал, что может и раньше я ошибался насчет своей принадлежности к числу лучших людей.

Ведь точно также как Одинцов, от дележки пирога меня могли отодвинуть и мои бывшие соратники по борьбе с «кровавым режимом», но только не по идейным, а по меркантильным соображениям. Мне ли не знать, какая там шла грызня за западные гранты и прочие источники финансов, вплоть до мелких пожертвований разных доброхотов. Ведь каждый вождь несогласных хочет вкусно есть, сладко спать и водить в рестораны шикарных баб и соратники в этом деле ему отнюдь не соратники, а лютые враги. Одним словом, человек человеку волк или как-то так.

 

* * *