Я лгу, мое последнее путешествие, мой остров

 

Часа через три, совершенно окоченев от холода, я с трудом дотащился до того селения, где мы намеревались остановиться на ночлег. Его жители были до смерти напуганы, и у каждого в руках было ружье. Оказалось, что предыдущей ночью волки ворвались в деревню и нагнали такого страха на местных жителей, что они решили стоять на карауле и днем, и ночью, особенно ночью, чтобы уберечь от гибели скот и, разумеется, людей. Никто не усомнился в моем рассказе о том, что на нас накинулась стая волков и что все мои спутники погибли, никто не поинтересовался, отчего я прижимаю к груди огромный деревянный меч.

В этом селении мне пришлось взять другого проводника. Проехав по плодородной местности с теплым климатом, где и в помине не было ни снега, ни волков, ни прочих хищных тварей, я миновал Тулузу и добрался до Жеводана.[22] Когда в Жеводане я поведал свою историю, разумеется, опустив некоторые детали, а именно, те, которые касались особенностей моей природы и судьбы моего друга и спутников, мне сказали, что, когда выпадает снег, в огромном лесу у подножия гор такие случаи не редки. Меня спросили, кто был нашим проводником, кто решился повести нас по этому пути в такое время года, и люди откровенно удивлялись тому, что хотя бы мне одному удалось спастись и не стать добычей волков. Когда я рассказал о том, какую оборонительную позицию мы заняли, поставив лошадей в центр живого щита, мне объяснили, что это было ошибкой, и что при таких условиях наши шансы уцелеть равнялись одному к пятидесяти, потому что, увидев лошадей, хищники начинали неистовствовать. Обычно волки боятся ружейных выстрелов, но сейчас они были страшно голодны и поэтому свирепы, и желание добраться до лошадей заставило их позабыть об опасности. Мне сказали, что если бы мы отошли в сторону и бросили лошадей, то волки накинулись бы на них, а мы тем временем, возможно, смогли бы благополучно ускользнуть, тем более что нас было довольно много и у каждого имелось оружие. Мне оставалось только соглашаться и думать про себя, что у моего друга было очень мало шансов пройти через эти горы.

Относительно моего путешествия по Франции могу сообщить только то, о чем уже рассказывали другие путешественники, тем более что мой рассказ получился бы гораздо менее интересным. Я провел в этой стране месяц, отправившись из Жеводана в Париж, откуда, не задерживаясь надолго, проследовал в Кале и 14 января благополучно добрался до Дувра, так что путешествие мое пришлось на самое суровое время года.

Приняв решение избавиться от моей бразильской плантации, я написал письмо капитану Амаралу в Лиссабон. Два купца, жившие в Бразилии, потомки моих доверенных лиц, согласились приобрести ее.

Так завершился первый период моей жизни, исполненный превратностей судьбы и приключений, период, который само Провидение уподобило шахматной комбинации и наполнило таким разнообразием, равное которому едва ли удастся отыскать.

Каждый поймет, что, достигнув такого благополучия после всего пережитого, я больше не хотел идти на риск, от необходимости которого в силу стечения обстоятельств я теперь был освобожден. Однако я привык скитаться по свету, у меня не было ни собственной семьи, ни многочисленных родственников. И даже богатство не помогло мне обзавестись широким кругом знакомств. А посему, даже после продажи земли в Бразилии, я не мог не вспоминать об этой стране, и меня вновь потянуло поднять паруса. Особенно мне хотелось вновь увидеть мой остров и узнать, как там поживают оставленные на нем злодеи и не перебрались ли туда несчастные испанцы.

Мой дорогой Амарал отговаривал меня от этой затеи, да так энергично, что в течение семи лет, пока Господь не призвал его к Себе, я оставался в Англии. За это время я взял на попечение двух моих племянников, которые не унаследовали наших фамильных особенностей, хотя их вдовствующая мать, моя сестра, сама скрывала в себе зверя женского пола. Старший из племянников, Ричард Марш, имел кое‑какие собственные средства, и я воспитал его как джентльмена, отписав ему в своем завещании некоторую добавку к тому, чем он владел. Второго, Эзикиела Марша, я сделал капитаном. Убедившись за пять лет, что из него вышел рассудительный, отважный и предприимчивый молодой человек, я поставил его капитаном славного корабля и отправил в море. Впоследствии благодаря этому молодому человеку я уже стариком оказался вовлеченным в новые приключения.

Тем временем я сам до некоторой степени освоился в Англии. Прежде всего, я женился на достойной женщине по имени Гвинивер, которая родила мне троих детей, двух сыновей, Лоренса и Дэвида, и дочь, мою дражайшую Кэтрин. Все трое унаследовали семейные особенности, и я провел много приятных вечеров, обучая их тому, чему когда‑то учил меня мой отец. Они ничуть не боялись моего зверя, а тот относился к ним как к собственным отпрыскам, которыми они, в известном смысле, и были.

Однако после того, как супруга моя скончалась от чахотки, а мой племянник Эзикиел вернулся домой из успешного плавания в Испанию, я не смог удержаться от искушения отправиться в новое путешествие и договорился, что поплыву на его корабле в Вест‑Индию в качестве частного предпринимателя. Это было в 1697 году.

Во время этого плавания я побывал на Острове Отчаяния, когда‑то ставшем моим домом, и был одновременно удивлен и обрадован тем, что все оставленные там матросы были живы и что на острове возникло целое колониальное поселение. Я увиделся с капитаном Олегарио и испанцами, выслушал подробный рассказ об их жизни, а также о том, как вели себя оставленные мной на острове бунтовщики. О том, как поначалу, попав под влияние острова, они обижали несчастных испанцев, как затем они достигли согласия, как расходились во мнениях, мирились, ссорились, и как в конце концов испанцам пришлось применить силу по отношению к ним. Изложи я здесь все подробности, то вышла бы целая повесть, не менее богатая приключениями и удивительными событиями, чем моя собственная. Особенно это касалось сражений с дикарями, которые несколько раз высаживались на эти берега, чтобы посетить свое зловещее капище, а также улучшений, произведенных колонистами на острове. Кроме того, пятеро колонистов добрались до материка и вернулись назад с пленниками – одиннадцатью мужчинами и пятью женщинами. К моему приезду на остове было уже около двадцати ребятишек, со смуглой кожей и темными глазами, как у их матерей.

Я пробыл на острове около 20 дней, и даже зверю было приятно вновь побегать по его холмам и лугам, хотя он и предпочитал держаться подальше от мрачного храма, который по‑прежнему находился на острове и к которому, как мне говорили, местные жители старались не приближаться. Я снабдил Олегарио и его людей всеми необходимыми припасами, а также оставил с ним двух прибывших из Англии работников, плотника и кузнеца. А деревянный меч, с коим я ни расставался на протяжении всех этих лет, я закопал в землю на берегу моей речки, горько оплакивая моего дорогого слугу Пятницу, боль от утраты которого стала еще острее, когда я вновь оказался на острове.

Уладив все дела и устроив всё так, чтобы люди остались на острове, я уехал прочь, хотя в течение последующих лет там произошло множество весьма примечательных событий. О них, в том числе и о том, как высадившиеся на острове триста дикарей захватили свое мрачное капище, как они привезли с собой настоящих чудовищ и как спящий бог повлиял на младшего отпрыска моего племянника, равно как и о некоторых моих собственных удивительных приключениях, я расскажу в следующем томе.

 

[1] Александр Селкирк – шотландский моряк, который за строптивое поведение был высажен на необитаемом тихоокеанском острове Мас‑а‑Тьерра, где прожил в одиночестве почти пять лет, с 1704 по 1709 г. Считается одним из главных прототипов образа Робинзона Крузо. (Здесь и далее примеч. перев.)

 

[2] Генри Питмэн – английский хирург. В 1685 г. вместе с Дефо участвовал в восстании протестантов под руководством герцога Монмутского, внебрачного сына Карла II, возмущенного тем, что после смерти его отца на престол взошел его дядя, католик Яков II. Восстание было жестоко подавлено. В наказание Питмэн был сослан на остров Барбадос, затем – на остров Солт‑Тортуга. В 1689 г., после низложения Якова II, вернулся в Англию и опубликовал «Повесть о великих страданиях и удивительных приключениях хирурга Генри Питмэна», вышедшую в свет за три десятилетия до романа Дефо. Питмэн также является прототипом Робинзона Крузо. В его книге есть эпизод, в котором рассказывается о том, как он спас от пиратов индейца. Этот индеец – прототип Пятницы.

 

[3] Пресвитериане – умеренные пуритане, т. е. ревнители чистоты религии. Требовали невмешательства государства в дела церкви, удешевления религиозного культа, отмены института епископов и замены его выборными старейшинами – пресвитерами. Диссидентами, или диссентерами, в Англии XVII в. называли инакомыслящих, не признающих англиканскую церковь.

 

[4] Король Карл I правил Англией и Шотландией, бывшими в XVII в. самостоятельными королевствами, с 1625 по 1649 г.

 

[5] Мискатоникский университет – вымышленное учебное заведение, расположенное в вымышленном городе Аркхеме в реальном американском штате Массачусетс. Придуман Г. Ф. Лавкрафтом, согласно которому он располагает одним из лучших собраний оккультных книг, в том числе и экземпляром вымышленного «Некрономикона», описываемого Лавкрафтом как собрание мифов о Ктулху.

 

[6] Один из крупных военачальников времен Английской буржуазной республики XVII в. Воевал в Европе, помогая голландским протестантам в их борьбе против католической Испании.

 

[7] Имеется в виду «Некрономикон» – вымышленная книга, придуманная Г. Ф. Лавкрафтом и часто описываемая в произведениях, основанных на мифах о Ктулху.

 

[8] Лига – мера длины, равная 3 км.

 

[9] Ярд – мера длины, равная 3 футам или 91,4 см.

 

[10] Дюйм – мера длины, равная 2,5 см.

 

[11] Пинта – английская единица измерения объема, равная 0,568 литра.

 

[12] Псалом 49, стих 15.

 

[13] Пек – мера сыпучих тел, равная 9,08 литра.

 

[14] Бушель – мера емкости, равная 36,3 литра.

 

[15] Акр – единица площади, равная 4047 м².

 

[16] Псалом 49, стих 15.

 

[17] Псалом 27, стих 7.

 

[18] Римляне впервые появились на территории Англии в 55 г. до н. э. и к концу IV в. н. э. покинули колонизированную ими провинцию Британия.

 

[19] Мера – около 4,5 литра.

 

[20] Оборотень (фр.).

 

[21] Фарлонг – мера длины, равная 201 м.

 

[22] Жеводан – населенный пункт в Маржериданских горах на юге Франции, исторически – столица одноименного графства. В 1764–1767 гг. эта область прославилась ужасным Жеводанским зверем, загадочным хищником‑людоедом, который сожрал свыше 120 человек и совершил нападения еще на примерно такое же количество людей.