Даниэль Дефо Говард Филлипс Лавкрафт Питер Клайнз

Даниэль Дефо Говард Филлипс Лавкрафт Питер Клайнз

Жуткие приключения Робинзона Крузо, человека‑оборотня

 

 

Даниэль Дефо

Говард Филлипс Лавкрафт

Питер Клайнз

ЖУТКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ РОБИНЗОНА КРУЗО, ЧЕЛОВЕКА‑ОБОРОТНЯ

 

Предисловие

 

Во все века рассказчики сочиняли свои истории так, чтобы угодить публике, независимо от того, насколько правдивыми выходили их повествования. Большинство читателей приходят в ужас, читая неадаптированные сказки, которые популяризировали братья Гримм. Многие университетские студенты бывают ошеломлены знакомством с оригинальным текстом насыщенной событиями монументальной эпической поэмы «Беовульф». Даже такие эпосы, как «Одиссея» и «Илиада», останутся вялыми книжными текстами, если не потрудиться перевести их должным образом.

По этой самой причине, создавая биографию Робинзона Крузо, преуспевающий писатель и публицист Даниэль Дефо решил внести определенные поправки в оказавшуюся в его распоряжении рукопись, представлявшую собой подборку дневниковых записей и воспоминаний. Несмотря на то что во времена Дефо ходило бесконечное число историй о потерпевших кораблекрушение моряках, испытания, выпавшие на долю Крузо, были столь необычными и из ряда вон выходящими, что они совершенно затмили собой злоключения его современников, таких как Александр Селкирк[1] или Генри Питмэн.[2] И все же для Дефо было очевидно: для того чтобы книга понравилась читателям (и даже для того чтобы вообще напечатать ее), в историю о Крузо необходимо внести некоторые изменения.

Увы, в основном эти изменения были внесены издателем по причинам субъективного характера. Диссидент‑пресвитерианин[3] Дефо, когда‑то помышлявший о карьере священнослужителя, испытывал потребность включить в рукопись многочисленные вставки на тему христианской религии и веры вопреки антипатии к государственной религии, со всей очевидностью отразившейся в записках Крузо. (Крузо рос в Англии в период правления Карла I,[4] омраченный религиозными смутами, в эпоху, когда прошло совсем немного времени с тех пор, как в Европе испанская инквизиция сожгла на костре с дюжину людей, обвиненных в колдовстве.) В датированном 1721 годом сердитом письме Джонатану Свифту, написанном в ответ на его критические замечания по поводу «Робинзона Крузо», Дефо оправдывает столь многочисленные вставки тем, что, по его мнению, человек не мог провести столько времени в одиночестве, в той или иной форме не обратившись к Иисусу Христу.

Аналогичным образом Дефо решил, что Крузо должен был совершить попытку покинуть свой остров. Впрочем, это предположение вызывает серьезное возражение: если такой способный и умелый человек построил себе лодку, то почему он продолжал терпеть мучения на своем острове более четверти века? В изложении Дефо Робинзон неоднократно строит плоты и лодки, но ни одно из этих утлых сооружений не позволило ему добраться до расположенного неподалеку острова Тринидад.

Что же касается исторической достоверности повествования, то сам Крузо был в ярости оттого, что из его биографии выпали одни эпизоды и появились другие, ввиду чего он представал перед публикой то как тупица и неумеха, то как фанатик, то как выживший из ума старик. Есть, по меньшей мере, одно свидетельство о том, как его взбесила выдумка, будто на протяжении 27 лет, проведенных на острове, он все время расхаживал под зонтиком, чтобы уберечься от солнечных лучей. По поводу возмутительного эпизода с «танцующим медведем», помещенного Дефо в конце повествования, Робинзона охватил такой гнев, что он не менее трех раз угрожал поколотить писателя. И тот, видимо, перепугался не на шутку, поскольку посмел опубликовать свое сочинение только через несколько месяцев после получения известия о кончине Крузо, который преставился в очень преклонном по тем временам возрасте восьмидесяти семи лет.

К чести Дефо следует отметить, что при первом издании дневников и рассказов Крузо он изо всех сил старался сохранить орфографию и грамматику, которые были свойственны его многоопытному и необразованному персонажу. Например, подобно многим дилетантам от литературы, Крузо полагал, что запятые расставляются не столько по правилам, сколько по прихоти пишущего. Если верить рукописи Дефо, то также можно предположить, что Крузо был изобретателем некоторых грамматических конструкций.

В течение минувших с тех пор трех столетий рукопись подверглась бесчисленным «улучшениям» со стороны редакторов и текстологов. Неправильно написанные слова, будучи либо ошибками, либо следствием отсутствия в те далекие времена орфографических норм, были приведены в соответствие с современными правилами правописания и грамматики, что нанесло непоправимый ущерб стилю оригинала. В результате чего и появились сотни различных изданий «Робинзона».

Столкнувшись с необходимостью определить, какое из изданий является «правильным», я пошел путем, пройденным ранее многими исследователями, и остановил свой выбор на той версии истории, с которой был знаком лучше всего. И хотя эта версия выглядит более приглаженно, чем оригинальная рукопись, в ней все равно сохранилось намного больше оригинальных написаний слов и оборотов, чем в тех текстах, к которым привыкли многие читатели. Я также позволил себе разбить книгу на главы, ориентируясь на те места, где в повествовании были намечены паузы.

Все это, разумеется, делалось для того, чтобы обойти острые углы. Настоящее издание «Робинзона Крузо» основывается на оригинальных рассказах и дневниках, которые, как известно, существуют в нескольких экземплярах. Из этих оригинальных документов становится ясно, что пребывание Робинзона на острове, его жизнь в целом представляют собой гораздо более мрачную и зловещую историю, чем то, о чем рассказывается в подавляющем большинстве изданий. Некоторые из фактов, предстающие в новом свете, в лучшем случае, заставят относиться к данной рукописи как к художественному произведению, а в худшем – как к банальной фантастике, и это притом, что даже в самом популярном изложении этой истории, предпринятом Дефо, содержатся многочисленные указания на то, что речь идет не о вымысле, а о реальных событиях.

Данная версия рукописи была обнаружена среди бумаг писателя, историка и библиофила Говарда Ф. Лавкрафта через несколько лет после его кончины (1937). Лавкрафт снабдил эту рукопись многочисленными примечаниями и ссылками на некоторые тексты и исторические труды, хранящиеся в Библиотеке Старого колледжа Массачусетского университета в Амхерсте и в Библиотеке редкой книги Кервена Мискатоникского университета.[5] Благодаря этим примечаниям, я получил возможность в настоящем сокращенном издании упростить некоторые из наиболее поэтичных и цветистых описаний, сделанных Крузо, а также назвать своими именами многое из того, что не назвал Дефо.

Также следует отметить, что в настоящем издании фигурирует несколько больше имен собственных, чем в ранее публиковавшихся версиях. И за это мы вновь должны быть признательны Г. Ф. Лавкрафту. Писатель потратил бесконечные часы на то, чтобы просмотреть исторические документы на нескольких языках, дабы обнаружить записи о рождении, смерти и другие многочисленные документальные факты, о которых умолчал сам Крузо и которые оказались еще более завуалированными после изменений текста, предпринятых Дефо.

Необходимо также обратить внимание на содержащиеся в рукописи временн ы  е отсылки и даты. В тот исторический период Англия по‑прежнему жила по юлианскому календарю, тогда как многие европейские страны (в том числе Испания и Португалия, которые не раз упоминаются в тексте) уже перешли на григорианский календарь, и есть основания полагать, что Крузо произвольно указывал даты то по одному стилю, то по другому. Если мы можем с точностью произвести хронологическую атрибуцию некоторых эпизодов благодаря судовым журналам, портовой документации и погрузочным ордерам (за это Лавкрафт выражает особую признательность Морскому музею в Кейп‑Коде), то о годах, проведенных Крузо на острове, известно только по его собственным записям. В этих записях он приводит множество дат, но они крайне редко соответствуют действительности и весьма часто противоречат друг другу. Так, в одном месте октябрь следует всего через семь месяцев после предыдущего октября, а через какие‑то пару недель наступает уже середина декабря. Некоторые исследователи объясняют подобные неточности нарастающим расстройством рассудка Крузо, находя подтверждения этой гипотезы в самой рукописи. Сам Лавкрафт отмечал, что подобные несоответствия характерны лишь для времени, проведенного Робинзоном на острове, и интерпретирует их как указание на то, до какой степени данное место является опасным.

В заключение позволю себе упомянуть еще один исторический факт, отмеченный как британским Королевским военно‑морским флотом, так и силами самообороны современных Тринидада и Тобаго. После того как в 1890 г. был обнаружен и исследован остров Крузо, британский флот взял его в необъявленную блокаду, которая продолжалась до конца Мировой войны. Когда в 1962 г. Тринидад и Тобаго стали независимым государством, а блокада острова была снята, вокруг него появилась десятимильная карантинная зона, подмандатная новому государству. Вплоть до настоящего времени она постоянно патрулируется двумя крупными сторожевыми кораблями сил самообороны Тринидада и Тобаго.

 

Питер Клайнз

Лос‑Анджелес, 1 марта 2010 г.

 

 

Даниэль Дефо Говард Филлипс Лавкрафт Питер Клайнз

Жуткие приключения Робинзона Крузо, человека‑оборотня

 

 

Даниэль Дефо

Говард Филлипс Лавкрафт

Питер Клайнз

ЖУТКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ РОБИНЗОНА КРУЗО, ЧЕЛОВЕКА‑ОБОРОТНЯ

 

Предисловие

 

Во все века рассказчики сочиняли свои истории так, чтобы угодить публике, независимо от того, насколько правдивыми выходили их повествования. Большинство читателей приходят в ужас, читая неадаптированные сказки, которые популяризировали братья Гримм. Многие университетские студенты бывают ошеломлены знакомством с оригинальным текстом насыщенной событиями монументальной эпической поэмы «Беовульф». Даже такие эпосы, как «Одиссея» и «Илиада», останутся вялыми книжными текстами, если не потрудиться перевести их должным образом.

По этой самой причине, создавая биографию Робинзона Крузо, преуспевающий писатель и публицист Даниэль Дефо решил внести определенные поправки в оказавшуюся в его распоряжении рукопись, представлявшую собой подборку дневниковых записей и воспоминаний. Несмотря на то что во времена Дефо ходило бесконечное число историй о потерпевших кораблекрушение моряках, испытания, выпавшие на долю Крузо, были столь необычными и из ряда вон выходящими, что они совершенно затмили собой злоключения его современников, таких как Александр Селкирк[1] или Генри Питмэн.[2] И все же для Дефо было очевидно: для того чтобы книга понравилась читателям (и даже для того чтобы вообще напечатать ее), в историю о Крузо необходимо внести некоторые изменения.

Увы, в основном эти изменения были внесены издателем по причинам субъективного характера. Диссидент‑пресвитерианин[3] Дефо, когда‑то помышлявший о карьере священнослужителя, испытывал потребность включить в рукопись многочисленные вставки на тему христианской религии и веры вопреки антипатии к государственной религии, со всей очевидностью отразившейся в записках Крузо. (Крузо рос в Англии в период правления Карла I,[4] омраченный религиозными смутами, в эпоху, когда прошло совсем немного времени с тех пор, как в Европе испанская инквизиция сожгла на костре с дюжину людей, обвиненных в колдовстве.) В датированном 1721 годом сердитом письме Джонатану Свифту, написанном в ответ на его критические замечания по поводу «Робинзона Крузо», Дефо оправдывает столь многочисленные вставки тем, что, по его мнению, человек не мог провести столько времени в одиночестве, в той или иной форме не обратившись к Иисусу Христу.

Аналогичным образом Дефо решил, что Крузо должен был совершить попытку покинуть свой остров. Впрочем, это предположение вызывает серьезное возражение: если такой способный и умелый человек построил себе лодку, то почему он продолжал терпеть мучения на своем острове более четверти века? В изложении Дефо Робинзон неоднократно строит плоты и лодки, но ни одно из этих утлых сооружений не позволило ему добраться до расположенного неподалеку острова Тринидад.

Что же касается исторической достоверности повествования, то сам Крузо был в ярости оттого, что из его биографии выпали одни эпизоды и появились другие, ввиду чего он представал перед публикой то как тупица и неумеха, то как фанатик, то как выживший из ума старик. Есть, по меньшей мере, одно свидетельство о том, как его взбесила выдумка, будто на протяжении 27 лет, проведенных на острове, он все время расхаживал под зонтиком, чтобы уберечься от солнечных лучей. По поводу возмутительного эпизода с «танцующим медведем», помещенного Дефо в конце повествования, Робинзона охватил такой гнев, что он не менее трех раз угрожал поколотить писателя. И тот, видимо, перепугался не на шутку, поскольку посмел опубликовать свое сочинение только через несколько месяцев после получения известия о кончине Крузо, который преставился в очень преклонном по тем временам возрасте восьмидесяти семи лет.

К чести Дефо следует отметить, что при первом издании дневников и рассказов Крузо он изо всех сил старался сохранить орфографию и грамматику, которые были свойственны его многоопытному и необразованному персонажу. Например, подобно многим дилетантам от литературы, Крузо полагал, что запятые расставляются не столько по правилам, сколько по прихоти пишущего. Если верить рукописи Дефо, то также можно предположить, что Крузо был изобретателем некоторых грамматических конструкций.

В течение минувших с тех пор трех столетий рукопись подверглась бесчисленным «улучшениям» со стороны редакторов и текстологов. Неправильно написанные слова, будучи либо ошибками, либо следствием отсутствия в те далекие времена орфографических норм, были приведены в соответствие с современными правилами правописания и грамматики, что нанесло непоправимый ущерб стилю оригинала. В результате чего и появились сотни различных изданий «Робинзона».

Столкнувшись с необходимостью определить, какое из изданий является «правильным», я пошел путем, пройденным ранее многими исследователями, и остановил свой выбор на той версии истории, с которой был знаком лучше всего. И хотя эта версия выглядит более приглаженно, чем оригинальная рукопись, в ней все равно сохранилось намного больше оригинальных написаний слов и оборотов, чем в тех текстах, к которым привыкли многие читатели. Я также позволил себе разбить книгу на главы, ориентируясь на те места, где в повествовании были намечены паузы.

Все это, разумеется, делалось для того, чтобы обойти острые углы. Настоящее издание «Робинзона Крузо» основывается на оригинальных рассказах и дневниках, которые, как известно, существуют в нескольких экземплярах. Из этих оригинальных документов становится ясно, что пребывание Робинзона на острове, его жизнь в целом представляют собой гораздо более мрачную и зловещую историю, чем то, о чем рассказывается в подавляющем большинстве изданий. Некоторые из фактов, предстающие в новом свете, в лучшем случае, заставят относиться к данной рукописи как к художественному произведению, а в худшем – как к банальной фантастике, и это притом, что даже в самом популярном изложении этой истории, предпринятом Дефо, содержатся многочисленные указания на то, что речь идет не о вымысле, а о реальных событиях.

Данная версия рукописи была обнаружена среди бумаг писателя, историка и библиофила Говарда Ф. Лавкрафта через несколько лет после его кончины (1937). Лавкрафт снабдил эту рукопись многочисленными примечаниями и ссылками на некоторые тексты и исторические труды, хранящиеся в Библиотеке Старого колледжа Массачусетского университета в Амхерсте и в Библиотеке редкой книги Кервена Мискатоникского университета.[5] Благодаря этим примечаниям, я получил возможность в настоящем сокращенном издании упростить некоторые из наиболее поэтичных и цветистых описаний, сделанных Крузо, а также назвать своими именами многое из того, что не назвал Дефо.

Также следует отметить, что в настоящем издании фигурирует несколько больше имен собственных, чем в ранее публиковавшихся версиях. И за это мы вновь должны быть признательны Г. Ф. Лавкрафту. Писатель потратил бесконечные часы на то, чтобы просмотреть исторические документы на нескольких языках, дабы обнаружить записи о рождении, смерти и другие многочисленные документальные факты, о которых умолчал сам Крузо и которые оказались еще более завуалированными после изменений текста, предпринятых Дефо.

Необходимо также обратить внимание на содержащиеся в рукописи временн ы  е отсылки и даты. В тот исторический период Англия по‑прежнему жила по юлианскому календарю, тогда как многие европейские страны (в том числе Испания и Португалия, которые не раз упоминаются в тексте) уже перешли на григорианский календарь, и есть основания полагать, что Крузо произвольно указывал даты то по одному стилю, то по другому. Если мы можем с точностью произвести хронологическую атрибуцию некоторых эпизодов благодаря судовым журналам, портовой документации и погрузочным ордерам (за это Лавкрафт выражает особую признательность Морскому музею в Кейп‑Коде), то о годах, проведенных Крузо на острове, известно только по его собственным записям. В этих записях он приводит множество дат, но они крайне редко соответствуют действительности и весьма часто противоречат друг другу. Так, в одном месте октябрь следует всего через семь месяцев после предыдущего октября, а через какие‑то пару недель наступает уже середина декабря. Некоторые исследователи объясняют подобные неточности нарастающим расстройством рассудка Крузо, находя подтверждения этой гипотезы в самой рукописи. Сам Лавкрафт отмечал, что подобные несоответствия характерны лишь для времени, проведенного Робинзоном на острове, и интерпретирует их как указание на то, до какой степени данное место является опасным.

В заключение позволю себе упомянуть еще один исторический факт, отмеченный как британским Королевским военно‑морским флотом, так и силами самообороны современных Тринидада и Тобаго. После того как в 1890 г. был обнаружен и исследован остров Крузо, британский флот взял его в необъявленную блокаду, которая продолжалась до конца Мировой войны. Когда в 1962 г. Тринидад и Тобаго стали независимым государством, а блокада острова была снята, вокруг него появилась десятимильная карантинная зона, подмандатная новому государству. Вплоть до настоящего времени она постоянно патрулируется двумя крупными сторожевыми кораблями сил самообороны Тринидада и Тобаго.

 

Питер Клайнз

Лос‑Анджелес, 1 марта 2010 г.