Энеолитические культуры юга Тюменской области

 Энеолитические памятники юга Тюменской области относятся к нескольким архео­логическим культурам, которые, как показывают археологические материалы, довольно мирно проживают совместно, – не смешиваясь друг с другом, но взаимодействуя. 

Липчинская культура

На Андреевском озере, в тюменском парке им. Ю. Гагарина, на оз. Ипкуль и Мал. Тарманы в Нижнетавдинском районе, а также в других пунк­тах открыты поселения липчинской культуры. Она была выделена В. Н. Чернецовым на материалах Липчинской стоянки, исследованной в 1925 г. П. А. Дмитриевым. 

Сейчас известно около 50 поселений с керамикой липчипского типа; из них более 20 исследовано рас­копами: Палкинсиие стоянки, Калмацкий Брод, Аятские поселения, Юрьинская IV стоянка, Кокшаровское I поселение и др. Отличающиеся местным своеобрази­ем липчинские памятники выявлены в Свердловско-Тагильском регионе, и на севере – в бассейне Конды.

Липчипская керамика представлена остродонными и круглодонными сосудами с прямым или слегка отогнутым краем. Орнамент выполнялся техникой отступающей насечки, ряды которой образовывали линии, напоминающие отпечатки шнура (псендошнуровой орнамент).

Наиболее типичными узорами па липчинской кера­мике являются волнистые линии, сплошные взаимо­проникающие треугольные зоны, а также геометри­ческие фигуры – треугольники, ромбы, зигзаги; последние часто располагались вертикально, разграничивая орнаментированную поверхность на не­сколько вертикальных полос.

Каменный инвентарь липчипской культуры прак­тически еще не вычленен, так как вся известная липчинская керамика, с которой можно было бы связать искомые орудия, найдена на многослойных поселениях, вне четкой приуроченности к очагам и жилищам. Более соотносимы с липчипскими комплексами глиняные грузила, так как некоторые из них орнаментированы. Для липчинской культуры наиболее типичны удлиненные глиняные грузила с рожковидным раздвоением на концах. Их форма диктовалась бытовавшим в то время способом привязывания грузила к сети. Рож­ковидное раздвоение па концах было необходимо для закрепления петель, чтобы они пе скользили по поверхностям грузила. Грузила этого типа встречаются иногда скоплениями до 20 и более штук. Скопление из 25 таких грузил было обнаружено нами на посе­лении Байрык 1Б вместе с развалом липчииского сосуда и миниатюрным каменпым тесловидпым орудием, использовавшимся скорее всего для чистки рыбы. Видимо, грузила из скопления на Байрыке 1Б принадлежали одной сети. Некоторые грузила этого типа украшены рядами частых мел­ких насечек или ложношнуровыми линиями. По­добная орнаментация характерна для липчинской керамики, что подтверждает прянадлежность этого типа грузил преимущественно липчивскому куль­турному комплексу. Однако они, возможно, живут дольше липчинской посуды. Похожие грузила най­дены па поселении раннебронзового века в Северном Казахстане.

Таким образом,основным занятием липчинцев, судя по многочисленности и разнообразию орудий рыбной ловли, был рыболовческий промысел.

Жилища, которые можно было бы достоверно отне­сти к липчинской культуре, пока не известны.

На острове оз. Андреевское обнаружены относящиеся к данной культуре остатки мо­гильников, куда в качестве погребального инвентаря помещали кремневые наконеч­ники стрел, дротиков, шлифованные сланцевые кинжалы. Одежда покойных иногда расшивалась просверленными каменными подвесками, из которых в других случаях набирались ожерелья.

Близ с. Велижаны на берегу р. Иски исследовано липчинское святилище. Его центральную часть занимала постройка с засыпанным охрой полом, внутри которой хранились нарядно орнаментированные сосуды. Это святилище было опоясано рвом, соединявшим несколько ям со следами костриц и охры, которые и явились местами культовых церемоний. Возле ям, по-видимому, стояли вкопанные в землю идолы, рядом находились использовавшиеся в ритуалах сосуды.

Липчинские комплексы, вероятнее всего, отно­сятся ко второй половине III тыс. до н. э. (В.Ф. Старков, В.Т. Ковалева), что подтвер­ждается радиокарбонной датой Горбуновского торфяника: 4360±200 лет.

Шапкульская культура.

В бассейне Тобола известны и памятники других энеолитических культур — шапкульской и андреев­ской.

 Культура была выделена В. Ф. Старко­вым по материалам однослойного поселения Шапкуль I на оз. Шапкуль в бассейне р. Иски в Тюмен­ском Притоболье. К 1979 г. по подсчетам В. Т. Ковалевой было обнаружено 30 поселений, давших керамику шапкульского облика (Шапкуль I и Малый Барашек на оз. Шапкуль, участок VIII южного берега Андреевского озера, поселение Ташково I на Исети и др.). Открытие шапкульских древностей не только в южной зоне области, но и в низовьях Оби, в черте Салехарда, существенно расширяет ареал данной культуры и свидетельствует о начавшемся освоении энеолитическим населением арктических территорий.

Керамика Шапкуля I и Малого Барашка пред­ставлена прямостенными круглодонными и реже остродонными сосудами, иногда со слегка отогнутым венчиком. Сосуды тонкостенные, хорошего обжига, с характерным красноватым оттенком. Под венчиком почти во всех случаях идет ряд круглых ямок. Сосуды орнаменти­ровались по всей внешней поверхности. Узоры чаще всего наносились отпечатками короткого (трех- или четырехзубого) гребенчатого штамма. Плоскость гребенки обычно ставилась наклонно к стенке сосуда, отчего одна из сторон отпечатка оказывалась более углубленной, а штамповый след — более широким. Штампы наносились с небольшим интервалом, как бы налегая друг на друга, что напоминает липчинскую манеру нанесения узоров. Это обстоятельство, как и наличие в орнаментах треугольных фигур, сплошных взаимопроникающих треугольников в виде псевдоплетенки, вертикального членения орнамен­тального поля зигзагообразными линиями, сближает шапкульскую посуду с липчинской.

Несмотря на то, что для описываемой кера­мики характерна гребенчатая орнаментация, данная культура рассматривается в связи с липчинской, характеризующейся посудой с отступающе-накольчатой и линейно-накольчатой техникой орна­ментации. Видимо, шапкульский декоративный ком­плекс сложился в зоне контактов гребенчатой и отступающе-накольчатой (в данном случае липчин­ской) орнаментальных традиций.

Интересны шапкульские каменные наконечники стрел. Они, как правило, изготовлялись па пластинах. Один из двух наконечников с Шапкульского I посе­ления имеет иволистную форму со слабо выраженным черешком, другой, асимметричный, напоминает по форме кельтеминарский тип наконечников в Приаралье. На поселении Малый Барашек встречены два кельтеминарских наконечника со специфической боковой выемкой. Девять подобных наконечников найдены В. Т. Ковалевой при раскоп­ках участка VIII южного берега Андреевского озера, примерно столько же происходит с поселения Ташково I. Судя по публи­кациям Г. Н. Матюшина, такие наконечники до­статочно типичны для позднего неолита и энеолита Южного Урала, он датирует их концом IV—III тыс. до н. э. Видимо, этот тип нако­нечников был характерен пе только для шапкуль-ских комплексов, но и для памятников с гребенчатой керамикой, локализовавшихся в переходное время от неолита к эпохе бронзы на территории Южного Урала и Нижнего Притоболья. Остальные каменные орудия этого времени (пластины с подработанными краями, скребки, проколки, сверла, шлифованные топоровлдные орудия и пр.) не обладают сколько-нибудь специфическими признаками. Мелкие орудия обычно делались из кремня и яшмы, крупные — из туфопорфирита.

Среди орудий, встреченных на энеолитических памятниках Нижнего Притоболья с гребенчатой керамикой, выделяются удлиненные глиняные грузила с приостренными концами. На участке VIII южного берега Андреевского озера найдено 13 таких грузил; некоторые из них орнаментированы отпечатками гребенчатого штампа. В культурном слое поселения Козлов Мыс I вместе с керамикой шапкульского типа встречен медный кованый нож длиной около 8 см, близкий по форме ножу, найденному на стоянке близ Перми (А. В. Шмидтом на Левшинской стоянке).

Жилищные впадины фиксируются на поверхности в виде западин (в количестве от 6 до 7), глубиной от 0,6 до 1,5 м (т.е. полуземлянки и землянки). Жилища в плане четырехугольные и прямоугольные, площадью от 30 до 70 кв. м (от 11х8 до 6,5х5 м), встречаются двухкамерные. Котлованы жилищ врезаны в материк на 0,4-0,9 м. В жилище присутствовал углубленный в землю очаг, вдоль стен – остатки земляных нар шириной от 110 и высотой до 37 см.

Могильники шапкульского населения пока не известны.

Относительная хронология шапкульских комплек­сов выявляется достаточно четко. В. Т. Ковалева сообщает о совместном залегании шапкульский и липчинской керамики на дне жилищ VIII участка южного берега Андреевского озера и поселения Таш-ково I. Об одновременности шапкульской и липчин­ской керамики говорит сходство в построении деко­ративной схемы сосудов, поэтому шапкульские памятники, как и липчинские, можно относить ко второй половине III тыс. до н. з.

Сосновоостровская культура

Сосновоостровская культура была выделена О. Н. Бадером для обозначения поздней, гребенчатой стадии неолита Bocточного Зауралья. На сегодняшний день известно более 20 поселений, на которых фиксируются сосновоостровские комплексы. Опорный памятник, по которому культура и получила свое название, поселение Сосновый остров, находится в пос. Тарманы. Также к сосновоостровским поселениям относят Байрык 1 Д, Дуван V, Аятскос I, Чащиха, Нижняя Макуша и др. Само поселение Сосновый Остров не однослойно, но горизопт сосновостров­ской керамикой является здесь основным и достаточно стратифицированным.

Керамика сосновоостровского типа имеет закрытую форму и круглое дно.Венчик округлый, иногда чуть уплощенный. По срезу верхнего края характерны отпечатки гре­бенки. Нередко ряд отпечатков гребенки или глад­кого штампа (иногда в виде зигзагообразной линии) наносился на внутренней стороне ниже венчика. В верхней части сосудов располагается пояс кз глу­боких круглых вдавлений, которые в большинстве случаев наносились с внутренней стороны, отчего на поверхности обозначался ряд бугорков («жемчу­жин»). Присутствие «жемчужин» у венчика — одна из характерных черт сосновоостровской керамики. Нужно заметить, что «жемчужный» орнамент особен­но распространен на сосновоостровской посуде Тю­менского Притоболья; ближе к Уралу «жемчужины» встречаются реже, их место занимает обычно ряд круглых ямочных вдавлеиий.

Характер орнаментальной композиции на сосново-островских сосудах заключается в однообразном че­редовании рядов гребенчатого штампа или шагающей гребенки с поясами гребенчатых (реже прочерчен­ных) зигзагов. В некоторых случаях вся поверхность сосуда покрывалась гребенчатыми трех- и четырех-рядовыми зигзагами — так, что вершины нижележа­щих зигзагов соприкасались с вершинами вышележащих, отчего получался решетчатый узор с ром­бическими ячейками. Нередко орнаментированная поверхность разграничивалась не зигзагами, а пояса­ми геометрических фигур из треугольников, за­штрихованных лент, ромбов, простых меандровых узоров и др. Наличие достаточ­но развитого геометризма сближает сосновоостровскую посуду с керамикой эпохи металла.

Орудия, найденные с сосновоостровской керамикой, немногочисленны.

На поселениях Байрык 1Д встречены две ножевидные пластины со следами сработанности по краям, а также большой скребок на отщепе с круглой рабочей частью.

Аналогичные пластины найдены на поселении Сосновый Остров, - там же найден скребок, изготовленный на ножевидной пластине, два шлифованных тесла и обломки образивных плит. Из других орудий следует отметить небольшой сланце­вый ножичек с двусторонней заточкой лезвия, обнару­женный в сосновоостровском комплексе поселе­ний Байрык 1Д.

Исследователи связывают такие типы орудий с южной, кельтиминарской традицией.

Рыболовные грузила в сосновоостровских комплексах не встре­чены. В целом облик инвентаря позволяет предпо­лагать, что сосновоостровское население жило в ос­новном охотничьим бытом.

На Сосновом Острове выявлено четырехугольное жилище типа земляпки площадью 96 кв. м. Оно ори­ентировано с юго-востока на северо-запад; коридоро-образный выход находился с восточной стороны. Котлован углублен в грунт па 170 см. Это, видимо, зимнее жилище, характер которого (землянка с перекрытием на уровне днев­ной поверхности) обеспечивал максимальную защи­ту от зимних холодов. В. Т. Ковалева упоминает о четырехугольных постройках земляночного и полу­земляночного типов с сосновоостровской керамикой на поселениях Дуван V, Аятском и Чащихе. Жилище с сосновоостровской керамикой на поселении Нижняя Макуша имело, по В. Т. Ковалевой, овальную форму.

На Сосновом Острове обнаружены три грунтовых погребения. Глубина могильных ям 170, 190, 220 см. Детали погребального ритуала установить трудно, так как кости почти не сохранились.

В первой мо­гильной яме найдсны остатки полуистлевшего чере­па, кальцинированные кости и молот из зеленовато­го сланца; во второй могиле – челюсть человека и со­суд сосновоостровского типа; в третьем погребении – череп, кости рук и полуистлевшие ребра. Положение костей в третьей могильной яме позволяет считать, чго погребенный лежал головой на восток с откло­нением на север.

Наиболее вероятной датой сосновоостровских памятников является первая половина или вто­рая треть III тыс. до н. э.

В Тюменском Притоболье сосредоточены комплексы с ямочной керамикой, соотносимые с андреевской культурой. К 1979 г. было известно 20 поселений, причем особенным является то, что андреевские комплексы встркчаются обычно на многослойных поселениях, исключения составляют Андреевская II стоянка (раскопки П. А. Дмит­риева, 1928-1929 гг.) и XII участок южного берега Андреевского озера (раскопки В. Т. Юровской, 1968 г.).

Керамику с ямочной орнаментацией как особый тип посуды выделил В. Н. Чернецов. Она представлена остродонными сосудами с прямыми или слегка наклонными внутрь стенками, нередко с немного отогнутым вен­чиком. В тесте характерна большая примесь песка, он иногда ощущается даже наощупь – поверхность черепков бывает шероховатой, как у песчаниковой плитки.

Орнамент занимает вето внешнюю поверхность и заключается в чередовании широких ямочных поя­сов с рядами отпечатков трех-четырехзубой гребен­ки (рис. 90, 8). На внутренней стороне венчика обычен ряд наклонных отпечатков гребенчатого штампа. Ямки имеют разную форму: круглую, овальную, треугольную, ромбическую и т. д. Они явно домини­руют в орнаменте, располагаясь по стенке сосуда широкими горизонтальными поясами, тогда как ряды гребенки выступают лишь как разделители этих горизонтальных зон. Во многих случаях наружные ямки обозначались на внутренней поверхности со­судов в виде многочисленных бугорков.

Такой тип керамики не имеет местных, западно­сибирских, генетических корней. Существование здесь ямочного орнаментального комплекса является эпизодом, который не положил начала новой орна­ментальной (культурной) традиции.

Орудия, найденные с ямочной керамикой, почти исключительно рыболовческие. В основном это гли­няные грузила. Они в большинстве своем имеют цилиндрическую форму; в процессе изготовления еще сырая глиняная палочка слегка сдавливалась пальцами с торцов, в результате чего на концах получались небольшие шляпковидные утолщения, мешавшие соскальзывать закрепляющим петлям (рис. 90, 6; 92, 12, 16, 22). На Андреевской II сто­янке, где вскрыто всего 90 кв. м, П. А. Дмитриев собрал около 100 таких грузил. В нижнем слое посе­ления Ипкуль VIII (раскопки Западно-Сибирской экспедиции, 1972 г.) найдено 30 грузил этого типа — 17 целых и 13 во фрагментах.

Каменные орудия, которые можно с уверенностью привязать к ямочной керамике, весьма немногочисленны. С некоторой долей вероятности к ним следует отнести иволистный наконечник с поселения Ипкуль VIII и треугольный наконечник, най­денный на юго-восточном берегу Андреевского озера. Остальные каменные изделия представлены немногочисленными ножевидными пластинами со сработанным краем и скребками. Формы их типичны для энеолита.

Хозяйство населения, оставившего ямочную посуду, было близко хозяйству линчинцев: оседлое рыболовство, дополненное про­дуктами охотничьего промысла. К сожалению, кости и другие органические остатки в этом районе сохра­няются очень плохо. Из органических материалов местный грунт лучше всего консервирует ихтиоло­гические остатки. Дно одной из жилищных (?) ям Андреевской II стоянки было покрыто 10-сантиметровым слоем рыбьей чешуи.

В 1974 г. В. Т. Ковалева на XII участке южного берега Андреевского озера вскрыла частично разрушенную жилую постройку. Она имела прямо­угольную форму: 4,5х4,4 м. Котлован был углублен на 0,9-1 м от современной и на 0,4-0,5 м от древней поверхности. В северо-западной стороне жилища находился очаг в виде прокаленпого пятна диамет­ром 1 м. К северной стенке примыкал коридорообразный выход длиной 1,2 м и шириной 1,0 м. Ямки от столбов не прослежены. Учитывая наклон пола в сторону выхода и наличие очага в этой же части жилища, В. Т. Ковалева предполагает, что крыша постройки была односкатной, причем высокая часть ее была у входа. Об этом же говорит и расположение находок, большая часть которых обнаружена в се­верной части котлована.

П. А. Дмитриев сообщает, что жилищные ямы, исследованные им на Андреевской II стоянке, имели прямоугольные очертания и были углублены в землю на 1-2,2 м. Удивляет при столь большой глубине необыкновенно маленькая площадь жилища – не более 12 кв. м.

Стратиграфия ямочной ке­рамики дает основание предполагать, что андреевские комплексы более поздние, чем боборыкинские и шапкульские. Вместе с тем андреевская культура на раннем своем этапе, возможно, сосуществовала с поздним этапом липчипской культуры. Наиболее вероятной датой анд­реевской культуры является конец Ш — начало II тыс. до н. э.