Неолит Севера Западной Сибири.

Неолит Севера Западной Сибири стал известен благодаря поле­вым исследованиям Л.П. Хлобыстина, Е.М. Беспрозванного, Л.Я. Крижевской, Е.А. Гаджиевой, С.Ф. Кокшарова и др. Общая концепция кондинского неолита разрабо­тана Е.А. Гаджиевой (1993). Исходя из специфики кера­мического материала, она выделила в этом регионе три группы памятников.

Самая представительная – сумпаньинская группа памятников (поселения Сумпанья II, IV, VI, Геологичес­кое VII и др.). Сумпаньинская посуда имеет традицион­ную округло-приостренную форму с расширяющимся в средней части туловом и закрытым устьем. Встречаются прямостенные экземпляры с овальным устьем (Сумпа­нья VI) и, возможно «тарелковидные». На некоторых че­репках заметны лощение и следы охры. По технике орнаментации и характеру узоров выделя­ется три типа сумпаньинской керамики.

Первый состав­ляют сосуды, украшенные зубчатыми орнаментирами. Часть отпечатков выполнена латеральной частью ниж­ней челюсти бобра. Этими орудиями работали в технике шагания с прокатыванием или с протаскиванием. Моти­вы простые – горизонтальные, реже вертикальные или наклонные линии.

Второй тип объединяет сосуды, укра­шенные незубчатыми костяными орнаментирами, кото­рыми работали в технике протаскивания. Мотивы этого типа разнообразны: горизонтальные, вертикальные и наклонные прямые, волнистые, реже зигзагообразные линии, взаимопроникающие или вписанные друг в друга и заштрихованные геометрические фигуры.

В третий тип вошли сосуды, украшенные зубчатыми и незубчаты­ми орнаментирами.

Различия между типами сумпаньинской керамики, по существу, состоят в том, что для первого характерен преимущественно гребенчатый орнамент, для второго прочерченный, для третьего – сочетание гребенчатой и прочерченной техники. По аналогии с неолитической керамикой Среднего Зауралья, можно увидеть в этой градации хронологическую тенденцию трансформации техники нанесения орнамента – от прочерченной к печатно-гребенчатой.

Одна из характерных черт сумпаньинской камнеобрабатывающей техники – широкое применение шлифовки. Она используется в основном при обработке орудий достаточно крупных размеров, для мелких форм применя­лась реже. По мнению Е.А. Гаджиевой, расцвет шлифо­вания связан с использованием сланцевого сырья, для ко­торого абразивная обработка рациональней ретуширо­вания. Формы каменных ножей и наконечников стрел невыразительны и неспецифичны. Скребки невелики по размерам, овальной формы, рабочая часть оформлялась как крутой длиннофасеточной, так и острой короткофасеточной ретушью.

Помимо сумпаньинской группы памятников, выявле­ны поселения с керамикой кошкинского типа. Предста­вительная коллекция получена только на Сумпанье III. Сопровождавший кошкинскую керамику каменный ин­вентарь отличен от сумпаньинского как по сырью, так и по составу. Для изготовления поделок служил серо-зеле­ный и серый камень. Применялась пластинчатая техни­ка расщепления. Среди орудий в основном острия и скребки. Острия обработаны по краям со спинки и в кон­цевой части с брюшка. Рабочая часть скребков оформ­лялась на концах пластины крутой ретушью. Рубящие орудия шлифовались. Найдены шлифовальные плитки. В целом набор каменных орудий невыразителен, мало­числен и не позволяет выделить специфически кошкин­ские типы.

Третья группа неолитических памятников бассейна Конды представлена поселениями с керамикой, которую Е.А. Гаджиева отнесла к немнёлскому типу. Она встре­чена на пяти поселениях, два из них исследованы раскопками. Стратиграфическая и планиграфическая позиция названной керамики весьма нечеткая. Не собран ни один целый сосуд. Похоже, что форма керамических емко­стей такая же, как у сумпаньинских сосудов первого ти­па. Орнамент выполнен незубчатым орнаментиром в технике отступания и протаскивания, а также гребенча­тым штампом. Мотивы просты: зигзаги, волнистые, го­ризонтальные линии и их сочетания; вертикальные и на­клонные очень редки. Имеются изображения ромбов. Для орнаментации венчиков характерно использование горизонтальных линий из наколов, протащенных гори­зонтальных прямых и зигзагообразных линий. Верти­кальное членение орнаментального поля единично. Определенный ритм композиции придавался сменой спосо­бов нанесения. Следует отметить сосуды без орнамента и сосуды небольших размеров.

Материалом для характе­ристики каменного инвентаря послужили нетипичные для сумпаньинских комплексов пятнадцать орудий из верхних горизонтов заполнения жилища №1 поселения Геологическое VII, среди которых шлифованные нако­нечники ромбического сечения, наконечники типа «то-мар» или, возможно, миниатюрное тесло, скребки пря­моугольной формы, сверло на первичном отщепе, ору­дия со шлифованными гранями.

Жилища выявлены лишь на стоянках сумпаньинской группы. Они имеют подчетырехугольные очертания и вертикальные стенки. Жилище в Сумпанье IV сохранило остатки опор в северной части. Внутрижилищные очаги слабо выражены и, видимо, не имели постоянного места. По расположению сгоревшего дерева можно предполагать, что в некоторых помещениях был настил из плах, в других ими обкладывались стенки котлована.

Погребальные памятники неолитического времени в бассейне Конды пока не выявлены.

Среди остеологиче­ских остатков представлены северный олень, лось, бобр, заяц; из рыб определены окунь, щука, налим, язь и чебак.

Есть серия радиоуглеродных дат для слоев с сумпаньинской керамикой: 6520 ± 70 (ЛЕ-1893); 6590 ± 70 (ЛЕ-1814); 6850 ± 60 (ЛЕ-1440); 6100 ± 70 (ЛЕ-2540) л.н. Это дает основание отнести памятники сумпаньинской груп­пы к V тыс. до н.э.

Кошкинские комплексы на Конде, ви­димо, появились после сумпаньинских. Керамика кошкинского облика выглядит здесь более поздней, чем в Нижнем Притоболье: нет остро- и круглодонных сосу­дов, а только плоскодонные; накольчатой орнаментации больше, чем прочерченной. Е.А. Гаджиева предполага­ет, что кошкинская группа памятников на Конде, как и немнелская, относится к IV тыс. до н.э.

Барсовогорская группа выделена по материалам ряда памятников в урочище Барсова Гора и за его пределами пока не известна. Период ее существования определен Ю. П. Чемякиным на основе сравнительно-типологического анализа керамики и им же разработана периодизация неолита данной территории.

Для раннего этапа характерны полуяйцевидные сосуды с «ушками» на венчике; в орнаментации – ямки, шагающая гребенка, отступающе-накольчатая техника, «паркетные узоры». Камень редок, наблюдается его экономное использование, следы шлифовки. Жилища – полуземлянки с двумя выходами, на дне – охра. Связь с Верхним Приобьем.

Для среднего этапа (IV тыс. до н. э) характерно появление шиповидных днищ. Камень редок. Близрсть к полуденской культуре.

На позднем этапе (к. 4 – н. 3 тыс. до н.э.) появляется гребенчатая орнаментация. Близость сосновоостровской культуре. Есть комплекс кошкинско-боборыкинской посуды.

Неолит Нижнего Приобья.

Неолит Нижнего Приобья известен благодаря работам В.Н. Чернецова, В.Ф. Старкова, Е.А. Васильева. Особенно плодотворен вклад Е.А. Васильева, который по-новому обозначил здесь два специфических керамических комплекса – честый-ягский и сартыньинский.

Честый-ягский тип керамики полнее всего представ­лен на поселении Честый-яг (р. Ляпин. левый приток Сев. Сосьвы). Преобладают обломки яйцевидных сосу­дов, но встречены и ладьевидные формы. Орнамент на­носился способом прочерчивания, украшалась только верхняя часть емкости. Основные декоративные элемен­ты – волнистые и прямые ряды линий. Гребенчатый штамп использовался лишь на срезе венчика. Среди каменных изделий доминируют шлифованные орудия на отщепах. Основная масса находок встречена в жилищах – прямоугольных землянках площадью 160-200 кв. м, с земляными нарами вдоль стен. Нары посыпались тон­ким слоем охры, а сверху покрывались деревянными плахами. Следы краски отмечены и на полу.

Работы Е.А. Васильева не подтвердили вывод В.Н. Чернецова о принадлежности Честый-ягского поселе­ния к гребенчатой стадии восточно-уральского неолита. Известная к настоящему времени керамика честый-яг­ского типа показывает доминирование в нижнеобском неолите прочерченной техники орнаментации. По мне­нию Е.А. Васильева, материалы Честый-яга обнаружи­вают отдаленные, но типологически близкие параллели в приаральском неолите. Ни честый-ягская керамика (круглодонные полуяйцевидные и ладьевидные сосуды, украшенные в верхней части тулова прочерченными ли­ниями), ни честый-ягские жилища - большие, площадью до 200 кв. м., глубокие землянки с засыпанными красной охрой нарами, не имеют аналогий в Западной Сибири. В то же время эти элементы культуры вполне сопостави­мы с приаральскими традициями в домостроительстве и гончарстве. Керамика насчитывает около десяти общих признаков, большая часть которых имеет явно южное происхождение (наличие ладьевидных сосудов со слива­ми, окрашивание стенок охрой и др.). Очевидно, культу­ра честый-ягского облика могла сформироваться только под непосредственным воздействием кельтеминарской традиции.

Сартыньинский тип керамики лучше всего представ­лен на поселении Сартынья I (р. Сев. Сосьва). Для сартыньинской посуды характерны округлое, реже плоское дно, наплыв на внутренней стороне венчика. Орнамент выполнялся с помощью палочки или лопаточки. Господ­ствует отступающая техника, прочерченность и наколы менее популярны. Каменный инвентарь показывает пре­обладание пластинчатой индустрии.

Жилища – прямоугольные полуземлянки. Неолитиче­ские погребения в Нижнем Приобье пока не найдены.

Е.А. Васильев считает, что «поселение Сартынья I по всем значимым признакам входит в круг памятников кошкинского типа, существенно расширяя их ареал на север. В отличие от притобольских поселений культур­ные слои кошкинских памятников Сев. Сосьвы не пере­крываются боборыкинскими и доживают здесь до эпохи металла».

Хозяйство неолитического населения Нижнего Приобья было комплексным, динамично сочетающим охот­ничьи и рыболовческие занятия. Для коллектива, оставившего поселение Честый-яг с огромными по площади жилищами-землянками, следует предполагать большую роль рыболовства в сравнении с охотой. Стационарное существование столь многолюдного поселка вряд ли могло обеспечиваться за счет ненадежного охотничьего счастья. Скорее всего, существовали какие-то весьма эффективные виды рыболовного промысла, позволявшие добывать много рыбы и запасать ее впрок.

По Е.А. Васильеву, честый-ягская группа памятников в Нижнем Приобье древнее, чем сартыньинская. Посе­ление Честый-яг он датирует IV тыс. до н.э., исходя, глав­ным образом из того, что кельтеминарские воздействия на нижнюю Обь начинаются уже на поздней стадии не­олитической эпохи, когда культурные стереотипы кельтиминара окончательно определились. Это произошло не раньше IV тыс. до н.э., на джанбасском этапе разви­тия.

Памятники с керамикой сартыньинского типа Е.А. Васильев относит к первой половине и середине III тыс. до н.э., что подтверждается двумя радиоуглеродными да­тами.