Философия романского типа архитектуры

Первой формой тотального воплощения средневековой эстетики стано­вится романский тип эстетического мировосприятия, который отражал время феодальной раздробленности, замкнутости, враждующих феодов, принимающих участие в регулярных набегах, сражениях, войнах.

Средневековая культура формировалась в атмосфере постоянного беспо­койства, недоверия друг к другу, неуверенности в завтрашнем дне. Человек остро переживал зыбкость, неустойчивость земного бытия, осознавая ги­гантский разрыв между божественной и человеческой действительностью.

В противовес земному хаосу, раздорам, разладу начинают целенаправ­ленно создаваться островки устойчивости, стабильности, умиротворенно­сти, олицетворяющие образ незыблемой гармонии в виде романских не­приступных соборов, замков, монастырей формируется культура замка-крепости, храма-крепости. Романское понимание красоты представляло со­бой сплав рационального художественного мышления и религиозного чув­ства. Его характерными чертами были стремление к монументальности, мощности пластических объемов, логичности, ясности, лаконизму, просто­те, целесообразности. Строгая функциональность не способствовала ис­пользованию изобразительных средств, разнообразных декоративных эле­ментов. Орнаментика основывалась на предельном обобщении, схематиза­ции изобразительного образа.

Возвышаясь над убогими хижинами, деревянными и глиняными дома­ми, замок воспринимался как воплощение незыблемой силы, несокруши­мой надежности. «Огромные здания поражают монументальностью, про­стое, нерасчлененное пространство статично и легко обозримо, стены упо­добляются гигантским каменным монолитам, всюду доминирует количе­ственный принцип массы. Этому же принципу подчиняются скульптура и живопись, занимающие видное место в украшении храмов. Большеголо­вые фигуры тяжеловесны и массивны. Обладая известным пластическим объемом, они неизменно тяготеют к плоскости, распластываясь по ней в скованных движениях» [16].

В романских храмах воплощение красоты было призвано приблизить человека к Богу, погрузить его в метафизический мир. Поэтому в убранст­ве интерьера значительное место отводилось фреске и витражам как виду живописи из разноцветных кусочков стекла, укрепленных на металличе­ском каркасе и заполняющих оконные проемы. Многоцветные росписи по­крывали пестрым ковром поверхности стен и сводов. Нередко использова­ли экспрессивный, динамичный рисунок, чтобы передать драматизм биб­лейских сцен. На порталах романских соборов обычно громоздились неук­люжие фигуры с заметно искаженными пропорциями, схематично, при­близительно передающие черты лица. Скульптор стремился как можно убедительнее и нагляднее истолковать содержание Священного писания, но его, судя по всему, мало интересовали поиски общих художественных закономерностей, передающих внешнюю красоту, принципы «золотого се­чения», которыми руководствовались мастера античной культуры. Презре­ние к окружающему миру, аскетизм, осознание греховности материальной жизни воплощались в упрощенном, одностороннем представлении о чело­веческой красоте.

Об этом свидетельствовали и господство горизонтальной линии, и эле­менты мифологического, не проясненного, не центрированного сознания, воплощенного в романском искусстве. Так, например, каменная резьба, украшавшая наружные стены соборов, состояла нередко из растительного

и зооморфного орнамента, изображений мифологических чудовищ, экзо­тических животных, птиц. Весьма характерным является факт отсутствия какого-либо единого принципа в расположении декоративных сюжетов мифологических, библейских геометрических мотивов. Все они сочетают­ся самым причудливым, хаотическим образом. Многие специалисты счи­тают, что вся эта витиеватая фантазия лишена символического смысла и имеет преимущественно декоративный характер.

Романское мировосприятие не смогло преодолеть обыденного, земного отношения ко многим религиозным сюжетам. Христу сопереживали, в первую очередь, потому, что он был беден и страдал, как страдали про­стые люди. Потусторонняя жизнь представлялась подобием жизни, только гораздо справедливее: бедные станут богатыми и осуществятся все самые сокровенные желания. В «Страшном суде» виделся образец земного суда над теми, кто чинил насилие, сеял ненависть, вражду. Принципиально же новые грани эстетического мировосприятия воплотились в готическом ти­пе красоты.