Стилистическое использование нарицательных и собственных имен.

Нарицательные имена сами по себе бывают настолько своеобразными, что привлекают внимание авторов, и они делают эти имена предметом внимания читателей. Примеры существительных такого рода, на с. 171 (стрекулист, кокпуфтель), где они рассматривались с точки зрения использования в стилистических целях однозначных слов, дополним примером нарицательного существительного, использованного писателем именно вследствие своей необычности.

Нельзя сказать, что у нас наступило охлаждение, пламени-то сроду не было, поскольку я не сумела зажечься. Но у нас застыло в приемлемой форме супряги – мне недавно это слово попалось в романе о послереволюционной деревне, так называли объединение двух крестьянских дворов на экономической основе. Нас с Игорем связывает не только экономика, мы нужны друг другу, нужны детям, мы будем до конца тащить свой воз (Ю. Нагибин).

Нарицательные имена существительные употребляются в стилистических целях и тогда, когда писатели сознательно выбирают их и используют в качестве фамилий или собственных имен иного рода: Скалозуб у А. Грибоедова, Тарас Бульба у Н. Гоголя, Иван Книга у С. Бабаевского; у В. Барковского читаем: Я знал их. Глиста отсидел двенадцать лет в две ходки. Беспредел потому и Беспредел – на зону попал в восемнадцать лет...

Авторы могут выделять нарицательные существительные и иным способом – через написание с большой буквы. Это повышает их весомость, значимость, степень воздействия на читателя:

 

Нравственность есть правда. Не просто правда, а – Правда. Ибо это мужество, честность, это значит жить народной радостью и болью, думать, как думает народ, потому что народ всегда знает Правду (В. Шукшин).

 

Говоря о народе, необходимо сразу разделить понятия. Есть НАРОД как объективно и реально существующая в каждом поколении физическая, нравственная и духовная основа нации, корневая ее система, сохранившая и сохраняющая ее здоровье и разум, продолжающая и развивающая ее лучшие традиции, питающая ее соками своей истории и генезиса. И есть народ – «в широком смысле слова, все население определенной страны», как читаем мы в энциклопедии. Первое понятие входит во второе, существует в нем и действует, но это не одно и то же (В. Распутин).

 

Собственные имена нередко отражают специфику эпохи, и писатели не могут пройти мимо этого явления, поскольку такие имена многое говорят о характере эпохи, о сознании и подсознании лидеров и рядовых тружеников. Интересно рассказывает об этом С. Баруздин в «Повестях о женщинах»:

 

– А почему тебя так зовут – Елка? – спросил он.

Вообще-то неожиданных имен в те годы было немало. Индустрия, например, Электрификация, Вил, Рабкрин, Сталина, Коллективизация... У Леньки в классе даже один Проля был, а полностью – Пролетарская революция. Когда вырастет, Пролетарская Революция Петрович будет!

Но Елки он никогда не встречал. <...>

– Мама когда-то так назвала. Она русская у меня... Так и повелось – Елка! Все привыкли...

– Почему русская? – не понял Ленька. – А какая же еще?

– Папа у меня эстонец. Только обрусевший, – пояснила Елка. – Хочешь, Анкой зови или Аней. Так тоже можно. Только на самом деле меня Эндой зовут, через «э» оборотное. Это по-русски значит «своя»... Вот!

 

Имена, отчества, фамилии, – частый объект описания в литературе. Они нередко служат предметом неожиданных и в то же время забавных авторских размышлений. Так, один из персонажей романа С. Залыгина «Тропы Алтая», глядя на кем-то оставленный конверт с письмом, адресованным Марии Федоровне Синеокой, думал: Невозможно представить, чтобы Синеокая Мария Федоровна оказалась некрасивой, крикливой, вообще чем-нибудь неприятной, просто старой. Ей тридцать пять лет, не больше. Она русая, с косами. Как видим, слово в нашем воображении может ассоциироваться с чем-либо, минуя пространство и время, реальное состояние лица, предмета или действия, которого мы даже никогда раньше не видели.

Ассоциации могут развиваться: от названия одного предмета переходить ко второму, от второго к третьему, от фамилии адресата к женщине, от женщины к жизни, обрастая деталями и подробностями, как у залыгинского персонажа: Не верилось, что он ее никогда не видел. Когда-нибудь видел, но не знал, что это она, не заметил. Прошел мимо и не заметил – ласковую, всепонимающую. Вот так многого он, наверное, не заметил в жизни. Удивительна ассоциативная связь слов, подсказываемая подвижным человеческим воображением, умещающая реальное и нереальное в жизни, осуществленное и только еще задуманное, даже несбыточное.

Имя человека может быть даже предметом иронии. Так, по поводу редкого имени одной из своих героинь писатель С. Сартаков писал:

 

Кто-то нечаянно назвал ее один раз вместо Дамдиналии Дуоденалией Павловной, и она теперь шутейно в записках к друзьям так и подписывается.

При регистрации брака фамилию она приняла Васину. Но не в женском роде – Тетерева, а в мужском – Дамдиналия Тетерев, как ей ни доказывал Вася, что фамилия Тетерев означает вовсе не птицу, а является производной от старинного костромского словечка «тетери» – хлебной окрошки.

 

Рассмотрим стилистическое использование собственных имен в современных средствах массовой информации. Здесь можно выделить две основные тенденции в их употреблении: экспрессивную игру со словом и его идеологическое использование в информационных войнах, когда и антропоним становится оценкой.

Бесконтрольная языковая игра с именами, ведущаяся журналистами, представляется закономерной реакцией на выхолощенный газетный язык советского времени, что привносит положительный экспрессивный заряд в информацию. В этом плане используется парономазия – сближение близко звучащих слов – типа От Мутти мутилось в глазах, Фоменко в ритме фламенко, Гор горюет, Буш бушует, аллюзии типа Из-за Гора, из-за Буша. С юмором используются окказионализмы, образованные от собственных имен: Виношоукур (по поводу телепередачи с ведущим В. Винокуром), С приходом Буша Белый дом превратился в изБУШку.

Идеологически языковые игры, основанные на употреблении антропонимов, используются в двух видах. Во-первых, это трансформация реальных имен политических лидеров, создающая положительные или отрицательные их портреты (Эльцин – Ельцин). Высказывается даже мысль о том, что первым шагом к подобного рода трансформациям антропонимов послужило сокращение традиционного для российского менталитета трехчленного называния по имени, отчеству и фамилии общественных деятелей до двухчленного (с исключением отчества): Борис Ельцин вместо Борис Николаевич Ельцин, Владимир Путин вместо Владимир Владимирович Путин и т.д. Это обусловлено влиянием европейского и американского типа именования, но при этом забывают, что для российской ментальности неупотребление отчества по отношению к известному общественному деятелю равносильно проявлению к нему неуважения, «снижению» его имиджа. Впрочем, пока это отмечается в основном в публицистике.

Во-вторых, «снижение» образа общественного деятеля (и не только политического) связано с широким распространением прозвищ.

Прозвища еще чаще используются в художественной литературе, что вполне естественно, так как они не только индивидуальны, но и выразительны. К тому же редкий человек, постоянно находясь среди других, на работе или на отдыхе, чем-то не обращает на себя внимание: то ли своей внешностью, то ли характером, то ли поведением.

В стилистических целях употребляются и топонимы. В публицистике и художественной литературе они нередко становятся предметом обсуждения и используются авторами, чтобы выразить свое отношение к легенде об их происхождении, к проблеме переименования, что нередко сопровождается красочными экскурсами в историю края или заслуживающими внимания рассуждениями, разнообразящими сюжет повествования. Так, В. Солоухин в повести «Капля росы», рассказывая о своем родном селе Олепино, начал с выдержки из пожелтевшей книжки, изданной в 1893 г.: «Село Олепино – от Владимира сорок верст при пруде и колодцах. В первой половине XVI века село Олепино принадлежало Московскому Ново-Девичьему монастырю...» – и далее развернул занимательную историю о своем селе, его примечательных постройках, окрестностях, представил историю его названия.

 

Теперь я не могу не порассуждать насчет правильного названия села. Дело в том, что официально во всех современных документах село называется Алепино. Старики же его называют не иначе как Олепино, и теперь вот я нашел, как видите, книгу, где написано про село и где оно тоже Олепино.

 

Буквально эпидемия переименований прокатилась по России после 1917 г. – так проявилась попытка стереть следы истории народа и увековечить имена тех, кто способствовал утверждению новой власти, новой идеологии. Конечно же, это нашло отражение в художественной литературе. В перестроечные годы прокатилась обратная волна переименований, которая будоражила и продолжает будоражить общественность, и прежде всего публицистов.

Употребление форм рода имен существительных. Некоторые группы имен существительных отличаются колебаниями в роде, что дает возможность их стилистического использования. Вариантные окончания имеют обычно разговорный или просторечный оттенок, поэтому употребляются писателями для речевой характеристики персонажей, прежде всего социальной, так как нарушение языковых норм обычно свойственно лицам с недостаточным образованием:

 

Тихон Тихонович даже вспотел от негодования:

– Интересно получается. Сказать, кто отец, стыдно, а соврать про меня, оговорить, не глядя на возраст, не стыдно. Кто отец? Фамилию назови!

– Не я знаю я его фамилие, – с тоской ответил Ксюта. – И имени не знаю. Ничо не знаю (Е. Евтушенко).

 

В уста многоопытного ягодного уполномоченного Тихона Тихоновича, вращающегося в разных сферах, автор вкладывает литературную форму винительного падежа существительного женского рода – фамилию. Девушка с заимки (хутора), образцом для которой могла быть речь только ее отца-отшельника, употребляет просторечную форму фамилие как существительное среднего рода.

Ошибки в употреблении рода имен существительных используются в художественной литературе и в целях национальной характеристики действующих лиц, для родного языка которых распределение слов по родам – задача чуждая и трудная: Не знаем, как жить будем? И тайга там бедный, оленям нет пастбища (из речи эвенка) (Г. Федосеев); Дальний. Шибко дальний я. Чулышман-река слыхал? Улаган район слыхал? Вот такой дальний!.. Из бестолковой девка очень хороший баба может получиться (из разговора алтайца со студенткой) (С. Залыгин).

Однако есть и объективные трудности в отнесении тех или иных существительных к определенному роду. Например, в современном русском языке суффикс– ин(а) едва ли не самый многозначный. Он употребляется в разных значениях: единичности (жемчужина от жемчуг, изюмина от изюм), увеличительности (носина от нос, арбузша от арбуз), отвлеченности (ширина, вышина), предметности (малина, смородина; говядина, свинина) и др. А такие образования, как домина, псина, холодина, относят то к мужскому, то к женскому роду: Мы подкатили к ревкому: рослый стильный домина по главной улице, он на углу выпирает круто вперед, кидается в глаза (Д. Фурманов); Спутницы мои... увидев дом, от удивления воскликнули: «Э! Э! Э! Какая домина, да в этом и Бог знает сколько людей поместить можно» (А. Болотов); Иэту домину, в котором мы зараз, видал? Соорудили тоже без архитектора, а какой получился великан (С. Бабаевский). В последнем примере одно из определений, эту, при слове домина дается в женском роде, а другое, в котором, – в мужском.

Непоследовательность при указании грамматического рода, казалось бы, однотипных образований с суффиксом – ин(а) отмечена и в словарях. Так, в 17-томном академическом Словаре современного русского литературного языка существительные с увеличительным значением кирпичина, островина, стволина относятся к женскому роду, а кулачина (в прямом смысле слова), лбина, сомина – к мужскому, хотя те и другие образованы от слов мужского рода. Таких примеров множество.

Двойственность родовой характеристики этих образований в существующих грамматических пособиях не объяснена. Причина ее – омонимия суффикса – ин(а). В одних случаях он создает производные со значением увеличительности и сохраняет род производящего слова: Мужики после половодья нашли на берегу сома... большущий сомина (Русский охотник. 1895); Через большую колодину никогда не завалишься (В. Фаресов). В других случаях– ин(а) служит для создания или усиления выразительности (экспрессивности) тех слов, к которым присоединяется (старик – старичина, комель – комелина; лежебок – лежебочина, кулак – кулачина (в социальном значении)): Силантьев возвращается к комлю и отпиливает большой кусок дерева... Отрезанный кусок комлины падает на эстакаду с тяжелым сырым стуком (С. Липатов); – Все равно ты кулак, – настаивал белый дед. – Кулачина (В.Кочетов).

Существительные с экспрессивным суффиксом– ин(а) имеют сложную родовую характеристику.

1. Они относятся к женскому роду, если образованы:

• от неодушевленных существительных: Этот господин чиновник берет Мою краснокожую паспортину (В. Маяковский); Он заглядывал в могилу, скрипел чуть слышным голосом: – Вот и домина богатая (В.Шишков); Парит и грозит дождь. Дорога каждая часина работы (Л. Толстой);

• от одушевленных существительных, но не дифференцируются по полу: Щучина прицепилась, – округлил глаза Егор Саввич (А. Усольцев); Глядь! – лежит на ладони уродина о шести пальцах-отростках, да такая страховидная, что сердце сжалось (В. Липатов).

2. К мужскому или женскому роду они относятся в соответствии с полом лиц и животных, названия которых выступают в роли производящих основ: Такой морячина, как Хаугли, справится с любой бедой (Л. Капица); Отличный старичина, только вот страстишка к картишкам все животы подводит (Д. Мамин-Сибиряк).

3. К общему роду (типа тварина, уродина) относятся, если образованы от названий лиц, не дифференцирующихся по половому признаку: Так вот же тебе, тварина! – и всаживаю ей ножик... (В. Мельшин); Заподозревал вдруг князек Якуньку: – Ты, тварина, имению мою сцопал (Ю. Грачевский); Эка молодчина, Авдеев, прокурат малый (Л. Толстой); Им любуется отец: – Экой молодчина! (Я. Полонский); Брось, уродина этакая! (Л. Борисов); Болван уродина пречудный (Словарь А. Сумарокова. Притчи).

Затруднение вызывает употребление существительных общего рода типа зевака, раззява, стиляга. Они относятся к мужскому или женскому роду в зависимости от пола лица, которое называют: Сахаров большой умница и хитрец, никогда ничего зря не делает (А. Степанов); Да, брат, у нас мать – умница! Ей бы министром следовало быть (М. Салтыков-Щедрин). Существительные общего рода относятся к разговорно-просторечной сфере употребления (за редким исключением – судья, староста и др.). Так, в романе С. Антонова «Разорванный рубль» читаем: Судья зазвонил в колокольчик и сказал, что участковый к делу не относится и Судья была женщина, но наши колхозницы расстроились, когда узнали, что фамилия ее была Погибель. В первом предложении автор информирует о действиях должностного лица, которые совершаются независимо от его пола, а во втором – обращает внимание на его пол, ибо с этим связаны надежды присутствующих в зале суда на смягчение приговора подзащитному, за которого они болели.

Употребление сказуемого при названиях профессий, должностей, которые могут обозначать лиц как мужского, так и женского пола, также вызывает затруднение: декан или доцент Безухое – Безу-хова. При сообщении об официальной должности кого-либо сказуемое употребляется, как правило, в форме мужского рода: Посол вручил верительные грамоты Президенту Российской Федерации, в Большом Кремлевском дворце. Если же хотят обратить внимание на пол действующего лица или имеются иные, стилистические причины, согласование сказуемого с подлежащим проводится по смыслу, а не по форме: Посол выступила перед собравшимися.

В русском языке небольшая группа существительных имеет только одну грамматическую форму. Их называют неизменяемыми или несклоняемыми. Род таких существительных определяется по следующим правилам:

• неодушевленные существительные иноязычного происхождения принадлежат к среднему роду: досье, интервью, коммюнике, рагу, табу, такси, фиаско. Например: пряное розовое лобио. Нарушение нормы характеризует малограмотную речь: Каждую ночь мучается: уж и радио замолчало и спят кругом, а он читает и читает, в одной газете читает коммюнике, в другой ту же самую коммюнике (С. Антонов);

• в то же время принадлежат к мужскому роду слова: евро, кофе, пенальти, сирокко – знойный южный или юго-восточный ветер, дующий в средиземноморском бассейне, хинди – один из языков Индии, экю – искуственная региональная международная денежная единица, использовавшаяся странами – участниками Европейского сообщества; к женскому роду: авеню, кольраби – сорт капусты, мацони, салями (комплексный справочник Т. Ивановой и Т. Черкасовой «Русская речь в эфире»);

• одушевленные неизменяемые существительные относятся к мужскому роду, если называют: мужчин (буржуа, денди, идальго, кабальеро, месье, рантье, шевалье, эфенди); профессии или род занятий, традиционно считающихся мужскими (атташе, импресарио, конферансье, крупье, кюре, маэстро, портье, рефери); животных (динго, какаду, колибри, пони, фламинго);

• одушевленные неизменяемые существительные относятся к женскому роду, если: называют женщин (леди, мадам, миледи, мисс, миссис, пани, фрау, эмансипё); называют профессии или род занятий, традиционно считающихся женскими (инженю – амплуа актрисы, исполняющей роли простодушных девушек, травести – театральная роль мальчика или юноши, исполняемая актрисой); называют животных-самок (Шимпанзе кормила детеныша);

• род неизменяемых названий географических объектов определяется родовым словом: великолепный Сухуми (город, мужской род), полноводная Миссури (река, женский род), далекое Онтарио (озеро, средний род), ежедневная «Таймс» (газета, женский род), солидный «Тайм» (журнал, мужской род), мадридский «Атлетика» (клуб, мужской род). Это правило распространяется и на отдельные нарицательные существительные. Так, слово бери-бери признается имеющим женский род по родовому, понятию «болезнь»;

• род сложных существительных определяется по двум признакам: 1) если первая часть слова является неизменяемой, то род его определяется по второй части: луна- парк (мужской род), царь- пушка (женский род); 2) если обе части изменяются, то род определяется по первой части: диван- кровать (мужской род), школа -интернат (женский род), платье -костюм (средний род);

• сложносокращенные слова, состоящие из первых букв или звуков тех слов, от которых они образованы, получают род стержневого (главного) слова: ФСБ – Федеральная служба безопасности, женский род; ЗАО – закрытое акционерное общество, средний.род. Если в сознании носителей языка забывается связь аббревиатуры с производящим словосочетанием, она получает род как слово по формальному признаку и относится к мужскому роду в случае нулевого окончания (ГУЛАГ – Главное управление лагерей) и среднему – при окончаниях – о, –е (НЛО – неопознанный летающий объект). Таких аббревиатур в языке становится все больше, поэтому уже говорят о тенденции приравнивать новые сокращенные названия, особенно имеющие в середине гласную, к обычным нарицательным существительным: мужского рода, если оканчиваются аббревиатуры на согласную (БАМ, ВАК, МИД, ОМОН, ТАСС), и среднего рода, если они оканчиваются на – о, –е (ЗАО, НАТО, РАО, ЮНО, РОЭ);

• заимствованные аббревиатуры получают род по стержневому слову русского перевода: АСЕАН – Ассоциация государств Юго-Восточной Азии, женский род; МАГАТЭ – Международное агентство по атомной энергии, средний род; НАСА – Управление по аэронавтике и исследованию космического пространства США, средний род; ОПЕК – Организация стран – экспортеров нефти, женский род.

В художественной литературе отражены особые случаи родового несоответствия между существительными и соотносящимися с ними словами. Например: – «Небо!» «Небо!» Я – «Береза»! Забавно, что напарник «Береза». Она «Береза» – это понятно. А он? (С. Баруздин); Глядит в газету, а сам навострил уши и ловит каждое слово. Чудной все-таки наш Раскладушка (С. Антонов). Раскладушка здесь прозвище парня, имеющее, однако, женский род.

Родовая принадлежность имен существительных с недавних пор стала предметом стилистической игры в художественной литературе. Собственно, с той поры, как в обществе заговорили о транссексуалах – лицах, в сексуальном поведении которых выражаются признаки, свойственные представителям противоположного пола. Для примера приведем фрагмент из романа Б. Акунина «Внеклассное чтение»:

 

Валя Глен появился на свет существом мужского пола, однако в процессе подрастания и взросления тендерное позиционирование необычного юноши утратило определенность. Иногда Вале казалось, что он – мужчина (такие дни назывались голубыми), а иногда, что он, то есть она – женщина (это настроение именовалось розовым). Фандорин сначала пугался интерсексуальности своего помощника и никак не мог разобраться с грамматикой – как говорить: «Ты опять строила глазки клиенту!» или «Ты опять строил глазки клиентке!». Но потом ничего, привык. По розовым дням ставил глаголы и прилагательные в женский род, по голубым – мужской, благо спутать было трудно, поскольку Валя даже говорил двумя разными голосами, тенором и контральто.

Употребление форм числа имен существительных. Большинство существительных имеют формы единственного и множественного числа: самолет – самолеты, граница – границы, увлечение – увлечения. Меньшая их часть употребляется только в единственном или множественном числе.

К существительным, имеющим формы только единственного числа, относятся: 1) собственные имена (Санкт-Петербург, Анна, Кавказ, Германия), 2) отвлеченные существительные (грациозность, акционирование, глобализм, вражда), 3) вещественные существительные (известь, бетон, соль, сахар), 4) собирательные существительные (детвора, матросня, старичье), 5) названия болезней (ангина, грипп), месяцев (апрель, март).

Однако в определенных случаях существительные первых трех групп могут употребляться в форме множественного числа, получая определенную стилистическую окраску.

В форме множественного числа используются:

• собственные имена для называния типа людей, географических объектов и т.п. Это присуще в первую очередь публицистике и художественной литературе, когда авторы стремятся дать обобщенную характеристику какой-то группы лишь по имени или фамилии человека, отличающегося определенными, положительными или отрицательными, чертами: Провожали своих Юриков, Славочек, Таточек и Диночек и папы, благо день был нерабочий – воскресенье (В. Кочетов). Употребление по существу нейтральных собственных имен во множественном числе придает им выразительность, обращает на них внимание читателей. У Л. Рубальской читаем:

 

Ведет меня в горку кривая,

В Парижах бываю и в Боннах.

И запросто там проживаю

И в Хилтонах, и в Шератонах;

 

• отвлеченные имена при конкретизации значений применительно к отдельным действиям, признакам: За две недели он и фракцию сколотил: гляжу, уж и Чикунов о повышенных скоростях бредит (С. Антонов); – Дура слепая! В углу у ей Ленин. – Алька захохотала. – Ничего, – все также невозмутимо ответила Маня-маленькая. – Власти от Бога (Ф. Абрамов); Все национализмы – бесчеловечны. Верить в свою страну отдельно от человечества нельзя (Е. Евтушенко);

• отвлеченные имена для обозначения интенсивности действия или признака, их повторяемости: Морозы ... время крещенское – бррр!.. И руки-то озябли, и ноги-то ознобил – бррр! (А. Островский); Дни еще теплы и по-осеннему ласковы, но по ночам стоят холода, и земля только звенит под ногами (И. Куприн);

• вещественные существительные при назывании разных сортов и видов вещества, что характерно для научной и учебной литературы: По химическому составу различают углеродистую и легированную стали, по назначению – конструкционные и инструментальные стали. Пример из художественной литературы: – Лежи, Маруся! – сказал Иван Степанович. – Поправишься, тогда будем чаи гонять (С. Антонов).

Формы только множественного числа имеют: 1) названия «сложных» предметов, состоящих из нескольких частей (брюки, очки, часы), 2) названия некоторых предметов (макароны, чернила), 3) названия отрезков времени (каникулы, сутки), 4) названия игр (кегли, карты).

Форма единственного числа существительных используется в значении множественного:

• при назывании класса предметов, что в обычных толковых словарях сопровождается указанием их характерных черт: АБЗАЦ. Красная строка, отступ в начале строки; ВОДОРОСЛЬ. Низшее водяное растение, у которого отсутствует расчленение на корень, стебель и листья; СКОРПИОН. Ядовитое паукообразное членистоногое животное. Иначе говоря, слово имеет денотативное значение, т.е. называет не только какой-то конкретный предмет, но и множество их, обладающих теми же признаками: Множество лавчонок, ларьков, лотков, где торгуют пирогами, пирожками, жареным мясом, копченой рыбой, вяленой воблой, кислыми щами (Е. Пермяк).

• В терминологических словарях, а также в научной и учебной литературе, когда речь идет о представителях растительного или животного мира, для называния их класса мйжет использоваться форма множественного числа: ВОДОРОСЛИ. Сборная группа низших, обычно водных растений; СКОРПИОНЫ. Отряд паукообразных;

• при употреблении в собирательном, обобщающем значении: Хорошо вечером на Волге. Лещ в плавнях плещет. Из-за реки песня плывет. Пароход колесами шлепает (В. Суворов). Конечно, автор имел в виду не одного леща, не одну песню, не один пароход. Он рисует обычную картину летних вечеров на Волге. Употребление здесь форм единственного числа в собирательном значении придает высказыванию большую выразительность. Приведем еще один пример: А при дворе коровенка, свинья, курица, а если есть чем кормить, то и гусь с уткой не будут лишними (Е. Пермяк). Если формы коровенка, свинья могут пониматься как называющие единичных животных, то невозможно предположить, что крестьянин мог держать в хозяйстве только одну курицу или одного гуся с одной уткой;

• при употреблении в дистрибутивном значении, когда отмечается, что какой-либо предмет одинаково принадлежит каждому лицу или относится к каждому предмету из указанной группы: Повелено брить им бороду (А. Пушкин).

В художественной литературе для речевой характеристики персонажей используются и просторечные формы числа существительных. Например, слово человек во множественном числе имеет литературную супплетивную форму люди, а не человеки, как в речи одного из героев писателя С. Антонова: Какая тебе польза доказывать, что я самый что ни на есть середняк, вполне заменяемый и на работе, и на других делах? Ну ладно, убедишь ты меня, усохнет у меня эта самая особая извилинка. И останется в голове одна только серая масса, и стану я походить на тех замороженных человеков, у которых эта серая масса через глаза просвечивает.

Ненормативные формы числа имен существительных авторы употребляют и для национальной речевой характеристики действующих лиц: Мы [эвенки] говорили ему, что Чюльбю не наше место, люди там не охотник, работа мы не знаем, как жить будем? <...> Альгома – наш дом, а теперь Альгома нет. Последний люди ушли из тайги (Г. Федосеев).