Стилистические фигуры (фигуры речи)

 

Фигуры речи (их называют еще стилистические фигуры) обычно рассматривают отдельно от других выразительно-изобразительных средств, выделяя их в особый разряд, используемый для усиления образной выразительности речи.

Как бы ни обновлялись представления о классификации фигур речи, все они в разной степени связаны с известным еще в Античности делением фигур на образуемые путем добавления созвучия и сокращения. Отдельно рассматриваются фигуры размещения. Естественно, такое деление очень условно: например, всякая фигура, основанная на созвучии, может быть названа фигурой добавления. И все-таки эту классификацию имеет смысл принимать во внимание, поскольку в нее включены фигуры, отличающиеся высокой частотностью в разных жанрах как устной, так и письменной традиции. К тому же в каждой из выделяемых групп наблюдается близость коммуникативных функций риторических фигур.

К фигурам добавления традиционно причислялись анадип-лосис, палилогия (эпаналепсис), градация, анафора, эпифора, симп-лока, полиптотон, эпимона, плока, парегменон, полисиндетон, си-натройсм и др. Обычно фигуры этого типа отражают сложную систему соотношения эмоционального и рационального начал в восприятии объектов действительности.

Анадиплосис – «удвоение» (греч.) – слова или группы слов на стыке колонов или стихотворных строк. С помощью этой фигуры речи возникает особая связь между соседними строками, фиксирующая внимание на предмете или объекте, за счет чего возникает эффект «укрупнения» общей картины изображаемого: Повалился он на холодный снег, На холодный снег, будто сосенка (М. Лермонтов); О, весна без конца и без краю – Без конца и без краю мечта! (А. Блок); Лева, милый! Энтропия! Энтропия, друг ты мой! (Т. Кибиров).

Палилогия (эпаналепсис) – простое последовательное воспроизведение слова (словосочетания), которое может прерываться другим словом (или группой слов). В отечественной традиции риторическую фигуру, заключающуюся в троекратном повторении одного и того же слова в конце стихотворной строки или – в прозе – предложения, абзаца, периода, иногда называют геминацией, хотя изначально все три термина могли использоваться как синонимы: О тебе, о тебе, о тебе Я тоскую, мое ликованье... (С. Городецкий); Не надо, не надо, не надо, друзья! Гренада, Гренада, Гренада моя... (М. Светлов).

Градация – выстраивание однородных членов предложения по принципу усиления (восходящая градация) или ослабления (нисходящая градация) признака, действия и т.п. Благодаря градации достигается эффект нарастания значимости описываемых явлений, например: Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть она тот самый праведник, без которого, по пословице, не стоит село. Ни город. Ни вся земля наша (А. Солженицын). Градацию часто путают с копуляцией, которая отличается от нее тем, что нанизываемые элементы находятся в свободных отношениях, а не организованы по принципу нарастания или ослабления, например: Буря мглою небо кроет, Вихри снежные крутя: То как зверь она завоет, То заплачет, как дитя (А. Пушкин).

Анафора – повторение слова или группы слов в начале смежных фраз или стихов: Вот здесь у меня – куст белых роз. Вот здесь вчера – повилика вилась... (А. Блок); И от каждой-то горной улицы, И от каждой-то пары глаз... (И. Северянин).

Эпифора – повторение слова или группы слов в конце смежных фраз или стихов, например: А жизни суть, Она проста: Ее уста... Его уста... (В. Федоров); Отвсюду виден Милиционер С Востока виден Милиционер И с Юга виден Милиционер И с моря виден Милиционер И с неба виден Милиционер (Д. Пригов).

Симплока – сочетание анафоры и эпифоры, заключающееся в повторе начального и конечного слова или сочетания слов в смежных колонах или стихах. Характерна для фольклорных текстов, в литературных встречается крайне редко: Во поле березонька стояла, Во поле кудрявая стояла.

Три последние фигуры – анафора, эпифора, симплока – создают эффект особой спаянности текста, концентрируют внимание читателя на описываемом предмете, явлении или действии.

Полиптотон (букв, многопадежие) – повторение слова в разных падежах, при котором наблюдается несовпадение референтов. Иногда этим термином обозначают любые фигуры, заключающиеся в повторении любого имени в разных падежах. Служит для смещения внимания читателя с одного объекта на другой, подобного смещению взгляда в кинокадре: Но человека человек послал к анчару властным взглядом (А. Пушкин); В черном черная, и белы лишь зубы... (С. Парнок).

Эпимона – разновидность полиптотона, отличающаяся от него совпадением совокупности значений и референта. Передает идею законченности, исчерпанности всех возможных взглядов на предмет: Что мир весь рядом с ним, с его горячей медью? Судьба, судьбы, судьбе, судьбою, о судьбе... (Б. Окуджава).

Плока – фигура, похожая на полиптотон и эпимону тем, что состоит в разнопадежном повторе слова, актуализирующего противопоставленные значения: Лучше гор могут быть только горы, На которых еще не бывал (В. Высоцкий).

Парегменон – сочетание однокоренных или этимологически родственных слов. Фигура часто встречается в языке фольклора. Внимание слушателя или читателя таким образом фиксируется на свойствах предмета, которые имманентно ему присущи: Суд судить; шутки шутить; Золотом режет и яркой каймою каймит их (К. Слу-чевский). В последнее время эта фигура часто используется в литературе и разговорной речи для создания иронического эффекта: И народ у нас народен! Инородец – инороден И печать у нас печатна! Партия у нас партийна! Лженаука – лженаучна! Дети – детские у нас (Т. Кибиров).

Полисиндетон – многосоюзие – заключается в повторении одних и тех же союзов. Обычно используется для подчеркивания единства и функциональной связанности перечисляемых элементов; противопоставляется асиндетону: Я время не вернуть и не забыть и долготу длиною беспристрастно не вымерить и горечь не избыть... (В. Строчков).

Синатройсм – перечень предметов, объединение которых на основе общности семантики невозможно. Фиксируемая данной фигурой свобода ассоциативных связей может свидетельствовать как об эмоциональной разбалансированности лирического героя, так и об оригинальности его обобщающего взгляда на явления действительности: Делись со мной огнем и кровью, мечтой, и горем, и трудом... (С. Городецкий).

К фигурам, образуемым на основе созвучия, относили парономазию, антанакласу, аллитерацию, ассонанс, логогриф, гомеопто-тон и др.

Парономазия – игра близкими по звуковому облику словами, в ходе которой возникают ассоциативные смысловые связи. В отличие от аллитерации и ассонанса не вызывает зримого образа в сознании слушателя или читателя: Мы только одиноки одинаково, И это все, что связывает нас (М. Щербаков).

Антанакласа – повторение одного и того же слова в измененном значении, требующее усиленного внимания собеседника: У кого нет в жизни ничего милее жизни, тот не в силах вести достойную жизнь. (Фигура встречается крайне редко, поэтому начиная с XVII в. сформировалась традиция демонстрировать ее на данном примере.) Бьют баклуши. Бьют кого-то. Нас пока еще не бьют. Бьют в господские ворота, Только им не отопрут (Т. Кибиров).

Аллитерация – нанизывание согласных, служащих для имитации соответствующих звуков: Каблук подбит подковкой звонкой (М. Щербаков); Ночью черниговской с гор Араратских, Шерсткой ушей доставая до неба, Чад упасая от милостей братских, Скачут лошадки Бориса и Глеба (Б. Чичибабин). Второй пример особенно интересен тем, что в нем сочетается имитация шорохов ночи (ш, ч, с) и имитация стука копыт (т, к, ст).

Ассонанс – подобное аллитерации нанизывание гласных, например: Ветер – пение / кого и о ч[о]м? (В. Хлебников.)

Логогриф – фигура, заключающаяся в поэтапном сокращении слова с целью актуализации случайно возникающих ассоциативных связей: Головою-вою-ою во сугробы-гробы с непорочною женою, смертью молодою. Замерзаю-заю-аю... (Т. Кибиров). Логогрифом в широком смысле могут считаться вообще всякие операции с последовательным усечением фрагментов высказывания: Что значит – перестроичная? Разберемся на примере названия, хотя бы – отнимем, скажем, «пере» – останется «строичная». А если отнять еще «с» – останется «троичная». А если «т» – «роичная» (Д. Пригов).

Гомеоптотон – подобнопадежие – выражает непосредственное представление об идее количества, считаемости, продолжаемости ряда. Фигура, представленная существительными в формах косвенных падежей (встречается чаще, чем полиптотон и эпимона): Погляжу на вечер незакатный, на луга, на дальние цветы... (П. Орешин); Мимо Белых Столбов, Мимо Красных Ворот, Мимо дымных столбов, мимо траурных труб (А. Еременко).

К фигурам убавления (сокращения) относятся зевгма, апосиопеза, эллипсис, асиндетон и др. Традиционно считается, что фигуры убавления служат для создания динамичности повествования, обусловленной интенсивностью переживаний, быстрой сменой настроения или ускоренным ходом событий, при котором говорящий испытывает необходимость следовать за эмоциями в ущерб полноте словесного оформления высказывания.

Зевгма – фигура, заключающаяся в наличии ряда соподчиненных предложений (членов предложения), связанных общим главным предложением (главным членом), например: Когда умирают кони – дышат, Когда умирают травы – сохнут, Когда умирают Солнца –, они гаснут, Когда умирают люди – поют песни (В. Хлебников); Что-то в лице ее, что-то во взгляде, В резких морщинах и в алой помаде, В сумке зеленой, в седеющих прядях Жуткое есть (Т. Кибиров).

Апосиопеза – обрыв предложения или стихотворной строки, вызванный интенсивностью чувств, при которой человек не может говорить, или события таковы, что его сознание отказывается их воспринимать: Ах, Толя, Толя... Ты ли, ты ли... (С. Есенин); Вас положат на обеденный, А меня – на письменный (автор не договаривает словосочетания «письменный стол» и «обеденный стол») (М. Цветаева). Иногда апосиопезу сложно отличить от апокопы (обрыва слова), например: Через насыпи – и – рвы Эвридикино: у-у-вы. Не у- (М. Цветаева); Уберите, уберите нож... Он хороший человек, он хорош... (Г. Сапгир).

Эллипсис – опущение части высказывания в неполном предложении. Обычно эта часть легко восстанавливается на основе знания контекста или ситуации, однако при этом у носителя языка нет необходимости в восстановлении недостающей части высказывав ния: Мы врага бы на рога бы [подняли], Только шкура дорога... (К. Чуковский); Квиты! Вами я – объедена, Мною – [вы] живописаны! (М. Цветаева).

Асиндетон – бессоюзие – отсутствие союзов между однородными членами предложения или частями сложного предложения. Служит для передачи интенсивности действий, насыщенности явлений: Все время схватывая нить судеб, событий, Жить, думать, чувствовать, спешить, свершать открытья... (Б. Пастернак); Плывут лещи, объяты бредом, Галлюцинацией, тоской, Сомненьем, ревностью, тревогой... (Н. Заболоцкий).

Отдельно принято рассматривать фигуры размещения: инверсию, гипербатон, хиазм.

Инверсия – нарушение традиционного расположения слов в предложении или словосочетании. При инверсии происходит обособление слова, которое автору необходимо подчеркнуть, и перераспределяется логическое ударение. Например: Рогами гладкими шумит в соломе Покатая коровы голова (Н.Заболоцкий).

Гипербатон – такое нарушение порядка слов, при котором дистанцируются те члены предложения, которые в соответствии с грамматическими нормами дистанцироваться не могут, например: Гремит в стихах про волжский бережок, О в персиянку Разине влюбленном (И. Северянин); Ты выводишь меня из себя из состояния в котором я находился тридцать восемь лет аутизма (Г. Лукомников). Гипербатон всегда имел репутацию риторической фигуры, доступной только очень образованным авторам, умеющим имитировать порядок слов, характерный для других языков (такой экзотический тип гипербатона мы видим в первом случае, где норма о Разине, влюбленном в персиянку заменяется контактным расположением двух предлогов). В современной литературе он встречается довольно часто, поскольку необходим и для передачи особенностей работы мысли лирического героя, и для имитации состояния эмоционального напряжения (во втором случае нормой следует признать ты выводишь меня из себя, из состояния аутизма, в котором я находился тридцать восемь лет, причем здесь гипербатон поддерживается отсутствием знаков препинания). В современной терминологической традиции понятия «гипербатон» и «инверсия» зачастую смешиваются.

Хиазм – зеркальное расположение частей высказывания. Обычно служит для интонационного подчеркивания повторяющихся элементов, сопровождающегося визуальным восприятием: В тот час, когда ужас безликий Расширит пустые зрачки, Взовьешься из черной, из дикой, Из дикой и черной тоски (В. Зоргенфрей); Но грешники – безгрешны покаяньем, Вернуть любовь – прощение вернуть... (И. Северянин); Скрещенья рук, скрещенья ног, Судьбы скрещенья... (Б. Пастернак).

В современной филологии, в отличие от античной риторической традиции, считается очевидной целесообразность рассмотрения фигур речи в пределах слова. Это обусловлено актуальностью изучения разных видов языковой игры, связанной с трансформациями слова. Поскольку терминов, служащих для обозначения искусственных операций со словом, в современной филологии нет, ученые широко используют древние термины, обозначавшие поэтические вольности и приобретшие сейчас новые значения. Например, диэреза известна как термин античной поэтики, обозначающий паузу между стопами (в отличие от цезуры, которая делит стопу): Еще одно, последнее сказанье... По мнению М.Л. Гаспарова, античные стиховеды не признали бы это цезурой, а сказали бы, что это диэреза. В современной системе терминов риторики под диэрезой подразумевают фигуру, основанную на прояснении бывших редуцированных и увеличении в связи с этим количества слогов в слове, служащем созданию иронического эффекта, например: Что Агасфер до пишущей машинки дошел – и тычет пальцем в IBM, как мы в грудину впалую бием (Д. Боб-рецов).

Аналогичный пример – апокопа. Этот термин обозначает усечение, обрыв слова, распространенный в разговорном стиле, например: Два компа (два компьютера), универ (университет), маг (магнитофон), телох (телохранитель), препод (преподаватель). Таким образом, возникает иллюзия, что явление распространено в низком стиле. Однако риторика рассматривает апокопу как воспроизведение отрезка речи, в котором последний слог или слоги не договорены в связи с ее внезапным и неумышленным обрывом (сильное волнение, болезнь, смерть): И мертвые губы шепнули: «Грена...» Следовательно, с позиций риторики апокопа уместна в высоком стиле.

Известны и такие явления, как синерезис (искусственное сокращение числа слогов, например: матерьяльчик для серьяльчика), аферезис (изъятие первой буквы, слога, морфемы в слове: зовущий вперед Айдар; они страшные, все эти завры), протеза (вставка букв в начало слова: гоптовик; мура-патриот; вечная дуравниловка), парагога (добавление букв в конец слова: папка для бумагии; ве-лосипедант), эпентеза (вставка букв между морфемами или слогами слова: прости(те!)тутки), синкопа (изъятие букв из середины слова: заумчивое выражение лица; нас всех обедняет дружба; реакционный коллектив газеты), метатеза (перестановка букв или слогов внутри слова, которая приводит к переосмыслению привычных явлений, внесению в значения слов новых коннотаций: лгас-ность) (примеры из Е.В. Клюева). Все эти термины подразумевают разные типы перестановок или трансформаций букв или слогов внутри слова.

Обратимся к сферам существования риторических фигур. Как и тропы, фигуры речи могут встречаться в самых разных стилях и жанрах. При этом бытование некоторых фигур ограничено спецификой стиля. Например, невозможно использовать антанакласу в официально-деловом стиле, поскольку последний предполагает однозначность и четкость передачи информации, чего эта фигура речи не позволяет сделать. В научном стиле нельзя использовать симшюку, полиптотон, геминацию, поскольку они придают повествованию особый эмоциональный фон, однако трудно представить себе научный текст, посвященный классификации неких объектов и при этом избегающий гомеоптотона. Ни научный, ни официально-деловой стиль не фиксируют эмоциональное состояние автора, поэтому обилие риторических фигур в рамках этих стилей противоестественно: ведь основная функция фигур речи заключается в том, чтобы передавать эмоциональное состояние говорящего (пишущего) слушателю или читателю, а затем, через общность переживаний, переходить к единству взгляда на предмет описания и побуждать собеседника к действию.

Поскольку эмоциональность и экспрессивность присущи обиходно-бытовому и публицистическому стилям, а также языку художественной литературы, именно здесь представлены все фигуры речи, выполняющие не только свою основную функцию, но и функцию сохранения культурной преемственности. Причем частотность возникновения и вероятность совместной встречаемости разных фигур речи по жанрам различаются. Например, разные виды падежного повтора, по наблюдениям исследователей, в народной песне встречаются чаще, чем в художественной прозе, в поэзии фигуры речи употребляются чаще, чем в драме. До сих пор среди филологов популярно тонкое наблюдение Дюмарсе, который заметил, что «риторические фигуры всего обычнее в спорах рыночных торговок».

Особая функция риторических фигур – так называемая композиционная функция, когда распределенность фигур (и в первую очередь разных типов повтора) в тексте служит ключом к пониманию композиции произведения.

И все-таки не следует полагать, что выразительность достигается только благодаря фигуративной обработке текста. Неслучайно ученые отмечают явление нулевой фигурации, которое может быть названо нериторичной риторичностью. Оно заключается в том, что эмоциональность, экспрессивность, изобразительность достигаются и без применения фигурации, а отсутствие фигуры при этом приравнивается по своей информативности и эмоциональной насыщенности к ее наличию. Например, строка Вчера, в шесть часов пятьдесят минут, скончался товарищ Ленин (В. Маяковский) должна восприниматься как стилистически нейтральная. Здесь нет фигур речи, поскольку фигурация высказывания в данном случае не способна передать степени эмоционального напряжения, связанного с потерей близкого человека. Синтаксические структуры, «нейтральные» с точки зрения фигурации, могут производить на слушателя впечатление даже более сильное, чем риторически избыточный текст, и напротив – не всякие фигуры риторически значимы.

Фигуративная избыточность в тех ситуациях, когда в ней нет необходимости, создает комический эффект, например: Волчица ты. Тебя я презираю. К Птибурдукову от меня уходишь. К ничтожному Птибурдукову нынче ты, мерзкая, уходишь от меня. Так вот к кому ты от меня уходишь! Волчица старая и мерзкая притом! (И. Ильф, Е. Петров.) Инверсия, сопровождаемая исоколоном и хиазмом, а также эпаналепсисом, уместна в высоком стиле, в таких литературных жанрах, как ода или панегирик, но не в обиходно-бытовом языке. Итак, чтобы фигура речи выполняла присущие ей функции, она должна быть уместной, т.е. соответствовать характерной для нее сфере использования.