Виды Казанского собора в Петербурге, 1810-е гг.

В том же 1810 г., относительно которого были обещаны всевозможные сокращения в расходах, издержали 241 млн. р., что давало дефицит, на покрытие которого выпустили ассигнации на 43 млн. р. Внутренний заем 1810 г. дал до 13 млн. р. банковыми билетами и ассигнациями, государственных имуществ было продано всего на ¹/₅ предполагавшейся суммы, что, по мнению Сперанского, зависело от беспорядочного управления ими; комиссия погашения долгов, учрежденная в 1810 г., не оправдала надежд, на нее возлагавшихся: ассигнаций было уничтожено всего на 5 млн. р.; монетная система не была упорядочена. Наиболее удачной мерой, не вызывавшей неудовольствия против Сперанского, было введение в 1810 г. покровительственного таможенного тарифа, который узаконивал протекционизм начала царствования Александра I (мы имеем в виду частичные запретительные тарифы 1804 — 1805 г.). Тариф 1810 г., дав сильный толчок русской фабричной промышленности, ближайшим образом сказался в улучшении вексельного курса, что обнаружилось в постепенном, но неуклонном росте стоимости ассигнационного рубля: в январе 1811 г. он стоил 19,8 коп. сер., а в декабре — уже 29,7 коп. сер.; этот рост продолжался до сентября 1812 г., когда ассигнационный рубль стоил 64 коп. сер., после чего цена его падает, спустившись в декабре до 42 коп. сер.

Новая таможенная система Сперанского-Мордвинова допускала свободный доступ в Россию только самых необходимых товаров; другие же облагались тяжелой пошлиной или даже запрещались к привозу.

Этот тариф был простым и ясным. Он состоял из 108 статей. Все сырье допускалось к ввозу беспошлинно, а из готовых изделий — только предметы, служащие для каких-либо ремесел (точильные камни, пилки и другой инструментарий). Все предметы, не указанные в Положении о торговле на 1810 год, были запрещены к ввозу на территорию России. На предметы роскоши (вино, золотые украшения и т. д.) и колониальные товары таможенные сборы колебались от 80 до 180% от стоимости. Естественно, это привело к удорожанию этих продуктов на российском рынке и к очередному росту цен. Ведь русские производители были тоже не дураки — увидев, что колониальный сахар возрос в цене на 75 процентов, наши производители свекольного сахара также повысили цены — процентов на 50–60. В очередной раз пострадал русский потребитель.

Что касается дворянства, более всего его возмутило введение налога с дворянских имений, ранее освобожденных от всех податей. Причём был установлен прогрессивный налог — чем больше доход с имения, тем больше размер налога. С 500 рублей дохода налог равнялся 1%, а с дохода больше 18 тыс. рублей — 10%.

В высшем обществе начались брожения, и к 1812 году, опасаясь очередного дворцового переворота, правительство этот налог отменило.

Михаил Михайлович Сперанский

Однако вернемся к тарифу 1810 года. Вот что говорилось во Введении:

Усмотрев из настоящего положения нашей торговли, что привоз иностранных товаров к одному ущербу внутренней промышленности и с нарочитым понижением денежных сборов, несравненно превосходит выпуск российских произведений, и желая сколь можно восстановить надлежащее в оном равновесие, вняв мнению Государственного Совета, признали мы нужным постановить на производство внешней натуральной нашей торговли особенные правила, коих целью есть — преградить усиление непомерной роскоши, сократить привоз товаров иностранных и поощрить, сколь можно, произведения внутреннего труда и промышленности». В манифесте выражалась патриотическая надежда, что «верные наши подданные, вникнув в истинный их разум, будут всемерно содействовать попечениям нашим о собственном их благе, отсечением излишних издержек, умеренностью в образе жизни и обращением капиталов не в пищу чужеземной роскоши, но в поощрение собственных наших отечественных фабрик и изделий.

По сути, Сперанский предлагал начать жить по средствам и перестать печать бумажные деньги, не обеспеченные серебром или товарами, плюс начать уже развивать собственную промышленность, поскольку роль «европейской бензоколонки» волею обстоятельств оказалась утрачена. Это было бы правильно и хорошо, если бы не сопровождалось поднятием налогов (в 2 и более раз).

Кроме того, для потребителей такая запретительная политика означала замену качественного иностранного товара плохим русским. Вообще, если говорить о русской тарифной политике, то самыми разумными следует признать таможенные пошлины, введенные Екатериной II в 1782 году. Императрица тогда просто установила единую пошлину на промышленные товары в 10%, исключая беспошлинно ввозимое сырье, инструменты, и то, что на территории России не производится. Таким образом, отечественные товары были вынуждены конкурировать по качеству и по цене с иностранными, что, безусловно, положительно сказывалось на русском производстве.

При всех минусах плана Сперанского к 1811 году он привел к хоть какой-то стабильности. Но тариф 1810 года в очередной раз привел к напряженности в отношениях с Францией. Французы стремились наладить импорт своих промышленных товаров в Россию, в то же время ограничив русский экспорт в Европу. Тариф 1810 года был введен в ответ на введение высоких акцизов на русский поташ. Наполеон вызвал русского посла и выразил ему свое неудовольствие, на что наш дипломат напомнил о тарифной политике относительно русских экспортных товаров, на чем стороны, весьма недовольные друг другом, и расстались.

Уже в 1810-м стало понятно, что без внешней торговли России долго не протянуть, и что ее промышленность начинает впадать в стагнацию.

Защитники теории «импортозамещения» любят приводить в пример производство в России свекольного сахара, которое после подписания акта о Континентальной блокаде начало расти бешеными темпами: если в 1805 году у нас производилось 0.2 тысячи пудов свекольного сахара, то к 1809 году — уже 1 тысяча пудов. Однако проблема в том, что Россия потребляла гораздо больше — 488 тысяч пудов сахара на 1804 год. Разумеется, 1 тысяча пудов на фоне почти полумиллиона пудов — это чайная ложка в море.

Что касается хлопка-сырца и резкого роста хлопкоткачества к 1809 году (с 6 миллионов аршин до 26 миллионов аршин) — здесь спасибо стоит сказать… Турции. Да, да, той самой Турции, с которой мы воевали с 1806 по 1811 год. Именно Турция обеспечила нас хлопком-сырцом в годы Континентальной блокады. Несмотря на войну, русские и турецкие купцы активно торговали.