Фрагмент Архангельского порта, 1810 г.

Ну и на закуску. Русское помещичье и промышленное дворянство начало терять деньги. Когда богатые теряют деньги — они начинают добирать потерянное с бедных. В Лифляндской губернии, к примеру, согласно докладу министра коммерции Румянцева, совокупные потери от падения экспорта оценивались в 13 миллионов рублей. Естественно, помещики хотели эти потери компенсировать. Крупные помещичьи хозяйства увидели выход в повышении цен на свою продукцию и в переходе к более рацио­нальной системе многопольного, плодопеременного хозяйства. Но для утверждения этой системы они нуждались в неограничен­ном праве пользоваться всей землей и в дешевых рабочих руках.

Чтобы хоть как-то остановить инфляцию и снизить печатание ассигнаций, русское правительство часть налогов решило принимать натурой. Так, был выпущен манифест от 17 ноября 1811 года «О сборе государственных податей в губерниях Лифляндской, Курляндской, обеих Литовских, Минской, Подольской, и области Белостокской, вместо денег, хлебом». Мотивировка была следующая: «Желая соединить пользы казны с выгодами обыва­телей в распорядке продовольствия войск, и облегчить по воз­можности способы ко взносу государственных податей». Хлеб как подать принимался за вторую половину 1811 года, за 1812 года и по недоимкам.

Так вот, потеря капиталов у помещиков привела к… увеличению барщины. В 1803 году Александр I издал «Манифест о трехдневной барщине», то есть из 6 рабочих дней крестьянин должен был половину тратить на себя, а половину — на помещика. В разгар Континентальной блокады помещики ради увеличения прибылей перестали выполнять это постановление, чтобы компенсировать свои потери от свертывания торговли и инфляции. В той же Лифляндской губернии местные помещики с 1809 году увеличивают барщину с 3 до 5, а на некоторых мызах и до 6 дней в неделю. То же самое происходит и в Орловской губернии, Казанской, Новороссийской, и так далее.

Мы рассмотрели по пунктам бюджет России на 1807 год. Давайте посмотрим, что стало с бюджетом на 1809-й. Итак, подушная подать принесла в казну 52,597 миллиона рублей, питейный сбор — 35,631 миллион рублей, соляной сбор — 8.1 миллион, таможенный сбор — 8,428 миллиона. Доходная часть бюджета составила 133,877 миллиона рублей в ассигнациях. Вроде бы неплохо, правда? Но если учесть инфляцию — получится всего 60,245 миллиона серебром против 78,040 миллиона рублей в 1807 году! При этом военные расходы возросли с 44 миллионов серебром до 56 миллионов серебром. То есть в серебряном эквиваленте мы в 1809 году ухнули на оборону практически весь свой бюджет!

Русское правительство понимало, что с этим нужно что-то делать. И в 1809 году статс-секретарь императора Михаил Михайлович Сперанский подает государю проект реформ, который вошел в историю, как «План финансов». Из статьи Сивкова «Финансы России перед войной 1812 года»:

Основная мысль финансовой реформы Сперанского заключалась в том, что «всякий финансовый план, предлагающий способы легкие и не помогающий в расходах, есть явный обман, влекущий государство в погибель». Поэтому он предлагал «сильные меры и важные пожертвования». План его распадался на 2 части: первая касалась 1810 г., а вторая — последующих лет. Ближайшей задачей финансового управления Сперанский считал: 1) прекращение выпуска ассигнаций, 2) сокращение расходов, 3) установление лучшего контроля над государственными издержками и 4) новые налоги. Необходимость последних может быть доказана обществу, по мнению Сперанского, если оно будет убеждено, что «не действием произвола, но точно необходимостью, признанной и представленной от совета, налагаются налоги».

Во исполнение плана Сперанского манифест 2 февраля 1810 года признал тяжелое финансовое положение страны и объявил ассигнации государственным долгом — с неожиданным добавлением: «так, как и всегда оне признаваемы были»; обеспечением их должны служить все богатства страны, новый их выпуск прекращается, и деятельность ассигнационного банка ограничивается одним променом ветхих ассигнаций на новые. С другой стороны, манифест обещал сокращение расходов в 1810 г. на 20 млн. р. с тем, чтобы сокращение затем продолжалось в течение всего года, если к этому представится возможность. Суммы, полученные от сокращения расходов, должны идти на уплату государственных долгов. Все чрезвычайные расходы должны проходить через Государственный Совет. Затем увеличивались подушная подать и оклады и сборы с мещан и купцов, повышалась цена соли (с 40 к. за пуд до 1 р.), вводился налог на все земли по 50 коп. с ревизской души данного имения, увеличивалась цена гербовой бумаги, возвышались таможенные пошлины и проч. Наконец было прибавлено, что смета на 1811 г. «будет возвещена в течение сего года заблаговременно».

Государственный Совет, со своей стороны, обсуждая вопрос о затруднительном положении государства, высказал, между прочим, мысль, что в финансовых делах необходима гласность, «потому что тайна заставляет предполагать большее, чем есть в действительности». Казалось, таким образом, наступает новая эра финансового управления. Но это только казалось или могло казаться: порядок, возвещенный манифестом 2 февр. 1810 г., просуществовал недолго, и потому не успел дать тех результатов, которых от него можно было ожидать. Через два года с небольшим после составления своего финансового плана Сперанский был удален от дел, и правительство отказалось от его проекта; но и за эти 2 года ему удалось сделать далеко не все: противодействие придворных дворянских кругов, оппозиция министра финансов Гурьева, всеобщее недовольство новыми налогами, новые военные затруднения — все это расстраивало «план» Сперанского и ослабляло его значение.