Булонская армия на императорском смотре, 16 августа 1804 г.

Трафальгар был провален еще на стадии планирования. 21 октября 1805 года, когда эскадра Нельсона разгромила франко-испанский флот Вильнева, армия Франции уже закончила Ульмское сражение и находилась в 840 км от Булони. Ну и, так сказать, контрольный выстрел — Трафальгар случился тогда, когда французский флот согласно приказу — сюрприз! — Наполеона следовал на Средиземное море, в Тулон. Потом Наполеон будет обвинять во всём Вильнёва, но здесь он, мягко говоря, неискренен.

Таким образом, уже к лету 1805 года стало понятно, что Франции не удастся победить Англию военным путем. Альфред Тайер-Мэхен пишет:

«Трафальгарская битва, двенадцать месяцев спустя, уничтожила его веру во французский военный флот и разрушила его надежды на прямое вторжение в Великобританию. С другой стороны, короткая кампания 1805 года низвергнула Австрийскую державу, а кампания 1806 года повергла Пруссию к его ногам. Мечта о покорении Великобритании уничтожением ее коммерческого благосостояния, так долго занимавшая ум императора, сделалась теперь удобоисполнимой и выразилась в его изречении, что „он завоюет море на суше“. Две из великих континентальных монархий уже изнемогли. Испания, Голландия, Италия и менее крупные из германских государств вошли к нему в вассальные отношения, с большей или меньшей неохотой, но совершенно подчинившись его власти. Казалось, не было причины сомневаться, что он будет в силах подчинить своей воле континент и заставить его закрыть каждый порт для британской торговли».

И 21 декабря 1806 года Наполеон подписывает Берлинский декрет о Континентальной блокаде. Декрет воспрещал вести торговые, почтовые и иные отношения с Британскими островами; блокада распространялась на все подвластные Франции, зависимые от неё или союзные ей страны. Любой англичанин, обнаруженный на территории, подвластной Франции, объявлялся военнопленным, а товары, принадлежащие британским подданным, конфисковывались. Ни одно судно, следующее из Англии или её колоний, или заходившее в их порты, не допускалось во французские порты под угрозой конфискации. Изначально к Континентальной блокаде присоединились (по крайней мере, формально) завоеванные Наполеоном Голландия, территории прирейнской Германии, Пруссия, Италия, Испания, Бельгия, а также союзная французам Дания.

«Трафальгарское сражение», Николас Покок

И вот это был сильный ход. Сильный хотя бы в том, что Наполеон директивно изгонял английскую торговлю из примерно половины Европы. Однако все мы понимаем, что приказать можно все что угодно, главный вопрос — будут ли это исполнять. Голландия, Дания, Испания, некоторые области Италии, и — внимание! — часть областей Франции жизненно зависели от торговли с Англией. Четкое выполнение директив императора просто обрекало их на экономическую разруху и обнищание. Цитата:

«Наполеон приказал публично сжигать все конфискованные товары. Толпы народа угрюмо и молчаливо, по свидетельству очевидцев, глядели на высокие горы ситцев, тонких сукон, кашемировых материй, бочек сахара, кофе, какао, цибиков чая, кип хлопка и хлопковой пряжи, ящиков индиго, перца, корицы, которые обливались и обкладывались горючим веществом и публично сжигались. „Цезарь безумствует“, — писали английские газеты под впечатлением слухов об этих зрелищах».

О том, как блокада повлияла на Францию и завоеванные страны, поговорим в следующих частях, а пока вернёмся к войне. Чуть ранее, 22 октября 1806 года, первые русские войска перешли прусскую границу. Пруссаки, не дождавшись соединения с русскими, решили вести войну сами, и были молниеносно разгромлены 14 октября 1806 года при Йенне и Ауэрштадте. Разгром оказался настолько быстрым и унизительным, что историк Мартин ванн Кревельд не без едкого сарказма отмечает:

«Наполеон во время сражения совершенно забыл о двух своих корпусах, не отдавал никаких приказаний третьему и поздно вспомнил о четвертом, когда пятый уже сделал все дело».

Отдельно стоит сказать и о Ауэрштедте, где Даву, имея 27 тысяч штыков против 57 тысяч пруссаков, смог зажать неприятеля в полукольцо и просто раздавить! И это без помощи 20-тысячного корпуса Бернадота — тот имел крупную ссору с Даву и отказался ему помогать.

Таким образом, русские войска, вступившие на территорию прусской Польши, оказались один на один с Наполеоном. Первые сражения мы провели очень хорошо — Голицын при Голымине с 18 тысячами штыков принял бой с корпусом Мюрата и Ожеро (38 тысяч солдат), успешно отбивался целый день и после подхода Сульта отступил. Французы, обладая пятикратным превосходством, так и не смогли ничего сделать с русскими. Далее следовали ничейные сражения при Пултуске (14 декабря 1806 года) и Прейсиш-Эйлау (7–8 февраля 1807 года) — там русские кавалергарды чуть не прорвались в ставку Наполеона и не зарубили императора всех французов. Положение спас Мюрат.

«Сражение при Прейсиш-Эйлау», Антуан-Жан Гро

Дальше Наполеон надолго (до конца мая) застрял у Данцига, и полевые сражения продолжились только летом. И опять кровавая ничья — Гуттштадт (23–28 мая 1807 года), наша победа при Гейльсберге (29 мая 1807 года). Дело решил наш проигрыш под Фридландом в середине июня. Наполеон снова показал себя гением артиллерии — именно ее огонь не оставил нашим войскам никаких шансов. Как сказал потрясенный увиденным английский генерал Гутчинсон, бывший в качестве наблюдателя при ставке царя:

«Русские бы победили, если бы только мужество могло доставить победу… В полной мере заслуживали они похвалы и удивления каждого, кто видел Фридландское сражение».

Печальнее всего, что поражение при Фридланде открыло французам наши тылы, и они теперь могли отрезать наши войска от России. И именно поэтому 16 июня 1807 года император Александр I был вынужден пойти на переговоры с французами. Результатом был Тильзитский мир, заключенный 7 июля. Второй пункт этого соглашения гласил, что Россия должна присоединиться к континентальной блокаде против Англии. Это означало, что Россия разрывает все торговые отношения с туманным Альбионом. Всем английским судам запретили вход в российские порты. И вот это был удар в самое сердце Британии!

Она болезненно, но более-менее спокойно могла пережить разрыв с Европой. Но потеря Пруссии (одного из главных поставщиков дуба для кораблей) и России (а это мачтовое дерево, пенька, поташ, железо, лен и многое другое) поставила Британию на грань катастрофы. Если к началу 1807 года британский экспорт в Европу снизился на 45 процентов от того же периода годом ранее, то к концу года — на 75 процентов! Столь важный из-за скудости ресурсов импорт тоже негде было возместить. Это был нокаут.

Тильзитский мир

Ситуация усложнилась тем, что собственные леса, которые перед 1793 годом немного восстановились, были под корень вырублены во время Революционных войн 1793–1802 годов. К тому же Джон Джервис, лорд Сент-Винсент, пришедший на пост Первого Лорда, не вовремя начал борьбу с коррупцией в Отделе Снабжения Роял Неви. Джервис, привыкший рубить с плеча, поступил просто — аннулировал все контракты на поставку древесины от подрядчиков и назначил новые тендеры на следующий год. Поскольку обслуживание кораблей во время войны — процесс постоянный, склады к концу года опустели. Сент-Винсент делал безусловно правильные вещи — он ввел в перемещения между производством и складами бюрократию, исключавшую воровство как у подрядчиков, так и на складах. Были заморожены выплаты подрядчикам за предыдущие поставки (до разбирательства по реальным отгрузкам товаров и ценам, по которым делались закупки). Ввели новую должность тимбер-мастера (администратора на складах дерева), который отвечал за передвижения и сортировку древесины на своем складе. Но вся эта реформа производилась в военное время, когда потребность в дереве была гигантской. И к 1801 году запасов на складах практически не осталось (20 тысяч лоадов вместо требуемых 80 тысяч). Все это подавалось как большая «программа экономии», которая снизит траты на флот. Однако оказалось, что экономия эта была эфемерной. Естественно, что с 1802 года начались большие закупки дуба, ели, сосны, вяза, тика и т. д., а это сказалось на ценах, которые из-за ажиотажного спроса, поднятого Адмиралтейством, увеличились в три раза.

Чтобы как-то снизить расходы, Первый Лорд санкционировал закупку 12 000 лоадов по ценам прошлого года, однако поставщиков, желающих работать себе в убыток, не нашлось. Морское Управление подняло цену на 14% — желающие так и не появились. На 25% — торговцы, скрипя зубами, отгрузили 16 800 лоадов старых запасов, но дальше по такой цене грузить отказывались. Чтобы хоть как-то покрыть потребность в древесине, решили вырубить королевские дубовые леса — но эта мера дала только 2000 лоадов. В конце концов Сент-Винсента убрали с поста, и новый Первый Лорд, Генри Дандас, виконт Меллвил, вернулся к старой системе закупок. Однако это произошло только в мае 1804 года. И тогда же прошла, наверное, последняя масштабная закупка североевропейского дуба из прирейнских лесов — 50 000 лоадов.