Конец Казачьего военного училища

Существовало мнение, что большинство юнкеров военного училища в Казачьем Стане своевременно ушли в горы и избежали выдачи. Тщательной проверкой выяснено, что это не так. На 1970 год установлено лишь 26 фамилий юнкеров, которым удалось спастись. По свидетельству бывшего юнкера, данные которого о судьбе училища здесь приводятся, выдача училища произведена на 90 процентов.

<…> Дня за два, а может быть и накануне выдачи офицеров, к нам в училище прибыл Походный атаман Доманов. Это было уже после сдачи оружия офицерами, так как телохранитель атамана, который всегда имел при себе автомат, был на этот раз без оружия, во всяком случае, видимого. Генерал Доманов выступил с речью перед строем дивизиона юнкеров, учебной и нестроевой команд. Он говорил довольно долго, но не особенно складно — видимо, волнуясь.

Запомнился его призыв сохранять, как и до сего времени, строгую дисциплину. Он сказал, что нас, казаков, обвиняют в бандитизме и стремятся выставить с самой худшей стороны. Кто давал нам такую нелестную аттестацию, атаман не сказал, но повод для тревоги у него, несомненно, был.

Незадолго до приезда Доманова, прошел слух, что нас переводят на гражданское положение и, как бы в подтверждение этому, сотенный писарь, по приказу свыше, стал составлять списки юнкеров, где, помимо обычных вопросов, был вопрос о гражданской специальности.

Как теперь видно, это был ловкий маневр англичан, дающий им необходимые данные для репатриации, а с другой стороны — тонкий психологический шаг по отношению к жертве, так как включение в анкету вопроса о цивильной специальности, в связи с пущенным слухом о переходе на гражданское положение, давало людям надежду, что выдачи не может быть.

Вышесказанное, а также улучшение питания, раздача нового обмундирования, посещение училища каким-то высшим английским офицером с усами, в черном берете, который все время улыбался и выражал удовольствие видом и выправкой юнкеров, произвели на нас обнадеживающее впечатление. Поползли слухи, что нас хотят использовать где-то в колониях.

Но после отъезда офицеров и заявления англичан о репатриации, настроение резко упало. Те из юнкеров, кто имели родственников, постепенно уходили в станицы, оттуда почти все и были вывезены. Небольшая часть ушла в горы, и из этой группы наибольшее число спаслось. Остальные, решив сопротивляться до конца, мужественно остались в Амлахе, где стояло училище и откуда ходили в Пеггец на общее моление 1 июня, где многие были схвачены, а один или два убиты.

Дальше пишу со слов юнкера Н. Автор этой статьи ушел в одну из станиц к своему отцу, а затем вместе с отцом — в горы.

После возвращения из лагеря Пеггец было объявлено, что завтра, 2 июня, будет отправка училища. Не спали почти всю ночь. Спорили. Некоторые решили уйти в горы и той же ночью стали постепенно расходиться. Н. тоже решил под утро уйти вместе со своим другом, но последний проспал и разбудил Н., когда уже было поздно, так как начало светать.

Остатки юнкеров училища, нестроевой команды и оркестра построились на плацу перед церковью. Н. же спрятался в сено в том крестьянском сарае, где помещался наш взвод, и через щель в дощатой стене наблюдал картину выдачи.

Всех собравшихся было не больше сотни. Картина выдачи и тут повторилась: в село въехали машины и танкетки, а на предложение садиться в машины последовал отказ. Тогда приступили к посадке насильно. Но и это не сломило духа юнкеров — они крепко держались. Особенно мужественно вел себя наш взводный портупей-юнкер А., донец станицы Боковской, к которому из станицы прибыли престарелые родители и разделили с ним его участь.

Вдруг в середине этой окруженной англичанами группы послышался крик и кто-то упал. Юнкера на мгновение расступились, а упавший вскочил на ноги и бросился бежать к одной из машин. Это был казак нестроевой команды У., гармонист, часто услаждавший нас игрой на баяне.

За ним побежал садиться портупей-юнкер С, донец. Он был артельщиком и волок за собой мешок продуктов. Со словами «поеду в свой колхоз!» — он влез в машину.

Этими двумя случаями сопротивление было подорвано, и англичане без труда погрузили остальных.

После этого английские солдаты обошли сараи и дворы, где помещались наши сотни. Один зашел на сеновал, где спрятался Н., но тщательно его не осматривал. Под вечер на сеновал пришел хозяин, австриец и, увидев вылезшего из-под сена юнкера, испугался, но потом пришел в себя и сказал, что англичане ушли из села.

Вечером Н. вылез из сарая и на улице наткнулся на английский патруль, который его не заметил. Ночью он просидел в известковой яме.

Впоследствии ему удалось устроиться в лагере Пеггец, а затем на работу к англичанам. В дальнейшем он выехал в Канаду.

B. C.