Виктимологический аспект терроризма.

Борьба с терроризмом как составная часть общей борьбы с преступностью является важным элементом обеспечения безопасности мирового сообщества. Если раньше в нашей стране, да и в странах благополучной Европы терроризм рассматривался как явление невозможное, то за последние годы прогремевшие по всему миру, в том числе в нашей стране, Франции, Германии теракты показали, что ни одна страна не защищена в полной мере от явлений терроризма.

Терроризм перерастает в глобальное явление, уровень опасности террористических актов возрастает, степень их дерзости и беспрецедентной жестокости также, все это диктует необходимость выработки и осуществления действенных мер по борьбе с этим злом. Однако для выработки подобных мер необходимо тщательно изучить это явление, в том числе и его виктимологический аспект.

В настоящее время сложилось четкое понимание того, что терроризм – это совершение общественно-опасных деяний в отношении жизни, здоровья людей, прав и законных интересов различных субъектов ради принуждения третьей стороны к принятию требуемых террористами решений. И здесь, существенна констатация отсутствия конфликта между самими террористами и их непосредственными жертвами. Такие потерпевшие никогда не бывают виноваты в соответствующем поведении террористов, они не характеризуются даже просто виктимным поведением. Акция терроризма не выступает звеном в цепи сложных взаимоотношений между виновными и их непосредственными жертвами.

Ни в чем не повинные и не являющиеся участниками отношений террористов и «третьих лиц» граждане и организации, их права и интересы в данном случае выступают в качестве заложников принятия нужных террористами решений.

В акте террора жертвы никогда не участвуют в конфликте террористов и «третьей стороны», как правило, даже не ведают о таковом конфликте.

В целом, поскольку акции террористического характера могут быть самыми разнообразными, со временем изменяются, модифицируются, жертвами этих акций могут быть люди самых различных социальных слоев и групп.

Некоторые авторы подразделяют участников террористических актов на группы: первые участники (партнеры) - это авторы, то есть прямые исполнители и заказчики. С психологической точки зрения большое значение имеет именно организация террористов, включающая в себя иерархическую структуру и непрерывность, подготовки целенаправленных действий, а также убежденность в необходимости возобновления актов насилия вплоть до удовлетворения своих требований. Такие организации основаны на их приверженности к насилию, от которого участники получают удовлетворение. В основе этого явления лежат либо зловещий пс ихопатологический детерминизм, либо культурные традиции, основанные на оправдании насилия и жестокости.

Кроме группы авторов и заказчиков следует выделить категорию симпатизирующих, а именно представителей той же культуры и той же идеологии. Они временно или постоянно укореняются среди населения, но при этом ощущают, что более привязаны к идеологии и ценностям местного населения. Именно среди них рекрутируется пополнение, вербуются соучастники, сочувствующие и новые исполнители.

Вторая группа участников – «партнеров» - это жертвы террористических актов. Выделяют три категории жертв:

- прямые жертвы – лица, физически вовлеченные в исполняемый теракт, заложники, жертвы насилия (взрывов, массовых отравлений и т.д.), а также пострадавшие сотрудники правоохранительных органов, участвующие в пресечении деятельности преступников. Категория вторичных жертв включает в себя членов семей и близких знакомых прямых жертв, а также лиц, участвующих в последующей работе с жертвами (профессиональнее спасатели, врачи и т.д.) К этой группе можно отнести и лиц, чье имущество было уничтожено. Кроме возможных физических страданий, все они пережили психологический шок или травму, от которых могут остаться психические последствия. Используя научную терминологию, многие авторы называют пострадавших «второстепенными» жертвами в отличие от местного населения, которое именуется «первичными жертвами», ибо террористы рассматривают именно население как свою главную цель. Определение «второстепенный» делает несчастья жертв ничтожными и лишь усиливает их чувство беспомощности и одиночества. В этой связи более целесообразным представляется использовать термин «прямые жертвы».

Косвенные жертвы – те индивидуумы в сообществе, на которых воздействует вторичные эффект бедствия, члены общества, переживающие свою солидарность и сопричастность жертвам, осознающие себя в качестве потенциальных жертв. Жестокость и насилие затронули их больше, чем все население в целом. Прежде всего, это родные и близкие прямых жертв, переживающие траур и горе в связи со смертью близких или их ранениями. Это также живые и невредимые свидетели террористических актов, а также лица, оказывающие первую помощь пострадавшим. Кроме того, это спасатели, потрясенные смертью, страданиями, отчаянием, всем тем, что им пришлось пережить. Врачи приняли решение рассматривать эту категорию населения, как жертвы, так как они перенесли эмоциональный шок и в большинстве случаев у них остаются тяжелые последствия.

Эти косвенные жертвы – основные цели терроризма, здесь масштаб неограничен. В качестве отдельной категории жертв могут быть названы сами террористы, которые нередко принуждаются к исполнению теракта посредством насилия, обмана, длительной и профессиональной психологической обработки. Нередко в качестве исполнителей актов террора использовались дети.

Местное население составляет третью группу жертв. Именно на нее направлены в конечном итоге действия террористов. Демонстрация насилия должна, по мнению исполнителей террористических актов, породить у населения чувство незащищенности и страха: страх перед возможным количеством жертв (даже если реальное количество не может быть значительным), страх перед вероятностью оказаться подвергнутым насилию, страх перед невозможностью жить в безопасности, страх перед атмосферой воны. Чувство страха должно быть сильным, то есть переживаться как физический и психический страх, ужас, отчаяние, которые провоцируют человека к поведению и принятию таких решений, которые не свойственны ему в нормальной жизни. В данном случае речь может идти о требовании уступок террористам и проведении переговоров.

Прямыми и косвенными жертвами террористических актов в наше время могут быть представители разных демографических групп – дети, женщины, пожилые люди, различных социальных групп – наемные работники, мелкие, средние и даже крупные предприниматели, представители силовых структур и органов власти. Наиболее виктимными являются лица, служебные обязанности которых связаны с реализацией функций вышей государственной власти, главы субъектов федерации и политики федерального уровня. Здесь убийство или похищение, помимо возможностей оказать давление на власть, носит еще и символический характер, нередко связывается с социально значимой семантикой времени и места. Однородность либо различия социального, демографического и этнического состава группы пострадавших от терроризма связана, как правило, с местом реализации акции и способом осуществления террористического акта.

Особенностью данного вида преступления является то, что его непосредственной целью является массовая виктимизация населения, превращение общества и личности в потенциальную и актуальную жертву насилия. Осознавая это, все большее число криминологов анализирующих данную проблему, делают акцент именно на ее виктимологической составляющей. Нет нужды говорить о том, сколь важен и актуален для нас этот опыт. Как было сказано выше, жертвами террористических актов как правило являются ни в чем не повинные мирные люди. В большинстве случаев, особенно при захвате заложников, террористов интересует не столько личности жертв, сколько возможность использовать насилие над ними в качестве средства давления на адресата. Виновные лица при этом не имеют личных взаимоотношений с заложниками, которые обуславливали бы их соответствующие действия. Однако характер протекания данного вида преступления, его результат а также выбор оптимальной схемы его пресечения или предупреждения в самой значительной степени зависят от факторов виктимологического порядка.

По различным классификациям выделяются отдельные фазы поведенческих реакций:

- фазу предвоздействия, когда испытываются чувства грозящей беды, беспокойство, ощущение угрозы; эта фаза особенно актуальна, если террористические акты осуществляются систематически либо им предшествуют угрозы; нередко угроза игнорируется. На фазе предвоздействия среди населения отмечаются единичные невротические расстройства с выраженным психогенным компонентом и паническим радикалом;

- фазу воздействия – непосредственно период действия разрушительного фактора, как правило, это минуты и часы, реже – дни; доминирующей эмоцией в этот период является страх;

- героическую фазу, которая длится также несколько часов или дней, сопровождается подъемом, воодушевлением, всплеском альтруизма, желанием помочь пострадавшим спастись и выжить;

- фазу медового месяца», которая сопровождается чувством гордости за то, что опасность преодолена уверенностью в том, что в скором времени проблемы будут решены;

- фазу разочарования, которая длится до полутора лет, сопровождается чувством разочарования, гнева, негодования и гречи, крушением личных надежд;

- фазу восстановления, которая развивается через полтора-два года, сопровождается осознанием необходимости налаживать жизнь, брать на себя ответственность за решение насущных проблем.

Что же происходит с психикой в период воздействия чрезвычайного психотравмирующего фактора, в частности, во время террористического акта? Человеку становится настолько страшно, он испытывает такой ужас и ощущение безысходности, что эмоции начинают превалировать и разум отступает на второе место. Это может привести к аффективному сужению сознания и как следствие, к неадекватным поступкам. Поведение в таких случаях может быть двояким. Во-первых, это реакция с двигательным возбуждением. Очень часто человек внезапно в момент опасности начинает метаться и бежит навстречу опасности, где может погибнуть. Второй вариант – так называемая «мнимая смерть», или ступор, когда человек вместо того, чтобы убежать, застывает. Такие патологические формы реагирования длятся от нескольких минут до часа. В последующем человек не может вспомнить последовательность событий, какие-то подробности, как им оказывали помощь. Знание психологического состояния жертв террористических актов и этапов восстановительного периода поможет найти оптимальный и верный путь оказания необходимой помощи жертве терроризма.

Следует отметить, что, несмотря на активное обсуждение проблем заложников в прессе, вопросы поведенческих реакций жертв и заложников непосредственно во время террористических актов, психологии взаимоотношений жертв и террористов практически остаются малоизученными, отсутствуют систематизированные научные обобщения, которые возможно были бы весьма полезны с точки зрения виктимологии. В то же время отдаленные психические последствия у жертв террористических актов в последние годы интенсивно изучались как криминологами, так и специалистами- медиками, психиатрами и психологами.

В настоящее время установлено, что последствия террористического акта носят множественный характер: это и социально-психологические, и психиатрические, и общемедицинские последствия.

К одним из наиболее серьезных социально-психологических последствий можно отнести формирование стойкой психологии жертвы. Как известно, если человек когда-то подвергся нападению, особенно если это произошло в детском или подростковом возрасте у него может произойти изменение психологического развития: девочки как правило в обществе начинают ощущать себя жертвами и часто их поведение невольно провоцирует насилие. Мальчики наоборот могут отождествлять себя с обидчиком, и проявлять несвойственные им ранние черты агрессивности и грубого отношения к окружающим.

Нередко в последнее время жертвы террористических актов подвергаются дискриминации, проявляющейся в негативном отношении общества, обвинении в стремлении получить выгоду – «нажиться на своем горе», требование законных льгот вызывает раздражение. В ряде случаев пострадавшего начинают бояться словно заразного из суеверного представления, что этот человек «притягивает несчастья».

Еще одно из социальных последствий – снижение успеваемости у детей. Например среди детей (актеров и зрителей – заложников «Норд-Оста» примерно у 20% было отмечено снижение успеваемости, при этом мало, кто из учителей связывал это с трагедией, хотя до теракта ребенок учился хорошо. В таких случаях требуется психологическая и (или) психиатрическая помощь, потому что в основе школьной неуспеваемости могут скрываться болезненные симптомы, в том числе и обострение хронических психических заболеваний.

Диагностика посттравматического стрессового расстройства сложна в первую очередь у детей. Симптомы, которые могут развиться после перенесенного стресса и должны насторожить педагога, родителя или опекуна. Если у ребенка на глазах погиб человек, то с ним обязательно должен поработать психолог и этому ребенку в дальнейшем должно быть уделено повышенное внимание.

Можно предположить, что акт террора взламывает какие-то очень глубокие пласты психики, существенно деформируя ее как у преступника, так и у жертвы. Видимо, психологической науке еще предстоит глубоко изучить это состояние. Также как и амбивалентность самоощущения и ролевого самопозиционирования террориста и его жертвы. Это состояние, очевидно, обнаруживает себя в известном стокгольмском синдроме, для которого характерно развитие у жертвы чувства если не сопричастности, то по крайней мере, сочувствия к своему мучителю-террористу.

Само понятие стокгольмского синдрома возникло как результат изучения эмоциональных и психологических трансформаций, которые можно было наблюдать у лиц, захваченных в качестве заложников в ходе неудавшегося грабежа банка в 1974 году в Стокгольме. Три женщины и один мужчина были взяты в качестве заложников двумя террористами, которые грозились убить их, но в то же самое время казалось проявляли к ним доброе отношение. Возможно, их сближало само ощущение угрозы и стремление выжить, которое имело место, как у жертв, так и у террористов.

В дальнейшем анализируя последствия этого феномена, криминологи выделили черты проявления стокгольмского синдрома: заложники проникаются симпатией к своим захватчикам, ненавистью к властям, заложники проникаются симпатией к заложникам. При этом три элемента не обязательно присутствуют одновременно. Отмечается, что с точки зрения ведения переговоров такие проявления имеют одновременно положительную и отрицательную стороны. Положительная сторона состоит в том, что чем сильнее стокгольмский синдром, тем менее вероятно, что захватчик убьет заложников. С другой стороны, информация, исходящая от заложников, может стать недостоверной.

Особенно виктимизированными вследствие акта террора оказываются дети. Психологические реакции детей на обстановку постоянной угрозы теракта подобны реакциям тех, кто испытал воздействие военной ситуации. Психологическое напряжение здесь практически не отличается из-за того, ведется ли война в полном масштабе, является ли она вялотекущим конфликтом, партизанской войной или терроризмом. Некоторые исследователи указывали на то, что самым серьезным последствием хронического терроризма для маленьких детей является угроза смерти или разлуки с родителями.

Не менее серьезным преступлением является вовлечение детей в деятельность террористических или экстремистких организаций, активно использующих насильственные методы. В совершение преступлений террористического характера большинство несовершеннолетних вовлекается путем психического или психофизического воздействия с отведением им роли исполнителя или пособника при организующей роли взрослых.

Характерно, что многие из детей, вовлеченных в деятельность террористических организаций, ранее сами были жертвами террористических актов. В результате терроризм приобретает циклический характер. Жертва становится преступником, а преступник обнаруживает черты жертвы. Для того, чтобы выйти из этого порочного круга необходима длительная и целенаправленная работа психологов, социальных работников.