Речь на Международном рабочем социалистическом конгрессе в Париже

(14—21 июля 1889 г.)

Граждане!

Так как записалось большое число ораторов и кон­гресс может им поэтому уделить мало времени для их докладов об экономическом и политическом положении представляемых ими стран, то я постараюсь по возмож­ности ограничить свой отчет о рабочем движении в Рос­сии.

Вам, может быть, странно видеть на этом конгрессе представителей России, — России, где рабочее движение далеко не так развито, как в других странах Западной Европы. Но мы, русские социал-демократы, думаем, что революционная Россия во всяком случае не только не должна держаться в стороне от остальной рабочей и со­циалистической Европы, но что, наоборот, теперешнее сближение ее с ним принесет большую пользу всемир­ному социалистическому движению.

Вам всем известна гнусная роль, которую русский аб­солютизм играл до настоящего времени в истории За­падной Европы.

Русские цари были коронованными жандармами, считавшими своей священной обязанностью поддержи­вать реакцию во всех странах — от Пруссии до Италии и Испании.

Было бы напрасной тратой слов говорить здесь о той роли, которую печальной памяти император Николай иг­рал в известных событиях 1848 г. ¹

Вот почему торжество революционного движения в России было бы торжеством европейских рабочих.

Поэтому важно выяснить, каким образом и при ка­ких условиях возможно это торжество революционного движения в России.

Оно возможно, граждане, — и в этом мы твердо убеж­дены — лишь при том условии, если русские революцио­неры сумеют завоевать сочувствие самого народа,

167

Отрывок из письма Г. В. Пле­ханова к В. И. Засулич (июль 1889 г.) о подготовке мандата на Парижский конгресс II Ин­тернационала.

Но до тех пор, пока наше движение будет оставать­ся движением идеологов и учащейся молодежи, оно, быть может, будет опасно лично для царей, но не будет представлять никакой опасности для царизма как поли­тической системы.

Чтобы ниспровергнуть и окончательно сокрушить ца­ризм, мы должны опираться на более революционный элемент, нежели учащаяся молодежь, и этот элемент, имеющийся налицо в России, — это класс пролетариев, класс революционный по своему тяжкому экономическо­му положению, революционный по самой сущности своей.

Некоторые экономисты, одаренные слишком пылкой фантазией, обнаруживающие больше доброй воли, неже­ли солидных знаний, рисуют Россию как бы своего ро­да европейским Китаем, который по своей экономиче­ской структуре ничего не имеет общего с Западной Евро­пой ². Это совершенно ложно. Старые хозяйственные ос­новы России находятся ныне в процессе полного разло­жения. Наша сельская община, о которой так много го­ворили даже в социалистической печати, но которая на деле составляла опору русского абсолютизма, — эта хва­леная община все более и более делается орудием для капиталистической эксплуатации в руках богатых кре­стьян, между тем как бедные покидают деревни и ухо-

168

дят в большие города и промышленные центры. Одно­временно с этим крупная фабричная промышленность растет, поглощая процветавшую некогда кустарную про­мышлен-ность в деревнях.

Самодержавное правительство всеми силами усугуб­ляет это положение и содействует, таким образом, про­цессу развития капитализма в России. Нам, социалистам и революционерам, эта сторона его деятельности может доставить только удовольствие, потому что этим путем оно само подготовляет свою гибель.

Промышленный пролетариат, сознание которого на­чинает пробуждаться, нанесет смертельный удар само­державию, и тогда вы увидите на своих конгрессах его непосредственных представителей рядом с делегатами более передовых стран.

А пока наша задача состоит в том, чтобы вместе с вами отстаивать дело международного социализма, все­ми средствами распространять учение социал-демокра­тии среди русских рабочих и повести их на штурм твер­дыни самодержавия.

А в заключение повторяю — и настаиваю на этом важном пункте: революционное движение в России вос­торжествует только как рабочее движение или же ни­когда не восторжествует!

ОТ ИЗДАТЕЛЕЙ [сборника „Работник"]

Лет около десяти тому назад друзья и почитатели Г. И. Успенского праздновали двадцатипятилетие его литературной деятельности. Г. И. Успенский был очень любим передовою частью русской читающей публики. Неудивительно поэтому, что он получил с разных сторон много горячих поздравлений. Но между этими поздрав­лениями было одно, которое, наверное, удивило очень и очень многих людей из «интеллигенции»: оно пришло от кружка петербургских рабочих ¹. Это не могло не пока­заться удивительным. Наши народники очень «сочувст­вуют» рабочим, они «твердо верят в народ», но они до сих пор смотрят на русский рабочий класс, как на ре­бенка, которого, правда, надо учить старательно и как можно больше, но от которого нельзя ожидать почти ни­чего ни теперь, ни в ближайшем будущем.

А между тем рабочий класс есть именно та сила, ко­торая одна только и способна положить конец торжест­вующему теперь у нас застою. До тех пор, пока эта си­ла не придет в действие, останутся бесплодными все, иногда поистине героические, попытки нашей интелли­генции добиться свободы.

И эта сила уже начинает приходить в действие. В продолжение царствования Александра III ² ни в одном из наших общественных классов не происходило такой живой работы мысли, ни один из них не обнаружил та­кой огромной жажды знания, такого лихорадочного стремления к свету, как именно рабочий класс. Восьми­десятые годы не без основания считаются у нас очень печальной эпохой в истории «интеллигенции». Слово «восьмидесятник» стало почти бранным словом, означа­ющим молодого человека, чуждого всяких широких ум­ственных интересов, всякой серьезной мысли об общем благе, думающего только о личной пользе, о собствен­ном житейском благополучии. Восьмидесятые годы бы-

170

ли временем упадка нашей «интеллигенции». Но эти же годы были временем умственного подъема русского на­рода и, прежде всего, передового отряда этого народа, наших промышленных рабочих. Одного этого довольно, чтобы ободрить всех истинных друзей народа и показать им, что их дело теперь гораздо ближе к своему торже­ству, чем оно было когда-нибудь прежде.

Русский рабочий класс лихорадочно стремится к зна­нию. Но рабочий не студент, который может целиком отдаться книгам. Чтобы жить и учиться, рабочему надо иметь заработок, а чтобы иметь заработок, ему надо продать свою рабочую силу «хозяину»-фабриканту или вообще предпринимателю. Чем менее развит рабочий класс, тем хуже он понимает свои интересы, тем покор­нее несет он то ярмо, которое надевает на него «хозя­ин». И наоборот. Чем сильнее начинает шевелиться мысль рабочего, чем больше света попадает в его голо­ву, тем лучше понимает он свое положение, а чем лучше понимает он свое положение, тем энергичнее восстает он против хозяйских прижимок, тем чаще пытается он сбросить хозяйское иго. Вот почему вместе с ростом со­знания рабочего класса растет также и число стачек и вообще всякого рода столкновений рабочих с предпри­нимателями. Всякий новый шаг на пути умственного развития рабочих сопровождается новым нападением их на царство капиталистической эксплуатации.

Многочисленные стачки прошлого года ³ показали, что наш рабочий класс не составляет и в этом случае исключения из общего правила, что его умственное про­буждение означает и у нас начало великой освободитель­ной, революционной борьбы с капитализмом, борьбы, которая уже давно ведется на Западе и которая осве­жит, наконец, нашу общественную жизнь, как освежает гроза застоявшийся воздух.

Борьба с эксплуататорами, неизбежно сопровожда­ющая умственное пробуждение рабочего класса, в свою очередь является новым источником его умственного и нравственного развития. Она лучше всякой книги выяс­няет рабочим, в чем заключаются их интересы и до ка­кой степени эти интересы противоположны хозяйским интересам. Она показывает им, что они не добьются ни­чего, пока будут действовать в одиночку, что они непре­менно должны поддерживать друг друга, если не хотят быть побеждаемы на каждом шагу, что для торжества над темной силой капитала нужно сознательное объеди-

171

нение трудящихся. Она является лучшей школой, какую только можно придумать для рабочих.

Эта школа чрезвычайно быстро расширяет взгляды рабочих. Притесняемый кулаком или помещиком (ча­сто это одно и то же), угнетаемый безвыходной нуждой, крестьянин твердо надеется на царя. Он верит ⁴, что вот-вот, не сегодня так завтра, царь поймет наконец, как тяжело живется крестьянину, и явится ему на помощь. Разумеется, эта надежда остается и останется всегда напрасной: «батюшка-царь» ровно ничего не делает и не может сделать для своих «детушек». Но крестьянину очень трудно убедиться в этом. В своей деревне он как бы отрезан от всего мира. Он знает только свое поле, свой сельский сход, свое волостное правление да еще соседнего «барина». Ему совершенно неизвестна дейст­вительная роль царя в нашей общественной жизни. Ра­бочий находится в совсем другом положении. Если он и приносит с собой на фабрику свои деревенские пред­рассудки, то сама жизнь скоро разбивает здесь эти предрассудки. Иногда достаточно одной стачки, чтобы показать рабочим, до чего нелепо видеть в царе защит­ника народных интересов. Ярославская стачка прошлого года ⁵ послужила, как известно, поводом для кровопро­лития. Напав на безоружных рабочих, царские солдаты положили на месте несколько человек. Эта блестящая победа над «неприятелем» так обрадовала царя Нико­лая II, что он поспешил послать царское спасибо молод­цам-фанагорийцам (т. е. фанагорийскому полку, стре­лявшему в рабочих). Тут уж никакие сомнения невоз­можны; тут уже и слепой видит, что царь стоит не на стороне рабочих, и мы уверены, что многие и многие из ярославских — да и не только ярославских — рабочих с неподдельным чувством повторили бы (если бы знали их) энергичные слова немецкого поэта Гейне:

Проклятье ему, королю всех счастливых,

Не жаль ему нас, бедняков терпеливых,—

Последний он грош отнимает у нас,

«Стрелять по собакам» ⁶ — он отдал приказ... *

Умственное пробуждение рабочих, неизбежно веду­щее их к борьбе с предпринимателями, т. е. к борьбе на экономической почве, также неизбежно приводит их к столкновениям с нынешним царским правительством, т. е. к борьбе за политическую свободу. Царская поли-

* Из стихотворения «Ткачи», написанного в сороковых годах после кровавого усмирения ткачей в Силезии.       .

172

ция всегда является и будет являться самым неизмен­ным и самым надежным союзником фабрикантов. Как ни тяжелы те опыты, которые приходится переживать рабочим, они, в последнем счете, чрезвычайно благоде­тельны, потому что они развивают политический смысл трудящейся массы и на место забитых обывателей-ра­бов, покорно подставляющих свою спину под царские, хозяйские и полицейские удары, ставят граждан, созна­ющих свое достоинство человека и умеющих сознатель­но бороться за свое освобождение.

Борьба за политическое освобождение России ведет­ся не со вчерашнего дня. Издавна уж были в ней люди, всей душой ненавидевшие деспотизм и горячо предан­ные делу свободы. Но благородные усилия этих людей оставались напрасными, потому что народ не поддержи­вал их. Темный и невежественный, забитый и обману­тый, он не только равнодушно смотрел на гибель своих защитников, но часто радовался ей, считая врагов цар­ского деспотизма врагами народного освобождения. Де­ло свободы не может восторжествовать до тех пор, пока ему не сочувствует народная масса. И если бы русский народ не способен был отделаться от своего рокового заблуждения, то надо было бы признать, что России суждено остаться страною вечного рабства. Но то дви­жение, которое теперь уже происходит в русской рабо­чей среде, то движение, которое, только что начавшись, так сильно пугает царских чиновников и заставляет их умножать и без того бесчисленную армию шпионов, это рабочее, это народное движение ручается нам за то, что и наш народ способен понимать свои интересы, что и мы, русские, не пасынки истории, что и у нас взойдет, на­конец, солнце свободы.

Г. И. Успенский, по поводу упомянутого выше пись­ма к нему от кружка петербургских рабочих, поздравил русских писателей с новым грядущим читателем.

Мы радостно приветствуем начало рабочего движе­ния в России, поздравляем всех врагов деспотизма с но­вым грядущим борцом за политическую свободу.

Революционная мысль, зреющая в рабочей среде, есть революционная мысль, зреющая в среде народной. Русский рабочий есть кость от кости и плоть от плоти русского народа. Как ни отличаются условия жизни ра­бочего от условий жизни крестьянина, но рабочий го­раздо ближе к крестьянину, чем представитель «интел­лигенции». Раз начавшееся в рабочей среде революцион­ное движение вовлечет в свое русло значительную часть

173

беднейшего крестьянства, и тогда придет конец тем гнусным порядкам, которые составляют горе русской земли и благодаря которым все образованные народы Запада смотрят на нас, русских, с чувством сожаления и презрения.

Вот почему мы говорим, что рабочий класс есть имен­но та сила, которая одна только и может двинуть впе­ред Россию.

Старая царская Россия заслужила ненависть всех об­разованных народов, потому что она давно уже взяла на себя роль всемирного жандарма. Где бы ни начина­лось освободительное движение, хотя бы это было в полном смысле слова за тридевять земель, в тридесятом царстве (напр., в 20-х годах нашего столетия в Испа­нии) ⁷, русское правительство тотчас било тревогу и при­водило в движение свои дикие полчища. Старая цар­ская Россия была вернейшим другом и прочнейшей под­держкой всех деспотов, всех сторонников застоя.

Новая революционная, рабочая Россия становится на сторону революционеров всех стран. Печатаемые в нашем сборнике адреса петербургских и московских ра­бочих к французским пролетариям по поводу Париж­ской коммуны 1871 года ⁸ как нельзя более ясно пока­зывают, что именно в лице рабочих русский народ мог впервые войти в семью образованных наций в качестве младшего брата, умеющего горячо сочувствовать всем радостям и всем горестям, всем победам и всем пора­жениям своих старших братьев.

К этой-то новой рабочей России, составляющей нашу радость, нашу гордость и нашу надежду, и обращаемся мы со своим скромным изданием. Мы целиком посвя­тим его интересам рабочего класса. Мы не навязываем своих взглядов нашим читателям-рабочим. Мы не берем на себя роль руководителей. Нам хотелось бы только принести посильную пользу тем обездоленным, но бод­рым и смелым труженикам, которые борются на нашей далекой и несчастной родине за свое экономическое и политическое освобождение. Страницы нашего неперио­дического издания,— если ему суждено продолжать­ся ⁹, — будут открыты всем рабочим, желающим восполь­зоваться им для обсуждения своих задач и выражения своих стремлений. Но мы твердо убеждены, что чем яс­нее сознают наши читатели свои задачи, чем они лучше поймут смысл своего положения, тем решительнее ста­нут они под знамя социальной демократии. Под этим знаменем ведется освободительная борьба рабочих все-

174

Титульный лист сборника «Работник» (1896 г., № 1/2) и автограф конца вступительной статьи Г, В. Плеханова «От издателей».

го образованного мира. Другого знамени не может быть и для русских рабочих.

Мы наперед знаем, что много потерь и поражений придется нам занести в нашу летопись: чем сильнее бу­дет развиваться наше движение, тем больше будут оже­сточаться его враги. Это неизбежно. Без жертв не да­ется никакая победа. Но как бы велики ни были те жертвы, которые русский рабочий класс должен будет принести своему великому делу, мы ни на минуту не усомнимся в его будущем торжестве. Вопреки всем уси­лиям своих врагов, русский рабочий народ освободит и самого себя, и всю Россию...

Придет пора, окрепнут крылья,

Младые силы подрастут,

Вскричат орлы и цепь насилья

Железным клювом расклюют!

ДОКЛАД,