О любви человека, душа которого ранена, и о Новой битве над Новой землей. В конце главы Наташа, несмотря ни на что, выполняет данное ей приказание

 

Полярное лето уже кончилось. Синие пятна незабудок на фоне шиферных скал казались кусками неба, просвечивающими сквозь тучи.

— Аэроплан, — доложил самоед, подходя к Нетлоху, гуляющему с Наташей.

— Хорошо, — ответил Нетлох, — скажите всем, чтобы приготовили ружья, — и, обратясь к Наташе, прибавил: — Друг мой, вы знаете ли, что это конец?

— Конец?

— Да, конец, по крайней мере, нашей части; англичане не станут возвращаться напрасно. Очевидно, они обезопасили себя и от наших газов и от наших лучей. Не надо нервничать. Мы будем еще драться. А Советский Союз имеет и без нас источник азота. Его приготовляют в Донбассе и в Кузнецком районе, и около Ипатьевска. Даже нашу задачу регулирования теплого течения решат и без нас… Нам остается только драться как можно дольше и как можно лучше.

— Я люблю вас, — произнесла Наташа неожиданно для самой себя.

— Я знаю, Наташа, но не надо об этом говорить. Я никого не люблю. В детстве меня ранила вещь, на которую я не должен был бы обращать внимание: тайна рождения. Как рассказать вам, русской, здесь, на Новой Земле, и перед смертью, что я бежал от жизни потому, что мой отец оказался не моим отцом и даже друг моего отца оказался не моим отцом… Но всего я не могу сказать даже тебе. Я англичанин, Наташа, и во мне сильна гордость расы. А сейчас я ношу глупое имя. Моя странная фамилия, это прочтенная сзади наперед фамилия моего действительного отца. Я бросил родину, лабораторию и бежал в Россию — в другой свет. Я забился сюда к полюсу, к моржам, отрезал себя от мира и нашел здесь новое дело и новое мировоззрение. Разумом я понимаю, что моя обида ничтожна, что я должен забыть ее. но гордость расы в моей крови… Быть мулатом для меня позорно… Называйте сейчас меня Робертом, Наташа.

— При чем тут любовь, Нетлох?

— Я ранен женщиной, я не простил своей матери своего рождения, и я не хочу любить. Простите меня, Наташа, старого человека на Новой Земле. Мы, англичане, люди старой земли, у нас, когда чинят мостовую, то приходится сверлить землю буравами, потому что мостовая у нас на фундаменте. И наши предрассудки и навыки тоже на фундаменте. Прощай же, Наташа, аэропланы приближаются. О, если бы я мог поднять над своим домом красный флаг с буквами Английской советской республики. Я сейчас буду сражаться с англичанами во главе отряда людей Новой Земли. Я завидую сейчас самоедам, Наташа. И знаете что? Я вас люблю.

Звуки сирены известили говорящих, что пора надеть противогазы.

— Еще слово, Наташа: когда я погибну, постарайтесь доставить этот пакет с документами профессору Шульцу в Фрейбург. Вам надо бежать сейчас же, берите лодку и бегите во льды, на Север… путь в Россию будет отрезан.

Сирена проревела еще раз.

— Прощайте, Наташа, — крикнул Роберт, поцеловав женщину в губы быстрым поцелуем, и сам надел на нее противогаз.

Наташа плакала, чувствуя на зубах холод загубника. Слезы туманили стекла шлема.

Хор взрывов потряс воздух.

В воздухе уже дрались аэропланы Новоземлинского отряда Доброфлота с тучей аэропланов противника.

Самолеты стреляли друг в друга из пулеметов и орудий, старались ударить противника своими шасси, временами сцеплялись по двое и тяжело падали вниз.

Вот пал последний самолет Новой Земли.

Противник начал приземляться и готовиться к десанту.

Высоко в небе и в стороне от битвы сторожевой аэроплан Дюле следил за северным побережьем острова.

Лейтенант видел землю через просветы в дыму. Уже горели нефтяные фонтаны, снег кипел от огня, пар смешивался с черным дымом в густые клубы.

Дюле видел бой уже не раз и сейчас не очень интересовался общей картиной.

Но вот маленькая лодка отчалила от обрывистого берега, сверху она кажется миндалиной.

Это, вероятно, гонец.

Лодка спешит к ледяному полю, нужно перехватить.

Спокойно, как ястреб на полевую мышь, нырнул в воздух аэроплан вслед лодке. Вот колеса шасси уже подпрыгивают по неровности ледяного поля. Лодка видна у края, она пытается пройти узкими проходами через лед.

Не уйдешь…

Сопротивление новоземлян казалось уже было подавлено. Громадные грузовые аэропланы, до сих пор державшиеся вне поля действия, сейчас тяжело приземлились, высаживая сотни людей.

Но тут затрещали выстрелы винтовок и автоматических ружей.

Укрывшись за скалами, самоеды, дети зверобоев, стреляли холодно и метко.

Раненых не было, все убитые были убиты только в сердце или в глаз.

Но по сигналу атакующих с неба спускались все новые аэропланы, и ураганный огонь сверху подавлял всякую возможность сопротивления.

— Во имя Новой Англии и Новой Земли, — сказал Роберт и замкнул контакты.

Остров вздрогнул, изогнулся, как кошка, желающая прыгнуть, и взлетел в воздух.

— Наташа! — вскричал Дюле, узнав гонца.

— Глядите, — ответила она.

Взрыв взметнул черную пыль стеной. Стена достигла стаи аэропланов и упала вместе с ними на землю.

Но луч взрыва не захватил аэроплана Дюле.

— Летим! — вскричала Наташа и первой вскочила в аэроплан.

Было пора. Громадная, высотой в сорокоэтажный дом волна шла от места взрыва к ледяному полю…

Дюле без слов занял место наблюдателя. Аппарат взвился в воздух, и в то же мгновение лед под ними лопнул, как стекло, заскрежетал, забурлил, и ледяная пена обрызгала колеса шасси.

— Я лечу во Фрейбург, — сказала Наташа, не повернув головы к Дюле и не выпуская руля.

 

ГЛАВА 37