Зачем нужны 1 500 000 тонн иприта, об алмазах, о глубоких пещерах и о новом газе сусаните

 

Профессор Монд давно перестал слушать англо-греко-латинскую речь докладчика, шипящую, как сельтерская вода, струей выбегающая из сифона. Он не глядел на вереницы цифр, убегающие из-под знаков радикала. Монд глубоко задумался, опустив седую голову на руки.

Сколько нужно иприта, чтобы сделать непроходимой полосу в 100 километров, шириной от Белы до Рангуна, по всей сухопутной границе Индии и от Японского моря до Южно-Китайского — по всей границе Китая?

Чтобы запереть восставших рабов в газовую ловушку, оградить их ядовитой пустыней от сношений с советскими большевиками и сделать невозможной какую бы то ни было помощь извне?

Такая сплошная ипритовая блокада дала бы возможность англичанам учинить над обеими странами любую расправу. Монд попутно прикинул в уме, что если убить газами половину жителей в блокированных ипритом странах, то все еще останется население в 400 миллионов душ с лишним. Плотность его в этом случае будет все еще достаточно высокой, чтобы при умелой и правильно поставленной эксплуатации обслужить все нужды английской торговли и промышленности.

Но сколько же нужно иприта для всего этого предприятия?

Тренированные профессорские мозги быстро доставали из кладовых памяти нужные данные. Через четверть часа был готов результат:

1 500 000.

Полтора миллиона тонн иприта нужны для полной блокады восставших стран, для приведения их к покорности и достойного их наказания.

Производительность английской химической промышленности может быть в случае войны доведена до 200 тысяч тонн в год. Вся промышленность буржуазных стран совместно с Англией при крайнем форсировании может выработать 600–700 тысяч тонн.

Чтобы добыть нужные полтора миллиона, придется строить новые заводы, далеко превосходящие размерами и оборудованием знаменитый Эджвудский арсенал. Придется искать новые источники сырья, оборудовать и вести их разработку. Не видно конца работе.

С ней можно справиться лишь в том случае, если всех рабочих Англии заставить работать вдвое больше, чем они работали когда-либо до сих пор.

Задача явно неразрешимая.

Для всех — кроме Монда.

Монд вспомнил далекое прошлое. Год сдачи выпускных экзаменов и кругосветное путешествие, предпринятое с закадычным другом своим Шульцем, также только что окончившим университет.

Трудный, едва преодолимый переход через пустыню на буйволах. Тяжелая туземная фура, безнадежно увязающая в сыпучих песках на гряде дюн или тонущая в топи болот, на многие километры простирающихся вдоль речных и озерных берегов и делающих эти последние недоступными.

Вот, наконец, страна пипикуасов.

Земля черная, комоватая и твердая, как перекись марганца.

Земля, потрескавшаяся во всех направлениях от жары под пылающим небом, готовым треснуть от зноя.

Страна алмазов!

Ни один белый не мог выжить в этой ужасающей местности дольше пяти лет. Каждые три года администрация алмазных копей отправляла в проклятую страну через пустыню отряд свежих белых надсмотрщиков. Тот же караван отвозил обратно старых, отработавших свою трехгодичную смену — больных и полупомешанных.

На дальнем западе, на самой черте горизонта, если считать от центра этой дикой страны, возвышались унылые скалы. Их острые края и вершины сверкали на солнце черным изломом. Их недра были прорезаны глубокими извилистыми пещерами.

На этом участке алмазных полей надсмотрщиком был старый Делинг. Он являлся единственным белым старожилом во всей стране. Отрабатывал уже третью трехгодичную смену. В первое же полугодие, проведенное им среди этих блестящих черных, как антрацит, скал, Делинг не выдержал и сошел с ума. Так сумасшедшим и прожил он до конца установленного администрацией трехгодичного срока и управлял своим отрядом рабочих-пипикуасов. Когда пришел караван со сменой, сумасшедший Делинг отказался возвратиться. Его хотели взять насильно. Он убежал в неприступные черные горы. Когда караван ушел, он снова спустился к своим разработкам, прогнал нового надсмотрщика на другие участки и снова три года безраздельно и бесконтрольно правил своими неграми.

Этот сумасшедший зверь достиг на своем участке такой производительности, о которой до него и не мечтал никто. Благодаря этому обстоятельству администрация копей согласилась оставить его и на третье трехлетие.

Пипикуасы, работающие на участке Делинга, совсем не имели свободного времени, даже столько, сколько нужно для постройки шалаша. Они спали и ютились в глубоких пещерах антрацитово-марганцевых скал. Впрочем, спать им приходилось немного.

Безумный надсмотрщик решил, что спать каждую ночь — это баловство, недопустимое в отношении его черных дьяволов. Он установил у себя особый порядок. Его рабочие должны были работать 48 часов подряд, после чего получали право на шестичасовой сон в своих пещерах, затем опять 48 часов работы и 6 часов сна. И так это продолжалось уже на протяжении пяти лет.

Неудивительно, конечно, что в больном мозгу озверевшего параноика возникла такая чудовищная идея.

Удивительно, что покорные пипикуасы могли в течение ряда лет выдерживать такой режим, проводившийся с неумолимой непреклонностью.

Шульц утверждал, что такого перенапряжения ни один живой организм физиологически выдержать не может. Следовательно, что-то тут не так.

Живой, увлекающийся и настойчивый немец принялся тщательно исследовать загадочное явление.

Монд не разделял заинтересованности своего друга и не интересовался его изысканиями. С чисто английской колонизаторской тупостью он не видел ничего удивительного в том, что негры-рабы работают лишних 35 часов в сутки сверхурочно.

Однажды в палатку Монда, работавшего над микроскопом, вихрем влетел Шульц.

— Нашел, нашел!

Монд подумал было, что причиной такой бурной радости является находка алмаза в 1000 карат, но Шульц его разочаровал.

— Нашел причину бессонницы пипикуасов. Этот старый дьявол Делинг далеко не так безумен, как можно было бы думать. Он знает тайну бессонницы и управляет ею по своему усмотрению.

В глубине пещер, где спали пипикуасы, из трещин в черной и жирной породе медленно выделялся тяжелый бесцветный газ, стлавшийся по полу пещер и заражавший нижние слои воздуха.

Кто вдыхал в течение некоторого времени этот газ, тот на известный период лишался потребности во сне и возможности уснуть.

Пипикуасы спали всегда прямо на полу пещеры и во сне отравлялись этим газом.

Делинг знал об этом газе и сознательно пользовался его свойствами, чтобы заставить своих рабочих удлинить рабочий день вчетверо против обычного.

Бессонный газ вытекал из трещин очень медленно и в крайне ограниченном количестве. Делинг копил его, закрывая наглухо газовые отверстия на время работы людей и открывая выход газу лишь тогда, когда люди приходили в пещеры спать.

Все эти подробности выследил Шульц.

Шульц аккуратно и тщательно записал об этом удивительном открытии в свой путевой дневник и забыл о нем, перейдя к другим увлекательным и важным наблюдениям.

Монд же сразу оценил необычайную значимость этого удивительного явления.

Попытки там же на месте в стране алмазов определить природу необычайного газа успехом не увенчались.

Тогда Монд втайне от друга, работая по ночам, приготовил из бутылок от рома несколько больших стеклянных баллонов, наполнил их таинственным пещерным газом и запаял. Баллоны он уложил в большие тюки и уверил Шульца, что в тюках образцы местной алмазоносящей горной породы.

Чтобы вынести громоздкие тюки с баллонами из черной пустыни и доставить их в целости в ближайший порт, Монд купил у Делинга за огромную цену молодого красавца пипикуаса, совсем еще не отравленного газом. И дал ему имя — Хольтен.

И привез его с собою в Лондон.

Двадцать лет работал Монд над содержимым баллонов, вывезенных из черной африканской алмазной пустыни. Газ упорно сохранял свою тайну.

Монд выстроил для сложнейших исследований специальную лабораторию. Все средства и все силы свои отдал этому делу. И в конце концов газ был расшифрован.

Более того — Монду удалось воспроизвести газ синтетическим путем.

В химически чистом виде бессонный газ Монда обладал необычайной силой действия. Вдыхания его в самых ограниченных количествах было достаточно, чтобы лишиться сна навсегда.

Регулируя концентрацию газа и смешивая его с другими, можно было лишать животных и людей способности спать на любой срок.

Монд назвал этот страшный газ в честь дочери своей — сусанитом.

И проверил действие его на Хольтене.

Хольтен не спал никогда.

Сознавая, что сусанит при благоприятных обстоятельствах может стать могучим и решающим оружием, Монд все опыты свои и открытия держал в строжайшей тайне.

 

ГЛАВА 21