Большой «аперитивный» скандал

«Торонто Стар Уикли», 12 августа 1922

ПАРИЖ. Большой «аперитивный» скандал, который будоражит в настоящее время весь Париж, подорвал ос­новы одного из излюбленных обычаев Франции.

Аперитив, или возбуждающий аппетит напиток ярко-красного или желтого цвета, обычно наливается из двух-трех бутылок спешащим официантом за час до обеда, когда весь Париж собирается в кафе и отравляет себя в веселом предвкушении пищи. Аперитивы - патенто­ванные смеси, содержат большой процент алкоголя и по вкусу мало чем отличаются от вкуса медных дверных ручек. Они известны под названиями Амурет, Анис Деллосо, Амер Пикон, Бир, Томмисет и еще двадцати дру­гих. Сейчас аперитивы процветают в Париже, как новые сигареты в Торонто. Все дело в рекламе и в числе жаж­дущих попробовать чего-нибудь новенького.

Первый скандал произошел, когда полиция обнару­жила, что абсент, запрещенный шесть лет тому назад, продается на всех перекрестках под названием Анис Деллосо. Вместо того чтобы быть прекрасного зеленого цвета, воспетого второстепенными поэтами до самых су­хих уголков вселенной, абсент превратился в массовую продукцию бледно-желтого сиропа. Тем не менее он по-прежнему отдавал лакрицей, при смешении с водой ста­новился молочно-белым и обладал реакцией замедлен­ного действия, возбуждая в завсегдатае Бульваров желание вскочить на свою новую соломенную шляпу и в экстазе прыгать уже после третьего Деллосо.

53

Достаточно было одного ликующего крика на Буль­варах, как через несколько дней реклама из «уст в уста» сделала Анис Деллосо самым популярным напитком в городе. Всё это продолжалось до тех пор, пока полиция не запретила производство абсента.

Анис Деллосо производится и в настоящее время. У него все тот же лакричный привкус, но завсегдатай Бульваров напрасно ждет того ощущения, которое воз­буждало в нем желание протанцевать шимми на Эйфелевой башне. Ибо это уже не абсент.

Большой же «аперитивный» скандал связан с 14 июля. День взятия Бастилии - великий националь­ный праздник Франции. В этом году он начался в среду ночью, тринадцатого июля, и продолжался, не ослабе­вая, весь день четверга, всю ночь четверга, весь день пятницы, всю ночь пятницы, весь день субботы, всю ночь субботы, весь день воскресенья, всю ночь воскресенья. Большие учреждения, магазины, банки были закрыты с полдня среды до второй половины дня понедельника. Для того чтобы хоть как-нибудь воздать должное этому торжеству, понадобилось бы восемь колонок петита.

Через каждые два квартала шло народное гулянье с танцами. Улицы были украшены цветными, фонарями, флагами, играла музыка, предоставленная муниципали­тетом. Все это звучит мирно и спокойно, но на самом де­ле было далеко не так. Было отдано распоряжение, за­прещающее перемещение автобусов и такси по улицам, где шло гулянье. И в результате в городе не было ника­кого транспорта.

Оркестр на улице под нашей квартирой состоял из аккордеониста, двух барабанщиков, трубача и корнети­ста. Эти четыре мужественных и неутомимых человека сидели в фургоне, установленном на винных бочках под сенью наломанных веток, как я полагаю, в соседнем парке. И в этой тенистой беседке они сидели, пили, ели и, сменяя друг друга за инструментами, играли с девяти вечера до восьми утра следующего дня, а толпа все пры­гала и скакала в польке!

Так продолжалось четверо суток подряд, в течение которых жители квартала днем уходили немного вздрем­нуть, а все остальное время толклись на улице, танцуя.

54

Надо было видеть, как эти двадцать-тридцать пар лихо отплясывали в семь утра, протанцевав всю ночь. Здесь были не студенты, или художники, или какие-нибудь им подобные безумцы, заметьте, а продавщицы, мясники, пекари, рабочие, кондукторы трамваев, прачки, букме­керы. Веселье было грандиозное и оно не могло держать­ся на воде.

Займемся же «аперитивным» скандалом. Правитель­ство отпустило миллионы франков на празднование. Считалось, что деньги были израсходованы разумно - на поощрение патриотических настроений. Повсюду раз­вевались национальные флаги, беспрерывно вспыхивали фейерверки, а в Лонгшампе в восемь утра состоялся пышный военный парад. Его посетили тысячи людей, ко­торые, протанцевав всю ночь, пришли отсыпаться на траве. Невменяемый молодой радикал в последней ста­дии туберкулеза выстрелил в префекта полиции, приняв его за Пуанкаре, и патриотически настроенная толпа растерзала его. Совершенно очевидно, что жизнь Пуан­каре была спасена исключительно благодаря 14 июля. Разве после такой ночи, какую провел Париж, можно было попасть в цель? Это было великолепное празд­нество.

Скандал заключался в том, что над головами музы­кантов, там, где правительство вывесило флаги, истратив деньги на музыку и украшение, появились огромные по­лотнища, рекламирующие различные сорта аперитива. Так, в одном квартале можно было видеть прикрытый трехцветным флагом плакат: «Пейте Амурет!» В другом народ отплясывал в экстазе патриотизма под лозунгом:

«Да здравствует Анис Деллосо - самый лучший апери­тив в мире!»

Никто, казалось, не замечал этих вывесок на протя­жении всех четырех вечеров, но, как только танцы закон­чились, последовал приказ начать большое расследова­ние с целью выяснить, на каком основании правительст­во, истратив свыше двух миллионов франков, предоста­вило такую широкую рекламу производителям аперити­вов. Несколько ведущих газет выступило против подоб­ного празднования 14 июля в будущем. Настоящий скан­дал происходит сейчас в Париже, и расследование по поводу появления реклам аперитивов все еще продол­жается.

55