Много форели в ронском канале

«Торонто Дейли Стар», 10 июня 1922

ЖЕНЕВА. ШВЕЙЦАРИЯ. Днем в Ронской долине веет легкий ветерок с Женевского озера. Тогда удишь вверх по течению, и ветерок дует тебе в спину, солнце печет затылок, высокие белые горы стоят по обеим сто­ронам зеленой долины, а муха закидывается очень хоро­шо и очень далеко, проплывая по поверхности воды под выступы берега маленького ручья шириной не больше ядра, с течением быстрым и бесшумным, который назы­вается донским каналом.

Вот так однажды я поймал форель. Она, наверное, очень удивилась, увидев странную муху, и клюнула из озорства, но крючок вонзился в нее, и форель, дважды подпрыгнув, с достоинством описывала зигзаги к каж­дому островку водорослей на дне ручья, пока я не отвел ее на берег.

Это была очень красивая форель, и я не мог не смот­реть на нее и оставил ее почти незавернутой. День в кон­це концов стал таким жарким, что я уселся под сосной на берегу, совсем развернул форель и, поедая вишни из кулька, который принес с собой, принялся читать намок­шую от форели «Дейли Мейл». День был очень жаркий, но, глядя через зеленую однообразную долину за рядами деревьев, обозначивших путь Роны, я мог наблюдать, как падает поток с бурой поверхности горы. Он шел от ледника, спускавшегося по склону горы к маленькому городку с четырьмя серыми домами и тремя серыми церквами. Водопад казался твердым, пока не заметишь, что он движется. Тогда он становился прохладным и мерцающим, и я думал о том, кто живет в этих четырех домах и кто ходит в эти три церкви с острыми каменны­ми шпилями.

А если дождешься, когда солнце уйдет за большой хребет Савойских Альп, туда, где Франция встречается со Швейцарией, ветер в Ронской долине меняется, и уже прохладный ветерок падает с гор и дует вниз по тече­нию реки в сторону Женевского озера.

48

Когда дует этот ветерок, и солнце заходит, и огромные тени ползут с гор, и по дороге гонят коров, и слышен звон их колокольчи­ков, удишь вниз по течению реки.

Над водой уже мошкара не вьется тучами, и то и дело большая форель всплывет на поверхность, и у самого берега, где деревья низко свесились над водой, раздает­ся всплеск. Ты слышишь всплеск, оглядываешься назад вверх по течению и видишь круги там, где прыгнула ры­ба. Тогда приходит время завернуть форель в последнюю речь лорда Нортклиффа *, воспроизведенную слово в слово, или в сообщение о неизбежном распаде коалиции, или же в пикантную историю о весельчаке герцоге и серьезной вдове, и, оставив дело Боттомли **, чтобы по­читать в поезде на обратном пути, кладешь газету с фо­релью в карман пиджака. Много форели водится в Ca­nal du Rhone, и когда солнце ушло за горы, и удишь вниз по течению, и дует вечерний ветерок, именно тогда она хорошо идет.

Удишь не спеша у самого берега, стараясь не попасть в ивняк или в сосны, что растут чуть повыше, на границе старого русла, и, откинувшись назад, забрасываешь удоч­ку в облюбованное место. Если ты везучий, то рано или поздно на воде появятся круги или двойные круги, когда форель клюет, промахивается и опять клюет, а потом древний извечный трепет охватывает тебя, потому что удочка погружается и форель судорожно мечется, кру­жится, перерезая течение, выстреливает в воздух. Такую борьбу затевает любая большая форель независимо от страны, в какой она водится. Это - прозрачный ручей, и нет тебе прощения, если упустишь форель, когда она уже на крючке, и ты утомляешь ее, ведя ее против тече­ния, а как только блеснет белое брюшко, осторожно от­водишь ее к берегу, придерживая поводок рукой.

* Английский газетный магнат, создатель массовой прессы, ос­нователь газет «Дейли Мейл» и «Дейли Миррор».

** Член английского парламента, редактор шовинистического журнала «Джон Буль», прославился своими демагогическими ре­чами. Он попал в тюрьму на семь лет за растрату общественных денег.

49

Хорошо пройтись в Эгль. Вдоль дороги стоят конские каштаны с цветами, похожими на восковые свечи, а воз­дух теплый от раскаленной солнцем земли. Дорога белая и пыльная, и я представил себе великую армию Напо­леона, марширующую по ней сквозь белую пыль к Сен-Бернарскому перевалу в Италию. Вестовой Наполеона вставал, наверное, на восходе солнца и тайком выужи­вал форель, а может быть, и парочку форелей из Роны на завтрак маленькому капралу. А до Наполеона рим­ляне проходили по этой долине и проложили эту дорогу, и какие-нибудь швейцарцы из строительной бригады то­же тайком убегали из лагеря вечером, чтобы поймать форель покрупнее где-нибудь в заводи под ивняком. Во времена римлян форель, возможно, не была такой пугливой.

Я шел в Эгль по прямой белой дороге в темноте на­ступившего вечера и думал о великой армии, о римля­нах и о гуннах, легких и быстрых, и о том, что и у них, должно быть, находилось время исследовать этот ручей до рассвета, и не заметил, как очутился в Эгле. Это очень приятное местечко. Я никогда не видел самого города. Он разбросан по склону горы. Но там у станции есть ка­фе с золотой лошадкой на крыше и террасой из дикого винограда, густого и тенистого, с толстым, как у молодого дерева, стволом и с пурпурными гроздьями, вокруг которых целый день вьются пчелы и которые блестят после дождя. Кафе с зелеными столиками и стульями и с семнадцатипроцентным темным пивом. Пенящееся пиво подается в высоких стеклянных круж­ках и стоит сорок сантимов, а девушка улыбается и спра­шивает вас о житье-бытье. Поезда там ходят с интерва­лом по крайней мере в два часа, и те, кто ждет их в стан­ционном буфете - кафе с золотой лошадкой и террасой из дикого винограда - это станционный буфет, заметь­те, - мечтают, чтобы поезда вообще не приходили.

 

ИТАЛЬЯНСКИЕ ФАШИСТЫ

«Торонто Дейли Стар», 24 июня 1922

Бенито Муссолини, вождь фашистского движения, сидит за своим столом у запального шнура гигантской пороховой бочки, которую он подложил под Северную и Центральную Италию, и почесывает за ухом щенка-волкодава, играющего бумагой на полу у его большого сто­ла.

50

Муссолини - крепкий, плотный мужчина с загоре­лым лицом, высоким лбом и лениво улыбающимся ртом, у него большие, выразительные руки.

- Теперь фашисты представляют силу в полмиллио­на человек, - сказал он мне. – Мы - политическая пар­тия, построенная по принципу военной организации.

Говорил он по-итальянски, медленно, подбирая слова, чтобы быть уверенным, что я его понимаю. Он сказал, что у фашистов есть 250-тысячная армия, сформирован­ная из отрядов «camicie nere», или чернорубашечни­ков - ударная сила политической партии.

- У гарибальдийцев были красные рубашки. - В его улыбке - пренебрежение.

- Мы организовались не для того, чтобы угрожать итальянскому правительству. Мы не против закона, - пояснял Муссолини, откинувшись на спинку своего ре­дакторского кресла, осторожно акцентируя слова и под­черкивая важные положения движением больших заго­релых рук. - Но у нас, - пояснял он так же медленно и осторожно, - достаточно сил, чтобы сбросить любое итальянское правительство, которое только осмелится выступить против нас или попытается нас уничтожить.

 - А Гвардия Регия как же? - спросил я. (Так назы­ваются войска, недавно сформированные на юге Италии бывшим премьером Нитти в целях предотвращения гражданской войны).

 - Гвардии Регии никогда не побить нас! - ответил Муссолини.

Ситуация, сложившаяся в Италии, требует некоторых пояснений и сравнений. Платформа фашистов - крайний консерватизм. Представьте себе, что 250 тысяч членов консервативной партии Канады вооружены, т. е. пред­ставьте «политическую партию, построенную по принци­пу военной организации», глава которой не скрывает, что у нее достаточно сил, чтобы сбросить либеральное, а впрочем, и любое другое правительство, посмевшее вы­ступить против нее. Не правда ли, внушительная карти­на? К тому же представьте, что создана специальная военная полиция для того, чтобы препятствовать улич­ным столкновениям между консерваторами и либерала­ми, и у вас будет правильный угол зрения на современ­ное политическое положение в Италии.

51

Встреча с Муссолини принесла некоторые неожидан­ности. Он не такое чудовище, каким его принято изобра­жать. У него типичное лицо берсальера, овальной фор­мы, смуглое и большое, темные глаза и огромный, лениво двигающийся рот. Муссолини часто называют «ренега­том-социалистом», но у него, кажется, были все основа­ния выйти из партии.

Он родился тридцать семь лет тому назад в Романье, в маленьком городишке Форли, в самом очаге революции. Недалеко от его родных мест произошла революция 1913 года, во время которой Малатеста, известный италь­янский анархист, пробовал установить республику. Мус­солини начал свой жизненный путь школьным учителем, когда ему не было двадцати. Потом он занялся журна­листикой и сделал первые многообещающие шаги как соратник Чезаре Батисти в газете «Либерта» в Тренто. Чезаре Батисти - национальный герой Италии. Он ра­неным попал в плен к австрийцам (был альпийским офи­цером) и был повешен в замке Тренто, потому что родил­ся в области Италии, находившейся под властью Австрии.

Когда в 1914 году началась война, Муссолини был редактором «Аванти», ежедневной социалистической га­зеты в Милане. Он так рьяно выступал за участие Ита­лии в войне на стороне союзников, что хозяин газеты вы­нужден был отказаться от его услуг, и Муссолини осно­вал собственную газету «Иль пополо д'Италиа», чтобы продолжать развивать свои идеи. Он спустил все деньги на это предприятие, и, как только Италия вступила в войну, записался рядовым в отборные полки берсальеров.

Тяжело раненный при Карсо, несколько раз награж­денный за храбрость и патриот к тому же, Муссолини понял, что все что он считал плодами победы Италии в войне, начинает исчезать под сильным напором комму­низма, распространившегося в 1919 году на всю Север­ную Италию и угрожавшего интересам частной собст­венности. В противовес этому он создал фашистские, или антикоммунистические, штурмовые отряды. О его дея­тельности в последующие два года достаточно много пи­салось.

В настоящее время Муссолини стоит во главе орга­низации, насчитывающей 500 тысяч членов. В нее входят представители почти всех профессий Италии...

52

Таким образом, фашизм переживает третью стадию своего раз­вития. Первой была организация контратак против коммунистических демонстраций, второй - создание партии, и, наконец, теперь это - политическая и военная партия, которая вербует рабочих и прибирает к рукам деятельность профсоюзов.

Она господствует от Рима до Альп.

Естественно, напрашивается вопрос, как намерен Муссолини, сидящий за своим столом в редакции «Иль пополо д'Италиа» и почесывающий за ухом щенка-вол­кодава, употребить свою «политическую партию, постро­енную по принципу военной организации»?