Король-солнце, министр-тень и его слуга

Книга Александра Дюма «Жизнь Луи XIV» начинается словами: «В мировой истории известно четыре великих века: век Перикла, век Августа, век Льва X и век Луи XIV».

Знакомясь с «Параллелями между древними и новыми» Шарля Перро, мы видим, что именно эти четыре века и сравнивает между собой автор, неизменно делая вывод о преимуществах века Людовика XIV перед предшествующими «великими веками». Весь прочий мир – Индия, Китай, Африка и пр. – для автора не существует. Речь идёт о развитии Европы от младенчества (древней Эллады) до зрелости (нынешнего века). Прекрасно, что именно Франция стала центром Европы и образцом для сопредельных государств!

«Его (т.е. Людовика XIV) армия была самой многочисленной, лучше всего организованной и руководимой. Его дипломатия господствовала над всеми европейскими дворами. Французская нация своими достижениями в искусстве и науках, в промышленности и торговле достигла невиданных высот. Версальский двор (Людовик перенёс королевскую резиденцию в Версаль) стал предметом зависти и удивления почти всех современных государей, старавшихся подражать великому королю даже в его слабостях. При дворе был введён строгий этикет, регламентирующий всю придворную жизнь. Версаль стал центром всей великосветской жизни, в которой царили вкусы самого Людовика и его многочисленных фавориток (Лавальер, Монтеспан, Фонтанж). Вся высшая аристократия домогалась придворных должностей, так как жить вдали от двора для дворянина являлось признаком фрондёрства или королевской опалы».

Король был единственным при дворе Солнцем, освящающим улыбкой придворных. Лишившийся же милости короля чувствовал себя глубоко несчастным. Знаменитый афоризм короля «Государство – это я» стал девизом абсолютной монархии, к которой всю жизнь стремился Людовик XIV.

За спиной Короля-Солнца была Тень – всегда одетый в чёрное министр финансов Жан-Батист Кольбер. Он не знатен и лишён светских манер, но он друг короля и единственный человек, к которому король обращается на «ты». Если Людовика обожали, то Кольбера презирали. В частности, когда был жестоко осуждён на пожизненное заточение суперинтендант Николя Фуке – а тот умел быть щедрым и у него было множество друзей – то все в этом обвинили Кольбера, который по сути занял место свергнутого Фуке, но не короля.

Откуда взялся Кольбер? Он – «наследство» покойного первого министра Джулио Мазарини. Когда-то Кольбер управлял делами «самого богатого человека в Европе», сейчас он управляет делами всей Франции: строит флот, учреждает новые должности, организовывает мануфактуры. Для того, чтобы представить себе широту полномочий «друга короля», достаточно сказать, что новорождённых детей фаворитки Луизы де Лавальер, отбирали у матери и их воспитывала мадам Кольбер. Всё это совершалось, особенно пока жива была королева-мать Анна Австрийская, в большом секрете.

Итак, Кольбер – единственный друг и тень Короля-Солнца. Он помог молодому артистичному королю изобрести весь этот придворный маскарад (1) и, уж во всяком случае, обеспечил его финансово.

У Тени Короля был помощник и личный секретарь Шарль Перро. Зная, что тот поэт, Кольбер поручил ему возглавить «Бюро славы короля», узнав, что он когда-то руководил строительством усадьбы в Вири, он поручил ему строительство Версаля (к слову, один из проектов будущей резиденции короля должен был быть не в Версале, а в Вири). Когда Кольбер пожелал быть в курсе всего происходящего в недавно учреждённой им французской Академии, его помощник стал академиком или, говоря иначе, «Бессмертным». Высокие должности, занимаемые Шарлем Перро во время службы Кольберу, неизменно были связаны с прославлением его величества: он редактировал статьи «Всеобщего словаря французского языка», сочинял девизы для дофина, следил за правильностью использования в гобеленах королевской символики и геральдики и пр.

(Забегая вперёд, отметим, что выше уже названы основные мотивы и основные участники знаменитых сказок Шарля Перро.)

После смерти патрона в 1681 году Перро лишился почти всех своих должностей и смог заняться литературной деятельностью. В качестве поэта и критика (2) он продолжает славить век Людовика XIV, а в 1697 году выпускает «Сказки моей матушки Гусыни», обессмертившие его имя» (3).

СПОР О «ДРЕВНИХ» и «НОВЫХ»

1644 год. Шарлю Перро 16 лет. Из-за несогласия с учителем (первым «древним» на своём пути) он, поклонившись, выходит из класса. Следом выходит его друг Борэн. Последующие 3 или 4 года они занимаются вместе самостоятельно. Об этих годах Шарль Перро в своих «Мемуарах» писал:

«Если я и знаю что-нибудь, то именно благодаря этим годам самостоятельных занятий. Мы прочли почти всю Библию, „Историю Франции“, много переводили, читали Вергилия, Горация, Корнеля и большую часть других классических авторов, отрывки из произведений которых у меня сохранились до сих пор».

1687 год. Академик («Бессмертный») Шарль Перро читает во Французской Академии (1) дидактическую поэму «Век Людовика Великого» (LeSiecledeLouisleGrand). Эта поэма, доказывающая превосходство нынешнего века над античностью, вызвала яростные споры, разделив присутствующих на «древних» и «новых». Много последующих лет Перро возглавлял полемику «новых» против «древних», представляемых прежде всего Никола Буало. Критике античного наследия – науки, архитектуры, скульптуры, живописи, поэзии и пр. – посвящены диалоги Шарля Перро «Параллели между древними и новыми».

Шарль Перро, как и его старшие братья, был горячим сторонником всего французского: французского короля, французской истории и французского языка. Правда, французское противопоставлялось не языкам других стран, а греческому и латыни, т.е. опять же носило характер предпочтения нового перед старым. Под руководством Перро в 16.. году был наконец-то закончен и опубликован «Большой словарь французского языка» (работа над ним продолжалась 56 лет), а надписи на надгробиях особ королевской крови стали писаться на двух языках – вечной латыни и французском. Чтобы простой народ смог прочитать о делах своих владык на понятном для них языке.

Вышесказанное является внутренними предпосылками создания цикла сказок, внешним же фактором или фоном для появления сказок является необычайная мода на сказки среди дам высшего света. Так, сказки рассказывали в салоне «Mademoiselle», т. е. Елизаветы-Шарлотты Орлеанской, сестры Филиппа Орлеанского, регента королевства; в салоне маркизы де Ламбер, где собиралось изысканное общество и где наиболее видную роль игралФонтенель; в салоне графини де Мюра, написавшей позднее ряд сказок; в салоне г-жи д'Онуа, также прославившейся сказками; в салоне г-жи де Камюс, сестры кардинала, герцогини д'Эпернон, графини Граммон, м-льЛеритье де Виллодон.

Таким образом «Сказки моей матушки Гусыни» появились на уже подготовленной почве, были адресованы прежде всего дамам (о чём можно судить по моралям после сказок) и, в частности, принцессе Орлеанской, племяннице короля, которой они были посвящены и преподнесены.