Сказки моей матушки Гусыни Шарля Перро

Сказки моей матушки Гусыни Шарля Перро

Игорь Еремеев

Книга с полноценными версиями сказок Шарля Перро (в оформлении использованы гравюры и виньетки первого издания 1697 года) и моими комментариями продаётся в следующих магазинах СПб.: "Подписные издания" (на Литейном), "Порядок слов", "Все свободны", а также её можно заказать на Озоне.

Ниже приводится предисловие "О Шарле Перро и его сказках" из этой книги.

СПОР О «ДРЕВНИХ» и «НОВЫХ»

1644 год. Шарлю Перро 16 лет. Из-за несогласия с учителем (первым «древним» на своём пути) он, поклонившись, выходит из класса. Следом выходит его друг Борэн. Последующие 3 или 4 года они занимаются вместе самостоятельно. Об этих годах Шарль Перро в своих «Мемуарах» писал:

«Если я и знаю что-нибудь, то именно благодаря этим годам самостоятельных занятий. Мы прочли почти всю Библию, „Историю Франции“, много переводили, читали Вергилия, Горация, Корнеля и большую часть других классических авторов, отрывки из произведений которых у меня сохранились до сих пор».

1687 год. Академик («Бессмертный») Шарль Перро читает во Французской Академии (1) дидактическую поэму «Век Людовика Великого» (LeSiecledeLouisleGrand). Эта поэма, доказывающая превосходство нынешнего века над античностью, вызвала яростные споры, разделив присутствующих на «древних» и «новых». Много последующих лет Перро возглавлял полемику «новых» против «древних», представляемых прежде всего Никола Буало. Критике античного наследия – науки, архитектуры, скульптуры, живописи, поэзии и пр. – посвящены диалоги Шарля Перро «Параллели между древними и новыми».

Шарль Перро, как и его старшие братья, был горячим сторонником всего французского: французского короля, французской истории и французского языка. Правда, французское противопоставлялось не языкам других стран, а греческому и латыни, т.е. опять же носило характер предпочтения нового перед старым. Под руководством Перро в 16.. году был наконец-то закончен и опубликован «Большой словарь французского языка» (работа над ним продолжалась 56 лет), а надписи на надгробиях особ королевской крови стали писаться на двух языках – вечной латыни и французском. Чтобы простой народ смог прочитать о делах своих владык на понятном для них языке.

Вышесказанное является внутренними предпосылками создания цикла сказок, внешним же фактором или фоном для появления сказок является необычайная мода на сказки среди дам высшего света. Так, сказки рассказывали в салоне «Mademoiselle», т. е. Елизаветы-Шарлотты Орлеанской, сестры Филиппа Орлеанского, регента королевства; в салоне маркизы де Ламбер, где собиралось изысканное общество и где наиболее видную роль игралФонтенель; в салоне графини де Мюра, написавшей позднее ряд сказок; в салоне г-жи д'Онуа, также прославившейся сказками; в салоне г-жи де Камюс, сестры кардинала, герцогини д'Эпернон, графини Граммон, м-льЛеритье де Виллодон.

Таким образом «Сказки моей матушки Гусыни» появились на уже подготовленной почве, были адресованы прежде всего дамам (о чём можно судить по моралям после сказок) и, в частности, принцессе Орлеанской, племяннице короля, которой они были посвящены и преподнесены.

СКАЗКИ-ПРОТОТИПЫ

Что представляли собой народные сказки, которые Шарль Перро «отмыл» и «нарядил в красивое платье»?

Обычно дело представляется так, что сказки-прототипы писатель слышал от нянюшек из простого народа, в частности от кормилицы младшего сына Пьера (к слову, под его именем сказки и были изданы). Это не совсем верно, поскольку у сказок Перро были, как об этом будет говориться ниже, литературные прототипы. Кроме того, мы можем лишь догадываться, что представляли собой французские народные сказки во время Шарля Перро. Поэтому было бы некорректно, говоря о «Сказках моей матушки Гусыни», ссылаться на сказки-«прототипы», записанные собирателями фольклора лишь во второй половине XIX века.

Хотя мы и не знаем, какие именно сказки слышал Перро от няни, зато у нас нечто другое – «Сказка сказок»Джамбатисты Базиле, «первое собрание народных сказок». Многочисленные совпадения, вплоть до оборотов речи, между сказками Перро и сказками Базиле свидетельствуют о том, что наш автор работал с этим сборником сказок. Вероятно, многие французские «нянины сказки» были похожи на сказки Базиле. Возможно также, совпадение итальянской и французской сказки натолкнуло автора на мысль об универсальности сказочного языка.

«Сказка сказок» (1634 - 1636) написана на неаполитанском диалекте (что являлось кроме всего прочего протестом против придворного испанского языка) управителем города Джульяно (т.е. высокопоставленным чиновником, как и Перро) и опубликована после смерти автора его сестрой (обычно это объясняется боязнью инквизиции). В 1636 году она была переведена на французский язык.

«Простонародный» язык «Сказки сказок», пышный и грубый, изобилует неаполитанскими пословицами и прибаутками. Стиль Базиле контрастирует с лаконизмом и морализмом Перро. Тем не менее, «Сказка сказок»– это великолепный сказочный конструктор: после Шарля Перро из него складывали новые «народные» сказки братья Гримм.

Сказки-прототипы, в частности сказки Базиле, будут рассмотрены ниже в связи с конкретными сказками Перро.

"Вычитая" из сказок Перро сказки-прототипы мы поймём, что туда привнёс Перро. А поскольку, как будет показано ниже, привнесённое в сказки-прототипы имеет отношение к подразумеваемым в сказках "историям былых времён", то легенда о народном происхождении сказок Перро, хочется надеяться, будет развеена.

ИСТОРИИ БЫЛЫХ ВРЕМЁН»

Вышесказанного про содержащуюся в названии скрытую ссылку достаточно, чтобы отнестись внимательно к полному названию:

«Сказки моей матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времён с моральными поучениями» (6)

(Contes de ma mere 'Oye, ouHistores et contesdutempspasse avec des moralites).

Во второй части названия помимо понятных сказок упомянуты «истории былых времён». Что это значит?

Называние через «или» помимо общего названия сборника есть также в двух зеркальных сказках цикла: «Господин Кот, или Кот в сапогах» и «Золушка, или туфелька, отороченная мехом».

А теперь немножко математики:

Перепишем название сказки «Господин Кот, или Кот в сапогах» следующим образом:

ГОСПОДИН КОТ = КОТ В САПОГАХ

Убирая из обеих частей общий множитель «КОТ», получаем:

ГОСПОДИН = В САПОГАХ,

Таким образом, получаем определение господина:

«ГОСПОДИН – ТОТ, КТО В САПОГАХ». Из чего можно заключить, что «сапоги» – это то, что делает своего обладателя господином.

(Справедливость вывода подтверждает рассмотрение сказки – см. «Кот в сапогах» - история падения Фуке.Следовательно, произведённая над названием формальная операция корректна.)

Теперь аналогичную операцию проделаем с общим названием:

СКАЗКИ МОЕЙ МАТУШКИ ГУСЫНИ = ИСТОРИИ И СКАЗКИ БЫЛЫХ ВРЕМЁН С ПОУЧЕНИЯМИ

Убираем из обеих частей «СКАЗКИ» и получаем спрятанное:

«МОЕЙ МАТУШКИ ГУСЫНИ ИСТОРИИ БЫЛЫХ ВРЕМЁН С ПОУЧЕНИЯМИ, т.е.

«МОЕЙ РОДИНЫ ФРАНЦИИ ИСТОРИИ БЫЛЫХ ВРЕМЁН С ПОУЧЕНИЯМИ».

Что и требовалось доказать.

Итак, в названии сборника сказок оказываются спрятаны «Истории былых времён с поучениями». Ниже будет предпринята попытка показать, что почти каждая сказка Шарля Перро содержит намёк на конкретную«историю былых времён». Делает это автор при помощи называемых в тексте имён и некоторых деталей (которые обычно «исследователями» творчества Перро, принимаются за простые украшения текста).

В главе «Сонник Шарля Перро» будет рассмотрен своеобразный словарик Шарля Перро, с помощью которого сказки цикла объединяются в одно целое. Сейчас же в качестве намёка можно сказать, что мельница, упоминаемая в «Красной Шапочке» как ориентир местожительства бабушки, – ровно та же самая, с которой начинается сказка «Кот в сапогах».

Морали, идущие за сказками – они обращены главным образом к девицам и носят шуточный характер – также могут читаться на двух планах (7). В некоторых случаях они даже служат дополнительным намёком на спрятанную в сказке историю.

В нескольких сказках автор намекает на 1661 год, когда король Людовик XIV стал единовластным правителем Франции (8). В тот год многие, и в том числе будущий автор «Сказок матушки Гусыни», сделали стремительную карьеру.

(В принципе, сказанного достаточно, чтобы любой желающий смог самостоятельно отыскать спрятанные в сказках истории, в которых речь идёт о первых лицах Франции: короле, кардиналах и фаворитках)

ИЗ ЛАЧУГИ ВО ДВОРЕЦ

История выхода в свет «Сказок моей матушки Гусыни» такова:

В 1696 году книга была преподнесена в качестве подарка принцессе Орлеанской, любимой племяннице короля Людовика XIV. Посвящение принцессе, предваряющее сказки, было подписано именем Пьера Дарманкура, сына Шарля Перро (фамилия Дарманкур взята по названию имения, подаренного отцом сыну).

Преподнесение сказок, сочинённых «ребёнком», столь «просвещённому уму» в посвящении оправдывается тем, что при более внимательном рассмотрении сказки эти оказываются «полны смысла весьма разумного и раскрывающегося в степени большей или меньшей смотря по тому, насколько в него вникают читающие». Далее говорится нечто о родителях и детях «из семей наискромнейших», о том, какое отношение имеет ко всему этому высокопросвещённая принцесса, и намекается на некоего мужа из её рода, который некогда входил в эти семьи.

Вот это место из посвящения:

«Правда, что сказки эти дают понятие о том, что творится в семьях наискромнейших, где похвальное нетерпение, с которым родители спешат просветить своих детей, заставляет их придумывать истории вовсе неразумные, дабы приноровиться к этим самым детям, у коих разума ещё и нет; но кому же лучше подобает знать, как живут народы, как не тем особам, которым небо предназначило ими руководить! Стремление узнать это приводило мужей, притом и мужей, принадлежащих к Вашему роду, в бедные хижины и лачуги, дабы вблизи и собственными глазами увидеть то примечательное, что делается там, ибо такое знание казалось им необходимым для полноты их просвещения».

В этой связи можно сказать следующее:

«Семьи наискромнейшие», «хижины и лачуги» – так несколько кокетливо Шарль Перро называет буржуа и, в частности, свою семью. Соответственно, «родитель, стремящийся просветить ум своему ребёнку» – это сам Шарль Перро и его семнадцатилетний сын Пьер, от имени которого преподносятся сказки. Таким образом, в посвящении престарелый отец как бы просит у трона позаботиться о своём юном сыне, ручаясь за просвещённость его ума. Кроме того, «истории былых времён», спрятанные в сказках «Мальчик с пальчик» и «Кот в сапогах» намекают на пользу, которую своим рвением отец юноши принёс когда-то трону.

Просьба отца была рассмотрена королём и удовлетворена:

Сын Шарля Перро получил дворянский титул (который заслужил его отец, но так и не получил, несмотря на огромные заслуги перед троном) и принят в свиту принцессы Орлеанской (9).

Сказки же по высочайшему разрешению Людовика XIV были одобрены к печати и в 1697 году вышли сразу во Франции и Голландии. На титульной странице «Сказок моей матушки Гусыни» красовалось новое дворянское имя Пьер де Арманкур. Под этим именем сказки выходили вплоть до 1723 года, после чего авторство сказок стали приписывать Шарлю Перро.

Подводя предварительные итоги, можно сказать, что «Истории и сказки былых времён» – одновременно истории и сказки. Как «сказки», принаряженные народные сказки, они пришли из лачуг во дворец. Как «истории», они из дворца пришли в лачуги (под «лачугами» нужно иметь в виду прежде всего буржуа). В «лачугах», вероятно, не увидели за сказками «историй», но оценили «сказки, знакомые с детства». С момента выхода в свет «Сказок матушки Гусыни», а затем «сказок братьев Гримм» сборники народных сказок пополнятся новыми сказками: «Красная Шапочка», «Синяя Борода» и пр.

О ДАННОМ ИССЛЕДОВАНИИ

Поскольку каждая последующая глава дополняет и проясняет предыдущую, а конечный результат неизвестен, то данная работа – это исследование или даже расследование. Так, например, разбирая сказку «Мальчик с пальчик», мы замечаем, что в «Коте в сапогах» есть похожий «обман людоеда». Переходя к «Коту в сапогах», проясняем образы сапог и людоеда. Идя далее к «Красной Шапочке» мы находим там знакомую по «Коту в сапогах» мельницу и т.д. и т.п. – тянем за верёвочку и распутываем всё.

(В принципе, сказанного достаточно, чтобы любой желающий смог самостоятельно отыскать спрятанные в сказках истории, в которых речь идёт о первых лицах Франции: короле, кардиналах и фаворитках).

В первой части будут рассмотрены «истории былых времён», спрятанные по нашему мнению в сказках Шарля Перро. Чтобы увидеть в сказках конкретные истории нужно определённым образом «расфокусировать» глаза (если встать на определённую точку зрения спрятанные истории находятся легко, и притом однозначно). При описании этих историй будут использованы по преимуществу анонимные интернет-цитаты, которые выполняют в данном случае роль народной молвы. При этом не столь важно, что корреспонденты путают двух кардиналов, любивших кошек, и двух казнённых королев, поскольку эти ошибки носят ассоциативный характер. По пути, от сказки к сказке, будет уточняться «словарик» Шарля Перро. Так мы попробуем понять и описать его авторский Метод создания сказок.

Визуальная часть доказательства будет строиться главным образом на очень концептуальных гравюрах к первому изданию сказок 1697 года.

В «Общих замечаниях к сказкам Шарля Перро» будет рассмотрено то, что относится ко всем сказкам цикла. Чтобы показать своеобразие сказок Шарля Перро, мы сравним их со сказками-прототипами, с народными сказками, со сказками братьев Гримм, а также с ночными кошмарами и т.п.

ПРИМЕЧАНИЯ:

(1) Во многом с целью знакомства придворных с новой модой, образец которой демонстрировал сам Луи XIV, с 1672 года стал выходить «первый в мире глянцевый журнал» «Галантный Меркурий» Согласно замыслу короля придворные модники, стремясь соответствовать пышной моде, разорятся и попадут в зависимость от его величества. К тому же мода могла бы отвлечь молодых дворян от Фронды. А тем временем кружева, покупаемые раньше за огромные деньги в Венеции, начинают выпускаться на учреждённых Кольбером мануфактурах внутри Франции.

В 1696 году в «Галантном Меркурии» была опубликована инкогнито «Спящая Красавица» («Красавица в Спящем лесу»), первая прозаическая сказка «Сказок моей матушки Гусыни».

(2) Учитывая всё вышесказанное, обычная характеристика Шарля Перро как поэта и критика эпохи позднего классицизма должна быть несколько скорректирована.

Вернёмся к цитате из А. Дюма. Вслед за называнием «великих веков» перечисляются имена, которые прославили каждый век. Среди немногих имён, относящихся к веку Луи XIV, есть имя Перро. Правда, судя по тому, что имя стоит между художником Лебреном и скульптором Жирардоном, имеется в виду старший брат писателя Николя Перро, архитектор. Таким образом, среди лучших людей своего века не названы ни Шарль Перро, ни Кольбер. В другом месте своей книги А.Дюма пишет: «Прославленные художники объединились, чтобы украсить сосредоточие таинственных наслаждений (т.е. Грот Фетиды) – Перро создал архитектуру, Лебрен сочинил статуи и по его рисункам Жирардон высек из мрамора главную группу». Итак, «художники объединились», чтобы прославить короля и себя, но как случилось, что они объединились? кто их объединил? Может быть государственный заказ? Но многие короли делали тоже, не преуспев в этом. Как создаются великие эпохи? Толпа видит Короля-Солнце и блестящий Версаль, но не видит скромных «работников сцены». Которых, однако, хорошо знает король и не оставляет своими милостями.

(3) «Сказки моей матушки Гусыни» вышли под именем Пьера де Арманкура, младшего сына Шарля Перро. Под этим именем сказки выходили до 1715 года, после чего авторство стали приписывать Шарлю Перро.

(4) Предисловие было написано Шарлем Перро к сборнику из трёх сказок в стихах, включающему «Ослиную Шкуру», «Смешные желания» и «Гризельду». Сборник вышел в 16 году.

(5) Широкую известность также получил сборник из 52 классических детских стихотворений (nurseryrhymes), выпущенный в Англии в 1760 г. под названием «Мелодии Матушки Гусыни». Как известно, этот сборник вдохновил Эдварда Лира и Льюиса Кэрролла на создание нонсенсов. Сейчас образ матушки Гусыни как выражение чего-то исконно народного кажется идеальным.

(6) Название, под которым сказки Перро получили известность – «Сказки матушки Гусыни» в первом издании (1697) было помещено лишь на фронтисписе, а титульное заглавие было – «Волшебные сказки, или Истории либо Сказки былых времён с поучениями» (ContesdefeesouHistoresouContesdutempspasseavecdesmoralites).

(7) В качестве примера чтения текста на нескольких планах в данном издании приводится эссе Шарля Перро о версальском лабиринте.

(8) События этого важнейшего для Франции года очень символично показаны в фильме Роберто Росселини «Захват власти Людовиком XIV».

(9) Обычно имя сына под сказками объясняется так: ловкий придворный не хотел компрометировать своё имя низким жанром сказки; при этом, однако тут же добавляется, что, например, Лафонтен издавал сказки под собственным именем.

(Казалось бы, второе утверждение аннулирует первое, так что можно обо всём этом и не говорить… но именно так сейчас читателю подсовывается в голову двойная мвысль, приводящая его к ступору. Некритический читатель, воспринявший двойную мысль, чувствует себя объективным и даже гордится собой, на деле же представляет голый ноль, неспособный к действию. Это типичный пример «информации» из интернета, поверхностной и коварной, которая распространяется как вирус.)

(10) Судьба Пьера де Арманкура сложилась печально. В отличие от отца он не сделал при дворе карьеры. В 1698 году он ввязался в драку с соседом и обагрил шпагу дворянина кровью простолюдина. Дальше тюрьма, за огромные деньги отец добивается освобождения сына и покупает для него должность в полку дофина. В 1700 году Пьер отправляется на войну и в первом же бою погибает.

 

proza.ru

Сказки Перро - не фольклор

ВОПРОС ОБ АВТОРСТВЕ: ВОЗРАЖЕНИЕ "ФОЛЬКЛОРИСТАМ"

«Фольклорное» направление рассмотрения сказок Перро пытается представить дело так, будто «Сказки моей матушки Гусыни» – это, по сути, народные сказки (услышанные писателем, скажем, от кормилицы младшего сына Пьера), всего лишь слегка обработанные Шарлем Перро. При этом «исследователи» как бы по умолчанию исходят из предположения о вечности и неизменности фольклора. Другими словами, вопрос о том, кто на кого влиял – няня на Пушкина или Пушкин на нянь (о взаимном влиянии фольклора и «высокой» литературы в России писал Марк Эткинд в исследовании «Хлыст»), решается ими однозначно в пользу няни, которая попутно наделяется идеальными качествами: тотальной неграмотностью, змеиной мудростью и т.п. Явная несправедливость такого суда, возможно, объясняется божественным светом Вечных Архетипов, который их ослепляет. Понятно, что если это несправедливо даже в отношении Пушкина, то тем более это несправедливо по отношению к Перро и Апулею.

Далее, не видя разницы между сказками Перро и народными сказками, «исследователи» говорят об универсальности сюжетов, изложенных Перро, идентифицируют эти сюжеты по указателю Аарне-Томпсона и пр. При этом, однако, находятся за пределами рассмотрения такие естественные вопросы как:

Почему из всего разнообразия фольклора автором были выбраны именно эти сюжеты, а не другие? Каким образом сказки цикла связываются в одно целое? и т.п.

Крайним выражением «фольклорного» подхода является вопрос об авторстве «Сказок моей матушки Гусыни», поднятый в начале XX века. Тогда некоторые «исследователи» стали утверждать (больше, конечно, ради научного задора), что авторство принадлежит сыну, под именем которого книга в 1697 году увидела свет, а отец лишь отредактировал собранные сыном народные сказки. Ссылаются при этом на Леритье де Виллодон, племянницу Шарля Перро, также сочинявшую сказки, которая видела тетрадь сказок Перро-младшего*. Так, прикрываясь именем юного сына, «исследователи» в идеале хотят лишить «Сказки моей матушки Гусыни» авторства и сказать, что по сути это народные сказки, которые были просто собраны и изданы. Большой находкой этих авторов является фраза «сказки Пьера и Шарля Перро». Разумеется, в низвержении автора есть и человеческий фактор возвышения себя и своей специальной науки.

* В послесловии к своей сказке «Ловкая принцесса» де Виллодон говорит, что эту сказку ей «сотни раз рассказывала её гувернантка». А между тем, сюжет сказки заимствован ею всё из того же «Пентамерона» Базиле. Так можно ли ей верить в данном вопросе? Во всяком случае, учитывая, что Виллодон анонсировала «Сказки моей матушки Гусыни» в «Галантном Меркурии», к этому воспоминанию нужно относиться не столь бесхитростно прямолинейно.

В нашей стране, где к власти пришёл народ, у фольклорного подхода к сказкам Перро, равно как к сказкам других авторов, были также и политические предпосылки. К сожалению, данный подход, лишённый к тому же академического лоска старой школы, считается сейчас научным и является мейнстримным.

Чтобы несколько развеять некоторые распространённые заблуждения относительно сказок Перро, рассмотрим отдельные моменты более внимательно:

ПЕРРО И БРАТЬЯ ГРИММ

Чтобы определить эту разницу, сравним сказки Перро с похожими сказками братьев Гримм (братья Гримм обработали сказки Перро в народном ключе).

Например, у братьев Гримм сказка аналогичная «Спящей Красавице» называется «Шиповничек». Укол веретена рождает представление о шипе розы, защитная непроходимая ограда вокруг замка – о дикой розе, т.е. шиповнике. Т.о. принцесса становится как бы персонификацией шиповника (так же как Салаточка из одноимённой сказки). В таком случае сон принцессы приобретает глобальное значение ритма природы: осенью куст шиповника засыпает-умирает, а весной пробуждается. И вместе с ним просыпаются все «придворные»...

У Шарля Перро мотива сна и пробуждения природы нет, здесь больше дела семейные: всюду подчёркивается любимая это дочь или нелюбимая, на кого она похожа – на мать или на отца и т.д. Сказки Перро психологичны и очень похожи на сны. Замок Спящей Красавицы – Замок Сновидений, свадьба принца Рике и глупой принцессы - союз Ночи и Дня, подсознания и сознания.

В психологизме состоит важное отличие сказок Перро от народных сказок и сказок братьев Гримм (для примера можно было бы сравнить две «Золушки»).

В отличие от современного мира в традиционной культуре человек не отторгнут от собственного жизненного цикла: его юность понимается как весна или как утро дня, а старость как осень и закат солнца. Сиротка в народной сказке – реальная сиротка, которой тяжело живётся в мире.

В сказках Шарля Перро сиротка – это скорее «внутренняя» сиротка, та кто чувствует себя таковой. Поэтому сказки братьев Гримм уместно рассматривать мифологически, а сказки Перро – психологически или как сны.

Подход к сказке Шарлем Перро созвучен психоанализу и выглядит очень современно. Неслучайно сказки-сны, зачастую кошмары, Перро используются в психоанализе для иллюстрации запущенных невротических состояний.

В современных городах матери любят одевать на разные детские праздники своих маленьких принцесс в платье а-ля Золушка и загонять таким образом дочерей в эту сказку, которая понимается ими самими как пример удачной женской судьбы "из грязи в князи". Вместе с "Золушкой" проходят родительскую цензуру и другие сказки Перро – лишь бы они заканчивались свадебной фотосессией!

Сказки братьев Гримм, напротив, широко используются в вальдорфской педагогике в качестве панацеи-лекарства от современной цивилизации. Стоящая за вальдорфской педагогикой теософия не очень верит в возрождение общинного традиционного уклада жизни, но хочет через подключение к космическим циклам возродить первозданную красоту отдельного человека.

Таким образом, одни и те же сказки, но в разных редакциях, используются сейчас для разных целей.

Вся разница как смотреть – наружу или внутрь.

ЗОЛУШКА И ЗЛЫЕ СЁСТРЫ

Психоаналитически ситуация Золушки выглядит примерно следующим образом:

Умершая мать – мать-соперница, которую дочь разлюбила = «умертвила» (как это делает Паук в одноименном фильме Дэвида Кронненберга). На месте «умершей» матери в сказках обычно появляется злая мачеха (разлюбившая мать) и слабый отец (он позволил родиться второму ребёнку). Так «видит» ситуацию маленькая девочка… Положение в доме старшей дочери печально: избалованные младшие сёстры наряжаются, а она занята грязной работой… В конце сказки справедливость (с её точки зрения) торжествует – она удачно выходит замуж, выскочки-сёстры наказаны или как минимум посрамлены.

(Вышесказанную психологическую трактовку несколько подмывает тот факт, что "сиротка" в сказках обычно является младшей дочерью.)

Но от проблем не избавляет и казалось бы идеальная ситуация единственной дочери в благополучной семье. Таков Замок Спящей Красавицы – всё спит вместе с принцессой, не забыта даже любимая собачка Пуф, но родители ушли – это нарциссизм любимой, единственной и желанной дочери, т.е. настоящей Принцессы.

ПЕРРО И НАРОДНАЯ СКАЗКА

Мотивы сказок Перро узнаются и в русских народных сказках. Так дары Морозко двум дочкам аналогичны дарам фей в сказке Перро «Волшебницы», зачин «Золушки» совпадает с «Хаврошечкой». Однако эти мотивы сказок Перро взяты из народной сказки. Именно их автор приводит в предисловии как образец для подражания, противопоставляя аморальным милетским историям.

В целом русские народные сказки представляют общинные ценности («свои-чужие», борьба со злом) и сейчас менее понятны.

Для примера сравним образ Леса в русской народной сказке и у Перро:

Лес в русских сказках означает «тот свет», баба-яга – смерть, перепекающая в печи хворых младенцев, колобок, которого съедает лиса – солнце, которое закатывается за лес.

Лес в терминологии Перро также противостоит родному дому, но означает скорее внешний мир, где человеку нужно как-то выживать... Хорошо бы снять с людоеда сапоги-скороходы и устроиться при королевском дворе скороходом!

ПЕРРО И АПУЛЕЙ

«Сказки матушки Гусыни» вопреки известному мнению восходят скорее не к народной сказке, а к известной сказке об Амуре и Психее. В частности, заключительная часть «Спящей Красавицы» повторяет преследование Психеи Венерой, укол пальчика веретеном соответствует уколу пальца стрелой Амура. Две старшие злые сестры сказки «Золушка», а также тема перебирания зёрен с помощью муравьёв, также заимствованы у Апулея. Что же касается «Ослиной Шкуры», то вся она является рассказом сказки Апулея на новый лад.

Сказки Перро часто издают вместе со сказками «подражательниц». Среди дополнительных сказок есть «Красавица и Чудовище» Лепренс де Бомон. Эта сказка заимствует из сказки об Амуре и Психее:

чудесный дом с невидимыми слугами, который был столь прекрасно показан в фильме Жана Кокто;

мотив монструозности хозяина дома;

работящую добрую сестру и двоих старших сестёр, надменных и завистливых;

Таким образом, проясняется и происхождение Золушки Шарля Перро.

Впрочем, у Апулея сказку об Амуре и Психее рассказывает пленной девушке старуха (няня), что указывает на фольклорное происхождение данной истории.

ПЕРРО - ПСИХОЛОГ

В сказке «Спящая Красавица» есть очаровательное место. Принц пытается выяснить у местных жителей, что за замок виднеется из-за непроходимого леса. Одни говорят ему, что ведьмы справляют в том замке шабаши, другие говорят, что людоед уносит в замок несчастных детей и там их сжирает… Так невежественные суеверные люди наполняют Тайну своими страхами. Но принц (избранный) проходит сквозь непроходимый для других лес в Замок Сна и женится на прекрасной принцессе, которая только его и ждёт.

Пафос просвещения! (сожжённые ведьмы оказываются реабилитированы как простые сумасшедшие, а их палачи признаны садистами). А вот обратная сторона:

В вышеприведённом отрывке всего лишь как гипотеза упомянут Людоед, который встретится нам в последующих сказках сборника, и даже в этой же сказке в лице собственной матери принца, которая «была из племени людоедов». Таким образом, «людоеды», перестав быть суеверием, оказываются ближе, чем мы думаем. Это тень Просвещения. Чудовища из внешнего мира переходят внутрь человека. Туда же переходят Замки, Принцы и прекрасные Принцессы. Народная сказка психологизируется, сиротство из внешнего становится внутренним состоянием человека*.

(* Позже братья Гримм предпримут немало усилий для того, чтобы сказки Перро сделать народными, в частности перенести их из области психологии в область космических природных циклов.Но живущему в мегаполисах современному человеку, который оторван от своего жизненного цикла, ближе как раз «психологичные» сказки Шарля Перро.)

Таким образом, автор всегда сохраняет тонкий баланс света и тьмы, мужского и женского. Об этом можно судить даже по гендерной парности многих сказок, а также по многочисленным зеркальным конструкциям в самих сказках: колпачки братьев – короны сестёр, сапоги – туфелька, синее – красное и т.п.

ФРОНТИСПИС

Сидя у камина, няня-пряха рассказывает сказку троим детям (не очень-то, кстати, маленьким). Вторя веретену, вьётся нить рассказа. Предположительно, эта няня – Мать-Земля или Родина, для которой все мы только дети. Здесь она названа матушкой Гусыней.

(Имя "матушка Гусыня" кажется идеальным для обозначения сказительницы из простого народа (Арины Родионовны), т.к. гусыня птица деревенская и притом говорливая. Тем не менее, здесь есть ещё кое-что:

Хотя в сказках гусыня больше нигде не упоминается, имя Гусыня отсылает к одноимённой сказке Базиле из "Пентамерона". В той сказке Гусыня испражнялась золотом, что отсылает нас к сказке Перро "Ослиная Шкура" и соответственно "Золотому Ослу" Апулея. Таким образом, матушка Гусыня является скрытой ссылкой на два ключевые источника сказок Перро).

На рисунке, с которого делалась гравюра, также изображены трое детей, но одетых не как буржуа, а как знатные дворяне. Голубые ленты в волосах стоящей девочки, а также голубое платье служат намёком на принадлежность её к Орлеанскому двору (в конвертах с фирменными голубыми лентами рассылались приглашения на предстоящие балы). Существует портрет Франсуазы-Марии де Бурбон (1677 - 1749), внебрачной дочери короля от Монтеспан, с точно такими же ленточками в волосах и похожем платье: в возрасте 14 лет она была выдана замуж за 17-летнего Филиппа II Орлеанского (1674 - 1744), своего двоюродного брата. Если допустить, что на фронтисписе изображена Франсуаза-Мария, она же Мадемуазель де Блуа, то в сидящем спиной к камину юноше можно узнать её мужа Филиппа II Орлеанского, к слову будущего регента Франции при малолетнем Людовике XV. У него на шляпе голубые перья, а костюм по цвету аналогичен костюму стоящей девушки (синий камзол, красный низ).

Между двумя "детьми" из Орлеанского двора находится главный ребёнок (главный, поскольку именно на него смотрит пряха и именно он держит ручки на коленях пряхи - это жест восприятия; к слову, руки ребёнка на няниных коленях противоположны рукам девочки, спрятанным в муфту). На голове его шлем с красно-синими перьями, но одет он в жёлтое платье в пол. Кто он? (не совсем понятный пол ребёнка проясняет гравюра 1697 года – конечно, мальчик!) Возможно, это дитя-король, т.е. некая аллегория восприятия венценосным младенцем правды простого народа. Конечно, в восприятии истины именно младшим ребёнком присутствует евангельское: «будьте как дети».

А если смотреть на лицо, шлем и одежду ребёнка посредине, то есть очень похожий портрет Филиппа I Орлеанского в детстве (его в ту пору одевали или он сам любил одеваться в платье девочки, и, кроме того, в будущем он действительно показал себя талантливым полководцем). Учитывая контекст преподнесения книги сказок принцессе Орлеанской Елизавете Шарлотте (1676 - 1744), младшей сестры Филиппа II Орлеанского, цветовая символика Орлеанского двора понятна, но не ясно почему на фронтисписе не изображена она сама (версия о том, что она изображена в образе стоящей девочки кажется не верной, поскольку принцесса была брюнетка, а у нарисованной девочки светлые волосы).

Другие детали гравюры:

Камин и кошка – домашний уют;

Свеча над камином – свет истины;

Прядение - рассказ, также нить жизни (укол веретена есть в "Красавице в спящем лесу" - не поэтому ли стоящая девушка прячет руки под муфтой?);

Старя пряха - Судьба, Сказительница, Родина, Мать-сыра-земля и т.п.

Дверь на заднем плане (видны замочная скважина и защёлка), на которой висит надпись «Сказки моей матушки гусыни». Таким образом, сказки находятся как бы за закрытой дверью, откуда их как бы извлекает пряха. Поэтому пряха – это также привратница у входа в Тайну (сокровищницу всех, как сказали бы сейчас, архетипов Перро называл «Дворцом Психеи») и медиум.

Сравнивая гравюру с рисунком-прототипом, видим, что в результате превращения цветной картинки в чёрно-белую гравюру, практически ушли намёки на принцев и принцесс Орлеанского двора.

ПОСВЯЩЕНИЕ МАDEMOISELLE

Эта гравюра помещается перед посвящением МАDEMOISELLE, т.е. принцессе Орлеанской, племяннице Людовика XIV.

На гравюре мы видим, как два младенца в зеркальных друг другу позах одной рукой поддерживают зеркало (или портрет), в котором отражается гвоздика, а другой рукой указывают на венчик цветка.

Над цветком помещён девиз* на латинском: «Pulcraetnatacoronаe» («Прекрасна и с рождения коронована»).

(* К слову, Перро был искусным сочинителем девизов.Так, например, в своё время его девиз победил в конкурсе девизов для дофина).

Под цветком надпись по-французски**: «IeSuis BelleetSuisneePourestreCouron-nee» («Я прекрасна и я её венчаю»).

(** К слову, именно с подачи Шарля Перро, возглавлявшего королевское Бюро Надписей, эпитафии на монаршьих надгробиях стали писаться на двух языках).

Таким образом, Гвоздика уподобляется МАDEMOISELLE – и та, и та венчаны короной (во многих языках корона означает также и цветок; например, на русском крона (дерева) – корона, венчик (цветка) – венец). Действительно, зубчатые листья гвоздики напоминают корону, также как напоминает её лилия Людовика XIV.

С другой стороны, учитывая момент дарения, королевский цветок, конечно, означает королевский подарок, т.е. подарок под стать принцессе.

Главная тема гравюры – ЗЕРКАЛЬНОСТЬ.

А теперь посмотрим на сборник сказок целиком.

Наиболее полно зеркальность выражена в «Мальчике с пальчик», последней и самой личной сказке цикла: два дома – родной и лесной анти-дом, два увода в лес, белые камушки и хлебные крошки, семь братьев и семь дочерей людоеда, колпачки и короны, живые и мёртвые. В этой же сказке присутствует личная тема двойни.

Учитывая всё вышесказанное, переведём смысл данного послания следующим образом:

«Принцесса! (а значит король, и шире – французский престол) Примите этот прекрасный и достойный Вас, цветок (книгу сказок) от меня, Вашего старого слуги Шарля Перро, и… моего умершего в младенчестве брата-близнеца Франсуа».

Что касается рисунка-прототипа, то он очень похож, но вместо младенцев на цветок указывают два крылатых амура. Таким образом, в данном случае гравюра выглядит концептуальней.

«КРАСАВИЦА В СПЯЩЕМ ЛЕСУ»

Сцена выглядит очень буднично и интимно. В отличие от текста сказки, красавица одета не в платье столетней давности со стоячим воротником, а в ночную рубашку. Она только, что проснулась (как будто,