Конец жизни доктора Гарольда Травена теперь был вопросом минут.

Вода просачивалась со всех сторон, капала с потолка и текла из-под пола. Он действительно протекал через дверную решетку, но вестибюль комнаты, ведущей к лестнице, был не менее шести футов в высоту. Как камера. Достаточно, чтобы вода залила комнату и тамбур до потолка.

Теперь Травен превратился в крысу в клетке, которая лично изменила свой смертный приговор с жарки на утопление.

Вода была уже по щиколотку. Он подумал, что это последний момент, когда нужно было достать баллончик с МБ, направить сопло в открытый рот и нажать на спусковой крючок. Видение быстрой и безболезненной смерти показалось ему чрезвычайно привлекательным. Он даже подумал про себя, что минуту назад так сильно хотел жить. Что именно? Что это за глупая жизнь?

Он с усилием нащупал пол. Внезапно он нашел свою саблю, о которой совершенно забыл. Он покатал одну из амфор - она ​​ быласделанаизлегкогометалла, которыйиздавалсеребристыйпронзительныйзвук, когдакасалсякамня. Внутриамфорыбрызнулажидкость.

Наконец он нащупал контейнер. Но это так утомило его, что он сел в воду и прислонился спиной к стене.

Затем он почувствовал, как стена дрожит, пульсирует, как будто внутри стены идет жестокая безмолвная битва.

Вода была уже по бедра. Он хотел снова дотянуться до банки, но его рука наткнулась на что-то мягкое и бесконечно отвратительное. Потребовалось некоторое время, прежде чем он понял, что плотно упакованные крысы плавают по поверхности поднимающейся воды. Они не издавали ни звука. Травен онемевший в воде сидел, со всех сторон окруженный крысами. Он понял, что, если он не потянется за контейнер сразу, крысы затолкают его под воду за несколько минут.

Он внезапно застонал, хотя звук, усиленный резонансом, вызвал дополнительную боль. Крыса залезла на его поднятую руку и укусила обожженный палец. Очевидно, белые стражи преисподней съедят его, прежде чем он утонет.

В этот момент стена, к которой Травен опирался, с грохотом рухнула. Поток воды из зала отправил Травена на небольшую темную поляну, покрытую болезненно большими цветами шафранового цвета. При контакте с водой цветы болезненно зашипели и свернулись в острые заостренные копья. Из-под листьев торчали длинные пурпурные шипы. Инстинкты подсказывали, что в шипах содержится яд.

Травен остановился на небольшом выступе. У его ног лежали две мерцающие серебряные амфоры, которых тоже несла вода из комнаты.

Вертикальные скалы окружали поляну со всех сторон. Слева он увидел огромное вогнутое зеркало из полированной бронзы, изогнутое в сторону. Дюжина странных предметов, сделанных из материала, похожего на стекло, стояла перед ним на небольшом расстоянии. Наверное фокусирующие линзы. Один из них был сломан.

XVII

Солнце приближалось к зениту, когда Травен проснулся от полусна. Его мучили мучительный голод и жажда, такая ужасная, как будто его внутренности были заполнены расплавленным свинцом. Он бессознательно наклонился вперед и набрал в руки прохладную кристально чистую воду. Он яростно пил. Десять, пятьдесят, сто раз он набирал животворную жидкость, не заботясь о том, пригодна ли вода в этом проклятом месте для питья.

Он промыл горящие раны на руке и ладони, брызнул на вспотевшее лихорадочное лицо. Осмотревшись, он понял, что все еще крыса в ловушке, все еще обреченная на смерть.

Гладкие каменные стены в пять или шесть этажей окружали поляну со всех сторон. Вероятно, столетия назад здесь произошло землетрясение, которое оставило эту своеобразную пропасть. Только на самом нижнем уровне, прямо там, где он сидел, скала была неровной, полной выпуклостей, выступов и трещин. С высоты прямо стоящего человека камни стали твердыми, ровными и отполированными до блеска. На них нельзя было подняться без альпинистского снаряжения.

Но даже это было не самым опасным. Вода все еще просачивалась из черного залива, где Травен час назад ждал последнего мгновения своей жизни. Снова и снова дворцовые своды выплевывали новую группу белых крыс, обезумевших от ужаса. Уровень воды в разломе медленно, но заметно поднимался. Те, кто когда-то проектировал эту проклятую крепость, решили превратить пропасть в озеро, если все другие меры по защите грота от злоумышленников не увенчаются успехом. Площадь поляны составляла около полутора акров. Травен подсчитал, что вода достигнет его шеи еще через десять-пятнадцать часов. Пока что ее зеркало находилось на пол ярда ниже выступа, на котором он сидел. Позже... да, позже он сможет плавать на поверхности, как муха в запечатанной бутылке. Если бы он мог плавать три дня и три ночи без перерыва, уровень воды, вероятно, поднялся бы так высоко, что он смог бы выбраться из пропасти. Однако нет людей, которые могут плавать три дня без отдыха. Особенно, когда их правая рука почти безвольна, когда голод скручивает их внутренности, и нет шансов на спасение.

Причины этого наводнения были относительно просты. Грот Силы и Смерти располагался под дном какого-то ручья или озера, отделенного толстой стеной от подземного дворца. Каменные блоки и кубоиды из тесаного мрамора были подогнаны так, чтобы сцепляться друг с другом. Нарушение равновесия в одной точке опоры привело к обрушению подпорной стены и проникновению воды на самый нижний уровень под землей. Она должна была набить их плотно, чтобы любой, кто осмелился взглянуть в сапфировые глаза старого ребенка, утонул вместе с крысами.

Камень, который Травен бросил перед собой вслепую, был маленьким и, вероятно, не стал бы причиной такого катаклизма, когда дворец строился. Однако с тех пор прошли века. Стыки сгнили, стена камеры под ужасным напором воды из озера или ручья натерлась, как старая тряпка. Небольшой удар по сложной структуре линзы действовал как обрушение скалы, вызвавшее сход лавины. То, что Травен называл линзами - овальные полупрозрачные эллипсоиды, соединенные сложной путаницей бронзовых рычагов - было ловко соединено с зеркальным диском, который, в свою очередь, был соединен с защелками или шестернями, которые ослабляли давление воды на стену. А может наоборот? Может быть, вся конструкция напоминала мышеловку, в которой легкое подергивание приманки приводит в действие мощную пружину? Трудно было судить с места где сидел Травен. Одна из стен пропасти - ближайшая к Гроту - имела вертикальный изгиб, словно высеченный на всю высоту. В нем был механизм, который много веков назад изобрели, создали неизвестные гении и соединили с еще более загадочными устройствами.

Из-за изгиба торчали только ободок полированного зеркала и пять - нет, шесть - эллипсоидальных линз, напоминающих мертвый глаз великана. Травен пришел к выводу, что фокус солнечных лучей, должно быть, поднял температуру в фокусе примерно до тысячи градусов по Фаренгейту. Возможно больше. Достаточно размягчить даже сталь. Но куда попадали солнечные лучи в зеркало, ведь пропасть была в сумерках? Возможно, невидимая трещина не была естественной границей трещины. Может быть, с видом на открытое пространство? В этом случае, однако, поднимающаяся вода должна найти выход. Между тем она с каждой минутой набирала обороты.

Травен решил проверить, как выглядит перерыв. Он встал и прислонился к камню. Но он не решался слезть с полки. Цветки шафрана уже были залиты водой, их ядовитые иглы зловеще покачивались над поверхностью. Немыслимо - ведь на земном шаре нет таких цветов, напоминающих агрессивное животное. Они были двух футов в диаметре, их ослепительно-желтые мясистые лепестки закручивались при контакте с водой, издавая громкое шипение ярости. Фиолетовые шипы вырастали из ниоткуда, словно жало, нацеленное на нападающего. Лучше не рискуй порезаться.