Архитектура как проекция власти

«Архитектура всегда была проекцией власти. «Это способ взрастить свое эго до масштабов какой-то территории, города или даже целой страны, – пишет Деян Суджич. – Архитектура делает то, на что ни одна другая форма культуры не способна, она прославляет и возвеличивает единоличных самодержцев и подавляет индивидуальность в массах. Ее все еще можно рассматривать в качестве самого важного и самого влиятельного средства массовой информации»», – так начинает свое исследование о власти в современном Китае английская исследовательница Джулия Ловелл.[46] Здания, окружая нас, во многом определяют наше мировоззрение и иногда погружают во власть религиозного экстаза, способствуют пониманию мудрости и справедливости, вызывают уважение к силе и богатству. К чему апеллирует архитектор, предлагая тот или иной проект? К принципам гармонии, как это было в античности? К функциональности в эпоху модерна? Или дом сам по себе должен содержать социальное послание, что берут за основу архитекторы постмодерна?

Наверное, начать следует с того, что власть выступает сложным социальным феноменом. Традиции изучения и определения власти можно рассмотреть в двух перспективах.[47] В первой – власть определяется как ассиметричное отношение и способность заставить людей делать то, что в противном случае они делать бы не стали, во второй – как средство координации усилий для достижения общего блага. В этой главе мы рассматриваем власть больше в первой традиции, «парадигме социального контроля», основные идеи которой сформулированы Т. Гоббсом, М. Вебером, Г. Лассуэллом, Р. Далем, С. Льюксом, М. Манном, меньше уделяя внимания «несекционной концепции власти», допускающей, что власть может осуществляться к общей выгоде (Платон, Аристотель, Т. Парнсонс, Х. Арендт, М. Фуко). Хотя понятно, что в явном и неявном виде традиция рассматривать власть как «власть над» и «власть для» пронизывает все возможные формы и средства человеческой коммуникации, в том числе и архитектуру.

Английский исследователь Майкл Манн в фундаментальном исследовании власти в современном мире выделяет четыре типа ее источников, подчеркивая, что власть может быть как коллективной (через сотрудничество), так и дистрибутивной (через соперничество и контроль над другими). Все типы власти связаны с базисными потребностями человека, автономны, и каждый из них может быть основой для образования различных сообществ.

Идеологическая власть основывается на потребности людей в поиске высшего смысла жизни и их участия в ритуальных практиках, закрепляющих ценности и нормы. Она построена на отсутствии точных знаний об окружающем мире, что заставляет полагаться на верования, способные мобилизовать разрозненные индивидуальные усилия для преодоления актуальных кризисов, собственных страхов и заставить действовать в условиях неопределенности, полагаясь на иллюзии и надежды. Роль идеологии крайне непостоянна, в какие-то периоды она может возрастать, в стабильное время падать. Идеологические конструкты были востребованы в средние века и в начале ХХ века, когда коммунизм и фашизм претендовали на способы разрешения кризисов капитализма.

Экономическая власть построена на потребности добывать, обрабатывать, распределять и потреблять продукты природы. В их основе интенсивная мобилизация и сети обмена, они проникают в повседневную жизнь людей, на них тратится примерно половина времени бодрствования, и их воплощением выступает промышленный капитализм, самая динамичная организация власти сегодня. В США, например, исторически сложилось так, что долгое время именно эта власть была основной, так как другие источники власти обладали намного меньшими ресурсами и возможностями.

Военная власть означает организацию концентрированного (сфокусированного) и летального (смертоносного) насилия. Неподчинение означает смерть, и власть военных основывается на страхе. Здесь есть явное совпадение с политической властью, но военные в любом обществе обычно организуются отдельно и часто представляют собой обособленные касты.

Политическая власть – это централизованное и территориальное регулирование социальной жизни. Основная функция политической власти –обеспечение территориального управления. В подходе Манна, эта власть ограниченна территорией, обязывает подчинятся действующим на них законам и не включает в себя экономических (корпорации) и социальных (неправительственные организации) акторов.[48]

Рассмотрим, как отражаются претензии на власть, происходящие из разных оснований, в облике храмов и святилищ, крепостей и мэрий, зданий корпораций и торговых центров. Разное время, различные этические и эстетические идеалы, достигнутые строительные технологии разумеется накладывают свой отпечаток на функционально близкие строения, и, конечно, в рамках этого текста мы не претендуем на нахождение универсальных тенденций. Тем не менее, каждый из предложенных Манном автономных властных ресурсов контролируется отдельной социальной группой, для которой занимаемая позиция означает ориентацию на внутригрупповые ценности и определенные рамки поведения, что, в свою очередь, ведет к формированию отличных от других групп комплексов установок или габитусов, что и находит свое отражение в архитектуре. Иллюстрацией здесь могут послужить тоталитарные режимы СССР, нацисткой Германии и фашисткой Италии, где здания, стадионы, площади и дворцы хоть и различны в эстетическом плане, тем не менее, обычно украшены знаками, несущими идеологическую символику, экономическое преуспевание, определяемое масштабом и государственный порядок, подчёркиваемый прямыми линиями и симметрией.

Ориентируясь на концепцию М. Манна, выделим и рассмотрим архитектурные комплексы, возникшие вокруг сакральных и идеологических объектов, мест политических и военных объединений, помня, что большую историю человечества, политическая и военная власть не отделялась друг от друга и от экономически успешных субъектов. Понятно, что без рассмотрения мест жизни подвластных наша картина будет не полной, и уделим внимание попыткам управляющей власти упорядочить контроль над повседневной жизнью и перемещениями управляемых.

Начнем с рассмотрения отражения идеологических приоритетов в архитектуре. Здесь есть два сюжета, на которых необходимо остановиться подробнее: средневековая архитектура и архитектура стран тоталитаризма. Именно в это время происходит усиление влияния концепций мироустройства на принятие ключевых решений. Мир средневекового человека подразумевал приоритетным спасение своей души и обращение к трансцедентальным критериям при оценке происходящего, готовность умереть и убивать за идею требовалась от каждого коммуниста, фашиста и национал-социалиста.

Город не подразумевает настроенности на экзистенциальные переживания. Чувство вечности, красоты и гармонии, наполненностью жизнью и ощущение Божественного присутствия обычно приходит на природе в горах, на берегу моря, в пустыне, лесу, степи, словом, в тех местах, которые у народов, еще ведущих традиционный образ жизни, обозначаются понятием «приметное место». В аврааматических религиях, как пишет в своей фундаментальной работе Сергей Кавтарадзе, идея Храма приходит в голову Иакову после его встречи (отметим во сне и на природе) с Богом, на которой он получил личное подтверждение данных его деду Аврааму обещаний. [49]При пробуждении Иаков совершает три поступка, которые, собственно говоря, и начинают храмостроительство: он отмечает место камнем, поливает елеем (оливковым маслом) и называет место домом Бога («Врата небесные»). Знак, ритуал, закрепление места за Высшей силой и жертвоприношение сначала в виде материальных даров, позже в форме молитвы можно рассматривать как универсальные элементы любых сакральных объектов. Понятно, они содержат бесчисленное количество вариаций. Строгие каноны строительства Храма в древней Иудее подразумевали в качестве образца Скинию, переносной ковчег, в котором хранились каменные скрижали, где в письменном виде содержались нормы, полученные Моисеем непосредственно от Бога. Бонусом к инструкции по жизни были правила их хранения и транспортировке. С тех пор молитвенные постройки в авраамических религиях строятся по одной схеме из трех элементов: преддверие (двор или притвор (нартекс)), основное пространство храма и специальная сакральная зона (алтарь, возвышение со столом или тумба для хранения священных текстов.[50] Святое святых (Кодеш а Кодашим) – место земного присутствия Бога. После уничтожения Храма в 70 году войсками Тита Флавия, это место исчезло. Как считает историк архитектуры Г. Ревзин, именно это обстоятельство способствовало изменению пространственных форм зданий в трех религиях. [51] Иудеи от храма отказались, так как, если нет физического места пребывания Бога единственный способ поддерживать связь с ним – текст. Отсюда магия свитков Торы, мезузы (пергамент с текстом молитвы у входа в дом), тфилин (коробочки с отрывками Торы) и в более позднее время записки в Стене плача. Синагога представляет собой Храм без священного помещения, места Бога и, тем самым, превращается из сакрального пространства в публичное, становясь местом собрания единоверцев.

В христианской традиции Бог пребывает на небесах, в Небесном Иерусалиме, и христианский храм представляет собой модификацию ветхозаветного с той лишь разницей, что в алтаре, вместо Святого Святых начинается путь на небеса от Богоматери, находящейся в конхе апсиды (перекрытие в форме полукупола над полуцилиндрическими частями здания), наверх, к куполу, где находится Христос. Понятно, что образы храма в различных христианских течениях отличны друг от друга, например, у протестантов культовые сооружения – дома для молитвенных собраний, а в католической традиции есть главный Храм – собор Святого Петра в Риме. Тем не менее, обратим внимания на две идеи, запечатлённых в камне. Первая утверждение и иллюстрация принципа «Богу– богово, кесарю – кесарево», отраженную в строительстве имперских соборов с парными и симметричными башнями колоколен, что должно было наглядно демонстрировать идею гармоничного существования светских и духовных властей. Восточная часть обычно относилась к клирикам, западная (вестверк) – к земному правителю. Вторая идея берет свое начало в учении о «Божественном свете», обычно связанной с именем Дионисия Ареопагита, возможно коллективного псевдонима нескольких монахов, писавших сходные тексты в разные времена. Божественный свет постоянен и, подобно солнцу, питает все энергией и божественной благодатью. Вечность и Его присутствие можно физически ощутить, если наполнить внутреннее помещение храмов солнечным светом, чему собственно и служили грандиозные картины из стекла –витражи, впервые появившиеся в соборе Сен-Дени в Париже по настоянию аббата Сугерии, поклонника трудов Дионисия. Замена стен стеклом ошеломила соотечественников, но нашла свое продолжение в последующем строительстве готических соборов[52].

Мечеть в Исламе, с одной стороны, близка к синагоге. Так как скорее представляет собой дом для собрания верующих, с другой несет функцию близкую к определению «врат небесных», поэтому и строго ориентирована на единственное, самое священное место на земле. В мечети есть стена – кибла со специальной нишей михрабом, символизирующая направление к иному миру, пути в Мекку к Каабе, священному камню, переданному Адаму архангелом Гавриилом. Тем не менее, мечеть не является храмом в привычном понимании, потому что она представляет его часть, в мусульманской традиции весь мир может сделаться храмом. Конечно, у него есть центр, Кааба, но каждая мечеть, где бы она не находилась, вписывается в это пространство, да и если нет мечети, любой мусульманин может ее мгновенно создать, пользуясь ковриком. Сориентировав его к Мекке, вступив на него правой ногой (сходя левой) в урочное время намаза, он огораживает себя от остального мира, становясь общественной ячейкой в миниатюре.

Как показывает наш небольшой экскурс в архитектуру средневековья, идеологическая власть построена на ритуальном повторении комплексов действий и на наличии особой группы людей, обладающих правом и способностями выявлять и интерпретировать символы, соотносящие повседневные нужды людей, с небесами и высшими смыслами. Места и типы зданий могут существенно различаться между собой, формами масштабами и убранством. В одних случаях религиозный неофит ошарашивается великолепием и масштабами сооружений, золотом и светом, что усиливает его горячее желание поддерживать незримую связь с единоверцами, стать одним из них, допущенным к вечной жизни во всем этом великолепии, в других, наоборот, подчеркивается нарочная скромность, направляя мечты и надежды в область воображаемого, что закрепляет действующие императивы в сознании. «Может быть, в этом и есть высшая мудрость и тайное объяснение того, почему было допущено его разрушение: остался бы Храм в глазах иудеев столь же прекрасным, если бы и сегодня стоял в центре столицы современного государства, а люди в странных одеждах с золотыми табличками на груди целыми днями жгли на огромном мангале туши быков, козлов и баранов»[53]

Возвращение к «библиям для неграмотных», воплощенное в архитектуре тоталитарных стран, в целом, существенно различается. В СССР крестьянскому населению, первому поколению горожан необходимо было наглядно объяснить, что такое преимущества социализма. Для этой цели оптимально подходило только построенное метро с его архитектурными цитатами и смешением стилей, что, в свою очередь, вызвалось требованиями власти сделать, «как надо», но не знающими, «как это надо», и время от времени дающими по рукам тем, чьи идеи не понравились, Классика, барокко и прочие композиционные сочетания советского градостроения соседствуют с гипсовыми и бронзовыми пионерами, девушками, веслами, красноармейцами, доярками, пастухами и урожаем. Непрерывный поиск языка, [54]а не красоты и болтливое многообразие – вот, пожалуй, главная черта архитектуры в СССР. Архитекторы Германии и Италии работают более профессионально, порой создавая подлинные шедевры вкуса, например, Дворец цивилизации труда, «квадратный Колизей» в Риме. Тем не менее, тоталитарная архитектура везде монументальна и внушительна. Это грандиозный спектакль, устремленный в будущее. Здесь проектов больше, чем построек и всегда присутствует дух соревнования, самый большой, самый высокий, самый красивый. Владимир Паперный, изучая архитектуру сталинских времен, обозначил ее как «культуру Два», культуру иерархии, застывших форм и соблюдения границ. Мышление, определяемое этой культурой, всегда ориентировано на прошлое, для него характерно слияние государства и церкви, приоритет внутренних ценностей над внешними («кругом враги») и попытка легитимировать себя через аристократизм.[55] Последнее находит свое отражение в строительстве зданий и окружении элементами, отсылающими к греческой, римской и итальянской классике Возрождения.

В 1898 году немецкий археолог Роберт Колдевей при раскопках в Месопотамии обнаружил древний Вавилон и, главное, остатки древней башни[56]. Башня, на наш взгляд выступает главным символом власти, построенной на контроле и насилии. Огромный ступенчатый зиккурат, дом основания земли и неба, увенчанный храмом, был посвящен богу Мардуку, грозному создателю человечества. Библейская история имеет две интерпретации. С одной стороны, ее можно рассматривать, как вызов богу продвинутым человечеством, овладевшим разумом и технологиями, позволившими ему бросить вызов ревнивой Высшей силе во имя единства и сплоченности, с другой, как адекватный и справедливый ответ Бога, на тиранию местного зазнавшегося правителя. В целом, именно вторая версия вдохновляла борцов с действующей властью, и Вавилон приобретал образ оплота угнетателей и поработителей, символизируя центр несправедливости, легко трансформируясь в любой другой город. Питер Брейгель на своей картине создал образ махины, местами недостроенной, местами разрушающейся, но царившей над нидерландским пейзажем, где в рядовых строителях легко угадываются свободолюбивые и порабощенные голландцы, в прорабах – надменные испанцы- католики.

Образ башни и ее разрушения проходит через всю человеческую историю, и из самых сильных сюжетов здесь можно назвать взятие и разрушение Бастилии, события 11 сентября с символически выверенной атакой террористов на башни близнецы, мощь современного американского капитализма. Словом, вертикаль власти закрепилась именно в этом строении, и, если исходить из буквального значения слова город, то есть огороженный (по смыслу близкие английский town и немецкий zaun), именно стены, ворота и башня делают город городом. Город во властной проекции – это разделение мира на своих и чужих, разрешение на вход одним и запрет для других и контроль сверху над всем происходящим. Башня – центр Паноптикума, идеальной тюрьмы для надзора, придуманной Иеремией Бентамом, и благодаря работам Мишеля Фуко, ставшей, пожалуй, лучшей моделью, показывающей изменение властных механизмов на протяжении нового времени. Власть должна перейти от контроля тела к контролю души, всегда видимой и недоступной для проверки.[57]

Отметим, что в древнегреческих демократиях образ власти, скорее горизонтальный. Греческие политические постройки скорее умиротворяют и служат выражением гармонии и равновесия. Полисная демократия, хотя и изобиловала интригами и борьбой, тем не менее, снимала противоречия законами и голосованием. Римский форум так же представлял собой удобное публичное пространство, место для общения и комфортного пребывания. Позже императоры использовали форумы для закрепления собственных достижений и украшали площади пышными колоннадами: форум Цезаря, Августа и др.[58]

Итак, в целом, слияние политической и военной власти обычно находит свое отражение в масштабных и вертикальных постройках, разделение властей и ориентация на идеалы полиса в зданиях, отсылающих к греческим и римским канонам красоты. В современном мире есть несколько зданий, где сделана успешная на наш взгляд попытка, найти некоторое равновесие между государственными, исторически сложившимися традициями и идеями подконтрольности власти. Меня лично поразил стеклянный пол в куполе германского рейхстага, когда буквально под ногами экскурсантов находится помещение законодательного органа власти, за работой которого можно наблюдать.

Отметим, что история архитектуры модерна знает насколько примеров строительства башен для, мягко говоря, непривилегированных групп населения. Наиболее яркий пример, здесь Треллик – тауэр, построенный в 1972 году в Лондоне по проекту Эрго Голдфингера (именно в честь него Флеминг назвал главного злодея в своих книгах о Джеймсе Бонде). Отдельная башня с лифтом, удобные двухуровневые квартиры, объемные общественные пространства, красивые виды из окна – все это, по замыслу авторов проекта, должно было превратить жителей муниципального жилья в дружелюбное соседское сообщество близкое по убеждениям к добропорядочному среднему классу. Увы, идея не нашла отклика  у некоторых обитателей, и произошло все с точностью до наоборот. Худшие маргинальные элементы превратили жизнь в башне в ежедневные баталии. Пьянки, ругань, наркотики и грязь стали обычным явлением, более или менее законопослушные обыватели съезжали, а на их место прибывали лица с очень альтернативными жизненными ориентирами. Надо отдать должное, со временем проблема была решена, причём самими жителями, объединившимися в соседства и сумевшими навести порядок.[59] Аналогичный проект социального жилья из 13 одиннадцатиэтажных домов в США, комплекс Пруитт- Айгоу в Сент –Луисе пришлось взрывать, разумеется, расселив жильцов, так как полиция, так и не смогла снизить там сложившуюся криминогенную обстановку. Его архитектором был Минору Ямасаки, автор Всемирного торгового центра и башен-близнецов.

История власти и бизнеса, как утверждает в своей книге Том Уилкинсон, это история создания имиджа через здание и использования публичных пространств для этих целей. Палаццо Джованни Ручеллаи (банкир и меценат XV века) во Флоренции служит примером создания нового типа построек, светлых и изящных домов, служащих одновременно и семейным жилищем, и штаб-квартирой. Олигарх, «сделавший себя сам», нанимает одного из амбициознейших и разносторонних архитекторов того времени Леона Батиста Альберти, сумевшего соединить античные традиции и новое время. Дом, украшенный колоннами, создает впечатление незыблемости, надежности и богатства. Он строит напротив здания лоджию (крытый портик с колоннами), и тем самым, часть улицы уже как бы отходит ему, так как лоджия становится элементом общественной жизни, торговли, досуга, наблюдения, здесь постоянно находятся люди. Кроме этого, посягательство на общественное пространство усиливает скамья, тянущаяся вдоль стены, на ней обычно оказываются просители, что в свою очередь опять-таки работает на имидж Ручеллаи, так как наличие большого количества клиентов усиливает социальный статус патрона, делает его наглядным[60].

В двадцатом веке архитектура стала необходимым элементом корпоративной идентичности. Здание стало олицетворять компанию, и компанию стали узнавать по зданию. Отдельная роль здесь принадлежит небоскребам, которые несмотря на свою дороговизну и отсутствие больших объемов рентабельной площади (много места занимают необходимые службы, например, лифты), являются лучшей рекламой корпорации. Причем, расходы на рекламу несут арендаторы. Парадокс в том, что экономист Эндрю Лоренс доказал, что эконмические подъемы и спады можно как раз прогнозировать по скоплению гигантских зданий, выведенный им «индекс небоскребов» показывает, как только заканчивается строительство очередного гиганта, так за этим и следует резкий спад и кризис. Перенасыщение экономики всегда вырывается в инвестиции избыточного капитала в строительство. «Когда компании начинают возноситься в облака, пора окапываться».[61]

Наш сюжет об экономической власти будет не полным, если мы не остановимся на архитектуре машинного производства и эстетических идеях Генри Форда, гениального предпринимателя, задавшегося целью с помощью производства сформировать нового человека. Именно эта фигура может выступать иллюстрацией веберовского целерационального поведения, ходячей иллюстрацией принципа «бизнес, ничего личного», абсолютного торжества прагматизма. Ультраэффективное производство отражалось в его заводах, спроектированных Альбертом Каном, где огромные ангары предельно простых форм, сделанные из стекла и бетона, позволяли перекрывать огромные площади, размещая масштабные технологические линии. Ничего лишнего, узел к узлу, деталь к детали, господство стандарта, много пользы и мало красоты. Рационализация и разделение труда, движущая лента конвейера и однообразный монотонный труд убирали лишние операции при сборке автомобиля, вели к максимизации прибыли и победе в конкурентной гонке. Его здания заводов – образцы скупости, занимающие площади сопоставимые с площадями городов, могли легко переоборудованы и достроены в любом направлении.

Надзор за работником распространился на его нерабочее время, и специально созданный социологический отдел ходил по домам рабочих и смотрел за содержанием жилья и моральным обликом. Производство и сбыт укладывались в единую схему, при которой здоровый, трезвый и морально устойчивый работник покупал фордовские автомобили. В соответствии с принципами активного внедрения здорового образа жизни в несознательные массы появились внутренние службы, состоящие из очень конкретных американских пацанов, доходчиво объясняющие работникам вред от объединения в профсоюзы и пользу выполнения любых ими придуманных капризов. К старости предприниматель впал в обычную деменцию, но его идеи, направленные на стирание граней между работой и досугом и создания гармоничной и оптимально прибыльной вселенной, заметим, без получения какого-либо удовольствия в процессе труда и потребления, под громким названием научной организации труда еще долго находили отклик и в США, и за океаном.

Немало выработанных принципов было использовано во время первых сталинских пятилеток. Одним из лучших примеров здесь является дом Наркомфина в Москве (1930, архитектор Моисей Гинзбург), который должен был послужить образцом последующего социалистического строительства. Расположение комнат подразумевало общий досуг и кухню, и ночлег в индивидуальных ячейках. Затея провалилась, но научная организация пространства позже ожила в хрущевских микрорайонах. «Одновременно с революционными переменами в проектировании зданий кардинально менялись и принципы городского планирования. Консервативная сталинская эпоха (которая оперировала кварталами, площадями и бульварами) заканчивается, и советские урбанисты стремительно осваивают более абстрактную градостроительную логику модернизма. В новой доктрине приоритетом становится доступность социальных услуг. Школы, детские сады и станции метро должны располагаться в центре жилых массивов. Все расстояния до этих объектов четко определяются нормативными документами. Вопрос о необходимости того или иного социального объекта (будь то школа, кинотеатр или магазин) решается на основании точного расчета, который учитывает количество людей, проживающих в пешей доступности от данного места. Если раньше городское планирование руководствовалось некими пространственно-композиционными соображениями, то теперь оно подчинилось строгим алгоритмам, призванным оптимизировать траекторию ежедневных перемещений среднестатистического человека», – так описывает идеи после сталинского строительства в книге «Беляево навсегда» Куба Снопек[62]

Закончим на оптимистической ноте. Есть ли дома, не отражающие власть, которые могут быть рассмотрены как дома для нормальных людей. Здесь мы согласны с мнением Вадима Бааса, что в наибольшей степени таким стилем может служить ар-деко. Стиль, появившейся после второй мировой войны, стиль победителей, уставших от войны. С одной стороны, это начало массового потребления и широкого производства вещей, с другой адекватная архитектура, сочетающая комфорт и изящество. [63] Но, впрочем, последнее утверждение, разумеется, вопрос вкуса…

.

 

Контрольные вопросы и задания

1. Какой тип здания олицетворяет власть? Приведите три примера зданий символов власти.

2. Какие идеи воплощаются в греческом храме, римском форуме, христианской базилике, готическом соборе, итальянском палаццо, дворцах барокко и рококо.

3. Ар–деко как архитектурный стиль. В чем его особенность и причина популярности?

4. Какие принципы градостроительства и архитектуры предложил Ле Корбюзье?

5. В чем сходство и различие архитектуры СССР, третьего рейха и Италии при Муссолини?

6. О чем и как говорят современные здания?

Задания.

1.Найдите в своем городе здания, олицетворяющие Власть, Бизнес, Святость, Силу, Производство. Какое из них, по-Вашему, самое красивое? В какое время оно построено? Какому архитектурному стилю относиться?

2. Посмотрите фильм «Метрополис» (1927, Германия, Ф. Ланг) Какие архитектурные стили показаны в этом фильме? Как они помогают передать основной авторский замысел Фрица Ланга?

Глава первая. Выводы

 

1. Определение «городского» зависит от той научной или философской традиции, которая является определяющей при анализе рассматриваемых проблем. В настоящий момент, несмотря на активную полемику, в центре которой находятся вопросы урбанизации, большая часть специалистов сходится в одном – будущее человечества будет принадлежать городам и городскому образу жизни.

2. Планирование и развитее городского пространства всегда были в центре внимания элитарных групп, и в человеческой истории здесь есть множество примеров самых различных способов упорядочения социальных отношений. Общая тенденция в настоящее время сохранение культурного многообразия, отсутствия социальной сегрегации и максимально комфортная для жизни среда.

3. Каждый из четырех источников власти (идеологической, экономической, военной и политической) всегда стремится подчеркнуть некоторые сущностные черты и принципы доминирования в зданиях и сооружениях собственной постройки. Они различаются в зависимости от времени и культуры, но при внимательном рассмотрении всегда можно найти те символические элементы, которые обеспечивают элите подчинение управляемых

 

Основная литература

1.    Замятина, Н. Ю. Россия, которую мы обрели. Исследуя пространство на микроуровне [Электронный ресурс] / Н. Ю. Замятина, А. Н. Пилясов. - Электрон. дан. – Москва: «Новый хронограф», 2013. - 548 с. - Доступ из Унив. б-ки ONLINE. – Режим доступа: http://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=228568, требуется авторизация (дата обращения: 03.08.2016). – Загл. с экрана.

2.    Ледяев, В. Г. Социология власти: теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах / В. Г. Ледяев. – Москва: ИД НИУ ВШЭ, 2012. – 472 с. – То же [Электронный ресурс]. – Доступ из Унив. б-ки ONLINE. – Режим доступа: http://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=227284, требуется авторизация (дата обращения: 03.08.2016). – Загл. с экрана.

3.    Селезнева, Ж. В. Стратегическое планирование развития городского хозяйства: учеб. пособие / Ж. В. Селезнева. – Самара: СГАСУ, 2013. - 118 с. – То же [Электронный ресурс]. – Доступ из Унив. б-ки ONLINE. – Режим доступа: http://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=256115, требуется авторизация (дата обращения: 01.08.2016). – Загл. с экрана.

4.    Управление городским округом [Электронный ресурс]: финансово-экономический и организационно-правовой аспекты / Н. В. Постовой [и др.]. — Электрон. дан. — Москва: Юриспруденция, 2015. — 126 c. — Доступ из ЭБС «IPRbooks». - Режим доступа: http://www.iprbookshop.ru/35754, требуется авторизация (дата обращения: 03.08.2016). – Загл. с экрана.