Величайшее изобретение человечества: Hard , Soft и Pover современных городов

 

 

Начнем с того, что нам, прежде всего, необходимо определить основное понятие города в рамках, рассматриваемых проблем. Именно в этом и состоит сложность, так как город затрагивает такое множество аспектов человеческой деятельности, что концентрация на одних сущностных признаках естественным образом закрывает другие срезы общественной жизни. Проще всего, конечно, определить город в административно-политической перспективе, имеющей наибольшее значение в Средние века, когда быть горожанином, значило иметь совсем иные права, свободы и привилегии, чем быть деревенским жителем. В большинстве современных учебников по городскому развитию акцент сделан на подходе географа XIX века Ф. Рацеля: «долговременное скопление людей и их жилищ, занимающих значительное пространство и расположенное в центре крупных коммуникаций» и соответственно спецификой города, выступают виды деятельности, концентрация жилищ и некий минимальный предел жителей.[7] Но, например, наиболее актуальные сегодня урбанистические тексты определяют «городское», исходя из мобильности и перемещений: «мы делаем ставку на понимание городов как пространственно открытых и пронизанных разнообразными видами мобильностей: от потоков людей до потоков товаров и информации… Это не просто утверждение о множественности, а признание того, что городская жизнь есть ни к чему не сводимый продукт смешения».[8]

Попробуем посмотреть на город в различных перспективах. Для этого воспользуемся коллективным трудом российских авторов: «Горожанин: что мы знаем о жителе большого города?».[9] В работе собраны взгляды экспертов на современный город и его проблемы. Посмотрим, как каждый из них определяет рамки видения городского.

«Город для культуролога – это смысл... Современный модерновый город – это, прежде всего, возможность человека не быть частью никакого сообщества…,уникальная культурная лаборатория, которая позволяет человеку быть одному» (В. Куренной).

«Город – родина политики. Горожане обречены на политическую деятельность, если понимать под нею отстаивание своих интересов и достижение компромиссов с другими» (Е. Шульман).

«За сменой ориентиров стоит представление о городской среде как экономическом капитале. Теперь она, а не предприятия города – главный ресурс…Город — это в основном концентрация так называемых non tradables (неторгуемых) товаров (недвижимость и услуги). Они составляют 70-80-% экономики современного города и привязаны к месту» (А. Новиков).

«Архитектурный дизайн – это текст, который передает людям модель определённого поведения...Город – это политическое пространство, где сталкиваются различные воли: горожан, представителей власти, предпринимателей, идеологов. И доминирует обычно тот, у кого воля сильнее, например, девелопер… Так создаются городские пространства, непригодные для красивой, разумной и удобной жизни» (Ю. Григорян).

«С момента зарождения городской антропологии как дисциплины в центре внимания были люди и городские сообщества, отчасти напоминавшие столь привычные племена…Однако, разочарование в изучении городских сообществ заставило ученых изменить оптику своих исследований и перейти к антропологии города. Вместо отдельных сообществ они стали изучать сам город как систему процессов, сетей, взаимоотношений символов» (М. Алексеевский).

«Исходным пунктом для социологического мышления о городе является то, что город не место, где живут люди, а способ существования людей. Все физические и технические характеристики города выводятся из этого базового формата объединения: если в городе низкая солидарность и высокий уровень индивидуализма, в нем не будет удобного общественного транспорта, будет много автомобилей и всегда пробки; если в городе авторитарная центральная власть и мало коммуникации между горожанами, то в нем будут широкие геометрически правильные проспекты, но сильное расслоение и мало инициативы со стороны жителей…» (Г. Юдин).

«Мегополис не соразмерен человеку. Огромные дистанции отделяют горожанина то от дома, то от работы, то от друзей… Человек не создан для города. Но город вполне может быть создан или хотя бы приспособлен для человека. Главное–понимать, как» (М. Фаликман).

«Сегодня, говоря о каком-либо большом языке мы говорим о языке города… В основе языка города, конечно, лежит литературный язык. Но существуют факторы, размывающие этот стандарт и позволяющие горожанам создавать какие-то уникальные лексические единицы, свои характерные слова» (М. Кронгауз).

«Люди продолжают стремится и в растущие города Азии и Африки, и в стагнирующие европейские центры, и в российские миллионники не только в поисках работы и лучшего образа жизни, но и потому, что города являются наиболее совершенным в своей изменчивости форматом метаобщества. Сама природа «тесного общежития» принуждает его жителей принимать изменения, обсуждать их, поддерживать или протестовать» (В. Гатов).

«Пренебречь человеком экономика не может. А значит, переход от моделей «общего вида» с одним, пусть очень репрезентативным и рациональным агентам, к моделям, в котором множество не совсем рациональных людей решают свои задачи по достижению счастья, благополучия, здоровья и более высокого потребления – неизбежен» (О. Шибанов).

««Образ горожанина» скорее представляет собой некий рынок, на котором продаются маски социальной идентификации, и эти маски в большей степени не согласуются между собой, чем представляют разные грани одного явления» (Г. Ревзин).

Так, где же оно городское? На чем продуктивнее всего сосредоточить внимание, чтобы определить город и выделить ключевые тенденции его развития?

На его материальной составляющей? Расположении его кварталов и зданий? Ширине улиц? Архитектурном дизайне и красоте сооружений? Доступности и удобстве транспортных развязок? Паркам, аллеям и скверам? Промышленным предприятиям? Темным аллеям и местам, где лучше не появляться одному в вечернее время? Словом, телу города, обозначенного в нашем тексте, словом, Hard.

Или определить, что город – это его жители? Благополучные и не очень суетливые невротики? Которым одновременно есть время до всего, и которым нет ни до кого дела? Умеющие не смотреть в глаза в лифте, дежурно улыбаться в толкучке и быстро занимающие в маршрутке самые удобные места? Ребята с нашего двора, объединенные в молодости в клубные тусовки и в подростковые банды, со временем превращающиеся в семьянинов, матерей-одиночек, водителей, пива на скамейке, любителей корпоративов, шопинга, путешествий, митингов за что-нибудь или против чего-нибудь, гуляния по паркам и прочая, прочая, прочая… «Soft» – программы и патерны городского поведения разнообразны и дают возможности для множества индивидуальных и групповых идентификаций.

Или город –это всегда возможность выбора? В том числе и выбора, как и по каким правилам жить, и кто будет определять эти правила. Выбора самого разного: от собрания жильцов, бурно начинающих с вечной проблемы «об (условной) лампочке в подъезде» и обычно заканчивающих темой несовершенства земного мироздания, до выбора школы для детей, способов борьбы с точечной застройкой во дворе и главы города. Город – это власть (Pover) определять свое будущее.

Посмотрим, как рассматривается город в классических и современных текстах социологов и урбанистов.[10]

Начнем с того, что ключевым различием для ранней социологии было различие между городским и деревенским образом жизни. Отсюда и вытекали вопросы о том, возникает ли он (городской образ жизни) в разных городах, как он воздействует на традиционные иерархии власти и уважения, способствует или препятствует возникновению солидарности между носителями различных статусов, находит ли свое отражение на пространственной географии городов, и почему люди стремятся в города, несмотря на обилие в них проблем, грязи, бедности и преступности и прочих пороков, что будет с механизмами городского управления и городской политики. К. Маркс, Ф. Энгельс, Ф Теннис, Г. Зиммель, М. Вебер, социологи Чикагской школы (прежде всего, Р. Парк, Л. Вирт, Э. Берждесс) и А. Лефер ставили свои диагнозы новому социальному агрегату и невиданному ранее типу социальности. Ну с той разницей, что как обычно, в европейские ученые больше теоретизировали, размышляли и обвиняли, а их американские коллеги опирались на собственный опыт наблюдения жизни трущоб, преступного мира и локальных сообществ, вырабатывая различные рекомендации для решения актуальных проблем. Кратко рассмотрим их основные идеи, имеющее отношение к городу.

Фердинанд Теннис считал, что горожанин возникает в тот момент, когда индустриальная революция размывает общность. «Gemeinschaft» – естественное объединение людей, держащееся на традиционных связях семьи, родства, близости проживания, где каждый контролирует каждого, зная друг друга в лицо, превращая их в общество («Gesellschaft»), слабую ассоциацию людей атомов, преследующих собственные интересы. Тоска по общине, «потерянном рае» вечный спутник городской жизни

Георг Зиммель[11] первым обратил внимание на то, что горожане «сходят с ума по-своему», так как находятся под потоком впечатлений, происходящих, в свою очередь, от быстрого темпа городской жизни. Горожане расчетливы, деловиты, циничны и жестоки. Нет дела до переживаний чужаков, есть дело только для себя.

Эмиль Дюркгейм считал город местом, где должна возникнуть новая солидарность, основанная на разделении труда, а не «механическом» подражании, но в итоге увидел скорее аномию, разложение механизмов социального контроля и погружение его в мир бессмысленного существования и потерю интеграции.

Его теоретический оппонент Макс Вебер уделял серьезное внимание городу, союзу бюрократии и капитализма, формирующих общество на основе четырех факторов: экономики, безопасности, свободы и братства. Для бюргера (буржуа) важным является покровительство и защита, и новая родина, город, а точнее гильдия, профессиональная общность, формируемая как союз независимых индивидов, объединённых общими интересами, общением и религией, становится важнее родовой.

К. Маркс и Ф. Энгельс сосредотачивали свое внимание на проблеме отделения аграрного труда от индустриального. Для них город – это место превращения труда в товар, позволяющее капиталистам нещадно эксплуатировать пролетариев. Особо здесь необходимо выделить отдельную, по сути, антропологическую работу Энгельса (написанную им, юношей из благополучной семьи в 25 лет) «Положение рабочего класса в Англии» [12]Хорошие наблюдения, скученности, грязи и бедности. Исследователям миграции настоятельно рекомендуется чтение фрагментов об ирландских рабочих, которые, по мнению классика, своим поведением (пьянство, воровство и лень) значительно ухудшают жизнь английских тружеников. В общем, все ужасы капитализма, города контрастов, обожествления денег и роскоши в одной книге.

К идеям марксистов и их последователей (прежде всего, Д. Харви) мы еще вернемся, упомянув здесь только взгляды Андри Лефевра, книги «Производство пространства»[13], сложного текста, без которого невозможно понять современную урбанистку. Лефевр показывает, как город становится ареной классовой борьбы, где капитал преобразует пространство под себя, сталкиваясь с уже имеющимися пространственными формами. Конфликт между капиталистом девелопером и сообществом горожан, отстаивающим право на привычную жизнь, создает новые стимулы солидарности и выработке технологий коллективного действия.

Чикаго – безусловно самый любимый город социологов, мафии и урбанистов. Город, спроектированный в строгой геометрической перспективе (прямые углы и улицы), быстро заселялся иммигрантами, обживающими свои этнические территории и строго контролирующие границы своих общностей всеми, праведными и неправедными, средствами. Открытый здесь Чикагский университет, а именно факультет социологии, сплоченный коллектив вчерашних журналистов и студентов выполнил завет Рокфеллера-старшего добиться таких же успехов, как старые университеты. Опора на эмпирические методы, наблюдательность, навыки детективной работы, реформаторский энтузиазм, сочетание принципов эволюционизма и натурализма и акцент на решении локальных проблем – все это определило лидерство социологов Чикаго на столетие. Впрочем, это было одним из выработанных здесь постулатов, где борьбе за лидерство отдавался приоритет перед культурной эволюцией. В целом, в отличие от европейцев, чикагская школа скорее рассматривала город как конгломераты, «точки сборки», автономных, мелких сообществ, активно участвующих в общей деятельности по поддержанию среды обитания.

Роберт Эзра Парк[14], бывший журналист и филолог, в 1915 году опубликовал статью «Город: предложения по исследованию поведения человека в городской среде», задавшей логику изучения городских проблем на десятилетия. Экологическая перспектива рассмотрения города, как сложного организма, сочетающего в себе территориальные и культурные процессы, позволили ему определять городское сообщество как «пространственную конфигурацию и моральный порядок». Городской конфликт (своеобразное проявление принципа «выживает сильнейший»), вторжение одних групп на территорию других обусловлен стремлением бедных новичков повысить свой социальный статус и усилить контроль над территорией проживания.

Луис Вирт[15] в своей классической работе определил город на основании трех параметров: размер, плотность, гетерогенность[16], чем больше эти параметры, тем больше у нас оснований считать поселение городом – центром зарождения и контроля экономической, политической и культурной жизни.

Эрнст Берджесс[17], заслугой которого является введение социального картографирования города, представляющее собой совокупности концентрических кругов, отражающих различные типы застройки, жителей и их занятия. Деловой центр сменяется зоной транзита, зоной рабочих, зоной «домов получше» и пригородами. Каждая внутренняя зона пытается расшириться за счет внешней. Пространственная мобильность связана с социальной.

Новый социальный язык для описания города во второй половине ХХ века предложил Пьер Бурдье. Он увидел, как физическое пространство Парижа становится ареной борьбы за социальный престиж. Вечное вытеснение обладателей культурного капитала владельцами капитала экономического, ситуации, когда жители престижного района с высокой культурной репутацией вынуждены из него уходить, так как новые социальные группы буржуазии существенно поднимают цены.[18]

Мануэль Кастельс видит в развитии города главную функцию – рост экономики, требующей роста «коллективного потребления» рабочей силы (затраты, на еду, транспорт, образование). Капитализм занят максимизацией прибыли и сбрасывает все издержки по содержанию рабочих на государственные и муниципальные структуры, что неизбежно приводит к кризису, отказу от идеи «всеобщего благосостояния» и увеличению расходов на содержание репрессивного аппарата. Город становится ареной классовой борьбы и образования новых движений.

Д. Харви, автор знаменитого текста «Право на город»[19], рассматривающий город как «место борьбы» и «цели борьбы», обнаруживший, что буржуазия монополизирует городское пространство, делая его частным, отстраняя людей от публичных благ и городского комфорта. Первое требование, которое должна выдвинуть оппозиция – право на город.

В этой же «капиталистической» перспективе сформулирована концепция Харви Молоча и Джона Логана «Город – машина роста», объявивших рост и экономическое преуспевание города основой городского развития. Где получение прибыли активистами и популяризаторами роста (строителями, субподрядчиками, банками, политиками и др.) оборачивается издержками для местных жителей. Каждое место имеет свою иерархическую позицию в городской стратификации и содержит потенциальный конфликт между владельцем и пользователем.

Как мы видим, «ужасы капитализма» и отчуждения вернулись в современную исследовательскую проблематику. И здесь необходимо привести взгляды еще двух исследователей современности: Зигмунда Баумана[20] и Ричарда Сеннета[21]. Первый рассматривает современный город, как массовую индустрию незнакомцев и видит конфликт в столкновении на его территории различных жизненных миров: глобальной элиты, не привязанной к месту, легко меняющей свою идентичность и избегающей какого-либо контроля локальных сообществ, и низшего слоя городских жителей, борющихся за выживание и стремящихся сохранить свой образ жизни. Тесное существование провоцирует страхи, связанные с незнакомцами, и ведет к формированию миксофобии (отказ от попыток понимания другого, бегство в собственные группы и территориальная сегрегация). В настоящий момент невозможно локальное решение глобальных проблем, но имеет перспективы превращение города в учебную площадку, где незнакомцы, наблюдая и взаимодействуя друг с другом, будут уменьшать собственные тревоги и страхи и нащупывать методом проб и ошибок их решение.

Ричард Сеннет отстаивает идею, о том, что современный капитализм действует на город точно так же, как на организацию труда. Организационная гибкость (работа в команде над краткосрочными проектами) ведет к поверхностным отношениям и безразличию. Это и переносится на городскую среду и проявляется в разрыве физической связи с городом, стандартизации и отношениях между семьей и работой. Итог – состояние гражданской сферы в обществе, взаимоприспособление через разобщение, перемирие, позволяющее быть самими собой, через безразличие к другим. Это плохо, так как означает конец практикам гражданства, учета различных интересов и простого любопытства к Другому. И это серьезный вызов, на который необходимо искать ответ.

В целом, как мы видим, за двести лет проблема отчуждения сменилась на проблему вовлечения в управление. Современный мир предоставляет индивиду все больше и больше автономных возможностей, централизованная власть контролирует все большее и большее количество ресурсов, но не особенно преуспевает в навязывании своих позиций. Это означает, что политические проблемм: демократизация, защита собственной жизненной среды, контроль над теми, кто извлекает прибыль из территории, участие в управлении все больше и больше будут определять повестку дня будущего. Что же сегодня лежит в основе изучения городского образа жизни?

В российской традиции исследования безусловным авторитетом пользуются идеи Вячеслава Глазычева.[22] В его работах «городское» скорее потенциальная возможность. Городом поселение становится или не становиться. Причем есть два, очень конкретных критерия города: наличие свободного пространства, пустыря, парка, площади, находящихся в общегородской, коммунальной собственности и наличие значительного количества людей, не занятых производственной деятельностью. Если есть публично –коммунальное пространство, заполненное праздной толпой –город есть, если нет, то это пригород, недогород или негород. Во всех них нет городского сообщества. Здесь судьба России достаточно печальна, в этом плане у нас города, с городским правом и самоуправлением большую часть истории не было. В царской России города стали немного развиваться только после отмены крепостного права, в СССР самоуправление противоречило политической системе, сейчас муниципальная власть декларирована в Конституции, но говорить о самоуправлении без самодостаточного бюджета как-то преждевременно. Впрочем, имитация городского и политического – наша национальная традиция.

Европейский город вырастил пять институтов, лежащих в основе публичного пространства и самоуправляемого сообщества. Рынок (биржа), собор, суд, театр (иногда площадь), кабак (ресторан, кафе, харчевня). Места постоянных репрезентаций, где люди смотрят на себя, других, праздно и деловито общаются.

Именно эта праздность, которую не следует путать с бездельем, так как в ее основе подлинный интерес к жизни, любопытство и умение решать собственные проблемы – основа процветания современных городов. Города богатеют талантливыми людьми, переезжающими в них, чтобы иметь большую возможность общаться с такими же талантами. Ничто не заменит личного общения и сотрудничества, идеи переходят от одного человека к другому в густонаселенных городских пространствах. Эдвард Глейзер в своей работе показывает, что жители современных городов, потребляя на 40% меньше электроэнергии, чем жители пригородов, в целом, более здоровы и богаче, «настоящий город сделан из плоти, а не из бетона».[23]

Вообще массив последних тиражируемых работ по городскому развитию пропитан оптимизмом и ждущими нас перспективами наслаждения. В. Вахштайн, с легкой руки которого в оборот вошло понятие «хипстерского урбанизма», выделяет три традиции – идеологии городского развития. Традиция рассматривать, вслед за Яном Гейлом, современный город, «как вечеринку», место получения удовольствий, место где есть чем восторгаться, куда пойти и чем развлечься. Но это волна принимать и понимать город, как «место борьбы со скукой» уже, по мнению московского социолога, идет на спад. Привычные городские идеологии: условного машинного урбанизма Роберта Мозеса (город, «как машина роста» для автомобилей) с его критериями эффективности и Джейн Джекобс (город «как среда обитания», для людей и сообществ) с ее требованиями солидарности и справедливости как-то начинают приобретать новые формы. Первая выражается в стремлении городского начальства все модернизировать, благоустроить, закатать в плитку. Вторая – в появлении групп и объединений, ориентированных на борьбу с социальными различиями и несправедливостью.[24] Подводя итог, приведем ответ классиков на вопросы что такое города, что такое урбанизм и зачем, собственно говоря, города нужны.

«Города – это рукотворные формы, созданные путем оборота, извлечения и географической концентрации значительных количеств прибавочного продукта, определенного как таковой данным обществом» (Д.Харви)

«Урбанизм – структурирование индивидуальной деятельности, которое, взятое в совокупности, формирует способ экономической и социальной интеграции, обладающей способностью запускать в оборот, извлекать и концентрировать значительные количества прибавочного продукта, определенного как таковой данным обществом» (Д. Харви)[25]

«Города – это как бы условные электрические трансформаторы: они повышают напряжение, ускоряют обмен, они беспрестанно вершат жизнь людей. Разве не родились они из древнего, самого революционного из всех разделений труда: полей, с одной стороны, и так называемых городских видов деятельности, с другой? …Город как бы цезура, разрыв, новая судьба мира» Ф. Бродель.[26]

 

Контрольные вопросы и задания.

1. Что такое город? Назовите его отличительные территориальные, юридические, социальные, экономические признаки и особенности городской культуры.

2. Долгое время, с легкой руки В. Глазычева, считалось, что в Российской истории практически не было и нет городов. Почему? Как сейчас обстоят дела с «городами» и «горожанами»?

3. Современная социология городов обычно связывается с Чикагской школой. Почему, по- Вашему, именно в Чикаго возникла традиция исследования городского образа жизни?

4. Почему американский исследователь Эдвард Глейзер называет город «величайшим изобретением человечества»?

5. В современной урбанистке существуют достаточно много образов «городов будущего». Создайте еще один. Как бы вам хотелось, чтобы выглядела его территория, как, где и каким образом в нем будут встречаться, работать и жить их жители, какие практики управления и решения городских проблем были бы оптимальны?

Задание.

1. Посмотрите фильм «Урбанизированный» («Урбанизация»), (2011 г., США, Великобритания, реж. Гари Хастиут). Какие проблемы, рассмотренные в фильме, актуальны для Вашего родного города?

2. Напишите краткое эссе на тему «Первый город в моей жизни». Рассмотрите в нем исторические, территориальные, социальные и культурные аспекты жизни в вашем городе. Чем он похож на другие города? Чем отличается?