Городские племена: взлеты и падения субкультур

«Теорию терапевтической общины я слышал столько раз, что могу рассказывать спереди назад и задом наперед – и что человек должен научиться жить в группе, прежде чем сможет функционировать в нормальном обществе, и что группа в состоянии помочь ему, показывая, где у него непорядок, и кто нормальный, а кто нет, общество само решает, а ты уж изволь соответствовать. И всякая такая штука. Стоит только появиться новому больному, доктор сразу – на свою теорию, и поехали; только тут он, кажется, и бывает главным, сам ведет собрание. Рассказывает, что цель терапевтической общины – демократическое отделение, полностью управляемое пациентами, их голосами, и стремится оно выпустить нас обратно на улицу, во внешний мир, достойными гражданами… Беседуйте, говорит он, обсуждайте, признавайтесь. А если друг что-то сказал в обычном разговоре – запишите в вахтенный журнал, чтобы знали врачи и сестры. Это не стук, как выражаются на жаргоне, это помощь товарищу. Извлеките старые грехи на свет божий, чтобы омыться в глазах людей. И участвуйте в групповом обсуждении»[85]. «Полет над гнездом кукушки» Кена Кизи – культовая книга, опубликованная в 1962 г., одна из наиболее удачных попыток в художественной форме показать проблему инаковости и нормы в современной культуре. Что происходит, когда появляется герой, с одной стороны, способный воодушевить и заставить поверить в себя, с другой, беззастенчиво и небескорыстно умеющий использовать других, уже вообще-то свыкшихся со своей социальной деформированностью и признавших свою ущербность?

Молодежные субкультуры – феномен сугубо городской жизни появляются в 30-е гг. в США условиях быстрой застройки новых территорий и заполнения их людьми, не связанных общими нормами, ценностями и, иногда, языком. Как правило, родители – небогатые выходцы из сельской местности, занятые полный день, проживающие в малых семьях и разделяющие дом и работу, не передавали уже детям своих социальных навыков и предоставляли им возможность самим заниматься собственной социализацией на улице. В этих условиях появляется коллективная молодежная активность, специфика которой заключается в отторжении взрослых норм и, зачастую, формировании противоположной группы ценностей. Американские социологи (Чикагская школа 20-60-е гг.) первыми обратили внимание на то, что подростковые банды, значительно усложнившие криминальную обстановку, предъявляют для своих членов собственный способ разрешения социальных конфликтов. Члены банд – не индивидуальные дегенераты или дети с психологическими отклонениями, а сторонники норм, отрицающих ценности доминирующей культуры. Целенаправленное нарушение всех табу и совершение иррациональных поступков бить, ломать, крушить и надсмехаться над нормами взрослой жизни приобретают вполне рациональные основания, если увидеть за «разбитой витриной» битву за социальный статус в группе. Уважение достигается даже не нарушением норм, а способностью глумиться над ними. Но общие ценности, общий жаргон и общие карьеры существуют в рамках «взрослой культуры», хотя от них и отличаются. Таким образом появляется концепт «субкультура», как обозначение малой культуры, части целого[86]. Функционально, банда с ее нормами дает возможность быстрой эмоциональной разрядки и сравнительно легкого (что-нибудь «отчебучить» рискованно, но все же легче, чем решать дифференциальные уравнения, писать тексты или пиликать на скрипке) завоевания внутреннего статуса, который также быстро и теряется. По прошествии некоторого времени кто-то становится настоящим преступником, кто-то обывателем, кто-то спивается. В. Чеснокова обращает внимание на то обстоятельство, что классик американской социологии Р. Мертон предвидел взрыв молодежной активности 60-х гг. еще в 1938 г. Исследуя причины отклоняющегося поведения, он видел в нем конфликт между ценностями успеха (богатства), заложенными в американской культуре, и социальной структурой, ограничивающей возможности социальной мобильности и достижения успеха легитимными средствами (трудом)[87]. В случае накопления противоречий (невозможность честным путем стать богатым) какой-то момент происходит отказ и от целей, и от средств, и возникает то явление, которое называется культурным хаосом или аномией.

На этих идеях в 1956 г. появляется работа Альберта Г. Коэна, где объясняется, что делинквентная (делинквентность – антиобщественное, противоправное поведение) молодежь происходит из низших классов, не имея доступа к ресурсам, которым располагают выходцы из более высоких страт. Субкультуры – это способ коллективного решения социальных проблем, социальной фрустрации, и причины их появления лежат в «структурных условиях» общества, а именно, в несправедливом социальном распределении ресурсов. Но тогда встает вопрос, все ли молодежные субкультуры по сути являются фабриками по производству потенциальных преступников? Ведь многие из них, особенно музыкальные, не криминальны и направлены на расширение творческих способностей своих членов. Плодотворно ли смешивать субкультуру и делинквентность?

В конце 50-х гг. появляется школа Бирмингемского субкультурализма. Она, во-первых, отказалась от несоциологические (биологических и психологических) моделей объяснения девиантного поведения молодых людей, во-вторых, перенесла исследовательский фокус на культурную (символическую) активность последних. В теоретическом плане бирмингемцы утилизировали неомарксизм (концепцию культурной гегемонии Грамши), структурный марксизм Альтюссера, структурный функционализм (теорию молодежной культуры Парсонса) и структурный психоанализ Лакана; в методологическом — структурную антропологию Леви-Стросса (понятия мифа и бриколажа) и семиотику Барта. Из всего этого теоретического винегрета вышла интереснейшая концепция, рассматривающая субкультуру как молодежное движение, направленное на сопротивление своему классовому происхождению, разворачиваемое в символической форме. Тедди-бои, выходцы из рабочего класса подражали аристократам, скинхеды, наоборот, стремились подчеркнуть рабочую маскулинность. Вне зависимости от направления мобильности учтем, что общим выступал мотив преодоления классовой судьбы, реализуемой, впрочем, в виртуальном, воображаемом, а не реальном мире.

Причиной роста молодежной активности 50-х оказалось, кроме всего прочего, такое социальное завоевание, как свободное время в связи с переходом на 44-часовую рабочую неделю. Скука стала неотъемлемым атрибутом молодежной жизни, и ответом стал культ экстравагантности, поиски смысла, экзистенциализм и дзен-буддизм. Появляются и распространяются, прежде всего, в университетской среде идеи расширения сознания через употребление ЛСД и марихуаны, происходит увеличение диапазона сексуальных практик. В середине 60-х гг. субкультуры становятся значимым элементом политических движений антивоенного и социалистического направления. Большая часть участников субкультурных групп – дети небедных родителей, выросшие в условиях бума потребления и достатка. Впрочем 60-е требуют отдельного рассмотрения, и здесь уместно только заметить, что субкультура хиппи пронизывает не только ключевые гуманитарные ценности современности (прежде всего, права человека), моду (джинсы), музыку (рок) и литературу (слишком много букв придется набирать), но и вообще все, что связано с высокими технологиями, так как, например, Стива Джобса, по мнению его биографа У.Айзексона, при разработки первой модели больше воодушевляли идеи хипповой молодости: свободы, путешествий и общения без барьеров людей во всем мире, чем большие деньги от американского военно-промышленного комплекса.[88]

Максим Кудряшов в своем материале показывает, что с 80-х гг. произошел отказ от основных понятий субкультурных теорий, что проявилось введение термина fluidity — «текучесть»/«флюидность». Fluidity означает ситуативность, временность, гетерогенность, необязательность современных молодежных сообществ, нечеткость, размытость их границ – в противоположность ригидности, перманентности, «твердости», «кристалличности» классических субкультур до 80-х гг. Вводятся новые концепты, точнее, по мнению авторов, ухватывающие смысл происходящих изменений. «Неоплемена» (М. Маффесоли), объединения на основе духа и мировоззрения, гибкие, эгалитарные, бесклассовые и текучие. «Жизненный стиль» как набор предпочтений, конструирующих идентичность. «Сцены» как сообщества, организованные вокруг производства и потребления музыки определенного стиля. Исследование британского социолога Пола Ходкинсона групп британских готов показало, что в среде готов (а готы, как и любые современные молодежные сообщества, согласно постсубкультурному подходу, должны являться не более, чем «жизненным стилем», размытым, текучим, «ни-к-чему-не-обязывающим» образованием) существует группа, некое «ядро» интенсивно вовлеченных в нее людей. Для них характерна четкая определенность групповых ценностей и вкусов, сильное ощущение групповой идентичности, вовлечение в групповые практики и значительная степень автономии.[89] В целом современная западная теория на первый план выдвигает субкультурные предпочтения, уходя от бирмингемских классов и борьбы за ресурсы к объединениям на основе эстетики и музыкальных вкусов.

Российские исследования субкультур проходят в разных направлениях, от описательно-полицейского, где современные субкультуры рассматриваются как форма девиантного, а иногда и экстремистского поведения («Неформальные молодежные сообщества Санкт-Петербурга: Теория, практика, методы профилактики экстремизма» (2008) под редакцией профессора социологии СПбГУ Анатолия Козлова), к интересным сравнениям субкультурных объединений в различных российских городах (Молодежные культурные сцены, проект Елены Омельченко СПб ВШЭ)[90].

Как и везде появление неформальных сообществ самого разного плана заводило механизмы моральной паники и осуждения, что особенно было заметно в поздний советский период. Бум субкультур пришелся на 90-е гг., в 2000 г. опять начали «выявлять и бороться», расценивая как группы риска и широко тиражируя стереотипы о «самоубийцах-эмо», «фашистах-язычниках» или «сатанистах-готах». Современный этап развития объединений характеризуется тем, что в него вовлечено большинство молодежи (до 70%), тогда как ранее считалось, что включение в сообщества – удел меньшинства.[91]

В разных городах совершенно не похожие конфигурации и объемы различных групп. Если ранжировать по распространенности, то на первом месте – здоровый образ жизни и аскетизм. «Не есть те или иные продукты, не пользоваться теми или иными «вредными» гаджетами, контролировать свои привычки и потребительские предпочтения.

Второе место — за спортивными субкультурами, будь то любители воркаута, паркурщики или «фитоняши» (девушки, выкладывающие свои отчеты о фитнес-успехах в Сеть для общего обсуждения).

Третья строчка – за волонтерами (колоссальная популярность поискового движения, например, что, например, наблюдается в Казани)».

Как видно, объединения построены вне классического классового подхода, когда в основе самоидентификации отказ от наследования класса родителей. Сегодня это скорее гражданственность, ответственность за свое тело, физическое состояние и будущее. Старые субкультуры уходят со сцены (от 1 до 5% по разным городам), на смену им приходят велосипедисты, геймеры, любители настольных игр, футбольные фанаты, турникмены, хип-хоперы и т.д. Интересно, что в некоторых случаях удалось вскрыть старый классовый конфликт в новой форме. Например, воркаут в Дагестане, по мнению С. Полякова, – это способ символического воспроизводства «сильной» мужской идентичности в условиях ограниченного доступа к «силовым ресурсам». Молодые мужчины должны быть сильными. Однако, молодому дагестанцу, как правило, из семьи среднего класса, без связей и финансовых средств трудно получить престижную работу в силовых органах или сделать карьеру в профессиональном спорте. Воркаутеры выходят из ситуации, проигрывая собственную мужественность во время тренировки и досуга. Вообще у каждой субкультуры свое представление о гендере, ролях и нормативности, сейчас, с одной стороны, происходит затухание культурной активности в связи с уверенным внедрением массового патриотизма, любви к Родине и традиционным ценностям, с другой, появляются новые движения (weet от sweet) культивирующие мягкость в отношениях, скромность и теплоту.

При исследовании городских сообществ необходимо помнить, что наряду с общими признаками субкультур (общая деятельность, музыкальный стиль, политическая позиция, произведение искусства (обычно книга или фильм) или культовая личность) система ценностей субкультуры определяет выстраивание собственного пространства. Это места для встреч и общения. Локус субкультурной коммуникации обычно находится в центральной части города, в месте, легкодостижимом для субкультурщиков, живущих в разных районах, и удобном для общения. Кроме этого, есть места, где проходят значимые мероприятия: концерты, соревнования и тренировки.

Таким образом, современный город предлагает подросткам, юношам и девушкам огромный набор сообществ и стратегий социализации. В том числе, это неформальные субкультуры, которые все желающие могут выбрать согласно своим интересам, стилистическим предпочтениям, личностным характеристикам, жизненным планам. Прохождение через такие сообщества занимает примерно десять лет (с 15 до 25-ти) и является периодом комплексной социализации, и правила, усвоенные в этот период, во многом определяют взрослую гражданскую позицию. Тем же бывшим хиппи 60-х иногда удавалось в 80-е создавать в США городские прогрессивные режимы среднего класса.

Контрольные вопросы и задания

1. Какие социологические работы, посвящённые возникновению и развитию городских субкультур, вам известны?

2. Как можно объяснить развитие моложеных субкультур в США 60-х гг.?

3. Как можно объяснить падение преступности в Нью Йорке в 80-е гг.? Приведите альтернативные точки зрения.

4. Назовите основные городские субкультуры в СССР и современной России.

5. Последнее время на смену теориям субкультур приходит теория поколений. Какие основные положения она содержит?

Задание.

1. Сравните идеи двух фильмов «Воины» (1979, США, реж. Уолтер Хилл) и «Дом Солнца» (2009, Россия реж. Г. Сукачев). Хотя и тот, и другой рассказывают о молодежных субкультурах, тем не менее нетрудно уловить серьезные отличия в ценностях и идеалах основных героев. Каковы они? А в чем их сходство?

2. В свое время журнал MAXIM (Режим доступа https://www.maximonline.ru/tags/tip-nedeli/page/2/) вел рублику «Тип недели», где в шутливой форме репрезентировал некоторых городских персонажей и представителей субкультур. Выберите какой-либо тип городского поведения (если совсем сложно, возьмите за основу любую известную вам субкультуру и сделайте подобное описание).

 

Глава вторая. Выводы

Представления о городских сообществах радикально менялись на протяжении последнего столетия. От точки зрения, где город представляет собой «бездушную фабрику равнодушия», до «творческой лаборатории по взращиванию талантов». Понятно, что это некоторое упрощение, тем не менее современные города, конкурируя между собой за социальные ресурсы, стремятся предоставлять возможности для появления и развития разнообразных сообществ.

Исторический опыт показывает, что города способны порождать инновационные способы решения серьезных проблем: поддержания и сохранения здоровья своим жителям, уменьшения объема «хронической бедности» и ограничения преступности.

Современные молодежные субкультуры также изменились в течение времени. От иерархизированых и дисциплинированных банд и группировок, стремящихся к изменению (реальному или виртуальному) своего классового статуса, к мягким и текучим молодежным объединениям, включающих в себя юношей и девушек, стремящихся к индивидуальной и групповой самоидентификации, творческому развитию и конструированию разнообразных идентичностей.

 

Основная литература

1.    Замятина, Н. Ю. Россия, которую мы обрели. Исследуя пространство на микроуровне [Электронный ресурс] / Н. Ю. Замятина, А. Н. Пилясов. - Электрон. дан. – Москва: «Новый хронограф», 2013. - 548 с. - Доступ из Унив. б-ки ONLINE. – Режим доступа: http://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=228568, требуется авторизация (дата обращения: 03.08.2016). – Загл. с экрана.

2.    Ледяев, В. Г. Социология власти: теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах / В. Г. Ледяев. – Москва: ИД НИУ ВШЭ, 2012. – 472 с. – То же [Электронный ресурс]. – Доступ из Унив. б-ки ONLINE. – Режим доступа: http://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=227284, требуется авторизация (дата обращения: 03.08.2016). – Загл. с экрана.

3.    Селезнева, Ж. В. Стратегическое планирование развития городского хозяйства: учеб. пособие / Ж. В. Селезнева. – Самара: СГАСУ, 2013. - 118 с. – То же [Электронный ресурс]. – Доступ из Унив. б-ки ONLINE. – Режим доступа: http://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=256115, требуется авторизация (дата обращения: 01.08.2016). – Загл. с экрана.

4.    Управление городским округом [Электронный ресурс]: финансово-экономический и организационно-правовой аспекты / Н. В. Постовой [и др.]. — Электрон. дан. — Москва: Юриспруденция, 2015. — 126 c. — Доступ из ЭБС «IPRbooks». - Режим доступа: http://www.iprbookshop.ru/35754, требуется авторизация (дата обращения: 03.08.2016). – Загл. с экрана.