Глава 4 Часть 5: Мужчина как Отдельное Существо

Мы знаем, что каждый эмбрион в утробе матери сначала женский, и плод, выбранный быть мужчиной, прежде чем родиться, проходит сквозь сотни изменений. Джон Лавард рассказывает об одной старой традиции: камень, пока он часть горы или породы — это женщина. Он становится мужчиной, когда перемещён из своего карьера и становится отдельным. Камни Острова Пасхи, таким образом — мужчины, и камни Стоунхеджа тоже.

Мы заключаем, что каждый отец отделен. Он стоит особняком, не только отдельно от жены, но и от своих детей. Сидя на западной скале главного острова Аран, я писал о своём отце:

Тебе дальше
с материка
даже чем те гранитные скалы?
Возможно, я хочу тебя,
чтобы быть ещё дальше от земли,
чем эти Острова Аран,
быть на краю
всех человеческих чувств.

Большинство из нас хочет, чтобы отец был рядом, и в то же время, мы хотим, чтобы он был «на границе восприятия», где он уже находится.

Мифология полна рассказов о плохом отце, отце-сыноглотателе, отсутствующем искателе приключений, собственнике и ревнивом гиганте. Хорошее отцовство, желаемое каждым из нас, редко встречается и в сказках, и в мифологии. Нет хороших отцов и в основных сюжетах древнегреческой мифологии — шокирующий факт; их очень мало и в Ветхом Завете. Уран, Крон и Зевс демонстрируют три стиля чудовищного отцовства. Авраам — известный ветхозаветный отец — готов был принести в жертву Исаака, а его внук Иаков был хорошим с Иосифом, но, видимо, не с другими одиннадцатью своими сыновьями, и он, конечно, не защитил Иосифа от гнева его братьев.

Интересно, что мы находим очень мало примеров близости или дружности в отношениях отца-сына и в мифологической литературе. Король Артур излучает щедрость, но как дядя, как инициатор и проводник юношей, но не как отец.

Вполне возможно, мы никогда не будем иметь близость, которую хотим от наших отцов. «Мужчина», — сказал Джон Лайард, — «символизирует то, что каждый — это часть целого».

Я говорю об этом со слов многих юношей, желающих от отца повторения материнской привязанности и женского воспитания, не полученного от него в достаточной степени. Все, что отец даёт нам, не будет содержать той близости, которую предлагала наша мать. И некоторые мужчины должны быть рады тому, что отношения с их отцами не были близкими.

Во многих традиционных культурах, мужчины старше отца дают воспитание и учат ему. Воспитывающая мощь старейшины начинается в женском воспитании, материнском тепле, любви, пении. Позже мальчик перемещается к земле как и учитель; это время охоты, холода, ветра и штормов. Когда есть и фундамент материнского воспитания, и земные товарищеские отношения, тогда старейшины могут войти и дать мужское воспитание и своё видение.

Мужчины, кажется, отделены при рождении; но мы знаем также о женском опыте отделённости, особенно когда женщина, повзрослев, начинает развивать свою маскулинную часть.

Дар отца — рождение — это одно, а подарок старейшин — другое. Отец даёт вместе со своей спермой чёрную шинель, облекающую душу, невидимую в наши тёмные ночи. Он дал, и даёт обшивку, оболочку, покрытие вокруг души, делающее её напряжённой, проницательной, желающей проникать, оживлённой, импульсивной, отважной. Дар отца — рождение — не поддаётся количественной оценке. Его дар способствует любви к знаниям, любви к действиям и путям чести — к миру вещей. Это кажется особенно важным в наши дни — назвать отцовские дары.

Завершая эту главу о Короле и об отце, мы признаём, что нам здесь очень трудно. Сыновья и дочери в Соединённых Штатах по-прежнему чувствуют «слишком мало отца», и это вероятно, не изменится. Отцы и сами-то не очень изменились; вероятно, это связано с тем, что они кажутся нам меньше, потому что мы не видим за ними или сквозь них Благословляющего или Разрушающего Короля. Отцы кажутся непрозрачными; Священный король кажется отдалённым отцом, и наше зрение не слишком хорошее.

Когда мифологический слой разрушается, а политические короли падают, то патриархат, как позитивная сила, закончился. Энергии Солнца и Луны больше не могут спуститься на землю. Древняя кельтская мифология содержит образ конца патриархии, вот он:

Орлы сидят на верхней ветви Священного дерева, с мёртвыми животными под своими когтями. Гниющие куски плоти падают сквозь ветви на землю, где свиньи едят их.
Мы — эти свиньи.
Когда вся пища, идущая сверху, сгнила, тогда ни сыновья, ни дочери не получают настоящей пищи. Женщины были и остаются правы в своих жалобах на пищу, которую находят на земле, но мужчины накормлены так же плохо. Естественно, все недовольны: ни мужчины, ни женщины не получаются настоящей пищи.

[*прим. пер.: meat — мясо, пища, ядро, суть, содержание]

Это не означает, что мы должны снова строить патриархат, но мы должны понимать, что голодаем. Тем труднее навестить Короля, чем более мы голодны. Осознание об отсутствии отца на самом деле является отсутствием Короля. Наркомания не связана с колумбийскими наркобаронами, она связана с отсутствием Короля.

Мужчины и женщины бывали отделены от Короля и прежде; это разделение уже не раз происходило в прошлые века. Интересно вернуться к истории, чтобы посмотреть, что произойдёт дальше.