Французская историография первой половины XIX века.

французская историография обосновала другой тип историзма, основу которого составил конкретно-исторический подход к действительности. Французские историки-романтики полагали, что исторический процесс определяют не абстрактные идеи, а реальные интересы различных слоёв общества. Поэтому, по их мнению, было необходимо раскрывать конкретное содержание исторических терминов (король, феодализм, аристократия, революция и т. д.). Главной движущей силой исторического процесса французские историки первой половины XIX столетия считали классовую борьбу (сословную по их терминологии) и народ. Социологический подход к истории стал характерной чертой французского историзма и французской историографии. За какие-то 50 – 60 лет Франция пережила три революции и несколько периодов своей истории. В условиях быстро меняющейся политической реальности историческая наука во Франции стала играть большую роль в формировании общественного сознания. Историческая наука превратилась в орудие борьбы различных партий и группировок. Большинство видных французских историков первой половины XIX века были непосредственно вовлечены в политическую и государственную деятельность.История заняла значительное место в государственной системе высшего и среднего образования, созданной в 1806 – 1808 годах. Преподавание истории вводилось в появившихся при Наполеоне лицеях. С 1819 г. стали выделяться ежегодные бюджетные ассигнования на поддержание исторических памятников. Ключевой этап в становлении французской исторической мысли и науки был связан с деятельностью либеральной школы историков периода Реставрации. Ведущими представителями этой школы являлись: Огюстен Тьерри (1795 – 1856), Франсуа Гизо (1787 – 1874), Франсуа Минье (1796 – 1884) и Адольф Тьер (1797 – 1877). Вклад историков эпохи Реставрации в историческую науку заключался в следующем: 1) они приступили к разработке научных методов изучения истории; 2) сформулировали основы теории классовой борьбы. Признанным интеллектуальным лидером школы историков Реставрации считается О. Тьерри. Его перу принадлежат следующие труды: «История завоевания Англии норманнами» (1825), «Письма об истории Франции» (1827), «Десять лет исторических исследований» (1834), «Опыт истории происхождения и успехов третьего сословия» (1853). За основу своей исторической концепции Тьерри взял теорию завоевания, согласно которой общественное неравенство возникло в результате завоевания одного народа другим. Теория завоевания не была разработана Тьерри. Она впервые появилась в период Английской буржуазной революции. Затем её использовали в своих работах французские просветители. Новым в теории завоевания под пером Тьерри стало то, что он связал завоевание норманнами Англии и франками Галлии с развитием сословного (классового) общества в этих странах и появлением в дальнейшем сословной борьбы. Тьерри посредством теории завоевания попытался узаконить право третьего сословия – буржуазии на политическое и социальное господство в стране. Такая интерпретация Тьерри теории завоевания заложила основы теории классовой (сословной) борьбы во французской историографии. Под третьим сословием Тьерри понимал не только буржуазию, но народ в целом. По мнению Тьерри, только народная, национальная история является подлинной историей, которую нужно изучать. Следует писать не историю королей, а историю народа. Таким образом, согласно Тьерри, главной движущей силой исторического процесса является борьба двух наций – нации завоевателей и нации покорённых. Борьба народа за свободу есть основной смысл исторического развития. По мере развития государственного и общественного строя в народе формируется так называемое третье сословие, которое стремится уничтожить класс эксплуататоров. Английскую и французскую революции Тьерри объяснял социальной борьбой третьего сословия, потомков покорённой нации с дворянством потомками нации завоевателей. Ф. Гизо Перу Гизо принадлежат следующие работы: «История Английской революции» (2 т. 1826 – 1827), «История цивилизации в Европе» (1828), «История цивилизации во Франции» (1829/30). По силе воображения Гизо уступал Тьерри, но превосходил его по уровню исторических обобщений. В основе исторической концепции Гизо лежала идея эволюции. Закономерность исторического процесса Гизо понимал как некую целесообразность, которой руководит разумная сила. Цель, к которой движется человечество, по мнению Гизо, заключается в создании справедливого и нравственного общества. Такое общество Гизо называл цивилизацией, а история цивилизации есть история нравственного совершенствования человечества во всех сферах социальной жизни. Как и Тьерри, Гизо большое внимание уделял социальным и материальным факторам в истории. Гизо признавал роль классовой борьбы в истории. Он так же, как и Тьерри, связывал происхождение классовой борьбы с теорией завоевания. Однако Гизо придал теории классовой борьбы новое содержание. По его мнению, дальнейшее развитие классовой борьбы после завоевания было связано не с борьбой наций, а эволюцией имущественных отношений и развитием земельной собственности. Гизо также указывал на факт неоднородности третьего сословия и на то, что в нём самом существовали противоречия. Крупнейшей работой либерально-романтического направления, посвященной французской революции, стал двухтомный труд Ф. Минье «История французской революции» (1824). В этой работе Минье обозначил основные пути, в русле которых будет развиваться буржуазно-демократическое направление во французской историографии французской революции XIX – начала XX веков. Революция, по мнению Минье, создала современную буржуазно-демократическую Францию. Поэтому она не поддаётся нравственной оценке. Минье считал, что революция не была делом случая, а неизбежным и необходимым процессом. Предпосылки революции заключались в борьбе классов за жизненные блага. По мнению Минье, победа третьего сословия в революции была обусловлена тем, что его программа реформ отвечала потребностям времени. «История Французской революции» (8 томов, выходила с 1823 по 1828 годы) Тьера написана с умеренно-либеральных политических позиций. Положительной стороной концепции Французской революции Тьера стала идея о том, что все сменявшие друг друга у власти силы революции последовательно решали стоящие перед ней задачи. Также оценивал Тьер и деятельность великих революционеров. Они появлялись в нужное для революции время и уходили с политической сцены, когда им уже нечего было сказать или сделать. Тьер не скрывал своих политических взглядов. История революции была для него, прежде всего историей роли и места буржуазии в революции. Через весь труд Тьера проходит его увлечение практической политикой. События революции служили для него весьма удобным практическим руководством для целей реальной политики. По мнению Токвиля, для того чтобы предотвратить новые революции во Франции, следует принять политическую систему либеральной демократии по примеру американской. Книга об Америке была призвана дать ответ на вопрос: почему в США общество оказалось более либеральным и демократическим, чем в Европе и, в частности, во Франции. Токвиль определяет демократию как уравнение условий развития обществ, в котором не существует в политическом отношении различий между сословиями и классами. Главное достижение демократии свобода, которая означает отсутствие произвола. Свобода основывается на демократической реальности с её равенством условий. Развитию демократии в Америке способствовали, по мнению Токвиля, особые условия американской истории: а) отсутствие по сравнению с Европой крупной земельной собственности; б) система ценностей эмигрантов-пуритан. Токвиль подчёркивал взаимосвязь религиозного американского духа с духом свободы и сравнивал в этом контексте взаимоотношения религии и демократии во Франции. В этой связи Токвиль писал, что французское общество раздирали конфликты между религией и демократией, между современным политическим сознанием и церковным клерикализмом; в) демократическое законодательство США. В политическом строе США Токвиль увидел прообраз будущего устройства Европы. Однако наряду с положительными сторонами демократии Токвиль отмечал и отрицательные ее черты, в частности эгалитаризм демократических институтов. Вывод Токвиля гласил: революция не создала ни нового порядка, ни новой Франции, так как на 2/3 была совершена до своего начала. Она лишь упорядочила и узаконила те тенденции, которые в полной мере обнаружились ещё при старом порядке. Преемственность развития Франции до, во время и после революции не прерывалась. Революции можно было бы избежать, если бы государство вовремя осознало необходимость реформ. Книга «Старый порядок и революция» оказала большое влияние на дальнейшее развитие историографии Великой Французской революции не только французской, но и европейской в целом. Крупнейшим представителем демократического направления и одним из его основоположников считается Жюль Мишле (1798 – 1874). Несмотря на умеренно-республиканские взгляды, Мишле неоднократно изгоняли с исторических кафедр таких престижных учебных заведений как Высшая нормальная школа или Коллеж де Франс за пропаганду республиканских и антиклерикальных взглядов. В 1846 году вышла знаменитая работа Мишле «Народ», в которой он, едва ли ни первым во французской историографии, попытался рассмотреть французский народ, его привычки, образ мышления, роль в истории Франции.Под народом Мишле понимал, в первую очередь мелких собственников, прежде всего крестьян. Народу присущи следующие черты: любовь к Родине и глубокая привязанность к земле, героизм, самопожертвование, сердечность и теплота. Мишле разделял мелкую и крупную собственность, народ и буржуазию. Но он не считал владение собственностью главной причиной конфликта между народом и буржуазией. Он полагал, что этот конфликт происходит на психологическом уровне. У народа преобладают инстинкты, у буржуазии – рассудок. Чем ближе тот или иной слой общества к бессознательной жизни, тем выше его нравственность. Народ обладает большими нравственными преимуществами перед буржуазией. Буржуазия не знает народа и, наоборот, народ не знает буржуазии. Сближение народа с буржуазией является, по мнению Мишле, важнейшей социальной проблемой. Концепция народа как объекта и субъекта истории прослеживается в другом крупном труде Мишле «История Французской революции» (7 т., 1847 – 1857). Мишле трактовал истоки революции с психологической точки зрения. Революция возникла из чувства равенства и братства и справедливости. Мишле говорил о том, что революция имела глубокую народную основу. Следуя своему пониманию народа, он противопоставлял необразованную, но сильную своими природными инстинктами массу образованной части общества: буржуазии, юристам, врачам, лицам свободных профессий и политикам честолюбцам. Высшие слои общества путём демагогии стремились обмануть народ. В этой связи Мишле осуждает деятельность якобинцев, в лице которых усматривал нечто вроде замкнутой секты образованных фанатиков. Хотя Мишле и отрицал наличие социальных предпосылок революции, он сделал важный вывод относительно социальной структуры французского общества накануне и в ходе революции. По его мнению, Французская революция была одновременно революцией нищеты и революцией богатства. К этому тезису Мишле французские историки будут неоднократно возвращаться.

 

Средневековые монархии X I –X I I вв. (Плантагенеты и Капетинги)

Омельченко Олег Анатольевич

Ленная монархия XI–XIII вв

§ 26.1. Ленная монархия XI–XIII вв

Образование новой монархии

Началом нового английского государства стало нормандское завоевание Британии во второй половине XI в. В 1066 г, нормандский герцог Вильгельм (Сев. Франция) во главе рыцарских дружин вторгся в Британию. В битве при Гастингсе были разгромлены войска последнего англосаксонского короля Гарольда, и в течение нескольких последующих лет Южная и Центральная Британия были подчинены завоевателям. Земельные владения англосаксонской знати были конфискованы и в большинстве переданы норманнам, основные богатства сосредоточились в руках короны, в том числе почти все города. Политическая власть перешла к выходцам из Нормандии. Однако пришельцы продолжали властвовать и жить в главном по старым традициям и по английскому праву, прежняя английская собственность в итоге «безмолвной революции» перешла в чужие руки — социальная и политическая основа государства осталась, по сути, прежней. Уже к XII в. стала заметной социальная ассимиляция завоевателей, к началу XIII в. даже этнические различия практически стерлись (французский язык еще некоторое время оставался только официальным). В итоге новое государство стало государством новой единой английской нации.

Нашествие норманнов и утверждение новой монархии не переменили значительно прежний государственный строй королевства. Необходимость более сильной военной организации в завоеванной стране и ее административного подчинения способствовали резкому усилению центральной королевской власти. Завоевание укрепило систему феодальных отношений, в краткое время переведя их с уровня личностно-социальных связей и обязанностей на уровень государственно-политических связей. В итоге завоевания Английское королевство сформировалось в ленную монархию, основой которой были отношения сюзеренитета-вассалитета, феодальная военно-служебная иерархия и взаимосвязанная с ней система сословной земельной собственности и королевских пожалований.

Феодально-ленные отношения в новой монархии отличались значительным своеобразием. Вильгельм и его ближайшие преемники стремились усилить государственную роль короны на основе объявления короля верховным обладателем земель королевства (что, впрочем, вполне соответствовало англосаксонской традиции, несколько ослабленной в годы датского завоевания) и централизованного вмешательства в низовые феодальные отношения. Основой финансово-экономического подчинения страны новой власти стала проведенная в 1083–1086 гг. общая перепись населения и земель (в т. н. «Книгу Страшного суда» было внесено 283.242 мужчины всех сословий и 225.000 гуфов земель); исходя из этого устанавливались налоговые и служебные отношения сословий с короной. В 1086 г. все население, даже мелкие свободные владельцы земель, были связаны «великой присягой» королю и тем самым поставлены от него в непосредственную и прямую феодально-служебную зависимость. На техже принципах закреплялись земли и за церковью.

По своему содержанию ленно-правовые отношения были подчинены государственному регулированию. Статус лена был постоянным и отрывался от его непосредственного обладателя: даже дочери могли сохранить за собой лен, если выходили замуж за могущего нести службу. За получение лена устанавливалась значительная плата (по 100 шиллингов), это стало важным источником обогащения короны. Ленные права объединялись с правом ленной опеки вассалов, в т. ч. влиянием на заключение брака. Ленники обязывались предоставлять короне т. н. «вспомогательные деньги», по сути, облагались непериодическим налогом (хотя в соблюдение древней традиции на сбор денег требовалось согласие вассалов). Наконец, в целом ряде случаев король мог на правовых основаниях затребовать лен обратно под предлогом нарушений ленного права и феодальных обязанностей; в право вошло общее понятие felony — преступления, связанного со злонамеренным выходом вассала из требований ленного права

 

Отправной точкой причудливого переплетения исторических судеб Франции и Англии стало событие середины XI в. – завоевание англосаксонского королевства северофранцузским феодалом герцогом Нормандским Вильгельмом.

Королевство Франция стало оформляться в относительно обособившееся государство к концу X в. Внутри него еще не было политического и территориального единства, хотя во главе уже стоял король из первой французской династии Капетингов. Наиболее крупные феодалы – герцоги и графы – вели себя по отношению к ранним Капетингам весьма независимо. Понятие государственной границы совершенно отсутствовало, и право сильного зачастую решало самые серьезные политические вопросы. Именно на нем было основано дерзкое и, по существу, авантюрное предприятие герцога Нормандского Вильгельма Завоевателя, который в 1066 г. высадился на южноанглийском побережье в сопровождении сравнительно небольшого войска и удивительно легко одержал победу над ополчением разрозненных и более отсталых англосаксонских королевств. Вильгельм Завоеватель стал королем Англии, сохранив, естественно, под своей властью герцогство Нормандия в Северной Франции. Это событие положило начало растянувшимся на несколько столетий попыткам Нормандской династии английских королей и их преемников создать и удержать под своей властью некое политическое образование, простиравшееся на Британские острова

итерриторию Франции.

Вполитической реальности второй половины XI – середины XII в. вопрос объединения континентальных и островных владений действительно был стержнем взаимоотношений французских Капетингов и английских королей из Нормандской династии. Однако это была не просто проблема принесения оммажа (оммажа – церемония оформления вассального

договора между вассалом и сеньором) королем – борьба вокруг континентальных владений английской короны с первых шагов отражала в юридической, а затем и в военно-политической форме столкновение внутренних процессов централизации и универсализации феодального государства. Выдвинутое в самом начале XII в. королем Франции Людовиком VI Толстым (1108–1137) требование принесения клятвы верности его вассалами (включая королей Англии – герцогов Нормандских) невозможно не связать с первыми целенаправленными усилиями королевской власти по объединению французских земель под эгидой короны. Английский король выступал на континенте в роли одного из многочисленных крупных феодалов – основных соперников королевской власти в борьбе за укрепление своих позиций. Оппозиция английских королей была особенно опасной, так как она опиралась на авторитет короны и ресурсы за пределами Франции. Любопытно; что юридическое признание английскими королями своего статуса вассалов Капетингов на континенте произошло в середине XII в. при первом представителе новой династии Плантагенетов Генрихе II (1154–1189). Этот заметный средневековый правитель был применительно к Англии безусловным носителем централизаторской тенденции, о чем красноречиво свидетельствуют его известные реформы (судебная, военная и др.). Однако политическая деятельность Генриха II не была однолинейной. С не меньшей энергией он стремился создать под эгидой английской короны обширное королевство универсального типа. Судьба дала ему серьезные основания рассчитывать на успех. Само происхождение Генриха как бы символизировало объединение Британских островов и континентальных владений. Его мать Матильда происходила из Нормандской династии, она была внучкой Вильгельма Завоевателя. Отец Генриха II был французским графом из семьи Анжу. К тому же в 1152 г., еще не будучи английским королем, Генрих женился на Алиеноре Аквитанской (1122–1204), дочери герцога Аквитанского Гильома де Пуатье, которая принесла ему в качестве приданого огромные владения на юго-западе Франции – Аквитанию. Граница этой области (в Англии ее обычно называли Гасконью, во Франции – Аквитанией или Гиенью) начиналась севернее нижнего течения Дордони и доходила на юге до Пиренеев. С запада на восток она простиралась от побережья Бискайского залива до среднего течения Гаронны. Таким образом, под властью английской короны оказалась примерно половина французских земель: вся западная их часть, кроме независимого герцогства на полуострове Бретань.

Тесно и причудливо переплелись судьбы двух королевских домов. Особенно тревожную ноту в этот семейно-феодальный катаклизм вносило то, что герцогиня Алиенора Аквитанская была не только признанной первой красавицей тогдашней Западной Европы и богатейшей невестой, но и разведенной женой французского короля из дома Капетингов Людовика VII (1137–1180).

Конечно, вся Европа знала, что инициатором развода был Людовик VII. Как-то совсем просто, по-мужски, а не по-королевски, реагировал он на очевидное легкомыслие Алиеноры, на ее не слишком скрываемые увлечения молодыми мужчинами, особенно во время Второго крестового похода (1147–1149), который красавица королева явно рассматривала как веселое приключение. Развод в XII в. в католической стране был делом трудным, но оскорбленный муж добился разрешения римского папы на расторжение брака (а значит, на потерю огромных богатых владений на юго-западе, которые принадлежали Алиеноре по наследству и превосходили в несколько раз личные владения французского короля).

Эта знаменитая семейная драма, так сильно повлиявшая на судьбы двух западноевропейских стран, – один из ярких примеров недостаточности социально-экономических и классовых мотивов для понимания событий прошлого. Показательно, что, большой поклонник такого подхода к объяснению истории, Карл Маркс в своих «Хронологических выписках» обозвал Людовика VII ослом. Действительно, тот развелся с Алиенорой, презрев свои знаменитые «классовые интересы». Она, видимо, тоже затаила обиду на бывшего супруга и, хотя была для своей эпохи уже немолодой женщиной (в 1152 г. ей было за тридцать), подарила английскому королю четырех сыновей, один из которых, Ричард Львиное Сердце, стал самым знаменитым рыцарем Западной Европы. А

ведь среди обвинений, высказанных ей Людовиком VII, говорилось о ее неспособности родить сына, наследника престола.

Во время долгого правления Генриха II противоречия между английским и французским королевскими домами возникали каждый год. Правда, они были еще очень похожи на большую семейную ссору между двумя мужьями Алиеноры Аквитанской.

Начало правления Генриха II было сопряжено с острой внутренней борьбой английского короля с братом Жоффреем, который претендовал на Мен, Анжу и Турень. Для того чтобы сохранить их под своей властью, Генрих был вынужден обратиться за поддержкой к Капетингам. В 1158 г. английский король посетил Париж, был принят королем и, видимо, получил обещание помощи. Платой за союз с Людовиком VII стал оммаж английского короля, который признал себя вассалом Капетингов на континенте (1160). Борьба за универсальную монархию толкнула первого Плантагенета на большую уступку. В рамках политического мышления XII в. английский король отчасти поступился статусом государя, согласившись «получить» свои континентальные владения из рук таких слабых правителей, какими были Капетинги в 60-х гг. XII в. Небольшие размеры их домена (от лат. dominium – владение, совокупность наследственных земельных владений феодала в странах Западной Европы), несовершенный государственный аппарат, глубоко укоренившиеся традиции фактической независимости крупных феодалов делали их власть во Франции почти номинальной. Видимо, именно в расчете на слабость Капетингов Генрих II решился на этот шаг, рассматривая его, скорее всего, как временный. Во всяком случае, уже в конце того же, 1160 г. английский король повел себя отнюдь не как вассал: он силой захватил замки, которые были обещаны в качестве приданого дочери Людовика VII от второго брака с Констанцией Кастильской Маргариты, пленил более полусотни французских рыцарей и фактически насильственно обвенчал с трехлетней Маргаритой своего семилетнего сына Генриха. Французскому королю пришлось стерпеть все это и через два года примириться с Плантагенетом.

В 60-е – начале 70-х гг. XII в. универсалистские тенденции в политике Генриха II усилились. Он оказал давление на Шотландию и Уэльс, добившись от их правителей вассальных обязательств; с помощью политического нажима и династического брака своего сына Жоффрея вынудил герцогов Бретани признать сюзеренитет английской короны; вооруженным путем расширил границы своих владений в Нормандии и Центральной Франции; приступил к завоеванию Ирландии. Английский король предпринял в эти же годы первые шаги, направленные на обеспечение международной поддержки в случае столкновения с Капетингами.

19 марта 1163 г. в Дувре был подписан знаменательный договор о дружбе между Генрихом II и графом Фландрским Тьерри. Фландрия была в то время одним из наиболее значительных фактически независимых феодальных владений в Западной Европе. Номинально графы Фландрские считались вассалами французских королей, однако в реальной политической действительности этого до сих пор не проявлялось. Более того, в 60-х гг. XI в. граф Бодуэн V Фландрский даже выступал в роли опекуна малолетнего Филиппа I Капетинга и именовал себя в документах «попечителем и управителем королевства». Во второй половине XII в. Фландрия сохраняла прочные независимые позиции. Опасность со стороны французской монархии пока не была заметной. Англия же рассматривалась как враждебная фландрской независимости сила с конца XI в. Тогда окрыленные успехами на Британских островах первые представители нормандского дома строили планы присоединения Фландрии к своим континентальным владениям династическим путем. Договор 1163 г. был, по всей видимости, подписан графом Фландрским не без нажима со стороны Генриха II и, вполне очевидно, – небескорыстно. Граф фактически изменил своим вассальным обязательствам в отношении французской короны: он обещал английскому королю при необходимости военную помощь (тысячу всадников даже в случае войны против Франции). Делая вид, что он сохраняет верность французскому королю, Тьерри Фландрский писал, что по требованию Капетингов явится на

военную службу в случае войны против Англии, но «возьмет как можно меньше людей». В конце договора указывалась плата за измену долгу вассала – ежегодная пенсия 500 марок серебром. Этот «феод» (феод – фиксированный доход, получаемый вассалом от сеньора) в течение многих десятилетий был одним из способов борьбы английского короля за окончательную переориентацию графов Фландрских.

В 1169 г. Генриху II удалось сделать еще один полезный дипломатический шаг: он добился брака своей дочери Элеоноры с кастильским королем Альфонсом VIII. В истории развития англофранцузских противоречий Генрих, таким образом, первый принял меры, направленные на вовлечение в нее стран Пиренейского полуострова. Династический договор 1169 г. предусматривал в качестве приданого английской принцессы Гасконь, которая должна была перейти к кастильскому королю после смерти королевы Алиеноры. В тот момент трудно было представить, что Алиенора, которой было уже 47 лет, проживет еще тридцать пять (до 1204 г.). Для Средневековья редкий случай. И никто не предполагал, что ее смерть приведет не к укреплению, а к ослаблению английских позиций за Пиренеями.

Положение Капетингов во второй половине XII в. оказалось чрезвычайно трудным, Английские континентальные владения стали важнейшим препятствием на пути объединения французских земель. Успешная универсалистская политика Генриха II, которая, как ни парадоксально это звучит, безусловно опиралась на успехи его централизаторских усилий в самой Англии, его первые международные достижения – все это давало французскому королю Людовику VII мало шансов в неизбежной для него борьбе с английским домом. На пути Капетингов в решении проблемы централизации государства стояло немало препятствий, среди которых одним из наиболее сложных было наличие обширных английских владений. Они закрывали для королевского дома выходы к морю по Сене и Луаре, лишали французских королей больших потенциальных доходов. И над всем этим (для Средневековья – именно «над») возвышалась непримиримая и нарастающая взаимная вражда королевских домов. Однако по мере укрепления государственности во Франции и Англии соперничество с Плантагенетами угрожало перерасти в столкновение межгосударственных интересов.

Начиная с 70-х гг. Людовик, по-видимому, искал любого повода для ослабления своего опаснейшего личного и политического соперника, прекрасно понимая, что признанный десять лет назад английский вассалитет во Франции может иметь реальное значение лишь при иной расстановке сил. В 1170 г. Людовик VII попытался использовать для ослабления позиций Генриха II его конфликт с архиепископом Кентерберийским Фомой Бекетом.

Задумав церковную реформу в Англии, Генрих II убедил Фому Бекета (ок. 1118–1170), канцлера королевства, своего друга и советника, принять духовный сан и назначил его архиепископом Кентерберийским. Бекет изменил свой образ жизни и из блестящего царедворца превратился в строгого аскета, погруженного в науки, молитвы и благотворительные дела, ярого противника политики Генриха II по подчинению церкви светской власти. В 1164 г., после принятия постановления о церковных судах, Бекет бежал из Англии во Францию. Во время шестилетнего изгнания он пытался найти поддержку у папы, но, не получив ее, примирился с Генрихом и вернулся в Англию в 1170 г. Примирение длилось недолго. Бекет снова начал борьбу против политики короля, яростно обличал своих врагов, отлучил от церкви архиепископа Йоркского из-за коронации «молодого короля» – сына Генриха II. 29 декабря 1170 г. придворные Генриха II, исполняя желание короля, ворвались в собор в Кентербери и зверски убили архиепископа Фому Бекета прямо у алтаря.

Французский король сначала усиленно подогревал недовольство римского папы наступлением английского короля на привилегии церкви. После убийства Бекета он шумно, на всю Европу, скорбел о Бекете, рисуя его в своих письмах в самых возвышенных тонах. Людовик VII определенно рассчитывал на осуждение английского короля общественным мнением западноевропейских стран. Тем не менее Генрих II, как известно, сумел выйти из этой неприятной ситуации. Более плодотворным оказался путь вмешательства в семейные дела английского короля.

«Семейная оболочка» конфликта Плантагенетов и Капетингов, а затем – Валуа не исчезла до самого финала этого противостояния. Однако ее реальное значение существенно менялось. Во второй половине XII в. это была органичная форма международных отношений, характерных для времени превращения достаточно аморфных феодальных владений в более или менее целостные и прочные государства. Именно «семейный метод» дал на первых шагах развития англо-французских противоречий максимальные политические результаты.

В1172 г. Людовик VII встретился в Нормандии со своим семнадцатилетним зятем Генрихом, которого за два года до этого Генрих II короновал в качестве «молодого короля». Коронация имела целью укрепить ситуацию в Англии, застраховать корону от внутренней оппозиции. Но у нее оказалась и другая сторона – статус «молодого короля» подогревал честолюбивые устремления наследника, которые умело поддерживал и направлял Людовик VII. Он убедил принца потребовать, чтобы Генрих II передал ему «или всю Англию, или всю Нормандию»1. В ответ на отказ английского короля разделить свои обширные владения наследник бежал в 1173 г. во Францию ко двору Людовика VII, куда за ним последовали его братья Ричард и Жоффрей.

Алиенора Аквитанская поддержала мятеж сыновей и стала поднимать на восстание против Генриха II Пуату. Она была схвачена патрулем английского короля и заключена в тюрьму, где провела последующие 16 лет, и только после смерти Генриха II ее освободит Ричард.

С этого, казалось бы, сугубо семейного эпизода началось утверждение англо-французских противоречии в качестве одной из определяющих (а со временем – ведущей) линий в международной жизни Западной Европы.

Французский король созвал в Париже совет, который принял решение о том, что «молодой Генрих» прав, а следовательно, его справедливое дело требует защиты.

Всобытиях 1173 г. Людовика VII поддержал граф Фландрский Тьерри. Он принял участие в Парижском совете, который одобрил выступление молодого Генриха против отца, фактически отказавшись от условий договора 1163 г.

Вероятно, французскому королю была также известна позиция короля Шотландии, готового вмешаться в назревающий конфликт между королями Англии и Франции. Причины позиции Шотландии абсолютно ясны. Относительно большие успехи централизации в Англии привели к тому, что феодальная экспансия стала характерной чертой ее политики несколько раньше, чем в других странах. Первыми объектами экспансионистских устремлений английских феодалов при Генрихе II стали ближайшие соседи Англии: Ирландия, Уэльс, Шотландия. В середине XII в. утратила независимость часть Уэльса, в 70-х

гг.началась колонизация Ирландии. На Британских островах лишь Шотландия сохраняла свою территориальную целостность и активно сопротивлялась наступлению английской монархии. В борьбе за независимость она, естественно, обратилась к поискам поддержки извне. Это совпадало с интересами французской монархии, нуждавшейся в опоре в неизбежно предстоявшей борьбе с Плантагенетами.

Вапреле 1173 г. французский король и граф Фландрский вторглись в Нормандию, а шотландское войско начало войну на севере Англии. Таким образом, единая тенденция к поискам путей независимого политического развития толкнула Шотландию и Фландрию в конце XII в. на первый акт вмешательства в противоречия между английской и французской монархиями. Этим было положено начало долгой и сложной политической борьбе, в которой Шотландскому королевству и графству Фландрии предстояло сыграть заметную роль. События 1173 г. еще очень напоминали домашнюю ссору в королевском семействе. Однако характерно, что уже на этой ранней стадии англофранцузские противоречия вышли за рамки отношений между двумя королевскими домами и обнаружили тенденцию к обретению более широких европейских масштабов. Причина этого заключалась в том, что борьба

1 1 GRHS V. I. P. 34.

Английского и Французского королевств наиболее рано и отчетливо отразила основные внутренние процессы, определявшие в тот период развитие международных отношений: столкновение централизаторских и универсалистских тенденций, системы вассально-ленных связей и крепнущей государственности, поиск путей независимого развития.

События 1173–1174 гг., имевшие внешне абсолютно семейную форму, закончились победой Генриха II, сумевшего отразить удар, нанесенный с трех сторон. Последствия поражения были наиболее тяжелыми для Шотландии. Шотландский король Уильям Лев был вынужден подписать Фалезский договор (1174), который снизил статус независимой Шотландии до положения вассала английской короны. Шотландский король и все его подданные объявлялись «людьми английского короля», которые «держат от него свою землю». Генрих II, кроме того, конфисковал пять пограничных шотландских замков и взял заложников, среди которых был брат короля. Шотландия, по существу, оказалась на пороге полной утраты независимости. Но шотландцы не намеревались сдаваться. Напротив, положение на англо-шотландской границе было постоянно напряженным, шотландская церковь отказалась подчиняться английской. Борьба неизбежно должна была возобновиться. Поэтому прецедент сближения Шотландии с французской монархией не мог остаться случайным эпизодом.

Фландрия после событий 1173 г. сохранила свой прежний статус и положение между двумя враждующими монархиями. Поскольку английский король по-прежнему рассчитывал на возможную поддержку графа Фландрского, он предпочел «простить» ему выступление в коалиции с Францией и Шотландией.

Десятилетие с 1173 по 1183 г. было отмечено сравнительно мирными отношениями между Англией и Францией. На фоне внешнего затишья, по существу, шла подготовка нового столкновения. Позиции английского короля на международной арене по-прежнему были более прочными. Правители средневековой Европы не могли не считаться с авторитетом могущественного главы «Анжуйской империи». Автор английской официальной хроники Матвей Парижский, описавший события второй половины XII в. по трудам предшественников, отчетливо передает стремление Генриха II утвердить за собой лидирующую роль в международной жизни Западной Европы. Он подчеркивает, что послы многих г<