Глава XXIV. Станция «Мирный».

 

Станция №50 «Мирный» (Mirny) Россия 66⁰ ю.ш. 93⁰ в.д. находится на побережье моря Дэйвиса в Земле Королевы Мэри. Названа в честь легендарного шлюпа «Мирный». Станция открыта 13 февраля 1956 года. Это - первая советская антарктическая станция, когда радиоинженер Петр Целищев поднял здесь флаг СССР. В районе станции большую часть года имеется припай (вид неподвижного льда в морях, океанах и их заливов вдоль берегов)

В 17:30 основная группа пилотов из четырех человек финишировала друг за другом. Перед ними открылась средняя по величине станция со стандартными для российских Антарктических станций формами секторов. Одной из особенностей являлась расцветка ее внешней обшивки. Она была выполнена специально из расчета на будущих гостей и туристов, полностью повторяя художественные арнаменты и узоры тематики Зимней Олимпиады две тысячи четырнадцатого года в России. Чтобы выполнить сложную раскраску разноцветной ромбовидной мозайки, стойкую к эктремальным условиям Антарктики, правительство Российской Федерации привлекло к этому дополнительные средства. Особенно красиво станция смотрелась именно сейчас, в темное время суток, подсвеченой с разных сторон прожекторами. Внутри станция по своему оформлению практически не отличалась от станции «Прогресс», за исключением того, что вместо карельской сосны использовался темный дуб, вся металлическая фурнитура была не позолоченной, а никелерованной, а вместо разноцветного стекла использовались искусственные каменные самоцветы. В обшивке кресел и элементов использовался кожезаменитель красного и черного цветов.

В качестве проводника, который в протоколах миссии числился как контролер пребывания на станции, на этот раз выступал Константин. Коренастый откаченный молодой человек лет тридцати, короткостриженный блондин легко одетый в стиле игрока гольфклуба: классические шорты, белые клетчатые гольфы, тувли для гольфа, рубашка и светло-серый пуловер для гольфа. Что было характерно, - на голове он носил классическую кепку для гольфа. Для полной картины не хватало только самой клюшки для гольфа, которая в последствии тоже оказалась в его арсенале, причем не одна. Дело в том, что Константин в течение вахты свободное время проводил за игрой в минигольф прямо в центральном холле станции. Для этого в полу было сделано отверстие для лунки прямо в ламинате в центре зала.

- Добро пожаловать на «Мирный»! – произнес он при входе на станцию.

- Очень рады! – послышался ответ Фрэи.

- Все как и прежде! – продолжил Константин, пока Хэлбокс и Ганс чистили свои сапоги от снега на специально предусмотренной для этого системе пневмо очистки в тамбуре, - сначала апартаменты, потом ужин, потом небольшая экскурсия для желающих. Ваш китайский товарищ задержится, скорее всего, еще минут на сорок. Мы внимательно следим за его перемещением, так что можете не волноваться, не повезло бедняге, «пингвиний бум» помешал.

Константин шутливо хихикнул, его переживания по поводу китайского пилота были явно искусственными и в сочетании с шутливым смехом отдавали легким злорадством. Но в целом ничего серьезного в этом не было, и общее настроение среди гостей он поддерживал хорошо, в совокупности с классическим тактом общения. Его также очень отличала некая легкость и расслабленность в поведении, поверхностность и чрезмерная раскрепо-щенность, свои движения и жесты он совершал на легком кураже.

- Вы случайно не москвич? – спросил Джонс.

- Абсолютно верно! – обрадовался Константин и перевел свою радостно-злорадственную гримасу в его сторону.

Отсутствие вопроса, как он об этом догадался, не то, чтобы в целом не настораживало, а скорее усугубляло факт осознания того, что, кто и кому хочет сказать. При этом непробиваемая улыбка Константина и упорный взгляд, явно давал понять, что чьи либо спонтанные умозаключения не имеют значения не только для него, но и в целом. К тому же от Константина очень серьезно давило спортивной энергетикой, развитая атлетичность проявлялась даже в чертах его лица, что в психологической дуэли также способствовало победе, поэтому Джонс, который сам по себе был уроженцем города на Неве, предпочел для себя в дальнейшем ограничиться от подобного рода вопросов.

Группа рассредоточилась по своим комнатам. Фрэя и Джонс как всегда заняли одну. Спустя один час на пороге станции появился сконфуженный и поникший Лу.

- Мне так жаль, – произнес он коротко перед пилотами, сидящими в холле в ожидании ужина, и поторопился вместе с Константином к себе, чтобы успеть привести себя в порядок и присоединиться к остальным.

За ужином, чтобы как-то подбодрить Лу, Фрея решила вывести его разговором на более шутливые тона в произошедшем с ним случае.

- Лу, ну ты же герой теперь, спас бедных пингвинов, пожертвовав своими интересами, – начала размусоливать она шутивым тоном как для ребенка.

Хэлбокс начал давиться от смеха.

- Ты издеваешься что ли? – коротко и звонко с характерным китайским акцентом подавлено и риторически переспросил Лу.

- Да нет, ну я серьезно! Понимаешь, такого же еще не было, чтобы вот так можно сказать героически отказаться от участия в победе ради несчастных животных. Это в любом случае геройский поступок на фоне высоких ценностей различных сфер по защите и охране животных.

Лу посмотрел на Фрею с недоумением как на немного не адекватную.

- Да это просто долбанные пингвины, и не надо меня успокаивать! – сердито буркнул он.

- Ему надо бортовую эмблему сделать на сновигаторе, чтобы сохранить этот случай в истории навигации, – внезапно предложил Хэлбокс.

- Какую? – спросил Джонс.

- Не знаю, может Шкипера из мультфильма «наколоть» аэрографией, тогда все будет в тему, без лишних разсусоливаний.

- Согласен! – отозвался Джонс, - Шкипер будет в тему!

- Как насчет Шкипера, Лу? – спросил Джонс.

Лу улыбнулся.

- Ну да, Шкипера можно.

- Подумай сам, - продолжил Джонс, - ты сам сказал, что будешь обучать других пилотов, то есть у тебя будут ученики. Наступят другие совместные миссии, и среди всех остальных у тебя будет собственный бортовой знак отличия, свидетельствующий о серьезном случае в истории Полярной Навигации. Никто не будет знать почему, только мы, можно сказать ветераны проекта. Будешь с гордостью рассказывать молодым ученикам. Это действительно круто.

Настроение у Лу поднялось еще сильнее.

- Так и сделаю! – сказал он.

- К стати! – продолжил Джонс, обращаясь к Гансу, - у вас с Йозефом тоже ведь пробиты бортовые эмблемы на сновигаторах, не так ли?

Ганс резко прекратил свою трапезу, быстро положил нож и вилку на тарелку с характерным четким звенящим ударом, и, приняв недовольно заинтересованное выражение лица, сложил перед собой руки, откинулся на спинку стула и начал говорить:

- Это традиция с древних времен рисовать гербы феодальных княжеств на щитах, также как и устрашающие эмблемы, вдохновляющие приверженных к ним бойцов на победу. В качестве и тонкости исполнения заложен серьезный смысл и колоссальная энергия, в том числе и уничтожения врага. В мировой истории Германия очень часто прибегала к таким методам вдохновления солдат на бой и устрашения врагов, подчеркивая свое превосходство перед противником, как, например, бортовые эмблемы подводных лодок и хвостовые оперения легендарных истребителей Мессершмитт 109.

В этот момент он спокойно посмотрел в сторону Хэлбокса и чуть-чуть ухмыльнулся в половину рта, как бы добившись желаемого результата.

Никогда еще Хэлбокса так не «корчило», как в этот раз.

В этот момент Фрея с ужасом для себя обнаружила некоторую закономерность в тактической позиции месторасположения Ганса по отношению к Хэлбоксу. Ганс всегда садился таким образом, чтобы наблюдать Хэлбокса сзади и сбоку, причем Хэлбоксу было абсолютно невозможно кинуть на Ганса даже беглый взгляд. Для этого ему необходимо было, как минимум, повернуться к нему лицом, что явно выражалось, как заинтересованный жест внимания, и не могло быть не замечено даже при абсолютной расслабленности внимания со стороны Ганса. Таким образом, в данной ситуации происходило следующее: Ганс, не желая раскрывать перед всеми подробности о значении и сущности своих бортовых знаков, решил превратить свои явные и неприятные уходы от ответа в шквал внутренних, гневных эмоций у Хэлбокса, выложив все, как есть без тени смущения, чтобы с довольным интересом понаблюдать, что дальше будет.

Он, Несомненно, добился своего, - Хэлбокс сидел в напряжении, стиснув зубы, а Ганс был доволен результатами своего «эксперимента».

- Итак, Ганс, - обратил внимание Джонс, - ты не поведаешь нам подробности истинного смысла этих эмблем?

- Ни в коем случае! – ответил Ганс и тут же продолжил, - я конечно шучу. Там ничего сложного. У Йозефа на борту «Junger Wolf» изображен символ снежного вихря с вырывающимся из него языком пламени. Тут и объяснять в принципе нечего, стремительный и быстрый как вихрь, снежный – как принадлежность к полярным снегам, пламя – это мощность и сила.

- А твой? – продолжил Джонс.

- А у меня просто морская каракатица, как символ океана и морских глубин, не более того. Особое впечатление вызывает внешний вид, что и служит точкой внимания. К стати должен заметить, что Шкипер – очень удачный во всех смыслах вариант. Здесь мы имеем дело именно с классическим случаем качественного веселого карикатурного образа довольно серьезной отличительной черты героя со своей отдельной историей. Поэтому я «За!»

- Да, только лепить особо некуда, – пожаловался Лу, - у меня уже все тематикой восточного дракона оформлено.

- Не беспокойся, дружище, - ответил Ганс, - япокажу тебе, как грамотно это сделать!

После ужина пройтись вместе с Константином по станции с короткой экскурсией из всех пилотов соблаговолил только Ганс. Лу изъявил желание заняться этим завтра, не торопясь после обеда. Остальные просто «забили» по обыкновению, списав все как обычно на то, что станция Российская, своя и они еще не раз на ней побывают, и не стоит сейчас так озадачиваться этим вопросом. Тем более что нужно было хорошо отдохнуть и выспаться, так как завтра им предстоял один из самых длинных маршрутов, длиной около полутора тысяч миль, а сегодня они и так прошли две дистанции. Так закончился еще один день миссии Программы Высокоскоростной Полярной Навигации.