Глава XXV. Дистанция «Мирный – Ленинградская».

 

В девять часов утра Константин по громкой связи через звуковые динамики в номерах сыграл подъем и оповестил, что завтрак будет в десять, а старт в одиннадцать утра. Единственным, кто игнорировал утреннее расписание, был Лу, как собственно и остальные участники миссии в подобных предыдущих случаях. Тем более что новый протокол позволял свободный по времени выход со станции и не регламентировал дневное расписание для выбывших пилотов.

Обстановка на самом деле накалялась. Участников заезда с каждым разом становилось все меньше, сновигаторы начинали казаться более серьëзными и устрашающими, да и сами пилоты нервничали все сильнее от естественного приближения к жесткому финалу. И вот четыре оставшихся участника гонки Джонс, Ганс, Фрэя и Хэлбокс уже стояли перед выходом на полигон, как Атос, Партос, Арамис и ДеАртаньян в адреналиновом напряжении перед схваткой, только не с гвардейцами, а друг с другом. Погода была отличная, солнечная и безветренная. Дистанция, как назло, была протяженная, прямая, и практически наверняка, без каких-либо особых препятствий. Все это вместе с пониманием того, что форсажный кислород будет однозначно вызжен полностью, отбивало настроение о хорошем, добром и дружеском исходе в этой гонке. Но что поделать?.. - Все равно пришлось бы выполнять все предписания, и наши пилоты начали выходить со станции и двигаться к своим машинам, переживая некоторый «геморрой» от предстоящей схватки после комфортного релакса на станции. Константин, попрощавшись с ними, стоял в холле со сложенными на груди руками, ногами на ширине плеч и смотрел им в след с ехидной, счастливой, той самой злорадственной улыбкой, понимая всю психологическую тонкость нарастающего между пилотами соперничества. В этот момент он был похож на древне римского полководца в тунике и в его внешнем виде явно читался риторическо вопросительный посыл: «А как вы хотели?!».

Запустилась первая пара движков, за ней по-нарастающей все остальные.

- Приветствую! Я – ваш диспетчер на маршруте «Мирный - Ленинградская». Тясяча четыреста тридцать шесть миль вам необходимо будет пройти за девять с половиной - двенадцать с половиной часов расчетного времени. Сейчас у нас десять, пятьдесят семь по Москве. Ваш стартовый расчет: Фрея, Ганс, Джонс, Хэлбокс. Выходите на «коридор», как только выстроетесь, я включаю «считалку» с интервалом двадцать секунд. Поехали!

Команда стартовала. Впереди открывались красивейшие пейзажи снежной голубой пустыни, бесконечная даль экотических ландшафтов. На чистом небе белой рябью пестрели облака. Вслед за сновигаторами тянулись снежные хвосты с берюзовым оттенком отработанного газа.

- Как думаете, кто проиграет сегодня? – начал Хэлбокс.

- Хэл, успокойся, следи лучше за управлением!– ответила Фрэя.

- А что такое? Я хотел поразмышлять, как-то разрядить обстановку, – просто так молчать десять часов - это же так скучно, – продолжал он.

- Тебе какая разница, кто проиграет? Нас все равно останется двое против Ганса, если ты об этом. Ганс, извини, что мы тут про тебя так откровенно. – сделала вынужденную оговорку Фрея.

- Да все в порядке, - спокойно ответил Ганс своим обычным тоном, - Я тебе больше скажу, у меня такое предчувствие, что сегодня проиграет именно Хэлбокс.

- Это еще почему? – переспросил Хэлбокс с выраженным негодованием.

- Да просто у меня с начала гонки появилось такое предчувствие, сам не могу понять почему, – ответил Ганс.

- Боюсь, что предчувствия тебя обманывают, – убедительно сказал Хэлбокс, - уж кто – кто, а я то точно не собираюсь сегодня проигрывать.

- Сожалею, но я привык доверять своим предчувствиям, – не сдавался Ганс, - и они меня еще ни разу не подводили.

- Может ты еще скажешь, что я теперь должен проиграть из-за твоих предчувствий, – начал злиться Хэлбокс.

- А ты мне предлагаешь смириться с твоим страхом перед проигрышем в этой гонке, и из жалости к тебе не поддаваться своим предчувствиям? – внезапно начал наращивать психологическое давление Ганс.

Хэлбокс оторопел, как в принципе удивились и Фрэя и Джонс. Немного подумав, переваривая сказанное Гансом, Хэлбокс продолжил:

- А с чего ты взял, что я боюсь проиграть?

- Потому что ты слишком явно беспокоишься по этому поводу, а еще сопротивляешься и злишься. Предчувствие возможного поражения вызывает у тебя неосознанный страх, выраженный в повышенной эмоциональности и беспокойстве.

- По-моему ты меня запутать хочешь! – неприязненно и подозрительно начал сопротивляться Хэлбокс.

- В каком смысле «запутать»?! – спокойно поинтересовался Ганс, не меняя темп диалога.

- Ну а почему все дело в страхе, а не в желании, например?

- Так это просто! - продолжал Ганс, - Если человек именно «не хочет проиграть», то это значит, что он «хочет выиграть», то есть в обоих случаях мы говорим об одной цели. При этом человек будет стремиться к этому всем своим явным поведением.

- Ну и что? – спросил Хэлбокс, предполагая необоснованное завершение в суждениях Ганса.

- А то, что твой вопрос «Интересно, кто сегодня проиграет?» абсолютно никак не сочетается с настроением человека, который стремится выиграть. Он носит негативный характер, а значит - никак не может возникать у человека, позитивно настроенного на победу.

Это был еще один случай длительной тишины после реплики Ганса. В абсолютно мертвом эфире царило неотразимое чувство какого-то облома. Фрея и Джонс не вмешивались и ничего не спрашивали у Ганса, так как просто не имели особого желания общаться с кем-либо на данный момент, а Хэлбокс был введен в тяжелое омерзительное состояние, которое едва мог контролировать. Во-первых, Ганс его «раскусил» перед всеми. Во-вторых, в этом споре ему открыли неприятную правду о нем самом, о которой он даже не мог догадываться. В-третьих, ему была умышленно навязана мысль о том, что он проиграет, причем таким запутанным способом, что осознание всего этого в его голове начинало вызывать панику и шквал негативных эмоций, которые сбивали его с толку и мешали спокойно продолжать пилотирование машины.

Он начинал задумываться о том, как отогнать от себя этот негатив. Потом начинал внушать себе, что все это надуманная неправда, в результате не мог найти правильного ответа и все больше уходил в собственные заблуждения.

Наконец обстановку разбавила Фрэя:

- Ганс, послушай, так ты, получается, по образованию психолог?

- Ни в коем случае! Я – военный летчик, как и Джонс, – ответил Ганс.

- Откуда ты знаешь, что я – военный летчик? – настороженно переспросил Джонс.

- Из твоего досье, - ответил Ганс, - признаюсь откровенно, я читал все ваши досье и должен сказать, что и без них сразу бы понял, что ты – военный летчик.

- Ты читал наши досье??! – ошеломленно спросила Фрэя.

- Естественно! – возмутился Ганс, - а как ты хотела? Чтобы я просто так взял, и не подготовившись, присоединился к иностранной группе абсолютно неизвестных мне людей, да еще и военных офицеров, на условиях жесткого соперничества в экстремальных условиях. Вы внутри своей группы знаете, кто из вас кто и откуда?

- Ну естественно, – ответила Фрэя.

- Ну вот и отлично! – произнес Ганс, - и мне тоже в целях общей безопасности необходимо знать, с кем я отправляюсь в поход.

- А почему ты бы сразу понял, что я – летчик, – спросил Джонс.

- Наблюдательность. Ты все делаешь как военный летчик. Садишься в сновигатор как военный летчик, управляешь как летчик. Когда ты ешь в столовой и общаешься с кем-нибудь на темы пилотирования, ты жестикулируешь как военный летчик, описывая маневры. Ты носишь шлем в обнимку как военный летчик.

- Ладно, я понял, не продолжай, – сдался Джонс.

- Послушай, - снова начала Фрэя, - но если ты не психолог, тогда тебе наверно приходилось изучать психологию, читать книги по психоанализу, Фрейда там или еще что-нибудь?

- Да, ты права, - отвечал Ганс, - только все намного проще. Как таковой психологией я не занимался, и Фрейда я тоже не читал. Но к изучению одной книги я действительно подошел вплотную, и она содержит много работ различных немецких психологов, в том числе и Фрейда. Она называется «Методы допроса спецслужб Третьего Рейха».

- Кошмар какой! – ужаснулась Фрэя, - Я слышала о подобных изданиях, но всегда считала, что там описываются жестокие пытки.

- Ты что?.. Это же самая вершина! – продолжал Ганс, - исключительность допроса состояла именно в том, чтобы вывести человека на чистую воду незаметно для него самого таким образом, чтобы он понял абсолютную бесполезность в сопротивлении и лжи, легко и радостно без какого-либо причинения физического вреда. Тем более что допрашивать зачастую приходилось привилигерованных членов общества, включая офицеров Вермахта, а здесь уже ни о каких грубых воздействиях не могло быть и речи.

В этот момент Хэлбоксу захотелось просто уничтожиить Ганса, если бы была такая возможность. Не выдержав внутреннего раздражения, он принял решение продолжать гонку в одиночестве, после чего включил как всегда свою тяжелую интенсивную музыку на всю громкость и начал ускоряться на форсаже. В колонках зарубила ритмичная, поражающая своей массивной абстрактностью композиция «Rational Gaze», известного своими сложными ритмами, масштабной энергией и иррациональными музыкальными оборотами шведского коллектива «Meshuggah». За ней последовала композиция «Bleed». Что и говорить?.. – Шведы, по мнению Хэлбокса, подходили к Антарктическим пейзажам за бортом сновигатора как нельзя лучше, особенно в безветреннюю чистую погоду в условиях хорошей видимости, под вечер, когда начинало смеркаться.

- Ты куда опять понесся, Хэл? – спросила Фрэя.

Но ответа не последовало. Хэлбокс полностью выключил сновной канал связи, чтобы его наслаждение от смеси звукового потока и скорости не прерывали переговорами в эфире.

- Да он как всегда на своей волне. Оставь его, Фрэя, он походу обиделся. – сказал Джонс.

- Ну вот, я же говорил… - внезапно начал, Ганс, - Стоит только скорректировать человека к правильной цели, как он сразу же начинает заниматься делом, а не размножать свой негатив среди остальных под видом случайных размышлений. Даже веселее стало, как-то будоражит азарт, может тоже газку прибавить, а то мало ли что?

- Только вот не надо притворяться, что ты не хотел ему досадить, – сказала Фрэя.

- Что ты?! – изумился Ганс, - все в пределах допустимого. Твердость и жестокость однозначно необходимы в такого рода случаях! Иначе это превратится в няньчинье, стимулирование пассивных настроений, а в конце тебе просто сядут на шею. Наш случай именно такой. Только шок! Только высокое напряжение!

Пилоты оставили позади Землю Королевы Мэри и двигались по Земле Уиллиса в сторону Земли Адели. Штурманбот сообщил о прохождении контрольной точки окончания Равнины Шмидта. Пилотировать сновигаторы на Восточном Плато Антарктического материка оказалось наиболее захватывающе. Непревзойденная снежная пустыня казалась абсолютно бескрайней. Скорость сновигаторов не опускалась ниже ста пятидесяти узлов. Но практически идеальное демпфирование фюзеляжа на небольших неровностях и плавная балансировка кабины в коротких прыжках на такой скорости при очень продолжительном полете вызывали ужасное укачивание даже у самых выносливых и стойких. К шести часам вечера гонка переходила в завершающую стадию. Штурмабот сообщил о переходе из зоны Земли Адели в зону Земли Виктории. До выхода на финишную дистанцию оставалось около четырехсот миль. Группа разбилась на большие боковые и фронтальные дистанции. С личным временем было ничего не понятно, т.к. пилоты расходовали свой запас форсажа на отрезках пути в разных режимах, оставляя его для финиширования. К тому же никто и не вел даже приблизительных расчетов на такой высокой скорости, все внимание уделялось управлению. На очередной контрольной точке штурманбот сновигатора Хэлбокса предупредил об отклонении от курса на десять градусов влево, но тот игнорировал предупреждение из-за чрезвычайного транса, в который впал от естественного влияния ритмично акустических эффектов вперемешку с невероятными пейзажами за бортом и чувством скорости. Произошло это в результате того, что следовать прямолинейным маршрутом в заданном секторе было не приемлимо из-за вероятных преград в виде холмистости и штурманбот, проанализировав показания ультра-звукового сонара, сделал моментальные результаты по корректировке движения. Дальность сканирования сонаров, которыми были оборудованы сновигаторы первого поколения, не превышала двух миль. Поэтому при скорости в сто шестьдесят миль, на которой двигался «Mad Jet» Хэлбокса, у него было не больше минуты на совершение маневра. Едва успев опомниться, он начал уводить штурвал влево, но было уже поздно – разъяренная машина неслась прямо на дюну, от столкновения с которой можно было спастись только резким торможением с заносом, т.к. угол подъема на такой скорости не допускал мягкого восхождения. У Хэлбокса быстро пронеслись мысли в голове о возможности осуществить отчаянный прыжок. Для этого ему нужно было еще больше ускориться и на форсаже перед самым склоном дюны полностью завалить назад механизацию заднего антикрыла. В этом случае его ожидал бы настолько сумасшедший и опасный прыжок, что сравниться он мог бы только с перегрузками стартующей в космос ракеты. Но это было не самое страшное, - возможно он бы и пошел на такой прыжок, если бы точно знал, что его ждет на другой стороне дюны. В любом случае машина уже приземлилась бы экстренно, и дальнейшее ей управление было под вопросом. Еще одна тысячная секунды и вариантов для действий бы не осталось. Хэлбокс резко задавил обе педали механических тормозов, включил реверс, переведя левый рычаг управлением тяги максимально назад и начал кренить штурвалом машину влево. Теперь наряду с большой потерей времени от полного экстренного торможения, разгона и корректировки маршрута при дальнейшем возобновлении движения, у него возникало еще две конкретные проблемы. Первая – не уйти в затяжной боковой переворот, как Зордакс, и вторая – не потерять заднюю механизацию реверсных лопастей, которые на такой дикой скорости могло спокойно оторвать встречным воздушным потоком, вперемешку с тяговой газововоздушной массой двигателей.

Хэлбоксу повезло… Достаточно ловкий, средний по весу и маневренный «Mad Jet» максимум, что позволил себе, так это приподняться и встать на одну лыжу, проехав так около полу мили. Зато столб снега, который он поднял на этом маневре, было видно наверно даже из космоса. В результате сновигатор благополучно сел в сугроб перед самой дюной без каких-либо повреждений, все было прекрасно, Хэлбокс перевел рычаг управления тягой вперед, реверсные лопасти аккуратно легли обратно на фюзеляж. Сновигатор вел себя, как ни в чем ни бывало и даже не просигнализировал ни об одном экстренном превышении в параметрах управления. Было несколько обидно даже до смешного, так как время явно было упущено, ошибка в пилотиро-вании была смешная, а причин изображать из себя крутого гонщика – ветерана, героически пострадавшего от суровых испытаний Антарктики, не было, т.к. предъявить никаких доказательств или «похвастать» перед всеми повреждениями не представлялось возможным. Хэлбокс почувствовал себя очень глупо, единственным облегчением было то, что в очень сложной и опасной ситуации он полность сохранил дорогостоящую машину.

Сновигатор медленно вылезал из глубокого снега, потихоньку набирая скорость и выходя на новую траекторию маршрута. Делать было нечего, гонка, по-видимому, была загублена, т.к. общая потеря времени составляла приблизительно минуты три – четыре.

- Немец, гад, накаркал! – подумал про себя Хэлбокс.

Раздосадаваный он продолжил свое движение до финиша, где его ждал «смертельный приговор» диспетчера.