О Это подтвердили потом и другие свидетели. Акты, XI, 563.

гетману Ивану Самойловичу. В этом городе запорожские посланцы остановились кормить лошадей; тут к ним приехало из Сичи и из городов еще 34 человека Козаков, которые хотели ехать к царю. В Переяславе гетман Иван Самоиилович и боярин Григорий Ромодановский с товарищами говорили царским послам, чтобы они доложили государю, а государь бы указать изволил, кого прислать на Украйну, чтобы дома и животы Сирковы на великого государя отписать, а жену его и зятей в крепости держать, потому что Сирковы жена, зятья и дома в его боярском полку. Зятей его Сирковых боярин велел взять в Переяслав, к себе, а дома и животы Сирка и зятьев его он велит на государя отписать; но посадить в крепость ни жены, ни зятьев без указа велпкого государя не смеет, чтобы избежать клеветы со стороны Сирка, как это было в прошлую измену, когда Сирко клепал на боярина за многие животы свои. Также просили гетман и боярин доложить государю о присылке царского указа гетману Самойловичу, чтобы пе пропускать никого в Запорожье ни с хлебом, ни с харчоии, ни с каким другим делом изо всех городов и от людей всяких чинов, чего без царского указа сам гетман не смеет сделать. Гетман хоте.л послать с предупреждением о том хорунжого своего в крепость Ииере- волочиу, где переезжают с левого берега Днепра на правый, т.-е. из Украйны на Запорожье, до прибытия царского указа. А о самозванце он думает, что достать его из Запорожья никак нельзя, потому что запорожцы уверовали в него, точно мусульмане в своего Магомета. Относительно же тех Козаков, которые пристали, не будучи посланы из Запорожья, к царским послам, гетман сказал, что хоть их сто человек, то он их всех пропустит к царю; а когда они будут в Москве, то пусть государь изволит приказать отпустить из них на Запорожье двух или трех человек, а остальных велит задержать и на Запорожье в своей царской грамоте отписать: если козаки того самозванца не выдадут, то он всех оставленных в Москве их товарищей предаст злой смерти.

От гетмана царские послы уехали 6 апреля и в том же месяце прибыли в Москву. В Москве они подробно доложили обо всем, что видели и что слышали в Запорожье и в заключение сказали, что, будучи в Сичи, они л:или «купя светъ»: старшине и козакам, которые к ним приходили и смертью угро-

жали, давали по одиому, по два и по три ефимка; а заняли те ефимки у гетмана Ивана Самойловича, будто бы, на покупку лошадей, по двадцати рублей, и все те деньги роздали, чем освободились от беды. А ту пищаль, из которой Василий Чадуев хотел застрелить самозванца, взял себе Сирко, ценою ж она была в восемь рублей ¹).

В Снчу.

Отправив Василия Чадуева и Семена Щоголепа из Сини, кошевой Иван Сирко, в след за этим, отправил в Чип рнн поискового товарища Стефана Белого с 25-ю товарищами к гетману Дорошенку. Цель этого посольства раскрывается в письме войскового судьи Стефана Белого, писаниом 7-го апреля J 674 года, из города Чигорина на имя знатного запорожца Григория Пелеха с товарищами, находившагося под регементом Самойловича. Письмо это передано было посланцем Белого не Пе- леху, а украинскому козаку Дубяге н от Дубяги попало в руки Самойловича; в нем, было сказано, что Белый и его товарищи присланы в Чпгпрнн к Дорошенку по воле кошевого атамана Ивана Сирка и войска запорожского низового; в Чигирине они должны были сказать, что кошевой и все войско запорожское на общей раде постановили быть в единомыслии и в братолюбном совете с господином гетманом Петром Дорошенком для того, чтобы и между украинским войском и между всеми украинскими городами никакого не было замешанья и кроворазлития. Поэтому

Белый советовал Пелеху прекратить загоны под городами, оставаться в полном спокойствии и не препятствовать всем желающим идти в Чигирин к Дорошенку или к своим родичам, чтобы тем сохранить в целости весь свой народ в случае прихода общего неприятеля, врага православной веры и козацких вольностей. Прочитав и «выразумевъ» все изложенное в письме Стефана Белого, гетман Иван Самойлович немедленно отправил его в Москву. Царь отвечал гетману грамотой, в которой писал, что о ссылке Сирка с Дорошенком ему, по гетманскому письму, теперь все известно; известно также и то, что в Москву едут посланцы Сирка из Сичи, а когда они придут в Москву и когда объявят о своих делах в приказе Малой России, тогда обо всем том царь прикажет известить гетмана ¹).

В след за посланцами, отправленными к гетману Дорошенку, Сирко отправил посланцев к Самойловичу. И здесь целью его посольства было то, чтобы убедить гетмана соединиться всеми силами и действовать сообща против грозных врагов. Но гетман Самойлович, едва успели прибыть к нему посланные из Сичи козаки, приказал заключить их в тюрьму и никуда не выпускать. Узнав об этом, Сирко написал два просительных письма,—одно от 23-го мая к брату гетмана, священнику Тимофею Самойловичу; другое от 28-го мая к князю Григорию Ромодановскому, воеводе белгородскому. Обоих Сирко просил подействовать на гетмана, чтобы он, дав свободу запорожским посланцам, вернул их назад в Сичу ^{* 2}) и не считал бы запорожцев своими врагами: «Князю Григорию Григорьевичу Ромодановскому, благодетелю нашему, нижайшее поклонение препосы- лаем и уведомляем, что я, кошевой, и все войско запорожское, по обещанию нашему, желаем верно служить великому государю, пока свет будет светить. Только сомнение нас берет п помехой нашим намерениям служит то, что наших послов Ярема Квашу и Грицька Оглоблю уже несколько десятков недель держат в неволе, томят в заключении и никаких полезных нам вестей о том, как бы мы могли противостать против давнего и общего нашего неприятеля, знать не дают, отчего духов-

^J) Акты южной и западной России, XI, 429, 443, 44G.

²) К Тимофею Самойловичу писал (мая 23-го дня) о возвращении запорожских послов и «царевичъ» Симеон Алексеевич: Собрание государственных грамот и договоров, IV, 314.

ныии враг и плевосеятель, радуясь тому, начинает!, между нами вражду распространять. Желая предотвратить эту вражду, хотели мы к вашей княжей милости, ради верности нашей, посланцев ваших, товарищей войсковых Лукьяна Нужного и Михайла Креву, послать; через этих посланцев, представив вам по истинной правде, что служба наша его царскому величеству верна и неотменна, мы имели сказать, что чинить промыслов над бусурманами не перестаем и много имеем в настоящее время пойманных языков. Но только опасаемся послать их, потому что не в честь это приходит нам. А что те языки сказали нам на словах, объявляем вам, что крымский хан с ордами имел выйти из Крыма с наступлением настоящего месяца, при До- рошенке же орды, по словам наших послов, не больше 1.000 или 1.500. И хотя посылали мы послов к Дорошенку, но делали это не для пагубы народа, а из желания соединить и привести всех под высокодержавную и крепкую руку его царского пресветлого величества; что же касается того слуха, будто мы хотели мировую устроить с крымцами, то это чистый вымысел. Просим вашу княжую милость всем тем словам не верить. Извещаем вас, что мы, для освобождения наших христианских невольников, желаем обмен полоняников сделать. Бью челом вашей княжой милости, моему благодетелю, что в моем доме имеется турский и татарский полон; позволь мне взять их на откуп для обмена близких моих и из неволи тяжкой вызволить, также и посланцев войсковых, раньше да и теперь посланных, изволь, благодетели. мой, скорее с подлинными вестями, имеющимися у вас, отпустить, чтобы мы, не имея никакого сомнения, могли стать против общего нашего неприятеля, чего так усердно и желаем и хочемъ».

Между тем, когда шли эти переговоры с Дорошенком и Самойловичем, в Москву прибыли, 1 мая, 1674 года, запорожские посланцы, Прокофий Семенов и его товарищи, числом 300 человек, по делу о иребывапии в Сичи «царевича» '). Явившись в столицу, запорожские посланцы подали на имя царя лист, в котором Снрко со всем товариетвом, называя царя божиим помазанником, многомилостивым светом и войска запорожского дыханием, извещал, что в Сичи объявился какой-то «молодикъ», ^*)

*) Акты южной и западной России, XI, 659.

называющий себя царевичем Семионом Алексеевичем, который будто бы от обиды, нанесенной ему матушкой-государыней, бежал из Москвы, долго скитался по России, а под конец приехал в Запорожье, где и сохраняется под строжайшим караулом и впредь будет сохраняться, до тех пор, пока войско не услышит царского слова, правда-лн то, о чем рассказывает Семион Алексеевич. Вместе с письмом Сирка посланцы кошевого подали и письмо самого «царевича», в котором он, называя себя Семионом Алексеевичем, сыном царя Алексея Михайловича, благочестивым царевичем, бил челом государю на думных бояр за то, что они хотели его уморить, хотя и пе уморили, оттого он и теперь, желая идти к своему батюшке, не идет, чтобы на дороге какого зла не было; жаловался он и на царских послов Василия Чадуева и Семена Щоголева, которые хотели его из пищали застрелить; наконец, писал он царю и о том, что войско запорожское ему верно служит и просил пожаловать Ко заков тем, о чем они будут бить челом, для лучшего их промысла над бусурманами, потому что козаки не только в поле побеждали их, но водою прямо в землю неприятельскую приходили и там знатные победы одерживали.

На лист Ивана Сирка царь отвечал грамотой, в которой упрекал кошевого в том, что он презрел царскую милость и пе исполнил своего обещания, дал вору и самозванцу печать и знамя, прежде приезда в Сичь царских послов пе известил о нем в Москву, посылал священника и знатных Козаков распрашивать вора о его личности, без царского указа сносился с Дорошенком, напоминал Сирку о годе, дне смерти и месте погребения царевича Симеона Алексеевича и в заключение требовал, чтобы кошевой, сковавч, самозванца и его вождя Ивана Миюску, прислал бы их, за крепким караулом, в Москву, в залог чего царь оставлял в Москве посланцев кошевого и приказал удержать чайки (лодки), пушки, сукна и деньги в городе Севске, до присылки самозванца *).

Получив царскую грамоту, Сирко немедленно известил боярина Григория Григорьевича Ромодановского о том, что человека, называющего себя сыном царя и великого князя, он отправляет!.