О Акты южной и западной России, ХП, 823, 834; ХШ, 56, 57, 25, 75.

1677 года, со времени так-называемого первого Чигиринского похода татар и турок. Татары и турки, давно грозившие новым походом на Украйну, решили, наконец, весной 1677 года привести свое намерение в исполнение. Чуя беду, русский царь начал брать против врагов разные меры предосторожности. Прежде всего послана была из Москвы известительная грамота кошевому Сирку о замыслах неприятелей и о чинении промысла над ними; приказано было Петру Дорошенку написать о том же письмо кошевому Сирку; велено было снова допросить Дорошенка о том, где турки, намереваясь завладеть Украйной, хотели укрепиться городами, на что получен был прежний ответ, что внимание пх всегда было обращено на остров Хортицу, урочище Кичкас и город Кодак, от Сичи в 70 верстах; отдано было распоряжение, чтобы неприятелю в Кодацкой крепости пристанища не иметь, войском низовым ту крепость осадить и липы (лодки) туда послать ^х).

Но в то время, когда царь и гетман так напряженно простирали свои взоры к Сирку, в это самое время на него имели виды и турки с татарами. Султан, лишившийся Дорошенка, выдвинул вместо него пленника своего, Юрия Хмельницкого, и через него стал склонять Сирка на свою сторону. Апреля 5 дня Юрий Хмельницкий, называя себя гетманом, вождем малороссийского войска и малороссийским князем, писал Сирку: «Спасителю нашему все возможно: нищего посадить с князьями, смиренного вознести, сильного низложить. Лихие люди не допустили меня пожить в милой отчизне; убегая от них, претерпел я много бед, попал в неволю. Но Бог подвигнул сердце найяснейшего цесаря турского: он даровал мне свободу, удоволил меня своею милостию и, князем малороссийским утвердил. Когда я был на Запорожье, то вы мне обещали оказать любовь и желательство и вождем меня иметь хотели; исполните теперь ваше обещание и отправляйте послов своихе в Кызы-Кермень для переговоров со мной».

Получив этот лист Хмельниченка, Сирко отправил его гетману и вместе с ним приложил и собственный лист: в последнем он писал (апреля 22 дня), что прошлой зимой из города Кызы-Керменя послан был против запорожцев турец-

кий подъезд, взявший в лугу ‘) двух запорожских Козаков и отправивший их в неволю; оба козака, однако, успели вернуться в Сичь—один «бодрым своим промыслом освободился из неволи», а другой, будучи в Бабе и свидевшись там с Хмельниченком, через него сделался свободным; с этим последним козаком Хмельниченко и прислал в Сичь свой лист Сирку от апреля 5 дня. Отправляя этот лист Хыельннченка и собственный гетману Самойдовичу, Сирко тут же объявлял последнему, что он послал свой лист и Юрию Хмельницкому с просьбой ходатайствовать перед турским султаном. об освобождении Козаков, взятых в плен в Лодыжине, из турецкой неволи.

Прочитав послание Юрия Хмельниченка и лист Ивана Сирка, гетман за первое благодарил кошевого, а за второй упрекнул его в том, что ему совсем не следовало бы сноситься с Юрием, «дабы не дать тем Хмельниченку к горе возвыситься и паче пред турками подкрепиться»; гетман советовал кошевому на будущее время от сношений с Хмельницким себя воздержать, а посланного к нему запороясца, когда он в Сичь повернется, «для выразумения о намерении неприятельскомъ», к нему, гетману, прислать. Вместе с этим Са- мойлович не замедлил о всем происшедшем в Сичи известить царя, послав к нему письма Хмельниченка и Сирка ²).

Известию гетмана царь придал особенно важное значение и немедленно отправил к нему Алексея Иванова, специального, с царскою грамотою для передачи Сирку, посла. Через этого посла царь приказывал Самойловичу, выбрав какого-нибудь знатного человека из своих старшин, возможно скорее отправить его к Сирку и через него наказать кошевому, от перемирия с крымцами отстать, разменов пленниками не делать, а, по своему древнему воинскому обыкновению, над Крымом и крымскими городками промысел чинить. Гетман, выслушав приказание царя, немедленно отправил царскую грамоту Сирку и к ней приложил от себя писапный июня 15 дня свой лист; в последнем гетман писал, что кошевой, забыв страх божий, ^*)

*) Нужно разуметь Великий-Луг против Чортомлыцкой Сичи. ^а) Акты южной и западной России, XIII, 105—111, 141.

милость и жалованье государя, под видом обмена пленными, помирился с ханом, вместо того, чтобы в такое тревожное время чинить промысел над ним: «Тебе б, кошевому, для сохранения церквей божиих, для милости великого государя и для целости малороссийских городов, то перемирие оставить и роз- мену ту отложить, а промысел над неприятелями чинить» *).

Между тем Юрий Хмельницкий вновь прислал Сирку, одно за другим, три письма (мая 15 и 19 дня и июня 14 дня), в которых он, изъявляя готовность просить султана о взятых в неволю и находящихся в цареградскоии башне козаках, с тем вместе приглашал кошевого, когда дело дойдет до войны, со всем своим конным войском, с частью пехоты и с пушками, к нему, князю Юрию, Гедеону, Венжику, приходить, за что как ему самому, так и всему войску низовому милость у турского султана обещал исходатайствовать, вольности войску даровать и со стороны Крыма от всех препон устранить: «Как от источника всякия струи истекают, так и от вас, войска запорожского низового, всякое основание исходит... И если ваша милость немедленно в Бендеры приедете, то там, даст Господь Бог, посоветовавшись с вами на счет того, как поступить, мы благодатно отпустим вас назадъ». Сирко и эти письма Хмельницкого отправил гетману, а вместе с ними и два собственных (июня 22 и 29 дня) послал; в последнем из своих писем он писал:

«Известно милости твоей, что мы ни о чем другом не думаем, как о воинском промысле, имея целью оплаканную отчизну охранить и от неприятеля креста Господня, которого ведет наследник Хмельницкого, защитить. Известно тебе также и то, что Хмельницкий присылал к нам свой лист; по тому листу мы отправили к нему самых надежных Козаков, Трофима Троцкого, Леонтия Коржа да войскового писаря Петра, и сделали то не для чего иного, как для ходатайства через него у турского султана о пленных товарищах наших, а также и для того, чтобы узнать о всех замыслах и намерениях врагов. И те посланные наши сказывали, что первое намерение неприятелей состоитт. в том, чтобы идти со всеми силами к нам под Сичу, а потом, разделавшись с нами, идти под Чиги-

рин, чего, как говорят посланцы, ожидать надо очень скоро, потому что, при отпуске посланцев, в тот же час неприятели пошли от моста с этой стороны Дуиая к Тягину и путь свой имеют держать на урочище Толовню, а именно: на Андреевский остров (в устье Буга), на речки Ингул, Ингулец, Каменку *), а все эти урочища близко нас находятся. Будучи там наши посланные слышали, что Хмельницкий сделан князем Украйны и княжество его будет приурочено к таким же удельным, как и иные княжества турецкого царства. Да тем лее посланным визирь турецкий Ибрагим-паша говорил, что если мы примем Хмельницкого за отчинного господина, то от турецкого войска против нас никакого произыскания и хитрости не будет; в том он обещал и обнадеживал нас, низовое войско, клятвенными словами, говоря, что если онт. обманет нас, то пусть сабля его на шее будет его. Объявляя обо всем этом, мы просим вашу милоеть дать нам совет, как ныне поступить нам. Раньше этого много раз мы писали вашей милости просить у его царского величества для нас помощи и необходимых военных припасов, но только не могли ни доступить к нам, ни умолить вас. И теперь, не имея силы, чтобы сопротивляться такому большому неприятельскому наступлению, поневоле должны будем повиноваться Хмельницкому. Не изволь удивляться в том нам: по нынешним временам мы иначе не можем сохранить себя в целости; не смотри, ваша милость, легко и об отчизне нашей и об нас имей радение п советъ».

Гетман снова все письма Хмельницкого и все ответы па них Сирка немедленно отослал в Москву ²).

Безпрерывные сношения Сирка с Юрием Хмельницким и постоянные доносы на кошевого со стороны гетмана заставили царя Федора Алексеевича исследовать дело Сирка на месте, в самой Сичи. Поручение по этому делу возложено было на царского посла Василия Перхурова, отправленного в Сичь с царским жалованьем и с тайным наказом разведки о сношениях Сирка с Хмельницким. Посол направился сперва в Е,, изъ

Батурина, взяв охранных Козаков, двинулся вт ожье.

*) Речка между Бериславом и Меловом, где была впоследствии Каменская Сичь.

⁵) Акты южной и западной России, ХИП, 169, 167, 179, 180, 173; Бантыш-Каменский, Источники малороссийской истории, Москва, 1858, I, 266.

Прибыв в «городъ», посол не застал в нем Сирка, потому что оп был в это время в пасеке, в 5 верстах от Сичи. На другой день, когда кошевой явился в Сичь, посол отправил к пему сопровождавших его Козаков с просьбой, чтобы кошевой и все поспольство велели принять посла с царской грамотой и с жалованьем «без мотчания». Кошевой Сирко и все бывшее при нем поспольство приказали послу идти к ним в Сичу на Кош с грамотою и с жалованьем. Когда посол пришел в Сичу, то козаки приветствовали его ради приезда пальбой из пушек, мушкетов и мелкого ружья. Через четыре дня после этого (июня 24 дня) кошевой и все поспольство собрали в Сичи раду и на раде кошевой аарскую грамоту принял, печать на ней целовал и на голову клал, после чего ту грамоту стали читать козакам. Выслушав царское слово, Сирко бил государю за его милость челом, а козаки стали на раде громко кричать, что сукон им прислано мало, нечем и поделиться им, только и достанется, что по одной рукавке на козака; служили они отцу государеву, служат и теперь верно царю и над бусурманами промысл постоянно великий чинят, а жалуют их скупо; да л жалованья мало прислано им, хотя оии все же впредь обещаются верно государю служить. Кричали на раде и о том, что гетман отнял у них Переволочанский перевоз и запретил к ним, в войско, запас присылать. Кошевой от себя на раде говорил, что войско его ве слушает, потому что у него ни знамени, ни булавы нет, а если бы была ему государская милость и присланы были булава и знамя, то и козаки послушны были бы ему. Находясь в Сичи, посол узнал, что козаки посылали к Хмельницкому лист с просьбой о товарищах своих, взятых под Умапем и Лодыжиным в плен; от самого Сирка посол узнал, что Юраско Хмельницкий ожидает к себе крымского хана и турских послов, чтобы с ними идти на Запорожье, Киев и Чигирин и что если то, турское войско на Кош придет, то Сирко город весь сожжет, а сам с козаками по островам на воду пойдет, в самой же Сиче им не прийдется сидеть, потому что запаса у пих никакого нет. А с крымским ханом и кызыкерменским беем запорожцы перемирие учинили для того, чтобы полоняников возвратить, срок же тому перемирию до Петрова или до Ильина дня; теперь к ним турские люди съезжаются и пово.иыиую торговлю ведут. До приезда посла отиравлены

из Запорожья в турский город три человека амапатчиков, для размена и выкупа полоняников; а из турского города прислан в Сичь аманатчик, турчанин, один человек. К крымскому хану послали запорожцы послов без ведома Сирка, когда он в пасеке был.

Собрав все эти сведения, посол июня 25 дня отбыл из Сичи в Москву ').

В след за отъездом Перхурова июля 5 дня прибыл в Батурин стольник Александр Караидеев с жалованьем гетману и всей старшины и с расспросивши статьями о делах в Малороссии и в Запорожье. Излагая дела государя гетману по наказу, посол сказал, что, по гетманскому челобитью, великий государь велел послать грамоту к кошевому Ивану Сирку и в пей приказал, прежде всего, его известить, что царское величество всю Украйну будет всеми своими силами от турского султана боронить; затем о Дорошенке велел всем сообщить, что он у подлинных дел его царского величества на Москве, живет. А сказано Сирку о Дорошенке для того, чтобы кошевой, зная о его отъезде в Москву, не думал, что его взяли в неволю и чтобы кошевой, отчаявшись, не бросился к хану, да чтоб он, Сирко, с гетманом любовно и советно жил и приехал бы к нему, гетману, в Бахущин на некоторое время на совет, какими средствами неприятелю отпор дать, а гетман, посоветовавшись с Сирком, снова отпустил бы его на Кош. И ныне стало известно великому государю, что он, Сирко, но воле государя, приезжалчгтгь-^е иманѵ тля свид ания и разговора, как наступающему неприятелю отпор дать. И хотя он, Сирко, любезность гетмана особенно выхвалял, но для самого дела из того свидания ничего хорошего не вышло, потому что посланцы его, приехав к гетману, сказывали, как он, Сирко, великого государя грамоту и лист его гетманский приняв, говорил перед всем войском в слух, что государь и гетман только манят его своими письмами, надеяться же на них нельзя, а надо о своей целости промышлять самим, — знают запорожцы гетманскую оборону: далась она им знать. После этого посол стал с гетманом говорить о том, как бы Сирка, ради наступающих неприятельских замыслов, от перемирия с крым

ским ханом отвратить, чтобы тем перемирием неприятеля креста святого не порадовать и православиому христианству плена и разорения не причинить. На то гетман послу отвечал, что когда выступит с полками боярин и князь Григории Григорьевич Ромодановский, тогда, соиидясыи посоветовавшись с ним, он пошлет знатных и опытных людей, которые могли бы то злое намерение Сирка разорвать. Говорил посол с гетманом и о том, что в виду того, чтобы не допустить турок овладеть городом Кодаком, надо своими людьми, раньше прихода врагов, его осадить. На то гетман отвечал, что тем городом Кодаком ведает и для оберегания его посылает туда людей кошевой Сирко и ему, гетману, от себя посылать людей в город Кодак, когда запорожцы не просят о том, нельзя, чтобы через то злобы им не учинить. А как гетман сойдется с князем, то они оба напишут Сирку, как бы тот город Кодак от неприятелей укрепить *).

Отпустив царского посла, гетман стал тщательно собирать сведения о намерениях Сирка. С начала июля (12, 13, 15) гетману доносили, что Сирко с крымским хаиом и турскими городками подлинно в миру, что кошевой посылал от себя в Крым двух человек аманатов, но хан тех аманатов не принял, потому что он будет с ним и с войском низовым и без аманатов в миру, а если Сирко с ханом не захочет быть в миру, то сам увидит, что будет от хана ему. С Юраском Хмельницкиш Сирко также в миру: Хмельницкий писал кошевому, что если Сирко с запорожцами не придет к нему, то все силы бусурманские подлинно обратятся на Сичь; оттого Сирко и помирился с крымцами и думает «идти к Юраске в случепие». Сообщали гетману и о том, что у башни над лиманом (разливом) Днепра сидели ел. турками, живущими там, четыре козака и, но приятельски беседуя с ними, уверяли их в полной безопасности от войска запорожских Козаков. Передавали, наконец, гетману и то, как Сирко отправил к Хмельницкому с поклоном своих послов и Хмельницкий не особенно любезно принял их; зато Ибрагим-паша выдал посланцам Сирка по восьми ефимков да по кафтану платья и приказал передать Сирку, чтобы сам кошевой, оставаясь пока в Сичи, выслал бы на встречу

визирю к Бугу реке 300 лучших Козаков с поклоном от себя: «И Сирко перемирие с ханом учинил и дал в аманаты двадцать двух человек; только запорожцы на то не глядели, забрали под Тягином у пашей со ста с тридцать лошадей» *).

Собрав подлинные сведения о сношениях Сирка с крымским ханом Селим Гераем и с гетманом Юрием Хмельницким, гетман Самойлович написал (июля 28 дня) кошевому письмо, в котором, выставляя на вид святотатственный поступок Юрия Хмельницкого, бывшего некогда архимандритом и служителем православной церкви, а теперь союзником турок, врагов Христовой веры, с этим вместе укорял Сирка и запорожцев за то, что они, услыша о Хмельниченке, точно вода за ветром, в тот же час пересылаться с ним стали; православного царя, вместе с турками, воевать собрались, а самому гетману и украинским козакам совет подавали—ожидая, какой конец всему будет, о» государскнх людях не радеть и не покоряться им. В заме.н всего этого, гетман советовал запорожцам, чтобы они, взявшись вместе с другими за руки, сколько можно, при помощи божией, наступление врагов отражали; самому Сирку он напоминал о клятве, принесенной им, после возвращения из Сибири, на верность русскому царю: «От престола царского величества не отступать и никакой розности в запороясском войске не чинить». В заключение письма гетман указывал Сирку и на то, что турки на Чигирин и на Киев, а никак не иа Сичу, имеют свое внимание обратить ^{* 2}). ·

Неизвестно, это-ли самое письмо или подлинное известие, полученное в Сичи об изменении маршрута неприятелями вместо Запороясья на Украйну под Чигирин, подействовало на Сирка, но только в своем союзе визирю Ибрагим-Шайтану и гетману Юрию Хмельницкому кошевой отказал: «Ибрагим-Шайтан-паша писал на Запорожье к кошевому атаману к Ивану Серку, чтоб он прислал к Юраску Хмельницкому запорожских Козаков хотя с 500 человек, но в том ему кошевой атаман и все топариство отказали и войска своего с Запорожья к нему ничего не послали». Напротив того, кошевой написал гетману письмо, в котором обещал придти к нему и боярину на помощь подъ

*) Акты южной и западной России, XIII, 201, 205, 206, 213—216, 226, 227.

²) Акты южной и западной России, XIII, 226, 232.

Чигирпн, на что боярин и гетман отвечали Сирку, чтобы он, как можно скорее, не мешкав, самыми ближними местами шел к Чигирину *).

Это было августа 12 дня, а через восемь дней после этого, августа 20 дня, турки и их союзники татары, волоки, мултяне были побиты под Чигирином и бежали в западные пределы вольностей запорожских Козаков, за реку Большой - Ингул и тут, не доходя Буга, разделившись на два отряда, крымский хан пошел на Кызыкермень, дойдя до которого «стал перелазить под городом реку вплавь, друг дружку выпережая»; а Ибрагим- па ша ударился бегом к Бугу и Днестру на прежний свой путь, оставив за Великим-Ингулом, па речке Каменке, во ста верстах от Чигирина, большой обоз свой из 200 возов, 600 волов, нескольких буйволов, около 3.000 талеров и больше 500 людей, побитых и взятых гетманом в плен. «А как были от того погрому они с 20 верст, то в то время, как их добывали, они многое число денег в обозе в землю закопали и на то место уже назад не ворочались» ^{1 2}).

Ни в деле под Чигирином, ни во время бегства неприятелей в запорожскую степь Сирко участия не принимал и врагов не преследовал. Так, по крайней мере, говорят об этом современные акты. Только малороссийский летописец Самоил Величко свидетельствует, что в первом Чигиринском походе запорожцы принимали участие в бужинском деле: «Вт. тотъ

час, когда Ибрагим-паша, оставив Чигирмн, прибыл к Бужину, тогда несколько тысяч московского войска, особливо же из Низу запорожцев от Сирка кошевого отправленных, приплыли лодками в помощь козакам (гетмана Самойловича) до шанцев, отнятых у турокъ» ^{3 4}). Но сам Величко, приступая к описанию первой осады турками Чигирина, говорил, что для этого он не имел под руками ведомости реестровых!, козац- ких записок, а черпал сйои сведения из панигиричных рифм Александра Бучинского. В истории России Соловьева мы также не находим указания о том, чтобы Сирко и запорожцы принимали участие в первом Чигиринском походе *). После бегства

¹) Акты южной и западной России, XIII, 274.

²) Акты южной и западной России, XIII, 270, 274, 377, 343.

³) Величко, Летопись, Киев, 1851, П, 429, 428.

⁴) Соловьев, История России, Москва, 1863, ХИП, 268, 269.

турок из-под Чигорина Сирко лишь подробно сообщал гетману Самойдовичу в особом письме о разделении крымского хана от турецкого визиря за Ингулом-рекой и о бегстве его к низовью Днепра, усердно поздравлял его с счастливой победой над врагом и вместе со своим письмом отправил в Чигорин письма нескольких невольников христиан, присланных из Крыма в Сичь с просьбой обмена взятых под Чн- гирином мусульман на невольников, томившихся в Крыму у татар *). Приехавшему 6 октября в город Батурин стольнику Василию Михайловичу Тяпкмну с милостивым от царя словом гетману и с запросом к нему, как поступить со взятым городом Чигирином, гетман о поведении Сирка в прошедшую войну говорил, что когда хан бежал из-под Чигирина и очутился ниже Сичи, возле Днепра, то Сирко и запорожцы с ним на три года перемирие учинили, оттого Сирковы козаки многих татар через Днепр на своих байдаках перевозили; с тем вместе гетман сообщил, что в это же время хан обещался Сирку прислать в Сичу и в город Кодак хлебных запасов и всякого борошна много, а также самопалов, зелья и свинцу всем козакам. И после того, действительно, с тем лее обещанием вновь к Сирку своих послов хан присылал. А султан турецкий 30.000 червонцев, для склонения в подданство свое Сирка и его Козаков, в город Кызыкермень, с моравским беем, отправил. Тот моравский бей многим языкам в школах учился и с кошевым Сирком в ноле съезжался: поставив свои полки каждый на особых местах, сойдя с коней и отошед далеко от них, кошевой Сирко и моравский бей брали друг друга за руки и так ходили долго между кустов; в это время Сирко принял подарки от бея и присягнул на подданство турецкому султану. Впрочем, при кошевом Сирке осталось теперь малое число Козаков, — все перешли на зимовье к гетману за Днепр и все они Сирка и ругают, и проклинают, хотя думают, что подданство его туркам и помощь бусурманам непрочна и не долга будет, потому что лучшие из запороясских Козаков, старшина и товарйство, от него отступают, а дерясатся его лишь гультяйство да худые козачишки; однакояс, и этих плутов за ничто нельзя считать, и Чигирин от них зимой

в крепкой осторожности надо держать, потому что как станет река Тясьмин, чтобы они тогда в нижнем городе, вследствие худых стен, какой хитрости не выкинули; особенно опасно это потому, что у них, запорожцев, в Чигирине не мало родных и тайных друзей имеется ‘). Одновременно с этим показанием о действиях Сирка гетман послал в Кош письмо (октября 6 дня) с выговором кошевому и козакам за то, что они сдруяѵились с бусурманами и помогали им на переправах во время бегства их из-под Чигирина. «В то время, когда вся наша отчизна особенно требовала от врагов обороны и когда мы о целости её промышляя, чуть-ли не со слезами к вам много раз писали, чтобы вы помощь нам во время неприятельского наступления подали, в это самое время вы, учинив противную меж собою раду, без царского и нашего ведома, с ханом и со всем Крымом примирились. А потом, забыв свою клятву и свое обещание великому государю и бодаю помазаннику, свое товариство, Троцкого и Пиковца, с листом, который и теперь у нас имеется, к Хмельницкому посылали. А теперь, после всего этого, прислав мне лист, о запасах пишите, на что отвечаем вам, что запасовъ· тех, без указа его царского пресветлого величества, посылать к вам не можемъ» ^{* 2}).

В след за грамотой гетмана, посланной Сирку и всем запоролсцам, пришла грамота царя гетману о Сирке и всех запорожцах. Царь, перечисляя все недобрые поступки Сирка, однако, прощал ему все их, потому что за все содеянное им воздастся ему в день праведного суда бодая и, не соглашаясьс представлением гетмапа о задердске козакам хлебного и денежного жалованья, приказывал ему отпустить попрежнему запасы на Запорожье и с тем вместе извещал его об отправке в Кош посла Шестакова, к Сирку и запоролщам, для расспроса о поступке их во время неприятельского наступления ³).

Выехав из Москвы декабря 1 дня, подъячий Емельян Шестаков прибыл сперва в Батурин и, взяв здесь в провожатые Артема Золотаря с товарищами, отправился в Сичь, куда прибыл декабря 11 дня и остановился в батуринском курене

^J) Акты южной и западной России, XIII, 330.

²) Акты южной и западной России, XIII, 344—348; Бантыш-Каменский, Источники^ Москва, 1858, I, 267.

³) Акты южной и западной России, XIII, 352—356.

γ гречина Павла. В тот же день он объявился в Сичи, прося кошевого принять его у себя. Кошевой, узнав о прибытии посла, сам отправился к нему в курень и, поблагодарив царя за грамоту, объявил, что примет ее на раде, после чего оставил посла его в батуринском курене, а сам пошел в свой курень. В тот же день пришел из Крыма в Сичь и ханский посол Теган или Тягия для окупа пленных. Войсковой асаул Иван Шило распорядился было крымского посла поставить в одном курене с царским послом, но русские ханского посла в курень поставить с собой не позволили. На другой день Сирко прислал к послу войскового асаула Ивана Шила с просьбой идти послу с грамотой на раду к кошевому и всему войску запорожскому. Придя в раду, посол вручил грамоту кошевому, а кошевой, судья и все козачество, принимая ту грамоту, приказали положить войсковое знамя на земле на шапках; поцеловав грамоту в печать, Сирко передал ее судье Кудлаю, а Кудлай приказал читать ее перед войском. Выслушав грамоту до конца, войско било челом и кланялось государю за его милостивое к нему слово; а откланявшись государю, стало просить посла говорить о делах, ради которых он прибыл на Сичь. Посол отказался сперва тем, что он устал от пути и потому может только через день говорить свою речь. Но кошевой и судья пригласили посла говорить спою речь в этот же день, вследствие трудности собрать Козаков для другой рады, так как многие козаки разойдутся из города по рекам для рыбных промыслов. Тогда посол начал свою речь так: «Ведомо вам, что великий государь, вас атамана и все войско низовое своею милостию и жалованьем призирал и ныне призирает, приказал вам во время неприятельского наступления на Чигирин идти со своими ратями против неприятеля, а вы не только не пошли под Чигирин, а даже над крымским ханом, когда он бежал к Днепру, промысла не чинили. Почему этого вы не сделали?» Кошевой атаман, судья и асаул, выслушав ту речь, отвечали: «Под Чигирин мы не ходили, потому что войска было на Коше мало, да и потому еще не ходили, что турки и татары прежде Чигн- рина на Сичу приходить думали, а взяв Сичу, осадить ее своими людьми и укрепить город мыслили. Чтоб упредить этот злой замысел, мы с ханом.помирились, имея вместе _#с тем намерение продать им татарских полоняпиков, потому что войско

наше, не имея нм добычи, ни запасов, было голодно. Да и потому помирились мы е ханом, чтобы нашим промышленникам вольно было идти на море и на реки для рыбных промыслов, а также и потому, что много раз мы к гетману Ивану Самой- ловичу писали, чтоб царское величество прислал к нам своих ратных людей на оборону, как присылал царь Алексей Михайлович, и чтоб гетман сам пустил из городов козаков к нам или полк какой и запасу прислал к нам; ио гетман Козаков не пустил и запаса не прислал к нам, отчего наши козакп должны были только одною рыбою кормиться; а когда с ханом заключили перемирие, тогда за татар брали большой окуп и за солью к морю свободно ходили; а если бы с ханом не помирились мы, то все с голоду померли бы. А турских и крымских людей, бежавших из-под Чигирина, не громили мы потому, что войска в Сичи мало было: все, надеясь на мир с ханом, разошлись по промыслам, и теперь войска в Сичи мало: все разошлись по промыслам. Бьем челом великому государю, чтобы он пожаловал нас, велел бы прислать к нам ратных людей, а гетману приказал бы прислать полтавский полк, и мы, по весне, как скоро войска и запасы будут к нам присланы, перемирие с ханом нарушим и пойдем в Крым войною». После этого подали кошевому гетманский лист, и кошевой велел вычесть его, а сказали на него козаки то же, что и на царский лист..

В тот же деиь вечером приходил к царскому послу крымский посол и, пив вино, грозился царскому послу, что-де будет оп, москаль, у него в руках; а гетманского посла называл братом своим, считая запорожцем. А как тот посол, в Сичу приехал, в тот же день дал известие в город свой и о царском после. На третий день после этого кошевой Сирко, призвав к себе в курень гетманского посла, наедине ему говорил, клялся* и целовал кресть, вынув его из- за пазухи, что царскому величеству он никогда не изменял, а с Хмельницким мирился для того, чтобы схватить и отправить в Москву его, и просил посла гетману о том передать, чтоб он за изменника его не считал. Декабря 17 дня, Сирко, придя в курень к послу, объявил ему, чтобы ехал назад лугом подле Днепра на крепость Кодак, а на следующий день советовал ехать на Переволочну, т.-е. тем-же путем, каким ехалъ

в Сичу посол, полем, для того, чтобы крымский посол Тегай, в Сичи бывший, не дал знать о нем в Аслан или Кызыкер- мень города *) и татары не переняли бы его. 14 числа все собрались к церкви, против Сиркова куреня; тут Сирко вручил послу лист царю и отпустил от себя. Посол поехал степью на Переволочну, как советовал Сирко; с ним послано было пять человек, Роман Малюк и Семен Хорошка с товарищами, с листом к гетману ^{* 2}). _

Будучи в Сичи московский посол узнал, что отправленные из Сичи, от кошевого к Хмельниченку Брекало и товарищи возвращены от Перекопа беем назад; им бей говорил, что если они хотят ехать к Хмельницкому, то их отвезут туда, куда и его отвезли. Но они, повернув от Перекопа, в Сичу пришли вместе с ханским послом. А гетманский посланец расположил к себе козака Васильева и просил его доносить обо всех замыслах запорожцев, если Артемий Золотарь (имя гетманского посланца) пришлет кт. нему о здоровье его узнать. После Шестакова боярин и гетман для того, чтобы вернее от- у вратить Сирка от неприятеля, отправили к нему зятя, наказав последнему убеждать Сирка оставить свое злое дело и служить царю по своему обещанию ³).

Получив и прочитав письмо Сирка, гетман не поверил искренности и раскаянию кошевого, о чем тот же час поделился своими мыслями и с царем посредством письма ⁴).

’) Аслан, правильнее Арслан, на острове Тавани, Кызыкермень на берегу Днепра, против Арслана, где теперь город Берислав, херсонской губернии.