Ч По указанию Величка, у Сирка было 1.500 доброго товариства: 11,370.

²) Вместе с Фролом Минаевым, а также с частью калмыков: Акты, XII, 275.

риством, большие подарки, кроме того особо для всего войска— три добрых арматы (пушки) с конями и со всем прибором ').

О том же писали сам Сирко ^{* 2}), Дороипенко и гоголевский священник Исаакий гетману Самойловичу, а переяславский полковник Войца-Сербин киевскому воеводе Алексею Голицыну. Сирко лишь скрыл то, как отнеслось к нему большинство Козаков во время пребывания его в Чигприне: полтавский полковник Левенец сообщал по этому поводу гетману, что запорожские козаки, рассердившись на кошевого и войскового товарища Квашу, за какую- то казну, чуть не предали их смерти посреди Чигирина, а Гадячский полковник Михайлов сообщал гетману, что Сирко едва не был убит, уже идя назад из Чигирина, во-первых, за то, что он не взял с собой Дорошенка, когда представился такой удобный случай кт, тому; во-вторых, за то. что не все кленноты войсковые с собою взял, оставив много пушек за городом; в-третьих, за то, что раньше обоюдной присяги Сирка и Дорошенка, не доезжая до города, за пять верст, гетман кланялся Сирку за уряд гетманства и булаву ему свою вручил; это последнее всего больше раздражило Козаков, и когда Сирко отозвался, что сами же они, позволяя покрыть сырно (т.-е. стол) знаменами, гетманство ему давали, то козаки отвечали, что он с гетманом что-то губительное выдумал для отчизны своей; по всему этому Сирко едва успел «собственным вымысломъ» уйти отт, озлобленных Козаков; один гадячский козак рассказывал, что Сирко, нагнав его, сам лично, о дву-конь, спросил, которого куреня он, и узнав, что это городовой козак. побежал шляхом от него: по догадкам козака, Сирко спросил о курене потому, что запорожцы- хотели делить полученную ими водку в Чигирине по куреням, а когда окончился тот дележ, то казаки, перепившись, побили старшину ³).

Оставив Чигирин и приняв от Дорошенка присягу на подданство русскому царю, кошевой Сирко в след за этим разослал листы об этом всем полковникам гетмяСна__Самоиилови ча: <Объявляю, что гетман Петр Дорошенко от турского султана и крымского хана отступил, и под высокодержавную

') Величко, Летопись, Киев, 1851, II, 370, 371.

²) 12 октября 1675 года: Акты, XII, 273—276, 265, 368.

³) Акты южной и западной России, ХИГ, 326, 287—290, 305.

руку царского величества подклонился; так извольте междоусобную брань между народом христианским оставить и иным заказать, которых много, что общему христианскому делу не рады; ибо все мы единого Бога создание, надобно жить, чтобы Богу было годно и людям хвально, дабы Бог обратил ярость злую на бусурман. Всем людям нрикажите, чтобы никто не ходил на ту сторону обиды делать».

Узнав обо всем происшедшем в Чигирине, гетман Самой- лович в один и тот же день (октября 19 дня) написал «о хитростях и коварстве Дорошенка и Сирка» украинским полковникам и всему народу своему; потом написал самому кошевому Сирку, советуя ему, чтобы он внушил Дорошенку, если тот искрение желает перейти к царю, приехать в Батурин!, со старшиной и там в присутствии гетмана и бояр присягу в подданство православному монарху установить. В это же самое время (октября 19 дня) Самойлович писал боярину Артемону Сергеевичу Матвееву; в письме к Матвееву гетман называл Сирка коварным и хитрым человеком и советовал не во всем верить черкесским и калмыцким послам, ехавшим из Сичп в Москву с известием о победе Козаков в Крыму: «Ныне уразумел я, что Сирко подучил их так, как перед нами и перед всеми нашими в Батурине явно говорили черкесы и калмыки: <нам, сказывают, с Москвою трудио ходить, потому что русские тяжко ходят, пуст с нами одни козацкия войска ходятъ». «Да и в деле с Дорошенком ни ему, ни Доро- шенку верить нельзя: и турки и татары Дорошенка оставили без помощи теперь, гетмановать ему пе над кем, потому что от Днепра до Днестра и духа человеческого нет, кормить войско, вследствие наступления зимы, нечем ему, оттого и придумал он подданство православному царю, чтобы вновь, с весной, идти против нас. А Сирко и по прошлым делам известен нам: в прошлом году, как и теперь, он помешал нам сделать доброе дело и через своих посланцев Белого и Кривоноса говорил Дорошенку такия слова: если будет на тебя Москва наступать, тот час войско запорожское к тебе в помощь придет, а клейнотов войсковых отнюдь Москве не отдавать». Сам царь обо всем происшедшем в Чигирине извещен был ноября 17 дня.

Тут же, к случаю, гетман, через посланца своего доно

сил и Москву, что в Чигирин писали Сирку 100 человек запорожских черкас, завезенных Ханепком к польскому королю, потом вышедших со знаменем и литаврами на левую сторону Днепра и поселенных было гетманом по разным городам, по после сношения их с Сирком лишенных своих клейнотов и разосланных в дальние места.

Царь на письмо Самойловича отвечал грамотой от 25-го ноября на имя Дорошенка, в которой приказывал ему, если желает поступить в подданство великого государя, учинить присягу о том в присутствии боярина Ромодановского и гетмана Самойловича; а о клейнотах царь Сирку, чтобы он отослал их гетману. О том же извещены были гетман Самойлович и боярин Ромодановский.

Получив извещение от гетмана п воеводы о приезде к ним для присяги царю и о приводе турских санджаков *) с собой, Дорошенко, боясь за безопасность свою, послал к Сирку спросить его совета на этот счет, отдавать-ли ему санджаки за Днепр, или нет ^{* 2}).

В тоже время, не чувствуя за собой никакой перед царем вины и искренне желая передаться ему, Дорошенко отправил в Москву собственного посланца Ивана Сенкевича с подробным изъяснением всего происшедшего между ним и Сирком в Чи- гирине. Сенкевич, прибыв в Москву, рассказал, что, посланный от Дорошенка, он прежде всего явился к гетману Самой- ловичу, от Самойловича поехал к воеводе Ромодановскому; выехал с 30 запорожскими козаками—Евсевием Шашолом с товарищами, оставленными Сирком в Чигирине; гетман их не принял у себя, а воевода, отпустив Сенкевича, задерлсал у себя Шашола с 30 товарищами; на отпуске посланца Дорошенко наказал ему бить челом великому государю быти в вечном подданстве под самодержавною рукой у его царского нресветлого величества; а, о гетмане Самойловиче и воеводе велел сказать, что к ним он для присяги потому не поехал, чтобы с ним не случилось того, что случилось с Брюховецким и Сомком; оттого, имея это опасение, он написал в Запо-