III. Анализ стихотворения «Родина»

Для работы с этим стихотворением, по праву считающимся одним из значительнейших произведений лирики ХIX в., можно использовать форму беседы.

— Какие два облика России рисует Лермонтов?

— Как можно объяснить возникновение в стихотворении образа деревни, бесконечно далекого от романтических образов ранних произведений?

— Каковы особенности построения стихотворения (от широкого плана к более узкому)? Как это отразилось в лексике?

— Что нового, опираясь на традиции классической литературы, сказал Лермонтов о своем патриотическом чувстве («Родина — лирическое раздумье о своем отношении к отчизне)?

— Как читать это стихотворение?

Навоевавшись в 1840 г. на Кавказе, Лермонтов перестал поэтизировать войну в любых обличиях, оценил все самое непритязательное в исконной России, из которой его вы проводили. Об этом — «Родина» (1841), начатая возражением тем, кто подозревал Лермонтова в отсутствии любви к отчизне. Он уже не противопоставляет идеализированное прошлое настоящему, как в эпических произведениях, открывших ему путь в литературу, — «Бородине» и «Песне про царя Ивана Васильевича...», хотя новая, без патетики, любовь к родине еще не привычна, поэт сам называет ее «странною». Тема официальной России предстает в традиционных поэтических формулах: «слава, купленная кровью», «темной старины заветные преданья». О русской деревне рассказывается при помощи прозаизмов вплоть до «говора пьяных мужичков». В устах автора четырежды звучит слово «люблю» и один раз слово «любовь», есть и фактические их синонимы: «С отрадой, многим незнакомой», «Смотреть до полночи готов». И только две негативные эмоции в одной фразе: «Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге, / Дрожащие огни печальных деревень». Причем оказывается, автор и это любит. Деревни печальные, да Свои, родные, о ночлеге человек вздыхает, но в деревне его найдет. «Родина» — образец чистого, не осложненного отвлеченными рассуждениями и риторикой, приятия наличной жизни — такой, какова она есть. В последней части стихотворения Лермонтов естественно и легко переходит с тяжеловатого, медленного 6- и 5-стопного ямба на привычный более всех размеров 4-стопный.

Выводы. Стихотворение положило начало литературной традиции, утвердив жанр лирического раздумья о родине, где мысль о ней нерасторжима с образами русской деревни и природы.

 

Домашнее задание

1. «Родина» — наизусть; комментарии к истории создания стихотворений «Когда волнуется желтеющая нива» (1837), «На севере диком стоит одиноко...» (1841), «Ветка Палестины» (1837), «Выхожу один я на дорогу» (1841).

 

Урок 42. Человек и природа

В лирике М. Ю. Лермонтова

Цели урока: обучение анализу стихотворения; развитие темы «Пейзаж в литературе»; анализ стихотворений «Выхожу один я на дорогу», «Когда волнуется желтеющая нива», «Ветка Палестины», «На севере Диком...»

Словарная работа: пейзажная миниатюра, философская медитация, аллегория, символ, лирический герой.

 

Информация для учителя

В романтической поэзии очень актуальна проблематика, включающая вопросы о человеке и природе, месте человека в мире — космосе, о соотношении природного и культурного начал в жизни человека.

Для лирики Лермонтова характерен жанр пейзажной миниатюры, а пейзаж переходит в философскую медитацию. Образы природы часто аллегоричны и символичны, в них раскрывается мир лирического героя.

Покой и гармония, разлитые в природе, противопоставлены тоске и тревоге лирического героя. Истоки этого внутреннего конфликта — трагическое осмысление человеком конечности своего бытия, протекающего во времени.

Важен также вопрос о соотношении природы и культуры в человеке: человек живет и в природе, и в культуре, лермонтовский герой мучительно пытается обрести гармонию этих двух начал.

Наконец, тема природы часто ассоциируется с темой Родины. Это очень характерно для лирики Лермонтова.

 

Ход урока

I. Вступительное слово учителя — разъяснение глубины темы, пояснение опорных слов

II. Работа со стихотворением «Ветка Палестины» (1837)

Сначала учащиеся работают перед классом в паре, первый представляет материал об истории создания стихотворения (см.: Лермонтовская энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1981), второй выразительно читает стихотворение наизусть.

 

Информация для учителя

Вопрос о датировке этого стихотворения Лермонтова остается открытым. В прижизненном сборнике стихов (1840) указан 1836 г.; в книге мемуариста А. Н. Муравьева «Знакомство с русскими поэтами (1871) — конец февраля 1837 г., а в его же «Описаниях предметов древности...» (1872) — 1836 г. В наборной копии стихотворение имело помету: «Посвящается А. М.», впоследствии зачеркнутую, так как ко времени публикации («ОЗ», 1839) смысл посвящения, продиктованного конкретными обстоятельствами, отпал. Содержание стихотворения в сопоставлении с контекстом жизни Лермонтова заставляет предположить, что наиболее вероятная дата — февраль 1837 г.; после создания «Смерти поэта» Лермонтову грозила опала, и он искал помощи у Муравьева, который ходатайствовал за него перед А. Н. Мордвиновым, управляющим III отделением. С этими событиями соотнес «Ветку Палестины» Муравьев: «Когда же возвратился домой, нашел у себя его записку, в которой он опять просил моего заступления, потому что ему грозит опасность. Долго ожидая меня, написал он, на том же листке, чудные стихи «Ветка Палестины», которые по внезапному вдохновению исторглись в моей образной, при виде палестинских пальм, принесенных мною с Востока...». По воспоминаниям Э. А. Шан-Гирей, пальмовая ветка была подарена Муравьевым Лермонтову и хранилась в «ящике лед стеклом».

Конкретная ситуация в стихотворении непосредственно выступает в образах христианской новозаветной мифологии, уже освоенных русской поэзией. Они предопределены местом написания стихотворения (образная) и устойчивыми символами религиозного Писания и обрядности. С пальмовыми ветвями и восклицанием «осанна!» («спасение!») встречали Христа при въезде в Иерусалим; В Иордане крестился Иисус (отсюда эпитет «чистых» в значении «освященных истинной верой»); с образами «мира и отрады» сопряжены евангельские представления о прощении и спасении. Этим христианским мотивам сопричастен образ «божьей рати лучшего воина», терпящего страдания, духовно непреклонного, твердого в вере и надежде.

На почве христианской мифологии возникает поэтическая образность «Ветки Палестины». «Восточный стиль» в русской поэзии традиционно связан, в частности, с декларацией стойкости и личного мужества. Так, уже отмечена перекличка стихов «Ветки Палестины» с пушкинским воссозданием в «Бахчисарайском фонтане» образа Марии — чистой и твердой в вере («Лампады свет уединенный, / Кивот, печально озаренный, / Пречистой девы кроткий лик! / И крест, любви символ священный»; ср. у Лермонтова: «Прозрачный сумрак, луч лампады, / Кивот и крест, символ святой»).

Образная структура стихотворения обнаруживает также точки соприкосновения с формой элегической медитации В. А. Жуковского и А. С. Пушкина («Цветок») благодаря развитой системе вопросов, выполняющих мелодичную функцию и осложненных у Лермонтова «сюжетными» намеками. Поэтому мифологическая образность наполняется глубоко личным и обобщенным содержанием, принимающим форму интимного, исповедального раздумья. Оригинальность Лермонтова состоит в переключении мифологической образности в откровенно романтический план и в повышенной символизации единичной психологической ситуации; изначально заданный декоративный и экзотический элемент и в стихотворении играет важную содержательную роль; все это позволяет отнести стихотворение к высшим воплощениям самосознания поэта.

За «судьбами» ветки, пальмы, людей встает судьба поэта, и обращения к ветке обретают характер обращений к себе. Вопросы скрывают и одновременно приоткрывают душевное беспокойство поэта, причем сквозь интимность и уединенность общения проступает пристрастная заинтересованность («Скажи...», «Поведай...»). Поэт, в отличие от благостного мира образной, пребывает в ином — тревожном — бытии, он не знает «мира и отрады» и по контрасту с веткой («заботой тайною хранима») — беззащитен. Его тоска по лучшему миру выдает напряженное размышление о будущем — близком и отдаленном. Самый мир тревоги не явлен, а лишь подразумевается; стихотворение заканчивается на переломе от гармонии к дисгармонии (Б. Эйхенбаум). Вопросы, адресуемые к ветке, проясняют причины самоуглубленности и заостряют внимание на тягостном душевном состоянии поэта, угадывающего в «историях» ветки, пальмы и людей превратности своей предстоящей судьбы.

Намеки на страдания, опасности и жертвенность сливаются с чувствами стойкости, мужества, твердости. Ветка — символ веры, надежды и «божьей рати лучший воин» как бы передают поэту частицу своей непреклонности. Традиционная религиозная символика отражает не только жажду «мира и отрады», которых поэт лишен, и тревогу его духа, ко и неизменность, несгибаемость перед лицом настоящих и грядущих испытаний. Предчувствуя страдания, опасности, Лермонтов соотносит себя с «лучшим воином», всегда достойным небес «перед людьми и божеством» и пальмовой веткой («святыни верный часовой»), черпая в человеческом опыте, закрепленном в мифологических образах, волю и неколебимость.

Конкретная ситуация, оставшись зашифрованной, предстала в контрасте двух неслившихся, но соприкоснувшихся миров. Лермонтов переводит мифологию в философско-психологический план и придает стихотворению символическое звучание, благодаря которому в нем совместились идеальные порывы души с предощущением новых катаклизмов, повлекшим ноты тоски и грусти. Рядом с этими мотивами, не отменяя и не искупая их, отчетливо слышны иные: как бы ни был поэт подавлен ожидаемыми гонениями, образы ветки и «воина с безоблачным челом» живут в нем, ибо «мир и отрада» достигаются жертвами и покоя достоин тот, кто с честью выдерживает удары судьбы.

 

Вопросы:

— Какие вопросы задает лирический герой пальмовой ветке?

— Помогают ли эти вопросы понять его душевное состояние?

— Известно, что восточные мотивы в русской поэзии связаны с провозглашением стойкости и личного мужества. Можно ли утверждать это на примере данного стихотворения?

— Ветка — это поэтический символ. Как вы его понимаете?