II. Возможна работа с таблицей

 

Сюжетный порядок	Хронологический (фабульный порядок)
Предисловие по всему роману (1841)
«Бэла» «Максим Максимыч» Предисловие к «Журналу Печорина «Тамань» «Княжна Мери» «Фаталист»	— Путешествие по Военно-Грузинской дороге офицера-повествователя с Максимом Максимычем. — Первая часть рассказа Максима Максимыча о Бэле. — Переезд через Крестовый перевал. — Вторая часть рассказа Максима Максимыча о Бэле. — Концовка «Бэлы». Заключение от имени офицера-повествователя. — Встреча с Максимом Максимычем и Печориным. — С включением сообщения о том, что Печорин умер. — История до того, как Печорин попал на Кавказские минеральные воды. — Дневник Печорина, сделанный в ночь перед дуэлью. — Окончание повести — запись, сделанная Печориным по памяти в крепости. — История с Вуличем в казачьей станице зимой, до похищения Бэлы

 

Информация для учителя

Фабулой называется совокупность событий в их естественном хронологическом порядке. Фабуле противостоит сюжет: те же события, но в том порядке, в котором о них сообщает автор.

После беседы с учащимися о том, как они представляют себе причины такого расположения частей, на что они, как правило, затрудняются ответить, учитель дает аргументированное пояснение.

Такое построение дает автору возможность:

— максимально заинтересовать читателя судьбой Печорина;

— проследить историю его внутренней жизни;

— образ Печорина раскрывается двояко: с точки зрения постороннего наблюдателя и в плане внутреннего самораскрытия;

— при таком построении, как бы оставляя героя в живых, автору легче показать свою позицию.

 

III. Реализация домашнего задания

Ученики в форме, которую они выбирают самостоятельно или при помощи учителя, представляют домашнее задание (см. предыдущий урок). В ходе его проверки классу могут быть заданы следующие вопросы для выявления восприятия:

«Бэла». Почему рассказ об истории любви Печорина автор вложил в уста Максима Максимыча?

«Максим Максимыч». Кто описывает портрет Печорина? Почему? Почему сцена встречи Печорина с Максимом Максимычем заставляет сочувствовать и Печорину тоже?

«Тамань». Кто выступает в качестве рассказчика? Почему?

«Княжна Мери». Можно ли согласиться с Печориным, что в нем таились силы необъятные? Чем дорожит Печорин больше всего на свете? Доказать, что эгоизм и индивидуализм Печорина — это не врожденные качества, а сознательно выработанная система убеждений.

«Фаталист». Чем объяснить, что Печорин на некоторое время поверил в предопределение? Как Печорин испытывал судьбу? О чем говорит сопоставление «людей премудрых» и их «жалких потомков»?

 

IV. Диспут на тему «Печорин герой своего времени»

Следует задать ученикам вопрос о том, почему Лермонтов выделил такую личность на фоне других героев, почему несмотря на неблаговидные поступки, Печорин лучше всех остальных героев.

 

V. Заключительное слово учителя

Отметить необычность романа, рассказать об истории критической литературы о романе (Белинский, Герцен, Добролюбов, Писарев) по кн.: Лермонтовская энциклопедия, ст. «Герой нашего времени».

 

Домашнее задание

Подготовиться к комментированному чтению главы «Княжна Мери». Прочитать эту часть, данную в учебнике-хрестоматии, выбрать эпизоды, которые будут использованы для характеристики века Лермонтова.

 

Информация для учителя

«Герой нашего времени» в критике

Появление романа Лермонтова сразу же вызвало острую полемику, выявившую полярную противоположность его истолкований и оценок. Раньше других с необычайной верностью оценил «Героя...» Белинский, в первом же печатном отклике на роман отметивший в нем «глубокое чувство действительности», «богатство содержания», «глубокое знание человеческого сердца и современного общества», «самобытность и оригинальность» произведения, представляющего «совершенно новый мир искусства». С конкретизацией и развитием этих мыслей критик выступил в большой статье, посвященной «Герою...» и опубликованной летом 1840 г. в «ОЗ», показав огромное жизнепознавательное, социально-психологическое и философское значение образа Печорина, как и романа в целом. Охранительная критика обрушалась на роман Лермонтова, усматривая в нем, особенно в образе Печорина, клевету на русскую действительность.

Взгляд Белинского на сущность и значение «Героя...» во многом развили в новых исторических условиях Н. Г. Чернышевский и Н. А. Добролюбов. Чернышевский указал роль «Героя...» в формировании психологического анализа в произведениях Л. Н. Толстого («диалектика души»). Вместе с тем, соглашаясь признать за Печориным значение социально-психологического типа своего времени, революционеры-демократы несколько недооценивали нравственно-философское содержание этого образа, порой излишне прямолинейно противопоставляя ему и другим «лишним людям» 1830-1840-х годов разночинцев-шестидесятников. Отсутствие общественно полезной деятельности у Печорина, рассматриваемое с позиции современных задач, трактовалось Добролюбовым как проявление социальной сущности его характера, имя которой «обломовщина» («Что такое обломовщина?», 1859). Герцен оказался более историчным в истолковании сущности и значения «лишних людей», в частности Онегина и Печорина. В ст. «Лишние люди и желчевики» (1860), выступая против их отождествления с современными либералами, он подчеркивал, что «лишние люди были тогда столько же необходимы, как необходимо теперь, чтобы их не было». В то же время Герцен был склонен отождествлять Лермонтова с Печориным, утверждая, что поэт умер в безвыходной безнадежности печоринского направления...».

Славянофильская и либерально-западническая критика (К. С. Аксаков, С. С. Дудышкин, А. В. Дружинин и др.) сближалась в своем отрицании «лермонтовского направления»; Лермонтова объявляли последним русским поэтом подражательной эпохи соответственно преувеличивая значение западноевропейских источников образа Печорина. В исследовательской литературе эта тенденция наиболее ярко проявилась в работах компаративистов (Э. Дюшен, С. И. Родзевич и др.), в которых, несмотря на отдельные точные наблюдения, преобладало выискивание контекста «параллелей». Более содержательными были исследования представителей культурно-исторической школы (А. Н. Пыпина, Н.А. Котляревского). В их работах впервые обозначена мысль о «примирении» Лермонтова с жизнью, которая получила развитие в дореволюционной литературе. Народническая критика в лице Н. К. Михайловского, напротив, выдвинула в творчестве Лермонтова на первое место протестующее начало, однако ложная теория «толпы и героя» помешала проникнуть в подлинную сущность образа Печорина.

Символисты начала ХX в. (Вл. С. Соловьев, Д. С. Мережковский) рассматривали поэтическое наследие и роман Лермонтова вне связи с конкретно-историческими проблемами, стараясь найти в авторе и его героях мистическое, «сверхчеловеческое» начало. Представитель психологической школы Д. Н. Овсянико-Куликовский выводил содержание «Героя...» из недр авторской психологии, отождествляя Лермонтова с Печориным, считая главным в их характерах врожденный «эгоцентризм». С иных социально-исторических позиций рассматривал в это же время лермонтовское творчество М. Горький в курсе русской литературы, прочитанной в 1909 г. в Каприйской школе. Главное в нем для Горького — «жадное желание дела, активного вмешательства в жизнь». Подчеркивая типичность Печорина и в то же время его духовную близость к автору, Горький не отождествлял их, отмечая, что «Лермонтов был шире и глубже своего героя». Новые методические принципы в изучении романа определились в ряде общих работ о Лермонтове и его эпохе, принадлежавших представителям ранней марксистской критики (Г. В. Плеханов, А. В. Луначарский); в них были поставлены вопросы о социальном содержании творчества Лермонтова, о связи его с общественным движением.

Своеобразие сюжета и композиции романа [20]

«Герой нашего времени» и похож и непохож на традиционный роман, сложившийся на Западе. В нем рассказывается не о происшествии или событии с завязкой и развязкой, исчерпывающей действие. Каждая повесть имеет свой сюжет. Ближе всего к традиционному роману четвертая повесть — «Княжна Мери», однако ее финал противоречит западноевропейской традиции и в масштабе всего произведения ни в коей мере не является развязкой, а неявным образом мотивирует ситуацию «Бэлы», помещенной в общем повествовании на первое место, — объясняет, почему Печорин оказался в крепости под началом Максима Максимыча. «Бэла», «Тамань», «Фаталист» изобилуют приключениями, «Княжна Мери» — интригами: короткое произведение, «Герой нашего времени» в отличие от «Евгения Онегина», перенасыщен действием. В нем немало условных, строго говоря, неправдоподобных, но как раз типичных для романов ситуаций. Максим Максимыч только что рассказал случайному попутчику историю Печорина и Бэлы, и тут же происходит их встреча с Печориным. В разных повестях герои неоднократно подслушивают и подсматривают — без этого не было бы ни истории с контрабандистами, ни разоблачения заговора драгунского Гетмтана и Грушницкого против Печорина. Главный герой предсказывает себе смерть по дороге, так оно и случается. Вместе с тем «Максим Максимыч» действия почти лишен, это прежде всего психологический этюд. И все разнообразные события не самоценны, а направлены на раскрытие характере героя, выявляют и объясняют его трагическую судьбу.

Той же цели служит композиционная перестановка событий во времени. Монологи Печорина, обращенные в его прошлое, составляют романную предысторию. По какой-то причине этот петербургский аристократ оказался армейским офицером на Кавказе, едет туда через Тамань «с подорожной по казенной надобности», потом вместе с Грушницким участвует в боях, о чем упоминается в «Княжне Мери», и через некоторое время встречается с ним в Пятигорске. После дуэли он «с год» живет с Максимом Максимычем в крепости, откуда выезжает на две недели в казачью станицу. По выходе в отставку, вероятно, живет в Петербурге, потом путешествует. Во Владикавказе происходит его случайная встреча с Максимом Максимычем и офицером, занимающимся литературой, который получает от штабс-капитана «какие-то записки...» и впоследствии публикует их, снабдив предисловием, начинающимся словами: «Недавно я узнал, что Печорин, возвращаясь из Персии, умер». Последовательность же «глав» в романе такова: «Бэла», «Максим Максимыч»; «Журнал Печорина» — предисловие издателя, «Тамань», «Княжна Мери», «Фаталист». То есть действие начинается с середины после сообщения о смерти героя, что в высшей степени необычно, а предшествующие события излагаются благодаря журналу после тех, которые произошли позже. Это заинтриговывает читателя, заставляет его размышлять над загадкой личности Печорина, объяснять для себя его «большие странности».

По мере изложения событий, как они поданы в романе, накапливаются дурные поступки Печорина, но все меньше ощущается его вина и все больше вырисовываются ею достоинства. В «Бэле» он по своей прихоти совершает, в суп серию преступлений, хотя по понятиям дворянства и офицерства, участвовавшего в Кавказской войне, они таковыми не являются. В «Максиме Максимыче» и «Тамани» все обходится без крови, причем в первой из этих повестей Печорин невольно обидел старого приятеля, а во второй его жертвы — лишь незнакомые люди без нравственных принципов (девушка готова утопить Печорина по одному подозрению в желании донести, она и Янко бросают на произвол судьбы старуху и слепого мальчика). В «Княжне Мери» Печорин очень виноват, не окружающие его люди по преимуществу совершенно гнусны — это они превращают задуманную им «комедию» в тяжелую драму с гибелью человека, не самого худшего из них. Наконец, в «Фаталисте» трагический итог имеет вовсе не пари Печорина с Вуличем, а затем Печорин совершает настоящий подвиг, захватывая казака-убийцу, которого уже хотели «пристрелить» фактически на глазах его матери, не дав ему возможности покаяться, даром что он «не чеченец окаянный, а честный христианин».

Безусловно, важную роль играет смена повествователей. Максим Максимыч слишком прост, чтобы понять Печорина, он в основном излагает внешние события. Переданный им большой монолог Печорина о его прошлом условно мотивирован: «Так он говорил долго, и его Слова врезались у меня в памяти, потому что в первый раз я слышал такие вещи от 25-летнего человека, и, Бог даст, в последний...» Слова штабс-капитана: «Уж я всегда говорил, что нет проку в том, кто старых друзей забывает!..» («Максим Максимыч») стоят его реакции на разъяснение офицера, что «моду скучать» ввели англичане (имеется в виду, конечно, Байрон): «...да ведь, они всегда были отъявленные пьяницы!» («Бэла»).

Литератор, обличающий Печорина воочию, — человек его круга, он видит и понимает гораздо больше, чем старый кавказец. Но он лишен непосредственного сочувствия к Печорину, известие о смерти которого его «очень обрадовало» возможностью напечатать журнал и «поставить свое имя над чужим произведением». Пусть это шутка, но по слишком уж мрачному поводу. Наконец, сам Печорин бесстрашно, не стараясь ни в чем оправдаться, рассказывает о себе, анализирует свои мысли и поступки. В «Тамани» события еще на первом плане, в «Княжне Мери» никак не менее значимы переживания и рассуждения, а в «Фаталисте» само заглавие повести с философскую проблему.

Но самое главное, ради чего события переставлены во времени, — это то, каким Печорин уходит из романа. Мы знаем, что он «выдохся» и умер молодым. Однако заканчивается роман единственным поступком Печорин, который его достоин. «Народ разошелся, офицеры меня поздравляли — и точно, было с чем». Никакой сюжетной развязки в масштабах всего романа «Фаталист» не содержит, в последней фразе лишь дается проходная характеристика Максима Максимыча, который «вообще не любит метафизических прений». Зато мы прощаемся не только с «героем времени», но и с настоящим героем, который мог бы совершить прекрасные дела, сложись его судьба иначе. Таким он, по мысли Лермонтова, и должен больше всего запомниться читателю. Композиционный прием выражает скрытый оптимизм автора, его веру в человека.