Homo somatikos» в теистах стереотипов

Человеческая телесность, как это видно уже из общей характери­стики проблемной ситуации, связанной с ее гуманитарным изучени­ем, не является традиционным и общепризнанным объектом социо­культурного анализа. Вполне очевидным фактом является отсутствие в отечественной культурологии сколько-нибудь значимых специальных исследований, посвященных изучению телесности как феномена куль­туры. Тем более, нет никаких оснований говорить о существовании такого научного направления, которое можно было бы обозначить как «культурная соматология» (от греч. «soma» — тело) и проблемное поле которого включало бы различные аспекты исследования тела человека в контексте культуры.

Конечно, неверным было бы утверждение о полном исчезновении «человека телесного» из поля зрения гуманитариев. Не затрагивая здесь вопроса об исторических традициях мысли, о подходах к изучению телесности человека, сформировавшихся в рамках различных зарубеж­ных школ и течений (тому и другому посвящены отдельные разделы данной книги), отметим, что и современное отечественное гуманитар­ное познание не осталось совершенно индифферентным к отдельным проблемам телесного бытия человека, хотя такого рода анализ носит фрагментарный и несистематический характер (более подробно этот вопрос рассмотрен в разд. 2, гл. 1).

В ряде работ по истории культуры, в исследованиях, посвящен­ных анализу общей концепции культуры и ее конкретным областям (к примеру, эстетической, физической культуре), обоснованию дея-тельностно-структурного подхода к феномену культуры, затрагиваются отдельные вопросы телесного бытия человека, его физической (телес­ной) культуры (Е. В. Богомолова, Л. П. Буева, Л. А. Зеленое, М. С. Ка­ган, Л. Н. Коган и др.). Однако, как правило, это лишь фрагменты, «по касательной» связанные с основной проблематикой исследований, что не может не отражаться на степени проработанности, фундированности данного вопроса.

1. «Homo somatikos» в тенетах стереотипов

По преимуществу, представленность проблемы телесности в куль­турологических исследованиях сводится к более или менее развернутому упоминанию физической культуры, иногда — ее выделению среди дру­гих областей культуры, что, однако, не сопровождается специальным, углубленным анализом социокультурного смысла данного феномена, его специфики, содержания, рассмотрением соотношения и взаимо­действия с другими подсистемами культуры, что только и означало бы «легитимизацию» физической культуры в общекультурологическом пространстве.

Разделы, посвященные вопросам телесной, физической культуры, отсутствуют в учебниках и пособиях по истории и теории культуры; в предметных указателях к такого рода изданиям, как правило, нет терминов, отражающих ее специфику, атрибутику и т. п. Отметим так­же и то обстоятельство, что социокультурное осмысление телесности не стало предметом серьезного анализа даже в тех специальных обла­стях социального познания, которые по своей предметной специфике являются «телесно ориентированными», как, например, в сфере кон­цептуализации физической культуры, в социальной теории медицины и т. п. В то же время очевидно, что именно через такого рода наработки эта проблематика могла бы получить возможность «общекультуроло­гического признания», обозначить себя и утвердиться как предмет исследования, существенный для социального познания в целом.

Однако возможности такого рода пока остаются по преимуществу потенциальными, нереализованными, что, обусловлено также и весьма высокой ригидностью «встречных» установок исследователей. Хотя, к примеру, «узкие» специалисты по вопросам физической культуры давно и однозначно рассматривают эту сферу как неотъемлемую часть и равноправный элемент культуры (В. К. Бальсевич, Н. Н. Визитей, В. М. Выдрин, Л. П. Матвеев, Н. И. Пономарев, В. И. Столяров и др.), однако в общекультурологическом пространстве культура телесности как составная часть культуры общества и личности, т.е. как достойный и невторостепенный объект исследования, не обрела пока достаточно значимого и признанного статуса.

Особое место в ряду факторов, значимо влияющих и поныне на статус сферы телесного, является устоявшаяся, общепринятая — как в массовом, так и в значительной мере, в научном сознании — позиция отождествления культуры человека исключительно с его ин­теллектуальными, духовными атрибутами; телесные же, физические качества человека в лучшем случае рассматриваются как нейтральные по отношению к культурному срезу человеческого бытия, как некая «параллель» по отношению к истинной культуре, как природное, т. е. от­личное от культуры, вне-культурное, естественно-детерминированное основание человеческого существования.

16 Глава 1. Телесность в зеркале гуманитарного познания

Отмеченная высокая степень «анти-телесности» культуры, есте­ственно, по разному проявляет себя на уровне специализированного, теоретического мышления и в обыденных представлениях, однако, несомненна их связь между собой. Если свидетельствами этой ситу­ации в области специализированного знания являются, к примеру, уже упомянутые особенности структуры гуманитарных исследований, их преимущественная направленность на «бестелесного» социального субъекта, то характерные для обыденного сознания такого рода ориен­тации явно обнаруживают себя не только в очевидной повседневной практике, но и в результатах ряда эмпирических исследований, в том числе проведенных автором в 1989-91 гг. в различных регионах СССР (N = 2100, выборка случайная). Отнесение к проявлениям культуры человека не только его «внутренних» (интеллект, доброжелательность, уважение другого), но и внешних характеристик (имидж, подтянутость и т. п.) в среднем было отмечено лишь 20-25 % опрошенных (без зна­чимого различия по социальным группам).

В то же время, почти 75 % ответили, что одной из частей культуры является физическая культура (которая, надо понимать, имеет свой осо­бый, не общекультурный статус). Этот высокий показатель вербально позитивного отношения к физической культуре имеет край не низкую степень корреляции с показателями, выявляющими конкретные уста­новки, ориентации в этой области, степень их актуализированности на поведенческом уровне (кроме указанного выше, выявлены, напри­мер, установка на не значимость физического имиджа для социального престижа личности, несопряженность вербальных оценок с практичес­кой реализацией и др.). Вероятно, значимое в процентном отношении вербальное признание статуса физической культуры является в зна­чительной мере проявлением одной из многочисленных стереотипных ассоциаций, порождаемых этим термином, получавших на протяжении долгого времени устойчивое идеологическое подкрепление.

Действительно, физическая культура как атрибут развития и воспи­тания личности (в виде неотрефлексированной декларации идеи дости­жения физического совершенства) постоянно присутствовала на про­тяжении многих лет во множестве концептуальных и программных разработок, так или иначе ориентированных на идеал «гармонического и всестороннего развития личности». Однако регулярность тиражиро­вания этого постулата не меняла его декларативной сути: единение это было механическим, внешним, не сопрягающим в действитель­ности телесное и духовное в человеке ни в подлинно теоретическом, ни в практическом смысле.

Устойчивые стереотипы рассмотрения телесного начала лишь как естественного, а не культурного феномена, как собственно физического, а не социального явления в значительной мере определили, с одной сто-

1. «Homo somatikos» в тенетах стереотипов

роны, несформированность социально-культурного направления в изу­чении человеческого тела, а с другой — вынесенность этого феномена «за скобки» культуросообразности — как в его осмыслении, так и в ха­рактере деятельно-практического отношения к человеческому телу.

Сегодняшние особенности «соматической» рефлексии и телесных практик, их более анти-, чем и/юсоматическая направленность, отра­жающие дихотомию телесного и духовного, разведение их по разным уровням человеческого бытия имеют глубокие исторические тради­ции в европейской культуре, стиле мышления, существенно отличного в этом смысле от многих восточных систем миропонимания. Хотя совершенно неправомерной, на наш взгляд, является весьма распро­страненная позиция отождествления западного менталитета в целом с рационалистическим «рассечением» человека на тело и разум, с ори­ентацией на их противопоставление (в истории европейской мысли широко были представлены и иные подходы — см. гл. 2), однако, именно дуалистический подход к человеку, действительно, был здесь приоритетным в разные эпохи, имел нередко значительный «перевес» над холистической методологией, ориентирующей на исследование че­ловека как целостности.

Приоритеты такого рода имели свои онтологические и гносео­логические основания. В частности, существенным фактором для их подкрепления была европейская философская традиция гипертрофи­рования роли и значимости познавательной активности субъекта, а не­редко и просто отождествления субъекта деятельности всецело с субъ­ектом гносеологическим. В такой системе координат «человек—разум» и «человек—тело» были не просто разделены между собой, но изна­чально противопоставлены подобно господину и плебею.

Безусловно, указанные факторы нельзя абсолютизировать. К при­меру, принципы сенсуализма, вполне вписывающиеся в традицию гносеологизаторства, в то же время, по понятным основаниям, пред­полагают значимо ценностное отношение к человеческой телесности как источнику ощущений, как самой основе всего познавательного процесса. Следует отметить также и то, что в истории европейской мысли складывались и развивались такие философские системы, в ко­торых проблема взаимодействия тела и духа рассматривалась на иных, иногда прямо противоположных традиционному рационализму осно­ваниях. Достаточно вспомнить, например, о философии гедонизма, о ницшеанском гимне человеческому телу или о концепции единства телесного опыта и эго-структур 3. Фрейда.

Однако небезынтересен тот факт, что именно такого рода кон­цепции и имена порождают обычно в массовом сознании ассоциации с чем-то одиозным, часто — безнравственным, вызывающим и т. п. Не в этом ли одна из причин того довольно распространенного мнения,

Глава 1. Телесность в зеркале гуманитарного познания

что если телесное в человеке и становилось предметом специально­го внимания (помимо естественно-научного изучения — достойного и общепризнанного), если и подвергалось сколько-нибудь значимому обсуждению, то, прежде всего, это было «делом рук» мыслителей-отступников, которые эпатировали своими взглядами представителей «нормальной» системы миросозерцания.

Однако даже принимая во внимание множество исключений, ко­торые и в данном случае лишь подтверждают правило, следует отме­тить, что приоритет дихотомического подхода, «заживо расчленяющего человека» (М. Монтень) на бестелесную духовность и бездуховную телесность, оказался одним из тех базальтовых оснований, которые определили развитие «соматического сознания» '* вплоть до настояще­го времени. Гиперрационалистическая ориентация «стала доминантной во многих обществах и культурах, господствуя уже более двух тысяч лет и формируя пренебрежительное отношение ко всему, что связано с телом» [453, с. 6].

Возвышение Разума как посредника между человеком и Абсолютом (Богом, Идеей...) и, соответственно, приземление всего материально­го, телесного, плотского стало той парадигмой, которая не только на протяжении долгого времени определяла характер теоретического осмысления феномена человеческого тела, но и дала «пышный цвет» в массовом сознании. Однако в отличие от рефлектирующего рассудка, все более обращающегося к проблеме объяснения сложившегося статус-кво в этой области, обыденное сознание продолжает воспроизводить эту дихотомию, возможно, подобно господину Журдену, и не подозревая об этом, не говоря уже об обращении к ее истокам и основаниям.

В то же время, забегая вперед, следует отметить, что сложившееся и «узаконенное» негативное либо же скептическое отношение к про­блеме телесного в гуманитарном познании, как и презрительно-недея­тельное отношение к реальному телу в практическом смысле все более становится предметом критики, сомнения и отвержения. К примеру, распространение и укрепление антирационалистических ориентации в западном сознании не могло, естественно, не затронуть и основания одной из цитаделей рационализма — дихотомического подхода к чело­веку. Значительное усиление влияния таких школ и направлений, где «человек телесный» занимает, по крайней мере, не последнее место как объект анализа и осмысления — феноменологии, неофрейдизма,

'^ Этим весьма условным понятием объединены различные формы и уровни воспри­ятия, осмысления телесности человека (образы, представления, идеи, теории), а также различные типы ценностных ориентации, установок в отношении тела, телесных практик (идеалы, нормативы, представления о допустимом и недопустимом в этой области). Осо­знавая не строгость данного термина, но с учетом сделанной оговорки, мы в дальнейшем для упрощения откажемся от его закавычивания.

1. «Homo somatikos» в тенетах стереотипов