Камо в период двух революций

В апреле 1917 года Камо приехал после освобождения из харьковской каторжной тюрьмы в Тифлис. Долгие страдания не могли согнуть его могучей личности, но физически он был почти сломлен.

Иногда посреди беседы он застывал с недоговоренным, словом на губах и с невыразимою скорбью смотрел куда-то в даль. Особенно изнуряла его тяжелая болезнь желудка.

И вот он опять в родном Тифлисе, среди товарищей и близких, окруженный и заботами и уходом. В июле 1917 г. Камо уехал лечиться на минеральные воды в Уцера (быв. Рачинский уезд Кутаисской губернии). Из Уцеры он вернулся в Тифлис 15 августа.

В это время во главе Грузии стояли меньшевики. Камо, конечно, очень не нравилось это положение.

Он быстро восстановил силы, и «мятежный» стал снова «искать бурь», потому что для него действительно только в революционных бурях был покой. Он решил повидать человека, которого беззаветно любил и которому безоговорочно верил — Ильича, и вместе с ним и с его помощью разрешить наболевшие вопросы. В конце августа Камо поехал в Петроград. Но как раз во время пребывания Камо в Петрограде Ленину пришлось скрываться от агентов Временного правительства, отдавшего приказ об его аресте. Камо удалось повидаться только с Надеждой Константиновной Крупской. 15 сентября он возвратился в Тифлис. Через несколько месяцев ему снова пришлось выехать в Россию.

В декабре 1917 года, по предложению т. Шаумяна, руководящие партийные организации большевиков направили в Петроград т. Камо с письмом Шаумяна к Ленину.

Кроме того, нужны были материальные средства для работы, средств же этих, принимая во внимание гигантские задачи, поставленные партией, в Закавказье было слишком мало.

Кубань и Дон в то время перешли в руки контрреволюционных элементов. Открытой массовой борьбы с ними еще не было, она только-только начиналась. Закавказские большевики были отрезаны от центра революции. В Закавказье господствовали меньшевики, эсеры, муссаватисты и дашнаки.

Камо поехал по Военно-Грузинской дороге.

Препятствий на пути встречалось немало, однако, Камо посчастливилось, да его огромный конспиративный опыт помог миновать многочисленные фронты. Немедленно по прибытии в Петроград, он имел свидание сначала с т. Сталиным, а затем одновременно со Сталиным и Лениным.

Очутившись снова в Тифлисе, Камо решил, не прерывая свою практическую постоянную работу, восполнить пробелы в своем образовании. Он был до сих пор, по меткому выражению тов. Мамия Орахелашвили, блестящим «техником революции». Но с победой пролетариата в России, с установлением пролетарской диктатуры на пролетариат, на партию, на каждого члена партии возлагалась величайшая задача строительства новой жизни, нового бесклассового социалистического общества.

Подполье стало для Камо родной стихией. Таким законченным революционером-подпольщиком встретил он октябрьскую победу. Что же произошло в октябре 1917 года? Настеж распахнулись двери подполья и туда ворвался ослепительный свет Октябрьской революции. Камо стоял на пороге этого подполья и увидел, как в один миг изменились коренным образом условия жизни и работы. Плоды его (и многих других) героической борьбы созрели и упали на землю. Вчера еще преследуемый и угнетенный класс сделался господином положения, и, засучив рукава, стал строить свое государство. Теперь пролетариат и партия предъявили спрос на работников совсем иного порядка.

Правда, победившему пролетариату и его партии еще приходилось напрягать все свои силы в борьбе с внутренней и внешней контрреволюцией, но вместе с ожесточенной гражданской войной партия с первых же дней повела гигантскую творческую работу по перестройке всей жизни на новых социалистических началах. Строительство же новой жизни требовало подготовки, повышения уровня своих знаний. И вот Камо приступает к усиленным занятиям, восполнять свои пробелы, начиная буквально с азов.

«Начали мы с ним действительно с азов,— передает т. В. Цивцивадзе по арифметике, — с простых действий по словесности — с русской грамматики. Письменные работы в первое время ограничивались диктантом. Мы проводили вместе, буквально, целые дни. Для того, чтобы не терять времени даже на ходьбу, он перевел меня к себе почти на полный пансион. Комнату для меня он добыл рядом с тем домом, где жил сам.

Самым трудным для него был первый месяц. По всей вероятности, он это предвидел и потому настоял, чтобы занимался с ним именно я, а не кто-нибудь другой. Действительно, не будь с ним в это время близкого товарища, который уделял ему все свое внимание, он, может быть, и не выдержал бы.

В первый раз за всю свою жизнь садился он за систематические занятия и при том за такие, как арифметика и грамматика.

С каждым месяцем ему все легче и легче становилось работать, и к концу четвертого месяца мы одолели намеченную нами программу.

Труднее всего давались ему русская грамматика и правописание. Но чем неприступнее была крепость, тем ожесточеннее и упорнее наносил ей удары Камо. Иногда Камо бывал занят чем-либо одним, а губы его шептали совершенно другое. «Что ты шепчешь Камо?» — спрашиваю я. Он улыбается и отвечает: «Это я склоняю какое-то существительное или спрягаю такой-то глагол». Если ему приходилось куда-нибудь или, он брал с собой книгу и дорогой повторял урок. Помню, мы до поздней ночи засиживались с ним в его маленькой комнате на Великокняжеской (ныне ул. Камо) улице. Когда мне надоедали сухие предметы, я иногда пытался отвлечься и перевести разговор на какую-либо постороннюю тему. Вначале он вспыхивал и оживлялся, особенно если тема касалась текущей политики или воспоминаний о подпольной жизни, но через несколько минут останавливал меня и улыбаясь говорил: «Не расстравляй раны. Давай бросим, такие разговоры серьезно отвлекут меня». И мы возвращались к грамматике или к задачнику Евтушевского.

Легче всего ему далась математика. Четыре действия арифметики мы прошли легко и быстро. Одновременно с дробями начали проходить геометрию, которую он полюбил больше остальных предметов. Доказывать теоремы стало любимым его занятием. В доказательства он вносил много оригинального и стремился избежать общеизвестных приемов.

Жил он в то время, как всегда, настоящим спартанцем: не курил совершенно, вина не пил, с женщинами не водился. Комната его была расположена во втором этаже над подъездом в стороне от других комнат. Окна были открыты и днем и ночью. В комнате находились только самые необходимые предметы: стол, два или три стула и жесткая железная кровать. Вставал он задолго до восхода солнца. Занимался гимнастикой по системе Мюллера, обливался холодной водой — только тогда брался за уроки. В середине лета мы прекратили занятия с тем, что он позовет на помощь кого-нибудь другого. Через некоторое время он, действительно, пригласил какого-то преподавателя, с которым позанимался полтора или два месяца. Так он закончил курс своей учебы. События всемирно исторического значения нарастали с необычайной быстротой. Фронт гражданских схваток углублялся и расширялся. Усидеть в такое время за книгой было свыше его сил. И он еще раз окунулся в волны революции, мечтая утолить душившую его жажду деятельности».

Ради этой борьбы он сохранял свою жизнь ценою даже таких нечеловеческих физических и моральных страданий, какие ему пришлось переносить в «сумасшедшем доме», как сам он называл психиатрическую больницу.

Это было время героической борьбы рабочего класса против иностранной интервенции и ставленников русских контрреволюционных генералов. После разгрома Колчака основным врагом советской власти оставался Деникин. Всемерно поддерживаемый интервентами, собравши вокруг себя основные силы российской контрреволюции, Деникин вначале имел успех. Деникин берет Курск, подходит к Орлу. Казалось, на этот раз «судьба» склоняется на сторону контрреволюции.

Но удачи Деникина лишь еще более укрепили волю рабочего класса и беднейшего крестьянства к победе. Под руководством большевистской партии, во главе с великим вождем мирового пролетариата Лениным и его лучшим соратником Сталиным страна советов мобилизует все свои силы и бросает против Деникина новые и новые батальоны беззаветных бойцов. Молодая Красная армия проявляет чудеса храбрости и геройства. Фронтом против Деникина непосредственно руководит т. Сталин.

В тылу Деникина заработали партизанские отряды. Испытавшие на себе всю тягость деникинских порядков трудящиеся крестьяне собираются под знамена большевиков, которые организуют их в партизанские отряды, расстраивая тыл деникинского фронта.

В этой гигантской борьбе против Деникина «социалисты» всецело на стороне Деникина.

Грузинские меньшевики тоже не отстают от своих русских собратьев. Они всячески стараются оказать посильную помощь Деникину, пропуская его военное снаряжение (артиллерию и т. д.) через свою территорию, разрешая агентам Деникина вербовать свои силы в Грузии, преследуя коммунистов, пользуясь случаем округлить «свои границы» за счет советских земель.

Естественно, что в этих условиях большевику Камо было не до занятий алгеброй и геометрией, и он со всем пылом революционера устремляется на фронт, где шла беззаветная героическая борьба за полную победу над Деникиным.

 

Вместо деникинского фронта — Метех

Летом 1919 года, Камо вместе с Серго Орджоникидзе, с его женой Зиной и с женою погибшего Алеши Джапаридзе, Варо Джапаридзе, отплыли на рыбачьей лодке из Баку с тем, чтобы через Астрахань пробраться в Москву.

С согласия Ильича Камо организовал, главным образом из кавказцев, отряд, который должен был проникнуть в тыл деникинских сил. Он составляет грандиозный план захода в тыл деникинской армии и дезорганизацию этого тыла. Он разрабатывает его до мельчайших подробностей. Замысел получился смелый и остроумный. Но Камо так «основательно» подготовлял его осуществление, что в конце концов отстал от событий и, не достигнув деникинского тыла, провалил весь свой план.

На отряд была возложена очень ответственная задача. Каждую минуту участников его ожидала смерть. Выдержат ли они, все ли готовы погибнуть героями, или есть среди них малодушные и предатели? Этот вопрос беспокоил Камо, и он решил подвергнуть товарищей по отряду форменному испытанию. Но в проведении этого испытания применил недопустимый метод, за что его сурово одернул Ленин.

Однажды утром Камо объявил своим дружинникам, будто поблизости появилась банда хорошо вооруженных контрреволюционеров, в тридцать или сорок человек под руководством какого-то полковника.

Дружинники вышли из Москвы по петроградскому шоссе и, пройдя около тридцати километров, остановились у опушки леса. Отсюда Камо послал на разведку в разные стороны четыре группы по три человека в каждой. Через несколько часов все группы возвратились к отряду с сообщением, что в окрестностях все спокойно.

Камо почему-то нервничал и бранил товарищей за то, что они будто бы собрали не точные сведения. Однако, немного погодя он развеселился и закричал.

— Не унывать, ребята, давайте упражняться в стрельбе!

Он подошел к сосне, отсчитал тридцать шагов и всадил в одну точку девять пуль из своего маузера. Началась стрельба. Каждому хотелось показать себя.

Патроны были на исходе, автомобиль с боевыми припасами отстал от отряда... Вдруг видят: к ним подходит офицер в форме царской армии с револьвером в руке и пять солдат с ружьями на перевес.

— Руки вверх, красные мерзавцы! Ни с места!

Кое-кто из дружинников схватился за оружие. Напрасно, после стрельбы в цель патронов не осталось ни у кого.

Камо поднял руки. Его отвели в лес. Через несколько времени оттуда донесся треск ружейных выстрелов. Все поняли, что Камо уже нет в живых.

— Кто следующий? За мной! — приказывает возвратившийся после расстрела Камо офицер. Ведут дружинника Разина. Он видит распростертый возле сосны труп Камо. Изорванная рубашка окрашена кровью. Разина приготовили к расстрелу, потом хотели повесить, но он все-таки не ответил ни на один из заданных ему вопросов. Когда его во второй раз потащили к виселице, он потерял сознание. Очнувшись он увидел, что его поочередно целуют то Камо, то офицер, в котором он узнал т. Атарбекова. Тем временем Камо снова лег на землю. Но вот Разин слышит душураздирающий вопль и мольбу одного из дружинников:

— Господин офицер, — рыдая говорит дружинник, — не расстреливайте меня, я тоже из ваших, офицер... Я докажу, развяжите только руки.

Ему развязывают руки. Дрожащими руками он распарывает голенище и извлекает оттуда какой-то документ.

Офицер читает документ и сурово приказывает:

— Связать. Потом выясним.

Солдаты принимаются вязать его.

— Как вы смете? Это недопустимо. Я прислан польским штабом... — заявляет дружинник.

— Взять его,— приказал офицер.

Подводят следующего пленника. Но Разин понял уже в чем дело.

Следующий пленник тоже оказался трусом. Он умолял дрожа всем телом.

— Товарищ... господин офицер. Пощадите, смилуйтесь. Я работал у них из-за денег. У меня нет никаких убеждений, нет... Я хочу жить. Я все, все исполню только бы жить еще...

— Товарища расстреляешь? — спрашивает Атарбеков.

— С радостью для вас...

И по приказанию офицера он выстрелил в одного из «приговоренных к смерти» товарищей. Конечно, его винтовка была заряжена холостым патроном.

Камо был до последней степени возмущен поведением этого дружинника. Он вскочил с своего места и чуть не накинулся на него.

Из восемнадцати человек девять блестяще выдержали испытание. Один был расстрелян (шпион польского генштаба). Одного взял в ЧК т. Атарбеков. Семь же остальных были исключены из дружины за ненадежностью.

Когда об этом эпизоде узнал Ленин, он был крайне недоволен и упрекал и Камо и Атарбекова, считая недопустимыми такого рода испытания.

Через несколько дней в группу Камо влилось еще восемь товарищей. Эти семнадцать надежных бойцов составляли ядро отряда, который должен был окончательно формироваться в Орле. Здесь Камо были даны в большом количестве военные припасы и присоединены еще сто пятьдесят дружинников. Отряд взял с собою двух сестер милосердия. Помощником Камо был т. Сандро Махарадзе.

Отряд участвовал в боях под Курском. Дружинники по совету Камо имели при себе погоны, чтобы в случае надобности замаскироваться белогвардейцами. И, действительно, погоны пригодились. Отряд Камо занял в качестве белых Малоархангельск. В селе Александровском отрядом был уничтожен Алексеевский полк.

За этот геройский подвиг отряд должен был, по докладу т. Дементьева, получить боевую награду.

3 октября 1919 г. ядро отряда возвратилось в Москву. Здесь проведены были занятия по бомбометанию. После окончания подготовки для подрывной работы в тылу неприятеля Камо и его товарищи решили обойти деникинский фронт через Астрахань, Баку и Грузию и ударить в глубокий тыл.

28 октября отряд был уже в Астрахани.

Из Астрахани выехали на парусном суденышке в Баку. Остановились в сорока верстах от города, возле островка, где дружинников должны были встретить бакинские товарищи. Но на островке никого не оказалось. Камо один проник в Баку. Возвратившись после разведки, он вместе с товарищами погрузил огромное количество боевых припасов на судно и перевез их в Баку.

В Баку некоторые члены отряда были арестованы муссаватистами, но в конце концов им удалось освободиться с помощью взяток. Оружие же и припасы были размещены у надежных людей в различных районах Баку.

Члены отряда Камо жили главным образом в рабочих кварталах. Деникинские войска начали общее наступление, и партийная организация решила использовать отряд для переворота в Азербайджане. Но сам Камо ни за что не хотел отказаться от первоначальной идеи. Он задумал вместе с несколькими товарищами пробраться в Новороссийск, где тогда находился штаб Деникина и взорвать штаб.

Камо отобрал необходимые ему боевые запасы и позвал с собою четырех женщин: Анну Волейко, Асю Акопян и сестер Марусю и Арусю Габриелян. Он считал, что женщинам легче провезти боевые припасы, чем дружинникам. Исполнителей же Камо надеялся найти среди новороссийских партийных товарищей.

Накануне отъезда Камо загримировался — переоделся в национальный грузинский костюм. При нем были документы на имя князя Цулукидзе. Поезд уже отходил. Но вдруг на платформу высыпало множество жандармов. Члены отряда, пришедшие проводить Камо, были поражены и обеспокоены их количеством.

Камо вышел из вагона и с раздражением стал распекать жандармов.

— Что это за безобразие! Мой вагон отцеплен. Сколько хотите и где хотите ищите этого Камо, но не задерживайте же моего вагона!

Во всем поезде было арестовано человек двадцать подозрительных. Всех их взяли в кабинет начальника жандармского отделения для выяснения личности. Через несколько минут туда же прошел и Камо в сопровождении офицера. Камо был арестован...

Часа через два товарищи собрались обсудить вопрос как спасти Камо. Но вот открывается дверь и входит Камо.

— Арестовали трех Камо, а меня отпустили с извинениями,— рассказывал он со смехом.

— Откуда же ты появился?

— Не мог же я ехать в поезде, в котором все говорили о Камо. Я сошел на первой же станции и приехал сюда на извозчике. Женщины же пусть едут. Это даже лучше.

В тот же вечер Камо вторично выехал в Тифлис.

В Тифлисе группа во главе с Камо была арестована меньшевиками. Камо засадили в Метехский замок. Он безрезультатно требовал личного свидания с председателем правительства Ноем Жордания. Через сестру свою Сандухту он начал переговоры с министром внутренних дел Н. Рамишвили, написав соответствующее заявление. В этом заявлении он говорил, что в Тифлисе остановился только проездом и требовал освободить его. Он угрожал, что в случае отказа устроит побег и затем будет мстить.

Угроза подействовала, и Камо после двух месяцев заключения был освобожден с условием в двадцать четыре часа покинуть пределы Грузии.

Камо возвратился в Баку и окунулся в революционную работу.

Красная армия постепенно продвигалась к югу, приближаясь к Закавказью. Припертые к стене приверженцы «единой, неделимой России» еще раньше заигрывали с закавказскими республиками, чтобы использовать их против большевиков. И сейчас деникинские агенты продолжали вести переговоры с меньшевиками, дашнаками и муссаватистами, которые охотно соглашались на все, только бы усилить свои позиции против надвигающегося Октября...

В газетах появились сообщения о приезде деникинской Делегации. Более серьезные дела маскировались для отвода глаз переговорами об экономических взаимоотношениях. В действительности подготовлялось воен ное соглашение против большевиков.

19 марта делегация должна была прибыть в Баку. Камо решил сорвать военное соглашение и с.этой целью взорвать членов делегации. Он заранее изучил улицы, по которым должны были проследовать делегаты белогвардейцев и наметил пункт для взрыва. Бомбометателями были расставлены Разин, Страдзин и Благовещенский.

В первый день дело расстроилось.

Тогда Камо поручил исполнение акта двум другим дружинникам — Аголю и Новикову — и тому же Разину. Взрыв произошел около дома генерал-губернатора 20 марта, в 11 час. утра. На месте взрыва был схвачен Новиков и геройски погиб на виселице.

24 апреля муссаватистское правительство Азербайджана обратилось к населению с воззванием — защитить Баку от Красной армии. Одновременно правительство подготовляло массовые обыски и аресты среди рабочих.

В ответ на воззвание рабочие тоже взялись за оружие. В первую очередь приготовились к выступлению группы молодежи заводов Манташова, Шибаева и других, заранее организованные Камо.

27 апреля в 12 часов ночи должны были, по плану Камо, произойти взрывы в пяти различных местах, города. Взрывы эти должны были служить сигналом к вооруженному выступлению рабочих.

— Очень вас прошу избегайте излишнего кровопролития,— сказал Камо на прощание товарищам.

Но в 11 ч. краевой комитет партии уже вел переговоры с муссаватистами о добровольной сдаче власти большевикам.

В 3 ч. 30 минут ночи муссаватисты сдались. Все правительственные здания были заняты боевыми отрядами партии. Утром 28 апреля красные войска вступили в Баку.

По постановлению партии после советизации Азербайджана отряд Камо был распущен. В конце мая Камо выехал в Москву и опять принялся за учение. Владимир Ильич одобрил его план и советовал ему подготовиться для поступления в Академию генерального штаба.

В 1921 г. Камо по поручению Внешторга побывал в Персии. В начале 1922 г. он приехал в Грузию и стал работать со мною в Наркомфине Грузии* в качестве начальника таможен.

Он за несколько месяцев коренным образом ликвидировал безобразия, творившиеся в таможнях: контрабанду, рвачество, взяточничество...

_____________________________________________________________________________

Я тогда возглавлял комиссариат. — Б. Б.

 

АНКЕТА. ГИБЕЛЬ КАМО

Накануне своей смерти т. Камо заполнил анкету охватившую основные моменты жизни его, как революционера.

1. Название организации, выдавшей билет: Московская организация. Краснопресненский районный комитет.

2. Фамилия: Петров (Камо), имя: Семен, отчество: Иванович.

3. Год рождения: 1852; родной язык: грузинский.

4. Социальное положение: революционер.

5. Образование: трехклассное училище.

6. Какие специальности знаете: революционер.

7. Военная подготовка: не имею.

8. На каких языках говорите: грузинском, русском и армянском.

9. Какие местности Кавказа и России знаете хорошо: Петроград, Москву и весь Кавказ.

10. Был ли за границей и где: в 19 государствах Европы.

11. Семейное положение, число членов семьи на иждивении: холост.

12. Время вступления в партию: в 1901 году.

13. Какой организацией принят: Тифлисской организацией РСДРП.

14. Подвергался ли репрессиям за партийную работу, когда, каким: арестован шесть раз, бежал три раза, приговорен четыре раза к смертной казни с заменой двадцатью годами каторжных работ.

15. Состоял ли в других партия, каких, когда: нет.

16. В каких профсоюзах состоял по выдаче билета: —

17. Краткие сведения о революционной деятельности в Красной армии, профсоюзах, на партработе:

За транспорт нелегальной литературы в Батуме 1903 и 1904 гг., в тюрьме 10 м. (бежал); 2) 1905 г., за участие в вооруженном восстании 5 раз ранен и арестован 2/½ м. (бежал); 3) 1907, 1908 и 1909 гг. за организацию транспорта оружия и взрывчатых веществ. В Германии арестован, в берлинской тюрьме и в сумасшедшем доме два года, при чем был выдан России как больной. В России — в Тифлисе, опять в тюрьме и сумасшедшим 1909 —1911 гг. (бежал), в 1912 г. задержан в Софии (Болгария); 5) в Турции — Константинополе — за провоз динамита; 6) в Тифлисе в 1913 г. был приговорен четыре раза к смертной казни, которая заменена манифестом 20-летней каторгой. Амнистирован в 1917 г. 6/III; 7) в Грузии в 1920 г. 15 января сидел 2½ мес. Был освобожден.

* * *

Не все подлинные дела Камо удалось внести в эту книгу: их было слишком много, иные из них забыты, иные не досказаны — большевикам, сверстникам Камо до сих пор некогда очень много предаваться воспоминаниям и запискам. Еще меньше отражены здесь легенды о нем. А между тем все они так или иначе, иногда в очень остроумной форме, характеризуют как личность Камо, так и революционный быт эпохи. Они переходят из уст в уста как опытных революционеров, так и молодежи Закавказья. И, вероятно, со временем укрепятся еще больше.

И вот революционер, прошедший такую школу борьбы, проживший десятки лет лицом к лицу со смертью, недоедавший, недосыпавший многие месяцы подряд в трудах подполья, истощенный каторгой и болезнями, оказывается, по свидетельству близких, наивным и жизнерадостным человеком.

Много было достоинств и способностей у Камо-революционера, но даром красноречия он не обладал никогда. Он сам очень насмешливо относился к своему неумению говорить. Еще меньше свойственны ему были, как это правильно отметил М. Горький, красивая поза и любование собою.

Жизнерадостность сохранила в нем на всю жизнь отзывчивое и мягкое сердце. Гроза для власть имущих и классовых врагов, он был нежен и заботлив не только по отношению к товарищам и близким, но и ко всем окружающим. Он близко принимал к сердцу их печали. Если к нему обращались с просьбами, исполнял их и помнил малейшие услуги, оказанные ему как революционеру. В нем было подлинное пролетарское великодушие. Об этом рассказывают не только его товарищи по партии.

В Тифлисе до сих пор существуют люди, выходцы из буржуазного класса, у которых Камо и его соратникам приходилось скрываться во времена подполья иногда по нескольку дней. Когда грянул Октябрь одни из этих буржуа очутились естественно в лагере врагов, другие сдались, сломали по мере сил свои классовые предрассудки, пошли на советскую работу. Иным из них пришлось встречаться с Камо на работе, и все они с величайшим уважением говорят о его душевном такте. Без ненужной и фальшивой подчеркнутости, спокойно, без чванства, но и без сентиментальности указывал им Камо на то, что надо работать честно и усердно с пришедшим к власти классом, и только тогда этот класс найдет слова примирения для тех, кто вышел из враждебного лагеря, но понял и принял его исторические задачи...

Я хорошо, до деталей, помню последний день жизни Камо. В этот день, 14 июля 1922 г., в нем еще раз сказались и широкие планы на будущее, и его великий оптимизм и юмор.

Мы долго сидели вдвоем у меня в кабинете. Камо все острил, что он проживет не меньше ста лет, так как ведет очень нормальную трудовую жизнь.

Он рассказал мне, что утром ему пришлось побывать в Тифлисском комитете партии, чтобы заполнить очередную анкету. «Пошлите меня работать среди молодежи, — говорил он в Тифлисском комитете, — и я буду воспитывать их по-революционному. Я подготовлю вам кадр молодых стальных коммунистов».

Вечером в тот же день он был у т. Атарбекова. Возвращаясь от него домой на велосипеде, погиб на спуске Елбакидзе. Существует предположение, что непосредственной причиной гибели Камо был поврежденный во время взрыва глаз: поле зрения этого глаза было сужено, и Камо не учел, какое расстояние отделяло его от налетающего автомобиля...

 

СОДЕРЖАНИЕ

От редакции … 7

Предисловие автора       … 13

Камо … 17

Эпилог … 30

Детство и юность … 35

Первые шаги … 45

Первый арест … 53

Камо в 1905 году … 69

Эксистские группы … 94

Транспорт оружия из-за границы … 105

Экспроприация на Эриванской площади … 118

Полицейский интернационал … 131

Неудача русского правительства … 140

Страховой агент Дмитрий Мирский … 146

Как Камо симулировал помешательство … 180

Камо выдан царскому правительству … 226

По законам военного времени … 252

Вмешательство западно-европейской прессы … 260

Организация побега … 283

По горячему следу … 297

Пребывание за границей и возвращение … 311

Арест Камо. Суд и приговор … 326

Камо в каторжной тюрьме … 340

Отряд Камо … 347

Камо в период двух революций … 352

Анкета. Гибель Камо … 367