Неудачи русского правительства

Однако, мечтам охранников не суждено было осуществиться. И вместо идиллической согласованности первых дней все вдруг пошло вкривь и вкось. Вскоре мы замечаем признаки волнения как у руководителей департамента полиции, так и у представителей русских властей за границей.

Тревожные известия из центра вынуждают следователя по особоважным делам заново пересматривать свои обвинительные постановления.

22 и 23 января 1908 г. датирован объемистый документ, или вернее ряд документов. Следователь создает ряд обвинительных тезисов, убедительность которых была так же призрачна, как и все предыдущие.

В то время, когда в Мюнхене еще шли переговоры о выдаче русских революционеров, арестованные в Париже получили возможность покинуть и тюрьму и Париж.

23 января то же министерство юстиции со скорбью сообщает прокуратуре о полном провале ее домогательств в Париже.

«Swensca Dagbladet»* сообщает нам о безрезультатности целой серии допросов и обследований, предпринятых шведской полицией.

В начале февраля 1908 года министерство юстиции получило из Баварии сведения о том, что надежд на выдачу Равич, Багдасарьяна и Ходжармирьянца становится все меньше.

Большевистский центр за границей принял все меры к защите задержанных товарищей, ведя в то же самое время борьбу против гнусной кампании, поднятой меньшевиками в связи с этим делом.

_____________________________________________________________________________

*«Swensca Dagbladet» — шведская газета.

В письме В. И. Ленина к Г. А. Алексинскому от 3 февраля 1908 г. мы находим следующую приписку, сделанную рукою Н. К. Крупской, под диктовку Владимира Ильича. («Ленинский сборник», т. XIII, стр. 166): «Меньшевики уже подняли тут гнусную склоку. Устраивают тут такие гнусности, что трудно даже верится. В Стокгольме взят с 500-рублевыми билетами парень-латыш, член цюрихской группы. Русское правительство требует его выдачи. Выдача его русскому правительству означает выдачу на пытки. В дело вмешиваются шведские с.-д., они только требуют, чтобы местные с.-д. удостоверили, что парень с.-д. и не принимал участия в тифлисском деле. Казалось бы, это обязанность не только с.-д., но всякого сделать, так как парень действительно c.-д., и все время жил в Цюрихе. И вот Мартынов поднимает агитацию, что не следует иметь ничего общего с мошенниками, и группа (в большинстве состоящая из меньшевиков) отказывается подтвердить всем известный факт, чтобы помешать выдаче латыша русскому правительству. Сволочь? Местные меньшевики тоже ведут агитацию за то, чтобы группа отказалась дать удостоверение в том, что Равич, Багдасарьян и Ходжармирьянц с.-д. и живут давно уже в Женеве. Адвокат приписывает этому удостоверению решающее значение. Затем еще Мартов печатает в местной бернской с.-д. газете, что Семашко не был в Штутгарте делегатом женевской группы... Смысл этого письма тот, что Семашко не социал-демократ и не член женевской группы, хотя это прямо и не сказано, но так можно понять письмо Мартова и оно на это рассчитано» *.

_____________________________________________________________________________

* Все арестованные за границей как те, кто был арестован при обмене пятисотрублевок; так и случайно арестованные (женевская группа товарищей) были членами партии. Обмен денег производили по поручению большевистского центра. Красин организовал одновременный обмен разными лицами в разных европейских городах. При организации этого дела предполагалось, что русское правительство не успело еще оповестить все европейские страны о номерах экспроприированных пятисотрублевок. Участие в организации этого дела провокатора доктора Житомирского, бывшего в это время под именем «Отцова» агентом ЦК в Берлине, провалило все дело. Удалось благополучно обменять лишь несколько кредитных билетов. Штук 40 попало в руки полиции.

Конечно, партия приняла все меры к тому, чтобы спасти арестованных товарищей. Вся социалистическая печать была мобилизована на борьбу против выдачи арестованных русскому правительству на доказательство того, что тифлисская экспроприация была революционным актом, а не простым разбоем. Партии II Интернационала в то время даже там где во главе их стояли оппортунисты, хотя уже тогда далеко не сочувствовавшие революционным актам русских большевиков, но под влиянием широких рабочих масс, которые с восторгом следили за геройством революционных боев в России, вынуждены были выступить в своей печати и в парламентах против предполагаемой выдачи арестованных.

Только благодаря организованной большевистским центром агитации в широких массах европейского пролетариата подготовляемая буржуазными правительствами выдача арестованных «е состоялась.

Только русские меньшевики, как это видно из прилагаемого письма Владимира Ильича, приложили все усилия к тому, чтобы помочь русской полиции добиться выдачи. — М. Л.

Дело принимало все более широкую огласку. И снова «Компетентные» представители власти Баварии дают добрые советы царской юстиции и снова следователь по указке последней перестраивает ряды статей закона и тезисов в своих постановлениях.

Но несмотря на все ухищрения русских судебных властей и жандармерии добиться выдачи арестованных, их усилия потерпели полную неудачу. Не имея под рукою никаких достоверных улик об участии арестованных лиц в «разбойном нападении», полицейские и судебные власти означенных выше европейских государств, несмотря на свою полную готовность притти на помощь своим незадачливым собратьям, вынуждены были отвести домогательство русской жандармерии.

11 февраля министерство юстиции сообщает, что стокгольмский суд вынужден был вынести оправдательный приговор по делу Яна. В те же приблизительно дни швейцарское правительство отказалось продлить заключение тт. Карпинского и Семашко.

Окончательное прекращение дела о них состоялось, видимо, только значительно позже  — в апреле 1908 года.

Баварской полиции, несмотря на ее рвение и ворох «дополнительных материалов», усердно сочиняемых прокуратурой Тифлисского окружного суда, пришлось отказаться от своего намерения о выдаче задержанных лиц.

В марте 1908 г. стало известно, что баварское правительство не сочло возможным удовлетворить ходатайство русских властей о выдаче преступников, так как улики против них оказались совершенно недостаточными и их непосредственное участие в экспроприации опровергалось уже одним тем фактом, что обвиняемые в течение двух лет проживали безвыездно в Швейцарии. Чтобы удовлетворить русское правительство, баварские власти предали обвиняемых суду за укрывательство похищенных в России кредитных билетов, что грозило им во всяком случае довольно серьезным тюремным заключением.

В апреле того же года в Баварии всплыл еще один «соучастник» нападения. Посланник Курилло-Сементковский сообщил министерству иностранных дел, что некто Тюфекчиев разменял в одном из софийских банков несколько «преступных» кредиток. Тюфекчиев был арестован, но болгарский следователь распорядился освободить его под залог до окончания следствия.

Итог судоговорения был относительно благоприятен для обвиняемых, несмотря на то, что судили их без участия присяжных заседателей и что председательствовал в заседании сам директор мюнхенского суда. Вместо обвинения в укрывательстве похищенных денег им было предъявлено обвинение в пособничестве преступлению. Приговорены они были к тюремному заключению на один год.

В то время как русское правительство потерпело неудачу с выдачей ему арестованных в разных городах революционеров, в Берлине вследствие провокации того же Житомирского удалось обнаружить центральную фигуру подготовляемого русским правительством процесса об экспроприации на Эриванской площади. Правительство получило солидную компенсацию за пережитые в Стокгольме, Лондоне, Париже, Женеве и Мюнхене разочарования.