Это еще не очень часто, но это происходит. И теперь я понимаю, как это происходит.

В тот день, когда мы будем способны сохранять это состояние, в котором я тогда была, когда воля уже была вторичным движением, тогда это будет возможно: это всемогущество. Потому что эти две идеи[40], казавшиеся самыми противоречивыми друг другу, являются только двумя способами смотреть на… одно и то же.

Конечно, когда пытаешься принести это в сознание, выражающее себя, это становится очень трудным, и когда живешь этим, пока живешь этим, это по-другому.

Теперь это переживание стало воспоминанием, но воспоминанием, остающимся совершенно живым; его эффект в клетках [Мать касается кожи рук] чувствуется все время. Это передается здесь через ощущение Свободы выбора. И выбора, всемогущественного в своем исполнении. Такое впечатление, что… с каждой пульсацией жизни вселенная выбирает… то, что есть.

 

(молчание)

За этим последовало другое любопытное переживание… Некоторые люди из Бомбея вбили себе в головы подготовить большое празднование в 1968 году, когда мне исполнится 90 лет (юбилей!). Так что они подготовили брошюры, которые они собираются распространить среди множества людей и т.д. — мне это совершенно все равно, но они послали мне этот материал для моего одобрения. Я забросила это в дальний угол и не занималась этим. Они возобновили попытку: пришли к Нолини и сказали, что время поджимает, потому что им еще надо проделать большую работу, так что им надо иметь это сразу же, и мне не следует заставлять их ждать. Тогда Нолини начал читать мне брошюру. И по мере его чтения… (они поместили в брошюру все, что Шри Ауробиндо сказал по поводу «вселенской Матери», «Аспектов» Матери и всего этого, всей этой старой истории — обычно это оставляет меня совершенно безразличной) росло ощущение наложенного ограничения, дискомфорта, а также было что-то, что хотело разрушить эти ограничения! Я ничего не сказала по этому поводу. Я сказала: «Я не хочу заниматься этим, делайте, что хотите, это не мое дело.» И Нолини ответил им в этом духе, вежливо. Но это очень меня заинтересовало, поскольку это ощущение дискомфорта, сжатия — ограничения, сжатия — было очень сильным, очень сильным. Так что я сказала: «Что происходит? Что это, почему я чувствую это? Что это такое?…» Как я сказала, обычно я позволяю себе вот так, плыть в безразличии — не в «безразличии», это… [широкий жест]. Вместо этого было так, как если бы кто-то хотел зажать меня в чем-то. Тогда я посмотрела, и вернулось воспоминание об этом переживании [пульсаций], и я поняла. Это интересно.

И все это чувствуется в теле; все эти переживания проходят в теле, в этом — которое, впрочем… иногда я смотрю [смеясь], я смотрю (я смотрю свыше), осталась ли еще форма! [Мать смеется]… Это забавно. И почему оно остается таким?… О! этот вопрос я тоже больше не задаю. Это как… это как воздействие всевышней Милости, ведь будь это по-другому… это было бы непереносимо — непереносимо для всего мира.

Как раз состояние сознания, когда я действую спонтанно («я» — это привычка говорить, это для того, чтобы не делать длинных фраз), когда я действую спонтанно, не объективируя себя, это состояние обычно довольно непереносимо: реакции других тяжелы. Я всегда должна [сдерживать себя]… Это со мной происходит, но обычно я вынуждена быть осторожной, особенно когда я должна говорить.

Есть очень забавное наблюдение; это точно то, что Шри Ауробиндо написал в «Савитри»: «Мудрые люди говорят и спят…» Бог растет, когда мудрые люди говорят и спят.[41] И это так: полностью не сознают то, что происходит. Я не говорю этого (я говорю это тебе), но они совершенно несознательны. У меня все время такое впечатление, что я использую гасильник для свечей! чтобы не быть… действительно непереносимой.

Когда приходит это светлое Могущество, оно такое компактное — такое компактное, такое впечатление, что оно гораздо тяжелее Материи. Оно завуалировано, полностью завуалировано, иначе… оно непереносимо.

 

(молчание)

 

Когда Нолини прочел мне эту фразу из брошюры, сначала, когда я почувствовала дискомфорт, я спросила себя… Ведь, как я говорила несколько раз, для того чтобы трансформация могла свободно идти в теле, как раз эти Сущности, эти Могущества, эти Существа, все это держалось на расстоянии, они больше не проявлялись, чтобы не вызвать смесь и чтобы это [тело] могло трансформироваться. Сначала я подумала: «Вот что: я (то есть тело) утратило привычку проявлять это [богов, аспекты Матери], и, значит, когда я вхожу в контакт с этим, возникает дискомфорт.» Я думала, что это так. И в течение дня (в течение всего дня) это возвращалось и возвращалось, как проблема, которую надо решить. И затем, вдруг, внимательно взглянув, я увидела, что это в точности противоположно! это было ощущение сжатия, ограничения. Вместо того чтобы это [боги или аспекты Матери] было непереносимым весом, это было чем-то, что мешало свободной манифестации!… Это казалось таким ограниченным — все эти Сущности, все эти Могущества, все эти качества, все эти различия, все эти атрибуты, все… ох! [Мать делает жест урезания].

Вот что я хотела сказать тебе сегодня.

 

(молчание)

Иногда переживания приходят и уходят. В прошлом переживания часто приходили, показывали себя, а затем уходили. Но это переживание не такое: оно осталось ЗДЕСЬ, но… это [тело] еще не полностью готово, чтобы Это могло быть здесь все время. Но оно здесь, контакт не утерян. Только, это не Манифестация.

У этого [тела] еще слишком много ограничений, много ограничений.[42]

 

 

Апреля 1967

Мать пишет записку

на подоконнике

Это ответ на один вопрос. Ты в курсе того, что я сказала учителям Школы?…[43] Они задали мне еще один вопрос. Вот начало моего ответа:

 

Это деление на «обычную жизнь» и «духовную жизнь» давно устарело…

 

*

* *

 

(Затем Мать дает Сатпрему розы и гирлянду цветов, называемых «поклонение»)

 

Хочешь это?

 

(Сатпрем принимает

без энтузиазма)

 

Мой мальчик! когда клетки ставятся в это состояние, это чудесно, ты не можешь себе представить! Это пол-нос-тью меняет жизнь. Они всегда так: изумляются первому Контакту. «Это возможно? Это может быть так прекрасно! Это возможно?», вот так. И постоянно, все время, в любой момент, по любому поводу: «Может ли так быть?» Такое изумление! Тогда видна вся разница по отношению к старым привычкам и всему, что люди вбили себе в головы [отречение, запредельное] – это чудесно! это невероятно. И все это утро снова было так… Приходит ощущение дискомфорта (оно всегда приходит снаружи, от того или этого, по тому или иному поводу; это приходит так), тогда сразу же, мгновенно, они вспоминают. Они вспоминают и говорят: «Нет! Что ты хочешь, Господи!» Это так, это их позиция, позиция такой полной самосдачи! гораздо, гораздо более полной, гораздо более милой, чем в какой угодно части существа. Это: «Что Ты хочешь… Ты-Ты-Ты, что Ты пожелаешь. Быть… (быть не с идеей увеличения, но) раствориться, течь, исчезая в Тебе вот так.» И затем: «Но это Ты – реальность!» И все слова — уменьшение, ослабление. Уменьшение не в ощущении, а в сознании — это чудо сознания, вот так: «Ты-Ты… Существуешь только Ты, только Ты есть.» И тогда все недомогание, все боли, все это исчезает без следа. Это чудо! невозможно себе вообразить.

Однажды, после подобного переживания Божественного Присутствия в существе, Шри Ауробиндо написал где-то: «Если бы люди знали, сколь чудесен этот путь… но они не знают.» Он написал это, я не могу точно процитировать, но он имел это переживание: «Если бы люди знали, как это чудесно, они не колебались бы ни минуты.»

Сейчас они еще делают различие: «духовная жизнь», «обычная жизнь».

Единственно, надо иметь то, что я имела, когда была совсем молодой: ощущение материальной реализации в ее крайнем совершенстве, волю к совершенству ЗДЕСЬ. Надо иметь это, чтобы не пустить все по ветру, а затем оставаться вот так [жест: наивное блаженство], как идиот, и ничего не делать. Благодаря этой старой дисциплине все, что я делаю, делается автоматически с волей к совершенству. Это старая дисциплина. Иначе можно было бы усесться и смеяться на всех и на все: «Заимейте мое переживание, и вы увидите, чего это стоит!»

Это действительно интересно.

 

*

* *

 

Затем Мать возвращается

к своей записке:

 

Ты прочел его вопрос? Прочти мне его снова.

 

«…Мы обсуждали будущее. Мне показалось, что почти все учителя были обеспокоены тем, чтобы сделать что-то, чтобы дети лучше сознавали то, зачем они здесь находятся. В этот момент я сказал, что, по моему мнению, разговор с детьми о духовных вещах часто приводил к противоположному результату, и эти слова утратили всю свою ценность…»

 

«Духовные вещи», что он подразумевает под духовными вещами?

 

Если учителя просто разглагольствуют об этом, конечно… Впрочем, это то, что они часто делают.

 

«Духовные вещи»!… Они учат Истории ИЛИ духовным вещам, они учат Науке ИЛИ духовным вещам. Вот в чем глупость! В Истории есть Дух, в Науке есть Дух — Истина повсюду. То, что нужно, это не обучать лживым образом: надо обучать истинным образом.

Это им не может придти в голову.

 

Он добавляет: «Я предположил, что, может быть, было бы лучше собраться и послушать голос Матери (записи занятий по средам и пятницам), ведь даже если кто-то совсем не понимает, но твой голос проделал бы свою внутреннюю работу, которую мы не можем даже оценить. В этом отношении я хотел бы знать, как лучше всего приводить ребенка в контакт с тобой? Ведь все предложения, включая мои, кажутся мне произвольными и не имеющими настоящей ценности… Мать, не было бы лучше, если бы учителя сконцентрировались исключительно на предмете, которому они обучают, ибо это ты присматриваешь здесь за духовной жизнью?»

 

Ибо?

 

«Ибо это ты присматриваешь здесь за духовной жизнью.»

 

Я собираюсь ему ответить: нет «духовной жизни»!

Это еще старая идея. Еще старая идея мудреца, йога, саньясина… который представляет духовную жизнь, тогда как все прочие представляют обычную жизнь — и это не верно! это не истинно, это совсем не верно.

Если им все еще надо противопоставлять вещи (ведь этот несчастный разум не работает, когда ему не дают противопоставление), если им все еще нужно противопоставление, пусть они берут противопоставление Истины и Лжи, это немного лучше (я не говорю, что это совершенно, но это немного лучше). Но во всем и везде Ложь и Истина перемешаны; в так называемой «духовной жизни», у саньясинов, у свами, у тех, кто думает, что они представляют духовную жизнь на земле, везде есть смесь Лжи и Истины.

Лучше бы не кроить.

 

(молчание)

Что касается детей, то как раз из-за того, что они дети, лучше бы им внушать волю покорять будущее; волю смотреть всегда вперед и двигаться вперед так быстро, как они могут, к тому… что будет. Но не тянуть за собой груз — обузу — всего отяжеляющего прошлого. Только когда вы уже находитесь очень высоко в сознании и знании, тогда хорошо смотреть назад, чтобы найти точки, где начинает вырисовываться будущее. Когда вы можете взглянуть на все в целом, когда у вас есть очень общее видение, тогда интересно узнать, что то, что будет реализовано в будущем, уже было объявлено раньше; тем же образом, как Шри Ауробиндо сказал, что «божественная жизнь проявится на земле, потому что она УЖЕ погружена в глубинах Материи.» С этой точки зрения интересно посмотреть назад или взглянуть в самый низ (не для того, чтобы знать то, что прошло, или узнать то, что знали люди — это совершенно бесполезно).

Что касается детей, им надо говорить: «Есть чудеса, которые должны проявиться; подготовьтесь к их встрече.» Затем, если они захотят чего-то более конкретного и более легкого для понимания, им можно сказать: «Шри Ауробиндо приходил, чтобы объявить об этом; когда вы сможете читать его труды, вы поймете.» Это пробуждает интерес и желание учиться.

 

Я хорошо вижу трудность, на которую он намекает: многие люди (в том, что они пишут или на собраниях, происходящих здесь) употребляют напыщенные слова…

 

Да.

 

…без какой-либо истины личного переживания и без всякого эффекта. Скорее у них негативный эффект. Вот на что он намекает.

 

Да. Вот почему лучше действовать так, как я сказала.

О, но не так давно большинство учителей говорили: «О! Нам надо делать это, потому что это делают везде.» Они [смеясь] уже прошли небольшой путь. Но им еще предстоит большой путь.

Но, особенно, что важнее всего, это избавиться от этого деления. У них всех это на уме — у всех и каждого! Деление на то, чтобы жить духовной жизнью или обычной жизнью, иметь духовное или обычное сознание — есть только ОДНО сознание!

У большинства людей сознание на три четверти спит и искажено; у многих оно совершенно искажено. Но надо не прыгать от одного сознания к другому: надо просто открыть свое сознание [жест к высотам] и наполнить его вибрациями Истины, привести его в гармонию с тем, что должно быть здесь [там это есть со времен извечных], но ЗДЕСЬ, что должно быть ЗДЕСЬ: завтрашний день земли. И если вы утяжеляете себя всей ношей, которую вы должны тащить за собой… если вы тащите за собой все, что вы должны оставить, вы не можете двигаться очень быстро.

Заметьте, знание вещей из прошлого земли может быть очень интересным и очень полезным, но оно не должно связывать или удерживать вас! Если вы можете использовать это как трамплин — очень хорошо. Но, по сути, это вторично.

С индивидуальной точки зрения было время (впрочем, это было довольно широко распространено среди людей, занимавшихся так называемыми оккультными вещами), когда животрепещущий интерес вызывало знание о своих прошлых жизнях, знание своих прошлых опытов; но как только я пришла сюда и поняла то, что принес Шри Ауробиндо, я нашла это совершенно неважным. Это детское любопытство. Это никак не поможет вам, и это только для того, чтобы кичиться собой или забавляться, но это не важно. Некоторые люди еще пишут мне: «Не могли бы Вы рассказать мне о моих прошлых жизнях?» Я говорю им: «Это не интересно. Интереснее та жизнь, которую вы хотите реализовать, а не ошибки, которые вы допустили в прошлом!»

 

(молчание)

Было бы интересно сформулировать или выработать новый метод обучения детей: брать совсем маленьких. С совсем маленькими легко. Должны быть люди (о, потребовались бы замечательные учителя), которые, прежде всего, имели бы достаточную документацию того, что известно, чтобы быть в состоянии отвечать на все вопросы; и, в то же время, по крайней мере, знание, если не переживание (переживание было бы лучше) истинной интуитивной интеллектуальной позиции и… (конечно, иметь эту способность было бы лучше), но, во всяком случае, знание того, что истинный способ познания — это ментальное молчание: внимательное молчание, обращенное к более истинному Знанию, и способность воспринимать то, что приходит оттуда. Лучше бы иметь эту способность; во всяком случае, они должны объяснять, что это истинная вещь — делать некую демонстрацию — и что это работает не только по отношению к тому, что должно быть изучено, ко всей области знания, но также и по отношению ко всему тому, что должно быть сделано: способность воспринимать точное указание КАК сделать. И по мере продвижения это превращается в очень ясное восприятие того, что надо сделать, и точное знание, КОГДА надо делать. По крайней мере, как только дети обретают возможность размышлять (это начинается с семи лет, но к четырнадцати-пятнадцати это очень ясно), им надо давать маленькие указания в семь лет, и полное объяснение в четырнадцать лет, как это делать, и что это единственное средство быть в контакте с глубокой истиной вещей; что все остальное — это более или менее неумелое ментальное приближение к чему-то, что можно знать непосредственно.

Вывод состоит в том, что сами учителя должны иметь, по крайней мере, истинные зачатки этой дисциплины и опыта: дело не в том, чтобы копить книги, а затем пересказывать их. Не годится быть таким учителем — вся земля такова, мы можем позволить только, чтобы снаружи было так, если ей так угодно! Что касается нас, мы не пропагандисты, мы просто хотим показать, что это можно сделать, и попытаться доказать, что это НАДО сделать.

Когда вы начинаете с совсем маленькими детьми, это чудесно! С ними так мало надо делать: достаточно БЫТЬ.

Никогда не обманывать себя.

Никогда не раздражаться.

Всегда понимать.

Понимать и ясно видеть, почему было это движение, почему был этот импульс, каково внутреннее строение ребенка, что нужно укрепить и выдвинуть вперед. Надо делать только это, а затем оставлять их: дать им свободу развиваться, дать им только возможность увидеть множество вещей, прикоснуться ко множеству вещей, сделать столько, сколько возможно. Это очень забавно. И, прежде всего, не пытайтесь вдалбливать им в головы то, что, как вы думаете, вы знаете.

Никогда не бранить, всегда понимать и, если ребенок способен, объяснять. Если он не способен воспринимать объяснение, заменять ложную вибрацию на истинную (если вы сами способны на это). Но это… это значит требовать от учителей совершенства, которым они редко обладают.

Но было бы очень интересно составить программу для учителей и настоящую программу для обучения, начиная с совсем маленьких — они такие пластичные, и все накладывает на них такой глубокий отпечаток! Если им дать несколько капелек истины, когда они совсем маленькие, эти капельки совершенно естественно расцветут по мере роста существа.

Это была бы милая работа.[44]

 

*

* *

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

 

(Ответ Матери учителям Школы, когда ей сказали, что в Библиотеке собираются проводить новые особые послеобеденные занятия, и первой темой для изучения выбрана «Духовная история Индии».)

 

Нет! так не пойдет. Это не так должно делаться. Прежде всего, не следует начинать с шумихи!

Вы хотите показать непрерывность Истории, как если бы Шри Ауробиндо был ее достижением, ее верхом — это совершенно ложно!

Шри Ауробиндо не принадлежит Истории: он вне и за пределами Истории.

До рождения Шри Ауробиндо религии и духовные учения всегда опирались на личность из прошлого, и своей целью они имели отрицание жизни на земле. Так что у вас был выбор между жизнью в этом мире с его маленьким кругом удовольствий и болей, радостей и страданий, с угрозой попасть в ад, если вы не ведете себя подобающим образом, и бегством в другой мир: небеса, нирвана, мокша [освобождение].

Между этими двумя возможностями не очень-то большой выбор, они одинаково плохие.

Шри Ауробиндо сказал, что как раз это было фундаментальной ошибкой, повлекшей за собой слабость и упадок Индии: буддизма, дзен, иллюзионизма хватило, чтобы истощить всю энергию страны.

Верно, Индия является единственным местом в мире, которое еще сознает, что существует что-то, кроме материи. Другие страны совсем позабыли это: Европа, Америка и прочие… Вот почему Индия всегда хранит послание и освобождение мира. Но в настоящее время Индия барахтается в грязи.

Шри Ауробиндо показал, что истина состоит не в том, чтобы убежать из земной жизни, а в том, чтобы оставаться в ней, трансформировать, обожествлять ее, так чтобы Божественное могло проявиться ЗДЕСЬ, в этом ФИЗИЧЕСКОМ МИРЕ.

Вот что вы должны сказать на первом собрании, быть несколько прямолинейными и твердыми.

После, и только после, когда вы скажите это сильно и напрямик, вы можете продолжить и развлекать их историями религий и духовных и религиозных лидеров.

Затем, и только затем, вы сможете показать семя слабости и ложности, которое они приютили и проповедовали.

Потом, и только потом, вы сможете различить, что время от времени то здесь, то там, бывали «прозрения», что возможно нечто иное, как в Ведах, например (приглашение спуститься в глубину пещеры Панас), в Тантризме тоже… начинал брезжить маленький свет.

Предлагаю вам взять девизом вашего первого исследования следующую фразу Шри Ауробиндо:

 

«Мы принадлежим не к зорям прошлого,

а к белым дням будущего.»

(«Очерки о Гите»)

 

*

* *

 

Послание Матери

для Школы:

«Шри Ауробиндо не принадлежит ни прошлому, ни истории.

Шри Ауробиндо – это будущее, шагающее к своей реализации.

Так что нам надо сохранять вечную молодость, необходимую для быстрого продвижения, чтобы не стать тормозом на пути.»

 

 

Апреля 1967

 

(Сатпрем, как обычно, жалуется на свои полностью несознательные ночи)

 

В течение некоторого времени была намеренная воля не выходить из тела. По утрам, когда я выходила из своей ночной деятельности, я часто замечала, что в теле должна быть проделана работа по приведению всего в порядок, как если бы ночью была расстроена концентрация сил, и все надо было бы начинать сначала. Это была пустая трата времени. Раньше, вечером, когда я ложилась на свою кровать, я полностью расслаблялась (всегда надо делать это), то есть делала сдачу [ surrender ], и сознание поднималось вверх. Была концентрация сил, но она держалась недолго: спустя два-три часа все было охвачено ночной деятельностью. Но теперь, вместо всего этого, есть воля удерживать все сознание в теле, концентрироваться и сохранять в теле все энергии, так чтобы могла продолжаться работа в клетках, чтобы она не расстраивалась. И я вижу, что эффект длится гораздо дольше; даже когда я пробуждаюсь (или, скорее, когда я вхожу во внешнюю деятельность), я вижу, что это продолжается, оно не прекращается и возобновляется, как только я внешне пробуждена. Некая концентрация энергии, сознания, силы, света, которая ночью начинает работать в клетках. И нет ничего, нет никакой деятельности, это созерцательное молчание.

За последние четыре ночи был только один случай активности, одним утром между двумя и четырьмя часами, когда я провела два часа совершенно сознательно и активно со Шри Ауробиндо; он делал «изменения» в своей деятельности, в своей организации тонкого физического; он вносил изменения и хотел мне их показать, он хотел, чтобы я была осведомлена об этом. И он показывал мне все это в течение двух часов. Но было только это, а что касается всего остального — встречаться с людьми, куда-то ходить, что-то делать — я полностью прекратила все это. И стало лучше.

 

*

* *

 

Чуть позже

В последние три дня я имела забавное переживание… Y прислала мне целый трактат о ЛСД[45]. [Мать берет папку на своем столе]

Кажется, открытие воздействия ЛСД было сделано случайно (всегда так и происходит): человек, открывший его, принял дозу, не зная, что он принял, и это произвело на него необычайное воздействие (это был швейцарец, кажется, доктор или химик, я не знаю[46]). И теперь, в первый раз за годы (прошли годы), в первый раз он согласился дать описание своих опытов. И, естественно, Y охвачена энтузиазмом, она подготовила отчет и прислала его мне.

Ты знаешь, я очень занята. У меня не было времени прочесть эти бумаги, но я также знаю, что Y довольно нетерпелива (!), и в эти дни, в последние три-четыре дня я говорила себе: «Мне СОВЕРШЕННО ОБЯЗАТЕЛЬНО надо взглянуть на это, иначе так не пойдет. Мне НАДО увидеть это…». И эта мысль все возвращалась. И вот, как-то утром (утром, когда я имею все свои переживания), я сидела, и вдруг я почувствовала что-то такое тяжелое в своей голове, тяжело было и в груди и… странно. Я никогда не чувствовала такого раньше. И все ощущения стали словно неистовыми. Тогда я закрыла глаза и… ты знаешь, лавина, кавалькада форм, звуков, цветов, даже запахов, и они накладывались с реальностью, с интенсивностью — я никогда не была знакома с этим раньше, никогда.

Я посмотрела, а затем сказал себе: «Это прекрасный способ сойти с ума!» И я стала делать то, что нужно, чтобы прекратить это. Но это не прекращалось! Это хотело продолжаться. Тогда я сказала себе: «Очевидно, на это есть причина.» Поскольку это продолжалось таким вот образом, значит, есть причина того, чтобы у меня было это переживание.» Я смотрела, изучала, наблюдала. И я увидела, что это была увеличенная способность ощущать — необычайно увеличенная, ты понимаешь — ПОТОМУ ЧТО было нарушено равновесие между всеми способностями существа.

Естественное равновесие, благодаря которому все уравновешивается, гармонизируется, спонтанно организуется в связное целое с сознательным существованием, было нарушено — нарушено в пользу способности ощущать. Конечно, эта способность ощущать была ужасно увеличена (или обострена, лучше сказать), и она даже наложилась грубым образом. И я увидела, что было что-то, что нарушало равновесие. Было что-то, что имело силу нарушить равновесие существа: настаивать на одной точке в ущерб всем прочим.

Когда я увидела это, в меня вошло некое спокойствие, и это кончилось.

И я больше не думала об этом. В течение трех дней я не думала об этом. Это показалось мне какой-то причудой. А вчера вечером я решила прочесть эти бумаги. Я попросила Павитру прочесть мне их. Тот человек описывает свои переживания… первое переживание — как раз то, что со мной произошло! Так что я имела то переживание, которое имел он, когда принял это вещество!

И он описывает это (я не могла прочесть все), он описывает его так, как я и чувствовала. Так что [смеясь] я имела переживание, не принимая это вещество! просто из-за того, что сознание было повернуто к этому.[47]

Но затем я поняла! Эти люди воображают, что это является средством «развить человеческое сознание» и открыть его к «неизвестным горизонтам»… А эффект (сейчас я совершенно уверена в этом) — это просто смещение равновесия существа.

В моем случае это очень ощутимо, поскольку равновесие, мое равновесие очень сознательное, желаемое, очень организованное, и, конечно, это вызывает значительную разницу; для них же [смеясь] это «просто вот так», причудливая фантазия. И, затем, они (включая Y) убеждены, что с этим человечество может сделать большой прогресс! Это делает их «сознающими целую область, которую они не знали». Но… это порождает еще одну ложь в сознании, поскольку восприятие ОДНОГО из аспектов в ущерб всем остальным — это ужасная ложь. Как я и сказала, у меня было такое впечатление: это прекрасное средство сойти с ума.

Для них это какой-то эпизод, в том смысле, что они принимают это вещество, думая: «Когда я перестану принимать это, такого больше не будет, естественно.» — Но это не так! это может привить телу привычку к беспорядку, привычку выходить из равновесия.

Вот так.

Как раз вчера вечером Павитра прочел мне полное описание переживания, которое я имела… не зная, что это было. Я нашла это очень забавным![48]

Я прочла не все, только половину, и собираюсь прочесть вторую половину. Но, исходя из того, что они говорят там, теперь это, ох, широко распространено!

Теперь можно спросить себя, надо ли человечеству впасть в общую потерю равновесия, чтобы найти более высокое положение равновесия?

Но, совершенно очевидно, наркотики не нужны, чтобы иметь переживания — я не принимала наркотиков!

Вот что они думают, они думают, что это дает им уверенность, что это [другие миры] не воображение, или, более разумные видят, что есть много чего, что они не знают или не могут себе вообразить. Но все это можно найти, не принимая наркотиков![49]

 

 

Апреля 1967

 

(Записка Матери Сатпрему, находящемуся в плохом настроении)

 

Сатпрем, мой милый мальчик!

Мы – друзья, как бы там ни было!

                                                           Подпись: Мать

 

 

Апреля 1967

Ты прочел этот отчет о ЛСД? Что скажешь?

 

Это интересно. Они имеют переживание не только на уровне грубого ощущения. Этот наркотик высвобождает сознание.

 

(Мать ничего не говорит)

 

Он освобождает сознание от всей привычки формаций.

 

А, да, это точно.

Но он сам говорит, что лучше начинать под чьим-то руководством.

 

У тебя осталось то же впечатление, когда ты дочитала до конца? Ведь ты не прочла всего.

 

То, что это нарушает равновесие существа, совершенно вне сомнения. И, очевидно, нарушение равновесия может привести вас к более высокому уровню равновесия. Но есть риск.

 

(молчание)

Вероятно, это часть подготовки. Единственно, результаты могут быть довольно катастрофическими.

Это могло бы составить часть научной дисциплины. Но тогда это и надо так делать, как дисциплину, и под надзором тех, кто знает.

Ты видишь, он очень осторожен, чтобы не говорить о пагубных эффектах. Лично я встречала двух людей, имевших этот опыт и столкнувшихся с ужасными эффектами — они решили больше никогда не прикасаться к этому в своей жизни.

Они очень осторожны, чтобы не говорить об этом.

Это следовало бы делать как обучающую дисциплину, со всеми гарантиями и наблюдениями.

Это то же самое, как и все остальное: это метод, стартующий снизу. Истинный метод начинает сверху — это труднее, менее зрелищно и занимает больше времени.

С точки зрения изучения и наблюдения это очень интересно. Но это следует делать по научному, в духе дисциплины и почти посвящения, в качестве средства изучения.

Конечно, только небольшой контакт с Силой выше беспокоит умы множества людей; и здесь эффект будет очень общим, я думаю.

Но это рискованно.

Если кто-то — кто сознателен, уже много знает, в значительной степени владеет собой и контролирует свои реакции — делает это как способ изучения, тогда это может быть очень интересным. Но может быть опасно давать это бедному малому, который ничего не знает и вовлекается в это из любопытства.

 

(молчание)

В последней части, то, что он называет «клеточный уровень», это действительно описание — ОДНО описание — клеточных явлений и активностей на их уровне сознания, а также на уровне сознания бесконечно малого. Он говорит о «больших потоках», «клеточных трансформациях», обо всем этом; это довольно точно, только…[50] Это то, что действительно происходит, но это как раз сознание, сведенное на уровень бесконечно малого. И это воспроизведение того, что происходит в других измерениях. Но, к примеру, со всей этой дисциплиной клеток, которую я имела… сейчас уже в течение многих лет, его описание произвело на меня впечатление того же самого, ВИДЕННОГО ЧЕРЕЗ ИЛЛЮЗИЮ. И эта иллюзия порождается как раз потерей равновесия: это иллюзия абсолютной реальности, тогда как это совершенно относительная реальность. Ты понимаешь, есть разница: видеть что-то с ощущением реальности, со всей безмерностью других вещей, или видеть это единственно как исключительную и уникальную реальность. Тогда исчезает ощущение гармонии и равновесия Целого. Так что это становится «грандиозным»: как он сказал, некоторые люди могут найти это устрашающим. И это как раз из-за того, что утеряно равновесие. И то же самое, на очень маленькой шкале, происходит и в личности: это видение совокупности, которое дает пропорцию всем событиям, и важность каждого события и каждой вещи полностью меняется, когда имеешь ощущение Целого, и то, что кажется ужасающими и катастрофическим или чудесным, снова становится только частью Целого. Ушло ощущение равновесия. Когда я дочитала до конца, это дало мне еще одно подтверждение моего переживания.

В некоторых случаях может быть необходимо нарушить это равновесие, чтобы войти в контакт с чем-то новым, но это всегда опасно. И способ посвящения и сдачи [surrender] всевышней Силе бесконечно превосходит этот — он только чуть труднее. Это труднее, чем принять наркотик, но это бесконечно превосходит прием наркотика.

Можно было бы назвать это «йогой, открывающей двери всем»! Но… это не безопасно.[51]

И они говорят, что значительное число людей делают это…

Нет ни тени сомнения, что работает Сила, и также несомненно, что это результат действия Силы.

Есть и другие очень интересные примеры. Один бирманец (может быть, ты слышал об этом) совсем недавно получил «премию мира», и он написал статью (он бирманец, я не знаю, на каком языке он ее написал, но она опубликована на французском языке в швейцарской газете), в которой он говорит о том, что все знают, но и о том, что все забыли: что если все деньги, потраченные на подготовку средств разрушения, были бы использованы на прогресс человечества, могли бы произойти чудеса. И затем он добавляет (я не могу точно процитировать): для этого люди — нации и люди — должны прекратить уничтожать и устрашать друг друга и должны жить в ощущении единства. И он также сказал, что если для этого ДОЛЖНА ИЗМЕНИТЬСЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ПРИРОДА, то сейчас самое время, чтобы она изменилась, и мы должны работать к тому, чтобы это произошло.

Я очень счастлива слышать это. Он ухватил суть дела.[52]

И это начинает распространяться. В Корее тоже есть человек, он сказал то же самое, и его знают тысячи людей. Они все просят изменить [человеческую] природу ради «нового сознания».

 

(долгое молчание)

Есть кое-что интересное в этом клеточном сознании: клетки имеют гораздо более острое и точное ощущение искренности, чем в витале и разуме (даже в материальном витале и разуме). Есть некий абсолют в искренности, что очень примечательно, и клетки строги по отношению друг к другу, вот что совершенно чудесно. Это чрезвычайно интересно. Если что-то, какая-то часть, какое-то движение пытается обманывать, оно хватает его вот так [жест: схватить и свернуть шею] и таким острым и точным образом… Во всех витальных или ментальных движениях всегда есть некая [волнистый жест] гибкость, что-то, что пытается приспособиться — тогда как здесь, о!… вот так [жест негибкости]. Так что, когда есть призыв, молитва, самоотдача, сдача [surrender], доверие, все это становится таким чистым — таким чистым, кристальным, ты знаешь… о!

И есть растущее убеждение, что совершенство, реализованное в самой Материи, является ГОРАЗДО большим совершенством, чем что-либо еще. Именно это дает такую стабильность, которой нет больше нигде… Когда есть великое подношение и радость самоотдачи, радостная сдача, тогда если что-то входит даже с совсем маленьким интересом — например, страдание в маленьком уголке (болезнь или расстройство), что надеется на улучшение или желает или ожидает его — тогда это хватает вот так [тот же жест хватания и сворачивания шеи] и говорит: «О! неискренность. Сдавайся безо всяких условий.» Это великолепно.

Это очень интересно.

И эта радость, этот энтузиазм возможности: что ВОЗМОЖНО совершенно искреннее существо; что, можно сказать, позволено: «Жизнь — это такой беспорядок и путаница неискренности, что ЭТО действительно ожидается от нас; ЭТО позволяется и ЭТО должно быть реализовано: быть абсолютным в работе самосдачи.» Это чудо. Чудо!

Также, контакт со всеми этими существами Надразума, всеми этими богами, всеми этими Сущностями, всеми этими божественностями… Здесь, в клетках, есть некая… (как назвать это?) честность и, да, прямота и искренность, говорящие: «О! как они попусту суетятся! Как все это [Мать раздувает щеки] пуф! пуф! раздуто.» Это очень интересно, действительно очень интересно. Совершенно другое видение мира. Оно гораздо более искреннее — гораздо более искреннее, гораздо более прямое. Это любопытно.

Сознание, выраженное в трансформированных клетках, — это чудо. Это оправдывает все века невзгод. Ради этого стоило перенести все это. Игра стоит свеч.

 Особенно все претензии, все преувеличения, вся суета, о! все это видится словно простодушными глазами очень чистого ребенка (гораздо лучше этого! это обидное сравнение).

 

(молчание)

И есть также нечто вроде внутреннего упорядочивания. Когда где-то есть боль, что-то идет не так, следует увидеть позицию других! Строгость, которая сначала говорит (приходится переводить, и от этого теряе<