Супраментальный Свет-Сила-Мощь?

Да.

 

Подходит ли слово «нисхождение»?

Это скорее «манифестация». Образ был… (не могу сказать, что было «выше» и «ниже», это было не так): был разбит барьер, и поток хлынул.

Лучше написать «манифестация».

 

*

* *

 

(Чуть позже, по поводу чрезвычайного загромождения стола Матери:)

 

…Вот почему я держу на столе так много вещей. Кто-то дает мне что-то, и в этом есть добрая мысль, сила, что-то, что приводит меня в контакт с этим человеком, и тогда я оставляю эти вещи на своем столе, чтобы сохранить контакт. Каждая из этих вещей представляет контакт с кем-то. Так что я держу эти вещи здесь (и, конечно, количество этих вещей все увеличивается!). Иногда приходят дети (совсем маленькие дети); и когда такая крошка видит что-то на моем столе, его глаза расширяются, и тогда я даю ему понравившуюся вещь. И я всегда спрашиваю себя [смеясь]: что должно произойти с тем, что находится в вещи, какой круг?!

 

(Мать долгое время

держит руки Сатпрема

в своих руках)

 

Я вынуждаю вас идти очень быстро.

 

 

Марта 1967

Сейчас розы распустились [Мать протягивает Сатпрему розу], но у вот этой чудесный цвет! Она прекрасна, не так ли?

Этим утром я имела забавное переживание с розами. Был закрытый бутон — большой, тяжелый — большой и тяжелый, красный. Я взяла его, взглянула на него, затем провела пальцем по цветку… [жест, показывающий на распускающийся цветок], один лепесток за другим, лепесток за лепестком — перед моими глазами. И бутон был тяжелый и полностью закрыт; я взяла его и сказала: «Жаль.» Я собралась поставить его назад в воду, чтобы он раскрылся, я посмотрела, и тогда… Это было так мило, ты знаешь! вот так, счастливый, как если бы он мне говорил: «О-о-о! Я доволен!».

Я и цветы — очень близкие друзья, должна сказать.

Как-то в прошлом я взяла увядшие цветы — увядшие цветы (это было в то время, когда я практиковала оккультизм с Теоном — такое было несколько раз); один цветок совсем согнулся: я взяла его в свои руки и посмотрела, а затем, мало-помалу, он распрямился и весь засиял!

Они очень, очень восприимчивы.

 

*

* *

 

Чуть позже

Очень забавно: все переживания, проходящие на витальном, ментальном уровне и выше, происходят и в материальном, клеточном сознании; и они там являются, так сказать, воспроизведением, только с маленькими изменениями, вызываемыми Материей. Например, когда вы взбалтываете воду, встряхиваете ее, она больше не прозрачна; это вызывает завихрения в воде, и эти завихрения препятствуют тому, чтобы вода была прозрачной. Вы больше не видите через воду. И материально то же самое: когда вы возбуждены, когда у вас нет этого покоя (это не неподвижность, но это противоположно возбуждению, я не знаю, как описать это, это что-то невозмутимое); очень мало у кого есть это, так что когда люди приближаются, сразу же… [жест дрожания и кипения в атмосфере] вибрации, воцаряется беспорядок и путаница. На маленькой шкале это видно с людьми, приходящими сюда; на большей шкале это видно с движениями Ашрама; на еще большей шкале это видно с движениями земли. То же самое с ментальным неспокойствием людей (неспокойствием и возбуждением): как только есть возбуждение и неспокойствие, невозможно ясно видеть; то же самое, что и с водой, это идет вот так [тот же жест вскипания и трепетания], так много путаных движений, что не видно ничего. Материально происходит то же самое. И затем, как только надо решить какую-нибудь проблему (особенно материальную), люди по привычке становятся неспокойными, и как только они возбуждены, совершенно невозможно найти какое-либо решение. И это усугубляет путаницу.

Это то, что я переживаю постоянно, каждую минуту. Если я нахожусь в своей обычной атмосфере, то каким бы интенсивным ни было действие (или проблема, которую надо решить), все ясно видно, и решение накладывается как что-то абсолютное, бесповоротное: вот как это надо делать. Как только приходит атмосфера неспокойствия кого-либо (и как только возникает проблема, ни один человек из тысячи не спокоен, по крайней мере, внутренне), тогда начинается вот так [жест дрожания], и тогда не только не видно, но и все сходит со своих мест! И тогда решение… надо привести все в порядок, прежде чем можно будет помышлять о решении. И это переживание почти каждого момента. Я вижу множество людей; есть такие, что как только они входят, вместе с ними входит и их путаница, и тогда больше ничего не видно — надо немного подождать, попытаться успокоить, и тогда можно видеть. Среди них есть такие, с которыми атмосфера никогда не успокаивается — бесполезно, остается только отправлять их назад. А с другими людьми атмосфера, спустя некоторое время, успокаивается, и тогда можно начать видеть и знать, что делать.

Но на материальном уровне это выражается очень интересным образом. Когда я одна, и все спокойно в моей атмосфере, тогда в любой момент я могу видеть все, что угодно, любой предмет: он находится точно на своем месте. И все идет «без сучка и задоринки». Как только кто-то (кто угодно) здесь, возникает маленькая вибрация [тот же жест дрожания]. С некоторыми людьми вибрация сильно отягощает — и я теряю свои вещи! Я теряю их почти бесповоротно… пока атмосфера снова не успокоится. Тогда вещи возвращаются совершенно естественно, почти так, как если бы они ушли и вернулись — они не уходили и не возвращались: была только путаница, вуалировавшая все. И я снова нахожу это место, вещь находится в точности на своем месте. И так с утра до ночи (не могу сказать «с ночи до утра», потому что я ухожу в другую область!). Но это постоянно. Так что у меня такое впечатление, что я постоянно живу в путанице.

И иногда это становится довольно тяжелым. Например, утром, когда есть одновременно три-четыре источника путаницы, это становится острым. И у меня есть только одно решение — это быть совсем одной в каком-то месте и оставаться вот так [жест отхода в абсолютную неподвижность], пока все не вернется в порядок. Тогда снова есть Присутствие Господа… оно всегда есть, но оно может выражаться, может проявляться — тогда как это не проходит через это [эту путаницу]! Так что я остаюсь спокойной, и все идет хорошо. Находясь там, я могу встречать новые приходящие беспорядки (при условии, что они не обрушиваются так, что «наступают на пятки» друг другу!), но, в конце концов, я выпутываюсь из них. По правде говоря, я всегда выпутываюсь из них, но есть беспорядки, которых не должно быть, они бесполезны. Мне всегда хочется говорить людям: «О, умоляю вас, будьте спокойны!…» Но «спокойными» не апатично, не так, чтобы враз опустить руки и не шевелиться (тогда как, впрочем, происходит еще вот так [жест кипения]), нет: спокойно-спокойно, вот так [широкий жест] в сознании, и тогда все становится прозрачным. И в этой прозрачности очень хорошо видно, все очень хорошо решается, все устраивается, и все само собой организуется, так что не надо даже вмешиваться.

Все трудности… Я вижу это, я видела это в последнее время в связи с политическими организациями, национальными отношениями; все это, все эти проблемы могут решаться — это все то же самое: люди вот так [тот же жест дрожания], все время, все время… возбуждение, возбуждение, накладывается другое возбуждение — и больше ничего не видно! Невозможно ничего увидеть. Тогда как если успокоиться на некоторое время…

И так со всеми вопросами, которые мне задают (я получаю несчетное число вопросов), все вот так [тот же жест], все так, и невозможно ничего увидеть. Если же оставаться спокойным… Свет проходит, все становится ясным, прозрачным, и… становится таким естественным, таким простым! таким простым, таким очевидным: есть ОДНО, что можно сделать, и это истинно. Все остальное… [тот же жест кипения].

Есть люди, живущие в постоянном вихре, и они еще удивляются, почему все идет плохо! У них усложнения… И все так [тот же жест].

Я, естественно, не говорю о тамасичных и совершенно инертных людях; они как инертная масса, так что Свет не может пройти — через них проходит и их возбуждает нетерпение других людей! Нет, я говорю о Свете… [широкий жест], который находится над вещами, не затрагивается ими и видит. И это Свет в… (как сказать?) Целостности, вся вселенная продвигается с фантастической скоростью, в совершенной недвижимости. Слова кажутся глупыми, но это можно чувствовать — чувствовать, видеть, этим можно жить. Светлая недвижимость, идущая с фантастически быстрой скоростью.

И в этой неподвижности есть совершенная прозрачность… и проблем нет: решение предшествует проблеме. То есть все организуется [жест, указывающий на движение вселенских сил] таким образом, что вещи могут сменить позицию или занять другое место, чтобы выразить то, что надо выразить: что-то новое постепенно входит в манифестацию (словно выходя из Непроявленного), оно входит в манифестацию и трансформирует. И это делается автоматически. Большое, грандиозное движение… [Мать улыбается с закрытыми глазами] в котором человек может участвовать только в том случае, если он совершенно безмятежен, спокоен и проницаем.

 

(Мать берет руки Сатпрема

и долгое время смотрит на него)

Скажи мне, было бы мило, если можно было бы брать сознание людей как берут цветок, а затем, поскольку смотришь на него, держишь его, и вибрация является этой Вибрацией всевышней Любви, то оно открывается, вот так, организуется и становится чудесным.

Было бы хорошо, если можно было бы делать так… [смеясь] может быть, кто-то умеет это делать![35]

 

Да, это то, что ты делаешь!

 

Марта 1967

Это очень интересно… Из-за этого новогоднего «послания»[36] (все везде говорят об этом послании, это вызвало хорошую встряску; даже в правительственных кругах, везде), из-за этого послания каждый мнит себя «защитником Истины». Они задают мне вопросы, и каждый удивляется тому, что истина, как он ее понимает, не устанавливается в мире. Так что я вынуждена была начать войну ради Истины против всех представлений об Истине! И это очень интересно.

Например, здесь есть эта старая идея о вегетарианской пище. Некоторые люди с негодованием пишут мне, что в Ашраме все больше и больше нарушаются эти «святые правила»! Один человек написал мне это и попросил ответить; в первый раз я проигнорировала его письмо. Тогда он написал мне второй раз и спросил: «…Что мы можем сделать, если вы не отвечаете?» Я ответила (вероятно, они кусают пальцы от моего ответа!), я ответила примерно так:

 

Истина – это не догма, которую можно выучить раз и навсегда и выставлять ее как правило. Истина бесконечна как всевышний Господь, и Она проявляется каждое мгновение в тех, кто искренен и внимателен.

 

Я могла бы добавить еще кое-что, но не стала этого делать, чтобы не развязывать слишком открытое сражение!

В тот же день, как раз сегодня, я получила другое письмо… во всем письме поносится все, что происходит в Ашраме: «Как же так! Здесь хуже, чем в остальном мире!» и т.д. (И все это во имя «истины», конечно.) Так что [смеясь] я ответила: