Глава пятнадцатая. Как исчезают Герои

— Ну и что ты на это скажешь?

Уголки губ зельевара чуть дрогнули:

— Думаю, ты напугал старика так, что он не скоро осмелится заявиться к тебе еще раз! — Северус все же не смог удержаться от улыбки. — Слагги наверняка уже представлял себе, как будет столоваться в твоем доме каждую субботу, а то и чаще. А ты... подумать только! "Тот, кого я много лет называл Повелителем, был великим человеком! Моя благодарность не знала бы границ!" Гораций чуть с кресла не упал. Ты бы пожалел беднягу... Вдруг, знаешь, сердце больное...

— Ну да, как же! Этот откусит и руку, и голову — и не подавится! Его сбережения! Хватит разве что на сарай! Если бы мне не было доподлинно известно, сколько галеонов у него на счете, я бы даже пустил слезу, оплакивая нелегкую профессорскую долю!

Элайджа тем временем уже водрузил массивную чашу Думосбора на стол, готовясь к путешествию.

— А как тебе то, что Гораций рассказал о Поттере?

— Тебе известно мое мнение, — Северус задумчиво потер лоб. — Знаешь, за эти годы, что я преподавал в школе, я всякого насмотрелся. Подростки ведут себя по-разному. Особенно недоученные маги. Кто-то шутки ради подбросит соседу в котел какую-то гадость и радуется, когда тот удивленно смотрит на испорченное зелье. Некоторые — и таких довольно много — тут же тянут руку, чтобы сообщить тебе имя хулигана. Но вот Поттер... даже если подобные проделки были направлены против кого-то с его факультета, он никогда не ябедничал. Доносить, причем вот так бездарно, бессмысленно — нет, это не в его духе. Тем более подставить человека, который действительно помог ему. К тому же обижаться на Слагхорна у Гарри нет ни малейших причин: старик и вправду выделял его, нахвалиться не мог.

Элайджа, скрывая усмешку, уже не в первый раз отмечал про себя, что зельевар в разговоре все чаще называет Поттера по имени. И эти оговорки: "Гарри вряд ли поступил бы так", "Гарри не мог"... Интересно, замечает ли сам старший наследник, как неосознанно стремится выгородить младшего? Но это хорошо, Мордред побери, хорошо!

— Ловко они придумали с крестражами, да, Северус? Удобная оказалась вещь: тут тебе и обыски в домах, и допросы по ничтожному подозрению. Непримиримая борьба с Темной магией!

— А как ты хотел? Сдается мне, если Лже-Поттер выйдет из-под контроля, Аврорату найдется, что ему предъявить.

— Ну что ж... — Паркинсон выжидательно дотронулся до пробки фиала, приглашая Северуса подойти ближе к Думосбору. — Надеюсь, я не прогадал, отдав Горацию дом...

— Ты же не подарил...

— Ну, выкурить оттуда "беззащитного старика" — на это я вряд ли пойду. Пусть живет, я не обеднею. Хотя... тот коттедж неплох, за него можно выручить немалую сумму... Так мы идем? — нити из фиала уже соприкоснулись с мерцающим зеркалом артефакта, окутывая поверхность чаши туманной дымкой.

...Несколько секунд они не могли различить ничего, кроме мутной пелены перед глазами — но вот она рассеялась, истаяла, выбрасывая обоих наблюдателей в самое сердце хаоса. В неимоверном грохоте, от которого немедленно заложило уши, невозможно было разобрать ни слов, что сражавшиеся кричали друг другу, ни голосов, ни отдаваемых приказов. Факелы, некогда укрепленные на стенах коридора, были сшиблены на пол, а некоторые использовались дерущимися наподобие огненных снарядов. Казалось, это место сейчас освещается только вспышками посылаемых противниками проклятий.

Северус и Элайджа, отыскав друг друга взглядом, попытались продвинуться вперед, но не особо преуспели: оба они были привязаны к медлительному Слагхорну, который, облаченный в пижаму — ведь так внезапно обрушившиеся на Хогвартс события вырвали его прямо из постели — решительно вел к Большому Залу отряд, состоявший из торговцев и домовладельцев Хогсмида, а также из родителей учеников, подоспевших на помощь к окруженным Темным воинством детям.

— Однако... — Элайджа, пользуясь, что они, посторонние, не были вовлечены в события, решил поделиться своими наблюдениями с Северусом, — а наш старик-то вовсе не так плох! Я, грешным делом, был уверен, что он отсиживался в своих подземельях, спрятав голову под подушку, а газетчикам наплел потом про свои подвиги для красного словца.

В поле зрения, к сожалению, попадало лишь то, что мог видеть в тот момент охваченный воинственным пылом Гораций: откуда-то сбоку на сражающихся буквально вывалилась орда домовых эльфов Хогвартса под предводительством Кричера, во всю глотку оравшего: "На битву! За моего хозяина!" (1) Вооруженные кухонными ножами для разделки мяса, они, словно стая мелких шавок, набрасывались на сторонников Лорда, тесня их, окружая, калеча.

— Пошли! — Снейп рванул отвлекшегося Паркинсона за собой. Изумрудно-зеленая пижама слизеринского декана мелькнула у самой двери в Большой Зал. И в тот же миг маленькое тельце упало прямо к его ногам — умирающий Кричер продолжал прижимать к груди массивный старинный медальон.

Как странно было стоять в гуще битвы, не имея ни малейшей возможности вмешаться: хотелось пригнуться, уворачиваясь от проносившихся над головой зеленых и алых всполохов, прикрыть щитом кого-то из детей или взрослых, в горячке и эйфории забывающих воспользоваться защитными чарами. Почему все они рвались в Большой зал, где, казалось, уже яблоку негде упасть? Шансов разглядеть отдельные группы или пары соперников не было — Слагхорн увидел цель, и теперь рвался вперед, отбросив всяческую осторожность. Там, в самом центре, разметав вокруг себя обломки факультетских столов, волчком крутился Темный Лорд, посылая во все стороны такое количество заклятий, будто его палочка извергает нескончаемый фейерверк. И рядом с ним двое — Макгонагалл и Кингсли. Декан Гриффиндора сейчас вовсе не напоминала строгую чинную даму, ее облик, скорее, наводил на мысль о ее анимагической ипостаси — столь гибким, молниеносным и почти неуловимым было каждое движение. Гигант Кингсли больше рассчитывал на мощь посылаемых проклятий — но его магические удары летели мимо цели: Волдеморт значительно превосходил обоих своих противников. И вот к сражающимся присоединился Гораций — воистину, шум битвы делает безрассудными даже робких и осторожных. Нет, он не пытался нападать сам, взяв на себя защиту более активных бойцов. Взгляд Волдеморта жег, словно сухой лед — нелепый старик в пижаме, осмелившийся бросить вызов величайшему магу современности, не вызывал у него ничего, кроме презрения. Он играл с ними, коротая время в ожидании чего-то... возможно, он чувствовал, что провозглашенная им самим смерть Поттера была мнимой. Чего хотел Темный Лорд в тот момент? Перевес пока что явно был не на стороне его соратников, они остались в меньшинстве, Поттер якобы мертв — зачем было оставаться в Хогвартсе, продолжая это нелепое побоище, хотя, казалось бы, ничего не стоит покинуть школу сейчас, созвать уцелевших при помощи Метки, чтобы собраться с силами для нового удара. Увлекся так, что не смог остановиться? Или тянет время, понимая, что главный поединок в его жизни еще впереди?

Ему достаточно вложить в свое заклятие чуть больше силы — и вот уже трое противников отлетают от него к стене, как котята, отброшенные в сторону рассвирепевшим хозяином. Картинка теряет четкость: видимо, от удара сознание Слагхорна на несколько секунд помутилось. Это досадно... невозможно понять, каким образом перегруппировались все участники битвы, словно освобождая пространство для основных действующих лиц. И не ясно, кто занял какое место: здесь ли пришедший в себя Кингсли, где Люциус с Нарциссой, до этого оказавшиеся в кадре лишь на пару мгновений, выкрикивая имя сына и расталкивая дерущихся.

...И вот уже оба странника из иных времен стояли в толпе в Большом Зале, смешавшись со зрителями, наблюдающими за разыгрывающимся у них на глазах представлением. Соперников отделяла от остальных прозрачная и в то же время, несомненно, прочная завеса, созданная Поттером. Казалось, все замерли — никто не решался издать ни звука. К сожалению, Элайджа и Северус могли видеть лишь то, что было доступно Слагхорну, следящему за поединком со смесью ужаса и ожидания. "Пусть никто не пытается мне помочь! Так нужно. Нужно, чтобы это сделал я", — голос Гарри гремел под сводами, словно он был древним богом или героем, вышедшим на последнюю битву со Злом.

Противники, держа друг друга на прицеле, медленно и по-кошачьи мягко двигались по краю невидимой окружности, которую они мысленно прочертили для себя. И Поттер... нет, Северус ни за что бы не поверил, что мальчишка, не обладавший особым даром красноречия, проведет все это время, не посылая во врага проклятие за проклятием в попытке прощупать его оборону, нет, он говорил без умолку. И его слова... Зельевар вновь вынужден был услышать, на этот раз из первых уст, столь мучительные и не предназначенные для чужих глаз и ушей подробности собственной жизни — любви, предательства, раскаяния и службы тем, кому не стоило присягать на верность. Но самое удивительное, что Гарри тратил столь драгоценные секунды не только на то, чтобы объяснить Лорду, как тот ошибся в нем, Северусе, как допустил роковой промах, полагая, что завладел Старшей Палочкой — нет, изможденный худенький парнишка, в тот момент парадоксальным образом сочетавший в себе могущество и беззащитность, казался выходцем из иных миров, ненадолго отпущенным обратно на землю, чтобы вынести чудовищу свой приговор. Он не обвинял — напротив, увещевал, призывая Темного Лорда к раскаянию...

— Он не двинулся умом на почве любви к ближнему? — скептически заметил стоявший рядом Элайджа. — Собирается сделать карьеру странствующего проповедника? Зачем терять столько времени?

Слова здесь ничего не решали: только столкновение двух магий могло определить, в какую сторону качнутся весы — и Волдеморт не выдержал, первым выкрикнув Смертельное Проклятие. Сгустки жидкого пламени слились в самом центре воображаемой арены, тот, кто еще недавно именовал себя Повелителем, осел на пол грудой тряпья, волшебная сила, ушедшая из тела, больше не поддерживала его: перед собравшимися был высохший старик. Череп, обтянутый неестественно белой кожей, уродливо изогнутые руки напоминали древесные коряги. И напротив него — юный победитель, Герой, все еще не осознающий до конца, что же произошло. В тот же миг защитный купол, отгораживавший сражавшихся от всех остальных, рассеялся...

"Вот, сейчас... тот самый момент", — Северус никогда не желал так неистово, чтобы время замедлило свой ход.

— Что ты делаешь? — изумленный Элайджа вцепился ему в плечо: картинка перед их глазами замерла, чуть подрагивая. — Как ты...

Зельевар и сам не понимал, как ему удалось прервать ход чужих воспоминаний — к сожалению, это давало им с Паркинсоном лишь одно преимущество. Они могли рассмотреть детали, но по-прежнему были не властны сделать ни шагу в сторону, чтобы выйти из шеренги зрителей и взглянуть на происходящее с иного ракурса.

— Сейчас смотри как следует, я "отпускаю".

Северус как будто тянул на себя незримые струны, не позволяя событиям нестись вперед с привычной скоростью. Замедленная съемка... Мальчик ловко перехватывает Бузинную Палочку в воздухе, опускает руки, сжимая в каждой из них по артефакту, удивленно смотрит на поверженного врага, не веря, что действительно совершил предначертанное. Медленно поворачивает голову чуть вбок, вероятно, пытаясь отыскать взглядом друзей, и в тот же миг резко наклоняется вперед, словно получив удар в живот. Обхватывает себя руками, все еще не осознает, что с ним... Сразу же за первой следует вторая атака — он откидывает голову назад, как будто кто-то бьет его по затылку. И исчезает. Всего несколько мгновений: для наблюдателей цепочка событий выглядела непрерывной — обмен заклятиями, гибель Волдеморта, судорожное движение Гарри, которое так легко связать с последствиями поединка, и неожиданное, но вполне объяснимое исчезновение Героя.

Зельевар не помнил, как они вновь очутились в кабинете Элайджи — он сам почему-то сидел в кресле, а Паркинсон склонялся над ним, как мантру твердя "Энервейт".

— Все в порядке, — Северус поднес руки к лицу, усиленно растирая виски и веки.

— Я и понятия не имел, что ты умеешь останавливать воспоминания!

— Я и сам был не в курсе до сегодняшнего дня, — меньше всего сейчас Снейпу хотелось обсуждать детали произошедшего лично с ним. — Ты видел? Два удара! Ты видел?

— Ты посиди пока, — Элайджа все еще смотрел на него со смесью беспокойства и облегчения. — Я сейчас, подожди. Может быть, Укрепляющего? У меня хорошее... ты сам варил.

— Виски мне налей, — отозвался Северус, поднимаясь с кресла.

Голова еще немного кружилась, но все это было совершенно неважно по сравнению с тем, что он только что видел. В Поттера угодило два заклятия. Причем уже тогда, когда Темный Лорд был мертвее мертвого.

Он смотрел на лужайку перед домом, просторы которой сейчас бороздил садовник Паркинсонов на небольшой, словно игрушечной машинке, в которой Северус без труда опознал маггловскую газонокосилку на бензиновом ходу. Кроны деревьев золотились в лучах заходящего солнца. И несколько алых мазков среди этого желтого великолепия — бересклет и клены.

Кто-то, выждав момент, когда Гарри покончит с Волдемортом, убрал и самого Победителя... Два удара: первый, по всей видимости, в область солнечного сплетения — мальчишка инстинктивно согнулся пополам, пытаясь унять боль. Вряд ли на Героя наслали желудочную колику.

И через пару секунд второй — в голову.

— Ты заметил, что не было вспышек? — Элайджа уже протягивал зельевару наполненный на четверть бокал.

— Да, разумеется, — голос Северуса звучал несколько хрипло, ему было непросто совладать с собой. — Не каждое заклинание оставляет видимый след, ты же сам знаешь.

Мастера Темных Искусств прекрасно умели маскировать то, что не предназначено для чужих глаз. Проклятия, незримые и опасные, словно змеиный укус. Яд в бокале, поднесенном на дружеской вечеринке...

— Насколько я понял, первый удар был нацелен на магическое ядро, — Элайджа наконец озвучил собственные предположения. — А вот второй... голова... память? И тут же мгновенное перемещение. Скорее всего, мощный Обливиэйт, комбинированный еще с чем-то. Помнишь, два года назад... У нас еще был тогда этот смешной парень, даже имени не помню. Неудачник такой, его еще прозвали хромой Хьюго. Так, мелкая сошка.

— Ну? — Северус не был в курсе всего, что творилось в ставке Темного Лорда.

— Так вот, когда он провалил очередное задание, Лорд избавился от него. А вот семью... почему-то ему показалось забавным наложить на них заклятие забвения. Вслед за этим они незамедлительно исчезли. Он еще говорил, что теперь и сам не отыщет их, как бы ни пытался.

— Кто-то из... наших... — Северус невольно запнулся на этом слове, — как думаешь, кто-то из наших мог знать, что за проклятие использовал Волдеморт? Объединить заклятия забвения и мгновенного перемещения...

— В тот момент, думаю, нет, но вот потом... Сам понимаешь, было немало таких, кто готов был ухватить любую кроху могущества, случайно упавшую с барского стола. Бэлла, Яксли, Люциус...

— Разрушили магическое ядро Поттера и выбросили его невесть куда?

К сожалению, это предположение имело все шансы оказаться верным. Благодарность Магического мира? Северус усмехнулся — похоже, на этот раз она выглядела именно так: тебя используют для всеобщего блага, превращают в сквиба и выбрасывают на помойку. Просто потому, что ты можешь представлять собой потенциальную опасность. Нет, что-то вновь не сходится... насколько ему было известно, для лишения магии требуется сложный многоступенчатый ритуал. Еще есть заклятие, выжигающее магическое ядро волшебника — но его применение приводит к почти мгновенной гибели. Порой Темный Лорд выбирал для расправы над провинившимися именно это наказание. Северус на секунду прикрыл глаза, отгоняя отвратительное воспоминание: нет, с Гарри ничего подобного не происходило. Или все же то, что случилось с Поттером после поединка — последний подарок Волдеморта? Опять же, почти невероятно: Бузинная палочка, признавшая юношу своим хозяином, не могла нанести ему никаких повреждений. Это противоречило бы всем законам магии.

Разумеется, имея за плечами немалый срок службы Темному Лорду, и он, и Паркинсон могли бы сходу назвать еще несколько проклятий, мишенью которых становилась именно магия противника. Но это следовало уточнить — мир магии слишком велик, чтобы кто-то мог смело утверждать, будто овладел всем его многообразием.

— Элайджа, у тебя в библиотеке наверняка есть что-то по Темным Искусствам. Я бы хотел взглянуть...

Они поднялись наверх, Северус остался у входа, а вот Паркинсон углубился в недра своего книгохранилища: судя по звукам, он открывал дверцы шкафов, переставлял передвижную лестницу, тяжело дыша взбирался по ступеням.

— Вот, кажется, то, что нам нужно.

Он возвратился, держа в руках увесистый фолиант в неброском потертом переплете из коричневой кожи. Тяжелые пергаментные страницы медленно шелестели под его пальцами.

— Так-так, "заклятия, насылающие немощь", "как ослабить магию враждебного рода", "смертоносные иллюзии"... да, вот они — "проклятия, поражающие магическое ядро". Знаешь, как называется то, которое выжигает его полностью, Северус? "Цветок мака"!

...Алые лепестки огня, охватывающие магическую сущность волшебника... Северуса вновь передернуло от отвращения.

— Только для этих "маков" требуется специальное зелье.

Северус даже помнил его рецептуру...

— И само заклинание строк на пять. Еще надо обездвижить жертву...

— Это не оно.

Северус резко оборвал Паркинсона. Бесполезно пытаться рассказывать себе о том, что сам он имел к злодействам покойного Лорда весьма опосредованное отношение. Они оба — и он, и Элайджа — запятнали себя достаточно.

— Что-нибудь еще есть? — спросил он, стараясь, чтобы голос его на этот раз звучал как можно более безразлично.

— Да, правда, не так уж и много. Вот, смотри, — Паркинсон пододвинул книгу так, чтобы Северус мог видеть и иллюстрации, и сопровождающий их текст. — Заклятие разрыва: заставляет волшебника забыть о том, что он владеет магией, разрушает связь между магическим ядром и разумом. Подвергшиеся ему не могут колдовать осознанно, но склонны к вспышкам стихийной магии, которые они не в состоянии контролировать. Практически необратимо. Что скажешь?

— Скажу, что это неудачный вариант, — подумав, откликнулся Северус. — Если они комбинировали Обливиэйт с заклятием перемещения, то практически выбросили в мир, возможно, прямиком к магглам, человека, который опасен, как бомба, но сам об этом не подозревает. Нарушение Статута о секретности налицо.

— Не очень-то похоже, чтобы наших оппонентов что-то останавливало, — с сомнением произнес Элайджа.

— Плохо, потому что ненадежно. Парень, якобы маггл, лишившийся памяти...

Что-то в собственных словах заставило Северуса умолкнуть. "Маггл, лишившийся памяти"... Что происходит в подобных случаях? Полиция, скорее всего, психиатрическая клиника...

— А вот это заклятие... "Клубок". Что за название! Ты слышал о таком?

— Приходилось, — нехотя признался Северус.

— Разрывает и спутывает нити, составляющие магическое ядро. ПрОклятый становится неуправляем и опасен, так что от него постараются избавиться свои же. Да, тоже не подойдет — случись такое с Поттером, он рано или поздно заявил бы о себе. Распоясавшийся безумный маг, к тому же не помнящий, кто он и откуда.

Теперь оба мужчины склонились над книгой. Примечательно, что проклятий, поражающих магическое ядро, оказалось не так-то много. И под каждым описанием была краткая сноска: "Действие практически необратимо". Выходит, даже если им посчастливится отыскать Гарри, помочь ему вряд ли удастся... И нарисованные маги на картинках точно так же, как и Поттер, болезненно изгибались, обхватив себя за живот. Удар должен был быть нацелен непосредственно в область диафрагмы.

Заклятие связи, позволяющее наложившему его выкачивать магию из донора... Если они держат Поттера в каком-то доступном им одним убежище... Но Северус не мог представить себе ни Кингсли, ни кого-то из Уизли в роли упыря, присосавшегося к жертве. К тому же, зачем тогда было наносить второй удар? Нет, надо искать дальше. "Ледяные путы" — древнейшее темное колдовство, призванное сковать магию противника внутри него самого, превращает волшебника в сквиба, не осознающего самой возможности творить чудеса. Никаких побочных эффектов: ни безумия, ни стихийных выбросов. Та жизнь, та кипучая веселая сила, что некогда наполняла тебя, становится подобием ледяного шара, который ты можешь носить в себе сколь угодно долго. И умереть, не подозревая, кто ты есть на самом деле.

— Смотри, — тем временем продолжал Элайджа, — а это тебе как? "Решето". Но у него отсроченное действие: на врага насылают иллюзию какого-то повреждения или болезни, он неосознанно перенаправляет магию для борьбы с несуществующим недугом, пока она вся не вытечет из ядра.

— Если бы нейтрализовать Поттера надо было мне, я выбрал бы Ледяные путы, Элайджа.

Путы, нити... мальчик в том сне был оплетен ими с ног до головы. И они казались хрупкими и ломкими, словно стекло. Один в мире... где угодно... не помнящий себя, не имеющий ни единой возможности защититься. Если все это так, то те, кто решил разделаться с обоими наследниками, проявили по отношению к нему, Северусу, истинное милосердие — ему предстояло всего-навсего умереть. Пасть от руки своего бывшего Повелителя или принять легкую смерть от гоблинского кинжала.

— Думаю, Элайджа, мы сможем точно сказать, что с Поттером, только если отыщем его.

— Или вынудим того, кто запустил в него заклятиями сразу после поединка, признаться.

Трудно было сказать, отчего Паркинсон был готов взяться за спасение Поттера с таким энтузиазмом. Засиделся без дела, и его тянуло на приключения? Северус ощущал сейчас только усталость — так часто бывало, когда после долгих раздумий он приходил к верному решению. Но на этот раз результат не радовал. Завершенность и обреченность...

— Да, возьмем штурмом сначала Аврорат, потом Малфой-мэнор, а уж потом, вдоволь напившись крови, доберемся до уизлевской хибары... Предлагаешь завтра открыть запись всех желающих вступить в Темное воинство? — Северус мрачно усмехнулся.

Они вновь спустились вниз, чтобы еще несколько раз пересмотреть воспоминания Слагхорна и проверить или опровергнуть свои догадки. С каждым разом зельевару все проще было останавливать события в определенный момент, замедляя их до череды стоп-кадров. Но одно препятствие обойти никак не удавалось: они видели лишь то, что попадало в поле зрения Горация. Правда, сейчас, когда сюжет прокручивался перед их глазами раз за разом, они могли различить детали.

Все, кто был замешан в исчезновении Героя — где находился каждый из них во время поединка, и кто мог нанести удар? Кингсли... в последний раз он мелькнул в воспоминаниях Горация: будущий Министр был отброшен к стене Большого Зала заклятием Темного Лорда, скорее всего, оправился довольно быстро, раз даже старику Слагхорну потребовалось всего-то пара минут, чтобы прийти в себя. Куда он направился потом? Тоже оставался среди зрителей? Узнать об этом можно было только от него самого, но нынешний мистер Шеклболт вряд ли был доступен для беседы. Теоретически заклятие в Гарри мог направить и он, но что-то подсказывало Северусу, что он не стал бы марать руки — для этого существовали иные. Исполнители? Сообщники? Те, которых потом провозгласили соратниками и наградили по заслугам?

— Ты заметил, что оба удара были нанесены практически одновременно, с интервалом всего в пару секунд? — Элайджа задумчиво поигрывал старинным украшенным рубинами пером, изредка выводя на пергаменте одному ему понятные закорючки.

Северус задумчиво кивнул. Подобная синхронность тоже показалась ему примечательной — нападавших, скорее всего, было двое, и действовали они на удивление слаженно.

— Одно из проклятий комбинированное, наложить его не так-то просто. Второе, то, что было нацелено на магическое ядро, требует немалых затрат магической силы, — продолжал рассуждать Паркинсон. — Двое, но действовать они должны были как один человек. Ты знаешь, что у Люциуса и Нарциссы магический брак?

— И что из этого следует?

— Почти полное слияние магии супругов, способность ощущать друг друга на расстоянии. Им не требовалось ни условных знаков, ни чего-либо другого. Удары, как ты мог видеть, были нанесены с разных сторон.

Да, старшие Малфои были первыми подозреваемыми в списке. Услуга, оказанная ими нынешнему Министру Магии должна была быть крайне значительной — едва ли Шеклболт продешевил, осыпав Люциуса незаслуженными почестями, щедро подарив аристократу все заслуги Северуса. Все имеет свою цену... Спасение семьи, доброго имени, родового имущества, освобождение от всех и всяческих подозрений, гарантия безоблачного будущего для Драко... Что по сравнению с этим жизнь какого-то мальчишки, ничейного полукровки? Жаль, что в воспоминаниях Горация невозможно увидеть, где именно находились Люциус и Нарцисса.

— Если наши с тобой догадки соответствуют действительности, то ты, безусловно, прав, — отозвался Северус. — Не стоит, однако, сбрасывать со счетов ничтожную вероятность того, что удар мог нанести и кто-то из соратников Лорда. В Зале на тот момент собралось немало народу. Все были поглощены поединком.

— Я читал отчеты о судах над нашими, — Элайджа только покачал головой, — большинство из них попали в плен еще на подступах к Большому Залу, многие были оглушены заклятиями. Не думаю, что кто-то мог беспрепятственно наблюдать за поединком, тем более размахивать палочкой. Кстати, а Уизли? Насколько я мог видеть, там была почти вся семейка.

— Знаешь, Элайджа, — Северус с силой тер виски, как будто это помогало ему думать, — почему-то я не могу поверить, что кто-то из них способен на подобное. Старшее поколение я вообще исключаю: Молли всегда вела себя по отношению к Поттеру как наседка, да и ее муж был немногим лучше. Для них обоих Гарри в первую очередь был ребенком, пусть и чужим. Нет, — зельевар решительно тряхнул головой, словно пытаясь этим жестом подкрепить собственные слова, — это не они. Разве что кто-то из братьев... Чарльз, Билл... Но, видишь ли, если они оказали Министру эту сомнительную услугу, то где вознаграждение? Артур, насколько мне известно, до сих пор прозябает на какой-то сомнительной должности в Министерстве.

— Он недавно назначен начальником отдела по сотрудничеству с магглами.

— Это должность для неудачников, ты сам прекрасно понимаешь. Его старшие сыновья от участия в войне никаких выгод не получили: так, премии, награды — как и все остальные.

— Но ведь ты уверен, что Лже-Поттер — это Рон Уизли?

— Убедиться в этом окончательно мы сможем, лишь когда он превратится в себя самого у нас на глазах, — резонно заметил Северус. — Я не ошибусь, если скажу, что в воспоминаниях Горация мы видели его сразу при входе в Большой Зал?

— Да, сражался с беднягой Фенриром. Рядом с ним был еще этот высокий парень...

— Лонгботтом, — подтвердил зельевар. — Допустим, они вдвоем управились с оборотнем, а вскоре после этого начался поединок. Что мешало Уизли-младшему выйти в коридор и перенестись оттуда в Запретный лес и принять там оборотное зелье, чтобы через некоторое время объявиться уже в роли счастливого, но несколько оглушенного своей победой Героя? А в это время кто-то должен был оставить в школе "его" мертвое тело. Впрочем, муляж могли подкинуть и заранее — там полно скрытых ниш, тупиков, чуланов. Мало ли что могло случиться? В суматохе сражения никто бы ничего не заметил.

Паркинсон озадаченно нахмурился:

— Я слышал, что на территории Хогвартса нельзя аппарировать.

— А ты? Как ты выбрался со мной?

— Портключ, мой драгоценный. Такой же, что я недавно дал и тебе.

Странно, когда они давным-давно смотрели воспоминания Элайджи о спасении Северуса, зельевар не обратил на это обстоятельство должного внимания.

— Портключ, Элайджа. Это ответ и на твой вопрос. Не думаешь ли ты, что у директора и деканов не было ничего подобного, и нам приходилось носиться по лестницам и лужайкам, если в школе происходило нечто экстраординарное? Нет правил без исключений.

— Хорошо, допустим, — Паркинсон, исчеркавший весь лист пергамента, наконец отложил его в сторону, — но кто-то должен был помогать им. Кингсли все же участвовал в битве...

Они проговорили до глубокой ночи: можно было бесконечно строить предположения, не имея на руках практически ни единого доказательства. Когда Северус вернулся домой, десятки вопросов так и роились у него в голове, и ни на один из них он не мог дать определенного ответа. И, пожалуй, главный из них: зачем было придумывать такую многоходовую комбинацию, если самым простым решением было все же убить Поттера, свалив вину на почившего Темного Лорда? Ведь Дамблдор полагал, что смерть Героя неминуема...

А перед глазами так и стояла эта картина: Гарри, словно в изумлении застывший над сраженным врагом в лучах света, льющегося в Большой Зал из разбитых окон. И его взгляд — радостный, открытый — мальчишка даже не успел осознать ни триумфа, ни счастья от того, что все наконец закончилось. И так и не понял, что незримый кинжал несется к нему, рассекая воздух. Ложь и предательство, о которых он, скорее всего, так никогда и не узнает. Выброшенный магическим миром... на больничной койке или в сером безразличии чужих городов, вновь никому не нужный подкидыш... Его Гарри.

______________________________________________________________

(1) Здесь и далее события в основном соответствуют тому, как они описаны в седьмой книге канона.

Глава опубликована: 18.03.2015