Глава девятнадцатая. В тупике

Северус и сам удивлялся той легкости, с которой он согласился выполнить просьбу Панси, не сулившую ничего, кроме непростого разговора с господином банкиром. Встревать в конфликт отца и дочери, прекрасно зная, что сколько бы мисс Паркинсон ни изображала из себя невинную овечку, ведомую исключительно любовью к зельеварческому искусству, за всеми ее действиями, скорее всего, стоял некий расчет. Насколько точный?

Северус с сомнением покачал головой, спускаясь в аптечную лабораторию: для хорошо выверенной интриги юная мисс была слишком импульсивна и неопытна. Он довольно неплохо знал своих бывших студентов. Те, кто всегда сохраняют холодную голову, вряд ли станут рыдать из-за расторгнутой помолвки и делиться своими секретами с больным, оставленным на их попечение, пусть и пребывая в полной уверенности, что тот находится в бессознательном состоянии и не может услышать их откровений.

Панси... нет, не простушка, как и все выходцы со "змеиного факультета". Он усмехнулся, рассеянно наблюдая, как в такт его шагам чуть подрагивают стеклянные флаконы в ячейках... да, кобры, питоны, гадюки, порой даже экзотические мамбы, чей укус лишает жизни за несколько минут. Но мисс Паркинсон он, пожалуй, не отнес бы к опасным пресмыкающимся. Скорее, гадюка... да-да, как бы нелестно ни было это сравнение, но она довольно безобидна, если ее не тревожить. Но вот если коварно напасть, нарушив границы ее территории — что вчера, похоже, и сделал склонный высказывать свое мнения без обиняков Элайджа — вот тогда она станет защищаться. И сегодняшний утренний визит в аптеку был лишь первым шагом, предостерегающим шипением... словно таким образом она пыталась дать понять отцу: не приближайся, я сумею за себя постоять.

Что же, если Паркинсон одобрит их совместные занятия зельями, это будет весьма кстати — растревоженную змею лучше держать под контролем. Да, с Элайджей следует переговорить... конечно, дело не срочное, но... да и ему самому не помешает помощник, появляющийся в его домашней лаборатории хотя бы раз в неделю: количество частных заказов, перепадавших ему от Миниха, постоянно росло, так что порой зельевар заканчивал их приготовление далеко за полночь.

В то утро Северус пребывал в каком-то совершенно не свойственном ему благодушном настроении — даже позволил себе отпустить пару шуток, раздавая указания перед приготовлением зелья. Хотя в последнее время его утомляло однообразие, которое он некогда сам предпочитал называть путем к собственной свободе. Ему казалось, что изо дня в день они варят одно и то же — противопростудные снадобья и различные составы от боли в суставах, словно всю Магическую Германию одолели две хвори: насморк и ревматизм. И все равно порой кто-то из его подопечных по невнимательности или недомыслию ухитрялся что-нибудь перепутать, так что мистер Кэмпбел был вынужден раз за разом повторять очевидные вещи, но вот сегодня — что странно — делал это без малейшего напряжения или раздражения. И сам толком не понимал, с чем же это связано. Наоборот, все говорило как раз в пользу того, что у него нет повода для беспечности. Неудачные поиски Гарри, не дававшие ответа ни на один из вопросов, где каждый шаг приводил на новую развилку, а множество расходящихся от нее тропинок манили путника то в непролазную чащу, то в топь.

Если трезво взглянуть на вещи, то следует признать, что расследование, затеянное Северусом и Элайджей, зашло в тупик: нынешний Министр Магии, похоже, успел "позаботиться" о Поттере гораздо раньше, и теперь Избранный, где бы он ни находился, был оплетен такой сетью чар, что к нему и не приблизиться... Надо подумать, прекратить бессистемно метаться между Германией и Англией, рискуя нарваться на засаду, перегруппироваться, да-да, взять паузу и подумать... Попытки расспросов в больницах рано или поздно приведут их в капкан, поставленный, по всей видимости, и на самого Героя, и на тех, кто попытается до него добраться. А случись Кингсли хотя бы заподозрить, что на подступах к Поттеру кто-то затеял возню... что, если это повредит Гарри, где бы он ни находился? Что, если он вообще не в Англии? Что, если...

Северус тряхнул головой, мгновенно вскидываясь — многолетняя привычка, инстинкт, не иначе — самый молодой из зельеваров, Эберт, заболтавшись с соседом, не глядя сыпал в свой котел сушеные жабьи глаза, как домохозяйка крупу.

— Эванеско! — успел выкрикнуть мистер Кэмпбел, спасая и себя, и коллег от нестерпимой вони, которую уже распространяло вокруг себя испорченное варево. — Эберт!

Парень съежился под взглядом сурового шефа, ожидая худшего: его приняли на работу всего пару недель назад, и любой промах мог стоить ему места. Чернявому англичанину достаточно всего лишь шепнуть пару слов Миниху — и баста.

— Потрудитесь как следует вычистить котел. Или наложить на вас Силенцио, чтобы лучше работалось?

Эберт отрицательно затряс головой — в руках он все еще продолжал вертеть ту самую треклятую банку, из которой пару секунд назад так щедро сыпал ингредиенты в свое испорченное зелье.

... Да, вот раньше вы не ограничились бы подобным замечанием, мистер Снейп. А сейчас так просто готовы оправдать поведение косорукого Эберта тем, что ему хочется прижиться в лаборатории, и разговор с коллегой, по всей вероятности, представляется ему более важным шагом на этом пути, чем безукоризненно выполненная работа. Мальчишка, еще один заболтавшийся мальчишка...

Это необычное умиротворение настигло Северуса, едва он открыл глаза: он понимал, что необходимо что-то предпринимать, разрабатывать новый план, раз первая попытка закончилась провалом, но... Теплое пасмурное утро за окном, когда во влажном тумане тонут звуки и очертания предметов, а белая пелена окутывает тебя плотным, непроницаемым для чужих глаз коконом... Он никогда не позволял себе залеживаться в постели, сонно созерцая потолок, а вот сегодня несколько минут просто бездумно рассматривал серый прямоугольник окна, не торопясь выбираться из-под одеяла. Как будто он что-то видел во сне, что-то хорошее... надо только сосредоточиться и припомнить. Но нет, череда предутренних бессвязных видений, которые посещают спящего за несколько секунд до пробуждения, выстраивалась достаточно легко: там он опаздывал в аптеку, кружа в бесчисленных переулках, примыкающих к Мэдлерштрассе, препирался с Минихом и почему-то передавал тому флакон с не существующим в природе зельем. Но вот там, до этого, раньше... что-то важное и хорошее... Но нет, чем больше Северус пытался напрячь память, тем проворнее ускользали от него обрывки того, другого сна. Ночь похищает наши самые лучшие грезы, пряча их в своих тайниках, чтобы потом любоваться ими в темноте...

Тем временем зельевары, завершив работу над первым из заказанных на сегодня составов, уже накладывали на свои котлы охлаждающие чары, а Эберт, стремясь загладить свою оплошность, с готовностью выгружал на стол перед каждым из них пустые флаконы. Еще несколько минут — и деревянные ящики, предназначенные для рассылки лекарств за пределы Лейпцига, будут заполнены. И потом следует переходить к приготовлению основы для мази, а значит...

— Да вы с ума сошли, Валльштайн! — голос Миниха, позволившего своей ссоре с клиентом выплеснуться в общий коридор, чуть ли не дрожал от негодования. — У меня порядочная аптека. Я, зарубите себе на носу, не шарлатан какой-нибудь!

Все присутствующие в лаборатории мгновенно застыли, навострив уши. И от Северуса не укрылось, как многозначительно переглянулись его более молодые коллеги, едва услышав звучную фамилию. Валльштайн... Валльштайн, что-то знакомое, но...

— Работаем, — негромко напомнил им Северус, хотя и ему самому было интересно, что же так вывело из себя обычно крайне сдержанного Гернота Миниха.

Ответа оппонента "порядочного аптекаря" разобрать не было ни малейшей возможности. Только спустя пару минут, когда Эберт, выносивший наверх упакованные флаконы, открыл дверь, любопытствующие зельевары смогли увидеть широкую спину высокого человека то ли в сером плаще, то ли в мантии, с достоинством поднимавшегося по лестнице. Одной рукой он опирался на перила, в другой держал трость, что позволяло предположить, что маг, так разозливший хозяина аптеки, уже не молод.

Однако любоваться величественной картиной того, как нежеланный гость покидает аптечное царство, им довелось совсем недолго: под котлом мистера Кэмпбела вновь разгорался огонь, он отмерял порцию оливкового масла, необходимого для приготовления растирания, держа наготове брусок пчелиного воска — и коллегам не оставалось ничего иного, кроме как последовать его примеру.

...Да, Валльштайн... теперь он даже припоминал, от кого он слышал это имя. Это было в один из его первых визитов в Магический Лейпциг, когда Элайджа еще не утратил надежду навязать ему свою опеку. На том здании, где сейчас располагался Банкирский дом Паркинсонов, Северус приметил старинный герб — овал, фиолетовый фон с золотой окантовкой — изображавший коренастого воинственного гнома с секирой и лежащего у его ног белоснежного единорога. Зельевару эта деталь отчего-то показалась занимательной — насколько ему было известно, гном и единорог не имели к семейству Паркинсонов ни малейшего отношения.

— Герб Валльштайнов, — предваряя его вопрос, сообщил Элайджа. — Не слышал никогда? Им раньше тут чуть ли не полгорода принадлежало. Но, — и тут он развел руками, не скрывая иронии и некоторого превосходства, — умение правильно выбирать союзников, похоже, не числилось в списке добродетелей этого семейства. После войны с Гриндевальдом мало кто уцелел. Дома, особняки, лавки — все было распродано или отошло местному Министерству.

— А почему гном и единорог? — спросил его тогда Северус, но Элайджа лишь пожал плечами.

— Откуда мне знать? У кого-то на гербе лев, у кого-то дракон. У этих вот единорог.

— Но, согласись, сочетание необычное.

Однако мистера Паркинсона вопросы геральдики занимали мало, так что никаких подробностей вытянуть из него не удалось. Северус и сам совершенно забыл об этом разговоре и только сейчас вспомнил о том, что уже слышал о существовании Валльшайнов. По всей видимости, некогда могущественное семейство, ныне прозябающее в опале и забвении. Запятнавшее себя сотрудничеством с Гриндевальдом... что ж, победители всегда перекраивают мир по собственному усмотрению. Зато теперь ясно, почему зельевары в лаборатории с таким любопытством вслушивались в отголоски ссоры, долетевшие сюда из коридора — для них имя, произнесенное Минихом, не было пустым звуком. И аптекарю, должно быть, лестно сознавать, что теперь он может прилюдно отказать одному из представителей поверженного рода...

— Джон, можно вас на пару минут?

Гернот Миних выглянул из своей конторы, когда сотрудники лаборатории в положенное время отправлялись на обед.

— Да, конечно.

Северус надеялся, что "пара минут" в итоге не растянется до получаса.

— Присаживайтесь, что же вы стоите?

Аптекарь расположился за столом, но Северус отметил, как его пожелтевшие от многолетней работы с зельями пальцы нервно перебирают пергаменты с заказами. Значит, ссора действительно вышла нешуточная.

— Скажите, Джон, — Миних определенно не знал, как приступить к делу, — вам доводилось когда-нибудь слышать... нет, только не подумайте, что я... Вы — человек сведущий, Джон, я не устаю удивляться вашим познаниям и мастерству... Быть может, вам приходилось когда-нибудь слышать о зельях, продлевающих жизнь и... не знаю, верно ли я выражаюсь, но в некотором смысле возвращающих молодость, дарующих силы...

— Разве что в сказках, — зельевар невольно улыбнулся, видя, как Миних опасается того, что его подчиненный сочтет его недалеким дурачком, верящим в побасенки деревенских колдунов.

На лице аптекаря сейчас читалось явное облегчение.

— Вот, и я то же самое сказал! Нет такого лекарства, чтобы старец вновь почувствовал себя так, словно ему нет еще и пятидесяти. Но нет, он стоит на своем: ему нужно выиграть время! Еще хотя бы лет десять! Мне-то что до этого! Да я ни за какие деньги...

— Насколько мне известно, в мире не существует зельевара, которому удалось бы разлить по флаконам бессмертие, — сдержанно отозвался Северус, надеясь, что возможности пообедать его сегодня все же не лишат.

— Я всегда знал, что вы — разумный человек, Джон!

Похоже, аптекарь ожидал всего лишь услышать от мистера Кэмпбела одобрение своего решительного отказа взяться за изготовление "сказочного зелья".

Занимательно... выходит, Валльштайн — старик, готовый заплатить любые деньги за лишние десять лет жизни. Если бы что-то подобное существовало в природе! Нет, постой, кажется, в той сказке о Морском принце и принцессе, которую читала тебе Панси... там было нечто похожее. Зелье, что готовили из корней морских растений, подаренных Царем морских глубин. Ты же так и ответил Миниху: разве что в сказке...

— И вот еще что, Джон... Если вдруг этот Валльштайн явится к вам или пришлет кого-то из своих людей, а он настойчив, поверьте мне... Вы же знаете, как важно в нашем ремесле сохранить свое доброе имя.

— Я вас понял, господин Миних.

— Да-да, конечно, — история со "сказочным зельем" явно не давала аптекарю покоя, иначе чем еще объяснить его увещевания? — Человек вы у нас новый, Джон, возможно, еще не вполне разобрались в обстановке, не знаете всех тонкостей... Позвольте мне предостеречь вас: думаю, во всей Магической Германии не найдется сейчас ни единого волшебника, готового связаться с Валльштайном. Наитемнейшие маги — и это, боюсь, самое безобидное, что я могу сказать об этом семействе.

— Сторонники Гриндевальда? — Северус, теряя терпение, решил продемонстрировать свою осведомленность.

— Да, — аптекарь радостно закивал, — разумеется, и до вас там, на вашем острове, доходили слухи. Будьте осторожны. Кто знает, вдруг кто-то надоумит Валльштайна обратиться к вам?

— Я не торгую бессмертием.

— Прекрасно. Я и не сомневался, что вы разделяете мое мнение.

И Гернот Миних обмакнул перо в чернильницу, пододвинув к себе лист чистого пергамента, что должно было, вероятно, продемонстрировать зельевару, что он его больше не задерживает.

 

* * *

И вот уже неделя приближалась к концу, и Северус с сожалением вынужден был констатировать, что ни на шаг не продвинулся в поисках Гарри. Вечером того же дня, что начался с неожиданного визита Панси в аптеку, Элайджа с легкостью, хотя и некоторым недоумением, дал согласие на его занятия зельеварением с собственной дочерью. Похоже, он полагал, что это подходящая возможность отвлечь Панси от неподобающей дружбы с младшим Ноттом.

В тот вечер Паркинсона больше занимала иная новость, прилетевшая в его дом на бумажных крыльях "Ежедневного Пророка" — мистер Малфой приступал к послевоенному переустройству имения, о чем он, не скупясь на подробности, многословно повествовал репортеру светской хроники. О закладке нового парка, о планах строительства каскадов прудов и фонтанов...

— Каков павлин, а? — бросил Элайджа, явно ожидая от Северуса, что тот не одобрит действия бывшего соратника по Темному Братству. — Соришь деньгами направо и налево, так зачем выставлять это напоказ?

Но, по всей вероятности, его в большей степени уязвляло, что вот ему-то, стоявшему вовсе не так близко к повелителю, приходится обретаться на чужбине, в то время как сиятельному блондину, бесстыдно скалившемуся на них обоих со страниц магической прессы, все сошло с рук. Незаслуженно возвеличен, обласкан... фонтаны, каскады.

Но Северуса, никогда не считавшего себя избранником судьбы, новость оставила равнодушным. Скорее, его занимало другое. Малфой... вот кто знает наверняка, что именно случилось с Поттером. Вполне вероятно, даже мог бы подсказать, где им отыскать Героя. Разумеется, не по своей воле. Что, если каким-то образом подобраться к Люциусу? Но нет, даже при наличии у Элайджи связей в Британии затея виделась на данный момент слишком рискованной. В конце концов, господину Паркинсону, все больше враставшему в уют и размеренность новой жизни, было что терять. Нет, Элайдже стоит оставаться в стороне...

Кто еще может обладать хоть какой-то информацией о Поттере? Помимо господина Министра, разумеется... Малфои, Уизли, новоявленная "миссис Поттер" — все они находятся под надежной охраной, с которой одинокому рейнджеру не справиться. И еще один вопрос, нет-нет, на самом деле он-то и является главным: как далеко ты готов зайти, Северус, чтобы найти Поттера? Готов ли ты рискнуть головой, в очередной раз спасая его? И если да, то что ты сможешь предложить ему потом? Раздвинуть ноги ради финансового и магического благополучия Принсев и Поттеров? Ты не знаешь ответа, не знаешь...

Банкир и зельевар раз за разом перебирали все возможные варианты выйти на тех, кому может быть известно местонахождение Гарри, но все они представлялись слишком опасными и авантюрными. Идиотские идеи двух взрослых магов... о да, сам разыскиваемый наверняка взялся бы за их воплощение, не задумываясь.

Был опробован и принадлежащий семейству Паркинсонов поисковый артефакт: сосуд округлой формы, внутри которого словно плескалось жидкое стекло. Вглядываясь в помутневшую дымку, Северус чувствовал себя гадалкой из тех "магических салонов", где прощелыги за хорошие деньги продают магглам имитацию настоящих чудес. Все было безрезультатно — Героя магические шары не отражали.

Поиски, которые ничего не давали... Зельевара не покидало странное ощущение, что в их истории он опускает нечто важное. Не Элайджа, увлеченно разрабатывающий планы — один безумнее другого, как заигравшийся в разбойников ребенок, право слово — а именно он, Северус. Что-то отсутствовало — и вся цепочка распадалась на отдельные звенья: пущенные в Героя заклятия, его исчезновение, отсутствие сведений о нем в полицейских базах данных, чары, охраняющие Нору и жилище Дурслей. И как итог: их с Паркинсоном бесплодные метания вслепую, наугад, наудачу...

Панси появилась в его доме в среду — какая-то неестественно оживленная, она старательно демонстрировала готовность следовать всем указаниям зельевара. Несколько неуклюжих попыток разговорить его, разузнать, что за дела связывают бывшего профессора с ее отцом. Разумеется, ей эти неуместные вопросы казались верхом изобретательности. Однако ее действительно нужно было отвлечь: им с Элайджей совершенно ни к чему, если раздосадованная обиженная девица станет всюду совать свой нос. Впрочем, в лаборатории она оказалась толковым помощником, несколько брошенных вскользь замечаний (исключительно по делу!) помогли мисс Паркинсон избавиться от болтливости.

А в четверг ему на глаза попалось на первый взгляд ничем не примечательное объявление в местном "Магическом курьере": Книззлы различного окраса, а также прекрасно обученные почтовые совы и другие магические питомцы. Сент-Мартен. Мадам Эллен Лори. И, разумеется, координаты для аппарации. Сент-Мартен... магическое поселение по другую сторону границы, на территории Франции, и в то же время совсем недалеко от Эммериха и поместья Паркинсонов. Разве Элайджа не говорил, что его дочь мечтает завести белого котенка-книззла? Неплохой шанс отвлечь девушку от ненужных мыслей, будь то любовные огорчения или неуместное любопытство. Так, по крайней мере, казалось Северусу.

Вечером он написал краткое письмо по указанному в объявлении адресу, осведомляясь, имеются ли в продаже котята столь редкого для книззлов белого цвета. Ответ был получен на следующее утро: да, мадам Лори была рада предложить мистеру Кэмпбелу прекрасную ласковую "девочку" двух месяцев от роду и ожидала его визита в любое удобное для него время. Цена в пересчете на талеры представлялась Северусу непомерно высокой — выходило чуть больше сотни. Но так как он чувствовал себя обязанным Панси, он решил, что подобный щедрый подарок станет неплохой компенсацией за ее заботу о нем во время болезни.

Так что субботним утром зельевар, заблаговременно запасшийся небольшой клеткой для перевозки волшебных питомцев, был готов отправиться в путь.

Глава опубликована: 04.05.2015