Дом Ланкастеров, или Алой розы

Генрих IV Болинброк

(1399) Вскоре Генрих почувствовал, что трон узурпатора подобен ложу с шипами. На первой же сессии парламента баронами овладели такие злоба и ненависть, что было послано и принято 40 вызовов на дуэль и 40 перчаток были брошены в залог смертельной вражды. И хотя спокойствие и умеренность короля, казалось, утихомирили эти волнения, заговоры против него возникали один за другим. Одни из них удавалось пресекать в зародыше, другие _— приходилось подавлять силой на полях сражений.

Наиболее опасным было восстание во главе с графом Нортумберлендом. Оно началось с того, что в одной из стычек между англичанами и шотландцами граф взял в плен и держал под стражей в Олнвикском замке множество знатных шотландских рыцарей во главе с Арчибальдом Дугласом, видным шотландским вельможей. Когда об этой битве узнал Генрих, он послал графу приказ не освобождать их за выкуп, так как хотел задержать их с целью усиления своих позиций в мирных переговорах с Шотландией.

Это послание до крайности возмутило графа Нортумберлендского, который по законам войны, действовавшим в то время, имел полное право получить выкуп за всех, взятых в плен им лично в бою. Полученный приказ был особенно возмутителен в глазах графа потому, что он считал короля обязанным ему вдвойне: не только за охрану шотландской границы, но и за добытую ему корону.

Был организован заговор, в котором с целью свержения Генриха и возведения на престол как истинного наследника Ричарда II его племянника Эдмунда Мортимера, объединились под руководством Нортумберленда и шотландцы и валлийцы. Однако, когда все было готово для вооруженного выступления, граф к своему великому огорчению внезапно заболел и, вместо того чтобы встать во главе мятежа, был вынужден остаться в Бервике.

Достойным заместителем графа оказался его сын Генри Перси, прозванный за свой неукротимый нрав Хотспуром (Горячая шпора). Он возглавил войско и двинул его к Шрусбери на соединение с Глендауром, главным уэльским таном, недавно выкупленным из плена, который уже находился со своим войском у Шропшира. Соединившись, мятежники обнародовали свой манифест, в котором изложили свои действительные (впрочем, сильно преувеличенные) и мнимые обиды.

Поначалу Генрих ничего не знал о заговоре и поэтому был очень удивлен, получив известие о восстании. Однако судьба оказалась к нему благосклонной: у него была наготове небольшая армия, собранная на случай войны с шотландцами. Хорошо понимая, что в борьбе с такими активными врагами, как Перси и Глендаур, важна быстрота, он немедленно отправил армию к Шрусбери, чтобы дать мятежникам бой.

Когда армии сошлись, обе стороны, желая показать себя в наиболее выгодном свете и продемонстрировать свою готовность к миру, начали переговоры. Однако когда дело дошло до изложения взаимных претензий, то переговоры эти свелись к упрекам и оскорблений; с одной стороны предавались анафеме непокорность и мятеж, с другой _— узурпация трона и тирания.

(1403 г.) По численности армии были примерно равны, насчитывая около 12 тысяч бойцов каждая. Чувство вражды и жажда боя с обеих сторон были распалены до предела, и ни благоразумие, ни воинское мастерство не могли определить, на чью сторону может склониться победа. Битва была очень кровавой; полководцы обеих армий проявили себя величайшими бойцами. Генриха можно было видеть в самых опасных участках сражения. Его доблестный сын, впоследствии прославивший свое имя завоеванием Франции, не отставал от отца. С другой стороны отважный Хотспур поддержал свою воинскую славу, завоеванную во многих кровопролитных сражениях, и сокрушая все вокруг себя, искал встречи со своим главным обидчиком _— королем. Однако в конце концов он был убит (неизвестно кем), и это решило исход сражения в пользу Генриха IV. В этот кровавый день были убиты две тысячи триста рыцарей и около шести тысяч простых бойцов, причем на армию Хотспура пришлось две трети этих потерь.

Пока длилась эта ужасная бойня, Нортумберленд, преодолевший свое недомогание, направился с отрядом бойцов на соединение с армией недовольных. Однако, узнав по дороге о том, какая участь постигла его сына и брата, он распустил свое войско, не решившись вступить в бой с превосходящим по силе и окрыленным победой врагом. Вначале он пытался бежать, однако теснимый преследователями и исчерпав все возможности, он решил, что лучше отдаться на милость королю, чем вести полную невзгод и лишений жизнь изгнанника. Прибыв в Йорк, где находился двор Генриха, граф старался уверить короля, что он стремился лишь к посредничеству между двумя враждующими партиями. И, хотя эта версия выглядела малоубедительной, все же Генрих удовлетворился ею, считая, по-видимому, что граф достаточно наказан потерей армии и смертью любимого сына. Нортумберленд получил прощение.

Итак, преодолев все препятствия и используя наступивший мир¹, для того, чтобы восстановить популярность, утраченную было в начале своего правления, когда он проявил излишнюю жестокость, Генрих расширил права палаты общин, часто предоставляя ей такую власть, какой она никогда не пользовалась при его предшественниках. На шестом году его правления, утверждая ассигнования на содержание короны, общины выделили собственные средства на эти цели и потребовали, чтобы этим средствам велся строгий учет. Они внесли тридцать очень важных предложений относительно ведения дел в королевстве и вообще пользовались в царствование Генриха IV свободой и привилегиями, большими, чем когда-либо прежде.

Однако, пока король трудился (и не без успеха) на этом поприще, восстанавливая испорченную репутацию, его старший сын Генрих, принц Уэльский, казалось, столь же ревностно занимался делами, способными снискать лишь всеобщее осуждение. Он прославился самыми разнообразными и скандальными похождениями и окружил себя отъявленными негодяями, предметом гордости которых были грабежи и насилие. И возглавлял эту шайку принц Уэльский!

Король был немало огорчен таким падением своего старшего сына, который, казалось, совсем забыл о своем положении, хотя ранее проявлял и воинскую доблесть, и благородство поведения. Он дошел до такой крайности, что когда ему не понравилось однажды решение суда, состоявшегося над одним из его распутных друзей, совершившим какое-то преступление, он в присутствии всех членов суда ударил Верховного судью сэра Уильяма Гаскойна. Благородный судья, хорошо понимая, какое уважение должен внушать его сан, и проявив соответствующее достоинство, приказал арестовать принца и заключить его в тюрьму. Когда об этом сообщили королю, который прекрасно разбирался в людях, то он воскликнул: "Счастлив король, у которого судьи столь мужественны, что вершат суд и над принцами, но еще большее счастье для него, если он имеет сына, который подчиняется такому решению!". И действительно, этот случай один из первых великих примеров из истории английского суда, когда судьи вынесли свое решение наперекор сильным мира сего. До этого мы видели в судьях лишь исполнителей королевской воли и даже капризов.

Генрих IV, чье здоровье заметно пошатнулось за недолгие годы его правления, ненамного пережил этот инцидент. Он стал подвержен приступам эпилепсии, во которых иногда лишался сознания. Один из таких приступов и свел его в могилу. Он скончался на 47-ом году жизни и на 14-ом году своего царствования.