Суверены современники Ричарда III

Папы Римские: Сикст IV _— 1471, Иннокентий VIII _— 1484;

Император Германии: Фридрих III _— 1440;

Император турок: Баязет II _— 1481;

Король Франции: Карл VIII -1483;

Король Португалии: Жуан II _— 1481;

Король Дании и Швеции: Иоанн _— 1481;

Король Шотландии: Джеймс III 1460;

Великий князь Владимирский и Московский: Иван III _— 1462.

ВЫДАЮЩИЕСЯ ДЕЯТЕЛИ:

Стэффорд, герцог Бекингем; Генри Тюдор, граф Ричмонд; Томас, лорд Стенли; Говард, герцог Норфолк; Фрэнсис, виконт Ловелл; сэр Ричард Рэтклиф; сэр Уильям Кэтсби; Ральф Бэннистер, получивший награду за свое предательство, владелец Илдинга в Кенте; сэр Уильям Коллингберн, казненный по обвинению в измене, но в действительности _— за следующее двустишие о короле Ричарде и его министрах:

"Пес, крыса, кот с свиньею во главе,
Вот тот, что правит Англией, совет."

Здесь подразумеваются Рэтклиф и Кэтсби, начала фамилий которых по-английски соответствуют словам "крыса" (rat) и "кот" (cat), а также Ловелл и сам Ричард III, на гербах которых были изображены соответственно собака и кабан.

Примечание переводчика: Ричард III занимает не столь уж большое место в истории Англии, но благодаря талантам Томаса Мора и Шекспира он стал всемирным символом демонического злодейства, хотя был ничем не хуже большинства других королей, да и прочих "выдающихся деятелей", у которых и жестокости, и вероломства было, наверное, побольше.

Ричарда же из злодеяний, которые ему приписывают, достоверно можно обвинить в казнях Хестингса и Бекингема, которых он считал предателями. Что касается других участников заговоров против него, то одним удалось эмигрировать, а других он простил и даже доверил им командование своими войсками, как например лорду Стенли, отчиму Ричмонда, перешедшему вместе со своей дружиной на сторону последнего в решающей битве. "Все решила измена. Силы Ричарда, находившиеся под командованием обоих Стенли, сразу же и открыто перешли на сторону Ричмонда. Что же касается Нортумберленда, то, имея под своим началом резерв Ричарда, он просто остался свидетелем событий: эти силы так и не были введены в действие. Оказавшись один с горсткой верных воинов, Ричард с криком "Измена! Измена!" врубился в самый центр вражеского войска и вскоре нашел свою смерть".

Более подробно портрет исторического (а не сценического) Ричарда обрисован (с должной аргументацией) в книге М.А. Барга "Шекспир и история", откуда и взята приведенная выше цитата. Ф.С.

¹Эта сцена заимствована у Томаса Мора и Шекспира. В своей, на мой взгляд, очень хорошей книге "Шекспир и история" М.А. Барг пишет, что Ричард обвинил своего бывшего друга Хестингса, который помогал ему ранее в борьбе с вдовствующей королевой и ее многочисленными родственниками, пытавшимися отстранить протектора от власти и даже захватившими было казну, в том, что он переметнулся на сторону королевы. Возможно, одним из оснований для такого подозрения было то, что Хестингс стал любовником Джейн Шор почти сразу после смерти Эдуарда IV (считалось, что Шор принадлежит к той же партии.) _— Ф.С.

² Перед этим "некий доктор Шоу выступил с публичной проповедью, в которой объявил детей королевы от Эдуарда IV незаконнорожденными на том основании, что до этого брака Эдуард состоял в нерасторгнутом браке с Элеанорой Батлер, дочерью графа Шрусбери". _— М.А. Барг

³ Это прозвище, равно как и сама легенда о каких-то особых телесных и духовных уродствах Ричарда, по мнению Барга, Смирнова и многих других, в том числе современных английских ученых, является вымыслом протюдоровских хронистов и историков, задачей которых было предельно очернить Ричарда и оправдать узурпацию трона Генрихом Ричмондом. _— Ф.С.

⁴ По другим источникам в 1452 году. _— Ф.С.

⁵ Бреккенбери оставался до конца верен Ричарду и погиб вместе с ним в решающей битве при Босуорте. _— Ф.С. по примечаниям Е.В. Кузнецова к "Истории Ричарда III" Томаса Мора.

⁶ Впоследствии Тиррел изменил Ричарду III и перешел на сторону его противника Генриха Тюдора, графа Ричмонда. Когда последний стал королем, Тиррел получил должность коменданта форта Гин во Франции. В 1507 г. за участие в заговоре против Генриха VII он был приговорен к смерти и перед казнью, как сообщает Томас Мор, признался на исповеди в убийстве принцев. Об этом признании, совершенном под пытками, никто из историков, кроме Мора, не упоминает, а источником информации Мора был его патрон и воспитатель Джон Мортон, заклятый враг Ричарда и активный участник заговора Тюдора. Став королем, Генрих Тюдор сделал Мортона архиепископом Кэнтерберийским и лордом-канцлером. Такого свидетеля вряд ли можно считать беспристрастным. Как пишет Барг, английский историк Кендэлл полагает, что дети были живы при Ричарде (Для него, знавшего, какие слухи о нем распускают его враги, важно было, чтобы дети эти, признанные незаконнорожденными, были живы) и что их умертвили уже по приказу Генриха VII. _— Ф.С.

⁷ В Лестершире. Битва, произошедшая здесь, была последней в 36-летней войне между Йорками и Ланкастерами.

⁸ Тело Ричарда было выставлено напоказ а затем погребено в церкви Серых монахов в Лестере. Генрих VII установил там монумент, который был уничтожен во время разорения аббатства при его сыне, Генрихе VIII, а каменный гроб использовался в качестве корыта, из которого поили лошадей в гостинице "Белая Лошадь". Sic transit gloria mundi!

 

ГЛАВА XXII

ДИНАСТИЯ ТЮДОРОВ

ГЕНРИХ VII ТЮДОР

Родился в 1456 году	Вступил на престол 23 августа 1485 года
Умер 22 апреля 1509 г.	Царствовал 231/2 года

РАЗДЕЛ I

Но как же изменился скорбный тон, Лишь Гарри Ричмонд титулован был, Когда, еще не снявши бранных лат, Он в рог победный гордо протрубил, Провозглашая на старинный лад Свою заявку на английский трон. Диббин

(1485 г.) Занявши трон, Генрих прежде всего поспешил жениться на Елизавете Йоркской, дочери Эдуарда IV, и, таким образом, примирить интересы Йоркского и Ланкастерского домов, неразделимые с этого момента.

В значительной мере причиною неудач многих его предшественников¹ являлась их бедность, проистекавшая вследствие разгульного и легкомысленного образа жизни. Генрих понимал, что только деньги могут склонить чашу весов в его пользу и дать ему реальную власть. Поэтому он приступил к конфискации имущества своих врагов, которое он накапливал и охранял с величайшей бережливостью. Правда, сразу же после свадьбы с Елизаветой он дал официальное прощение всем йоркистам и, тем самым, предоставил им возможность избежать конфискаций. Но за долгое время гражданских войн и междоусобиц люди настолько привыкли к отсутствию твердой власти и порядка, стали настолько беспокойными и мятежными, что никакой король не мог управлять ими так, чтобы им угодить. Поэтому едва удавалось подавить один мятеж, как где-то в другом месте вспыхивал другой.

В это время жил в Оксфорде священник по имени Ричард Саймон, который, обладая острым умом, а более характером авантюриста, подучил Ламберта Симнэла (сына булочника) сыграть роль графа Уорика, _— сына утопленного в бочке с Мальвазией герцога Кларенса. Однако, поскольку самозванец не рассчитывал пройти непосредственную проверку личности, было задумано показать его как бы издали. В качестве наиболее подходящего театра для такого представления была избрана Ирландия, где Саймон надеялся найти поддержку герою своей "пьесы".

Действуя таким образом и заручившись поддержкой лорда Лавла и еще нескольких лордов из партии недовольных, Симнэл решился, наконец, переправиться в Англию. Высадившись в Ланкашире, он направился к Йорку, рассчитывая, что к нему присоединятся недовольные в этом крае. Однако он ошибся: народ не захотел вступать в союз с немецкими и ирландскими наемниками, составлявшими войско самозванца, и, испытывая благоговейный страх перед королем, либо вставал на защиту его интересов, либо оставался безучастным.

Армии короля и самозванца встретились близ Стока, в Ноттингеме, где и состоялась битва, которая оказалась гораздо более упорной и кровавой, чем это можно было предполагать; уж очень неравными были силы. Так, или иначе, в конце концов счастье склонилось на сторону короля, победа которого была бесспорной. Лорд Линкольн пал на поле брани; лорд Лавл пропал без вести, хотя скорее всего, он разделил судьбу своего товарища. Всего в этой битве было убито четыре тысячи человек.

Симнэл вместе со своим наставником Саймоном был взят в плен. Саймон как духовное лицо не подлежал гражданскому суду и был подвергнут лишь длительному заключению. Симнэл же был слишком незначительной фигурой, чтобы вызвать у короля возмущение или опасения. Его простили и даже предоставили ему должность судомоя на королевской кухне. Впоследствии он дослужился до чина сокольничего, в каковом звании и окончил свои дни.

Новый мятеж был поднят в Йоркшире, где народ оказывал упорное сопротивление сборщикам налогов, назначенным королем. Граф Нортумберленд, пытавшийся утвердить волю короля силой, прослыл в округе главным виновником народных бедствий и дурным советником короля. Недовольные взялись за оружие, атаковали и разорили дом графа, а его самого предали смерти. На этом мятежники не остановились и, подстрекаемые неким Джоном Арчембером, смутьяном невзрачной наружности, избрали себе в вожди Джона Эгремонта и стали готовиться к дальнейшему сопротивлению. Узнав об этом, король снарядил войско под командованием графа Сарри. Этот вельможа разгромил отряды восставших, подавил недовольство и взял в плен одного из главарей мятежников _— Арчембера, который вскоре был казнен. Однако сэр Джон Эгремонт бежал в Бургундию под защиту тамошней герцогини (вдовы Карла Смелого, Маргариты Йоркской, родной сестры Эдуарда IV и Ричарда III. Ф.С.) Надо сказать, что Бургундский двор был пристанищем всех англичан, нелояльных по отношению к правительству.

Казалось, неудача Симнэла надолго отобьет у любителей приключений охоту предъявлять самозванческие претензии на английский трон, однако старая герцогиня Бургундская была скорее распалена, чем обескуражена, предыдущей попыткой и твердо решила не оставлять в покое короля, которого ей не удалось свергнуть. В 1492 году она распустила слух, что юный принц Йоркский, которого полагали убитым в Тауэре, все еще жив. Убедившись в том, что этот слух охотно распространяется как в Англии, так и по всей Европе, она подыскала на эту роль молодого человека по фамилии Осбек, или Уорбек. Отец его был крещеным евреем и жил в Англии во времена Эдуарда IV. Там у него и родился сын по имени Питер, которого, однако, потом стали называть на фламандский лад Петеркином, или Перкином. Герцогиня сочла, что Уорбек наилучшим образом подходит для задуманной ей роли. Восприимчивый юноша хорошо усвоил уроки герцогини, и вскоре его приятная наружность, галантные манеры, умение хорошо держаться при дворе сумели ввести в заблуждение всех, кроме, конечно, вдохновителей заговора.

Англичане, всегда готовые к бунту, легко поверили всей этой нелепой затее, так как самообладание, находчивость и умение держаться, проявленные молодым авантюристом, произвели впечатление на этот мятежный и легковерный народ. Среди тех, кто поддерживал втайне дело Перкина, были лорд Фитцуолтер, сэр Саймон де Монфор, сэр Томас Твэйтс и сэр Клиффорд, но наиболее могучим, авторитетным и, в то же время, неожиданным его сторонником стал сэр Вильям Стэнли, лорд-чемберлен и брат того знаменитого лорда Стэнли, который своим переходом на сторону Генриха Тюдора обеспечил ему победу над Ричардом III в битве при Босуорте. Этот вельможа, то ли подстрекаемый неуемным честолюбием, то ли движимый врожденной нелояльностью любому королю, вступил в организованный против Генриха VII заговор и наладил связь между его врагами в Англии и во Фландрии.

В то время как созревал этот заговор, Генрих не оставался в неведении относительно намерений своих противников. Он не пожалел ни трудов, ни средств, чтобы установить истинную личность самозванца и выявить его тайных сторонников при своем дворе. С этой целью он разослал своих шпионов по всей Фландрии и крупными взятками склонил на свою сторону многих из тех, кто ранее поддерживал интересы его врагов. Среди последних наиболее значительным как по своей влиятельности, так и по авторитету среди заговорщиков, был сэр Роберт Клиффорд. От этого человека Генрих и узнал во всех подробностях биографию Перкина от самого рождения, а также имена всех своих тайных врагов в Англии. Король был доволен, получив эти сведения, однако он больше доверял донесениям своих шпионов, хотя он и презирал их до бесконечности. Вначале он был поражен неблагодарностью своих приближенных, однако, скрыв свое негодование до более подходящего случая, он приказал немедленно арестовать Фитцуолтера, Монфора и Твэйтса вместе с Вильямом Дэнбери, Робертом Рэтклифом, Томасом Крессинором и Томасом Аствудом. Все они были преданы суду и признаны виновными в государственной измене. Монфор, Рэтклиф и Дэнбери были казнены, остальные получили прощение.

РАЗДЕЛ II

У Джеймса помощь получил Уорбек, этот ложный принц, Что был потом повешен поделом. Вальтер Скотт

(1494 г.) Юный авантюрист, потерпев крушение своих надежд в Англии, решил попытать счастья в Шотландии, где он поначалу оказался более удачливым. Джеймс IV, король этой страны, принял его с небывалой сердечностью и проникся такими доверием и сочувствием к рассказам о его рождении и злоключениях, что отдал ему в жены дочь графа Хантли, свою близкую родственницу, прославившуюся как добродетелью, так и красотой².

Благосклонность короля этим не ограничилась; он решил возвести своего фаворита на английский трон. При этом, естественно, предполагалось, что при первом же появлении Уорбека в Англии все сторонники Йоркского дома поднимут восстание в его поддержку. В расчете на это король Шотландский вторгся в Англию со значительным войском, повсюду на своем пути провозглашая самозванца королем. Однако Уорбека вновь ожидало разочарование; его претензии уже потеряли эффект новизны, и никто не встал под его знамена³

Покинув Шотландию, неугомонный Перкин был весьма холодно встречен и во Фландрии, жители которой хотели жить в мире с Англией. Но и это не сломило его решимости продолжать задуманное. Теперь он нашел пристанище в диких и труднодоступных районах Ирландии. В 1497 году после нескольких лет вынужденного бездействия он вместе с тремя главными своими сообщниками: Херне, Скелтоном и Астлеем (разорившимися купцами) выработал новый план. На этот раз он решил искать поддержки у корнуэльцев. Высадившись в Корнуэле, близ Бодлина, он собрал под свои знамена около трех тысяч приверженцев. Ободренный таким успехом, он впервые присвоил себе официальный титул Ричарда IV, короля Англии, и, дабы боевой дух его солдат не остыл, он повел их на осаду Эксетера. Однако, обнаружив, что жители города не только полны решимости защищаться, но и вооружены артиллерией, он снял осаду и отступил к Таутону. К этому времени его армия возросла до семи тысяч человек и, казалось, была готова к битвам. Тем не менее, когда Уорбек узнал, что к Таутону приближается с войском сам Генрих VII, то сердце у него дрогнуло, и, вместо того, чтобы вести своих солдат в бой, он тайно покинул их и укрылся в Монастыре Бойлю, в Нью-Форест. Его злосчастные приверженцы, оставшиеся без вождя, сдались на милость королю, который был настроен миролюбиво и, за исключением нескольких наиболее злостных заговорщиков, ни с кем не обошелся по-настоящему сурово.

Тем временем нескольким людям было поручено найти Перкина и склонить его к сдаче, пообещав ему прощение при условии искреннего раскаяния и честного признания во всех подробностях своего мошенничества. Поскольку положение Перкина было отчаянным, ему не оставалось ничего иного, как без промедления покинуть монастырь и сдаться людям короля. Генрих пожелал увидеть самозванца, и того доставили ко двору. Перед этим его провели по улицам Лондона, пародируя триумфальное шествие, причем толпа осыпала его насмешками и оскорблениями, которые он перенес с величавым достоинством. Затем его заставили подписать исповедь о своей жизни и поведении. Этот документ был отпечатан и распространен по всей стране, но, будучи весьма противоречивым и непонятным, не только не объяснил, но еще больше запутал дело. Так что до сегодняшнего дня законность претензий этого юноши на престол являются предметом спора между историками.

Примечание к французскому изданию.

Претензии Перкина Уорбека, который был последним претендентом на престол от имени Йоркской династии возможно (и вполне естественно) произведут впечатление на читателя. Возможно, у многих останутся сомнения в том, кем же он был на самом деле: злополучным принцем, или же всего лишь ловким самозванцем. Последнее мнение основывается, главным образом, на авторитете Шекспира и Бэкона, _— двух крупнейших представителей английской литературы, но, конечно же, не столь достойных доверия свидетелей в глазах современного читателя. Ведь они жили и творили в то время, когда царствовала королева Елизавета, которая, естественно, стремилась возвеличить своего деда Генриха VII и всячески принизить его противника Ричарда III.

Первое, что требует более веских доказательств, это факт убийства двух юных принцев, факт, который сразу же решил бы вопрос о претензиях Уорбека. Однако, этот факт никак нельзя считать доказанным. Материалы следствия по этому делу, произведенного по приказу Генриха VII спустя годы после предполагаемого убийства, полны столь вопиющих противоречий и нелепиц, что сам Генрих никогда не ссылался на них в своих декларациях. Кроме того, люди, которые якобы сознались в совершенном ими убийстве, так и не были привлечены к суду за содеянное.

Другое "доказательство", выдвинутое в пользу Генриха, это признание самого Уорбека, сделанное им в Тауэре. Как и упомянутые выше признания, оно несет в себе очевидную фальшь, хотя несчастный юноша повторил его перед казнью.

С другой стороны, мы имеем свидетельство герцогини Бургундской, которая не имела никаких веских причин для того, чтобы примкнуть к дурацкому заговору против мужа своей племянницы. Кроме того, не говоря уже о многочисленных сторонниках Йоркского дома, мы имеем негативное свидетельство вдовствующей королевы, которую Генрих подверг строжайшей изоляции, едва лишь Уорбек появился в Англии: устроить самозванцу очную ставку с нею было бы самым простым средством разоблачить его; ведь родная мать наверняка отличила бы своего сына от самозванца. Но Генрих принял особые меры для того, чтобы этой встречи не произошло. По-видимому, у него были достаточно веские причины опасаться такой встречи; опасаться, как бы она не послужила "Уорбеку" на пользу. (Т.)

От переводчика: Автор "Истории Франции в рассказах о любви" Ги Бретон приводит еще одну версию, согласно которой Уорбек был внебрачным сыном Эдуарда IV, как две капли воды схожим с принцем Йоркским. А вдохновительницей его претензий была дочь Людовика XI Анна Боже, регентша при своем малолетнем брате Карле VIII. Ее целью было заставить Генриха снять осаду с французского города Булони, в чем она и преуспела: Генрих отозвал свои войска и заключил с Францией мирный договор, устремив все свои силы на подавление заговора. (Ф.С.)

После одной или двух неудачных попыток бежать из-под стражи Перкин был все-таки повешен в Тайберне. Несколько его сподвижников разделили его участь и позорную казнь.

Таким образом все время царствования Генриха VII, казалось, было заполнено заговорами, изменами, мятежами, обманом и казнями. Возможно, что суровость Генриха объяснялась его постоянной тревогой по поводу перечисленных беспорядков. Бесспорно, что ни один другой принц не стремился к миру более, чем он, и, возможно, его непопулярность в народе была следствием его попыток подавить врожденную склонность англичан к войнам. Обычной преамбулой всех договоров, которые он заключал, было: "Так, когда Христос пришел в мир, он воспел мир, а когда он покинул мир, то завещал нам мир".

Он всегда преследовал две цели: с одной стороны _— подавить знать и духовенство, а с другой _— возвысить и цивилизовать народ. Руководствуясь этими целями, он издал закон, по которому знатные вельможи были наделены правом распоряжаться своим имуществом и продавать его. Закон этот приветствовался, прежде всего, третьим сословием, да и у знати не вызывал большого неудовольствия, так как многие вельможи получили, таким образом, непосредственное поощрение своей склонности к расточительству, что также соответствовало интересам их кредиторов. Удар пришелся не столько по самой знати, сколько по ее потомству. Однако, знать была слишком легкомысленной, чтобы ее пугала такая отдаленная угроза.

Генрих не проявлял также слабости и в попытках ограничить власть папы Римского в Англии, хотя в то же время проповедовал всемерную покорность папским декретам и величайшее уважение к Церкви. Используя власть для уменьшения влияния знати и духовенства, он в то же время всячески укреплял и расширял привилегии народа. В самом деле, его величайшие усилия были направлены на поддержку развития торговли и коммерции, поскольку несли с собой свободу и избавили купцов от какой бы то ни было зависимости, если не считать законов и королевской воли. До этой великой эры все наши города были обязаны своим возникновением тому или иному замку, или крепости, в которой обитал могущественный лорд. Это были одновременно и крепости для защиты населения, и тюрьмы для разного рода преступников (или тех, кого лорд считал преступниками или своими врагами). В такой крепости обычно находился гарнизон, существовавший исключительно на средства лорда. К этим замкам, сулящим защиту, стекались ремесленники, торговцы, трактирщики и прочий люд. Они селились поблизости и обеспечивали лорда и его приближенных всеми необходимыми товарами, которые они производили, или перепродавали. Здесь же строили свои дома скотоводы и землепашцы, фермеры и поденщики, нуждавшиеся в защите от многочисленных разбойничьих банд. Эти последние, называвшие себя робертсменами, днем прятались в лесах, а по ночам выходили грабить на поля и дороги.

Генрих, стараясь отделить города от столь опасного соседства, приглашал обитателей в места с более выгодной коммерческой ситуацией. Он хотел собственным примером приучить их к бережливости и к справедливой уплате налогов. Он никогда не поступался интересами английских купцов, заключая договоры с иностранными государями.

К концу своего царствования Генрих видел Англию в значительной мере цивилизованной. Народ платил налоги без принуждения; знать была приведена к повиновению; наказания налагались только законом; города начали жизнь, независимую от власть имущих; коммерция процветала, дух мятежей угас, а иностранцы либо опасались Англии, либо искали с ней союза.

Генрих умер от кровоизлияния в желудке на 53-ем году жизни, процарствовав 23 года. Его эпоха принесла так много изменений в жизни Англии, в привычках и манерах людей, что многие историки приписывают этому монарху больше добродетелей и мудрости, чем он того заслужил. Он был вероломен в дружбе, непримирим в распрях, жесток к своей очаровательной супруге, непокорен по отношению к своей благородной матери, безразличен к своим детям и не великодушен по отношению к своим подданным. Он поддерживал мир, так как его скупость отвращала его от расходов на войну; он расширил права народа из ревности к знати; он препятствовал вторжению папы Римского в его прерогативы, так как тот пытался вмешиваться в налоговую политику. Необычайная любовь к деньгам и неискоренимая ненависть к дому Йорков были его главными страстями и главными источниками и его пороков, и его забот.

Примечание переводчика:

К характеристике Генриха VII следует, по моему, добавить следующее: 1) Автор книги "Секретная служба в Великобритании" Черняк подчеркивает, что такая служба впервые была основана именно им.

2)Им же впервые историография была поставлена на службу королевской власти (тому подтверждением служа приведенные выше изменения в хрониках, относящиеся к характеристике Ричарда III, а также ряд других указаний данных им хронистам, в частности, о его происхождении от древних, досаксонских британцев. Чтобы это подчеркнуть, он даже старшего сына назвал Артуром в честь легендарного короля Британии.

3)В своей внешней политике Генрих стремился к установлению равновесия сил на континенте. Так, опасаясь мощи Франции, усилившейся при Людовике XI настолько, что его сын Карл VIII предпринял завоевание Италии, Генрих женил своего сына Артура на испанской принцессе Екатерине Арагонской и, тем самым, укрепил союз с объединенным королевством Испании. Впрочем, когда Артур внезапно умер, а отец Екатерины Фердинанд выхлопотал у папы Римского разрешение на брак молодой вдовы с братом умершего, принцем Генри, Генрих VII воспротивился этому браку, поскольку мощь Франции была к этому времени умерена, а Испания, в союзе с Германской империей непомерно усилилась. Впрочем, как только принц после смерти отца взошел на трон под именем Генриха VIII, он тут же женился на Екатерине, возможно потому, что преемник Карла Людовик XII снова вторгся в Италию. (Ф.С.)